Роберт кивком указал ему, идти обратно. Второй приказ отдал одними глазами.
Гарет понял.
Вернулся старик уже с луком в руках. Уперев пятку в корневище они вдвоем натянули на саженный лук тетиву.
- Спрячься в завале. Стреляй только наверняка. Лерн насчитал пятерых, шестой валяется здесь. - Роберт пнул труп в байдане. - Хаген, Лерн, заходим справа и слева. И тихо! - не на турнире.
У завала колыхнулись ветки- Гарет устраивался в засаде. Роберт скомандовал:
- Вперед!
Четверо воинов, облаченных в кольчуги и разномастные шлемы, тащили с опушки здоровенное бревно. Обломки другого бревна валялись у почерневших от времени тесовых ворот. Стало быть, первая попытка штурма провалилась. Еще один воин шел вдоль глухого островерхого тына, высматривая уязвимое место. Он как раз скрылся за углом, когда из чащи выбежали трое рыцарей. Тащившие бревно разбойники так увлеклись, что не заметили опасности.
Бой был коротким.
Собственно, все уложилось в несколько неспешных вдохов. Хаген, не очень заботясь о красоте и традициях, навалился на пару со своей стороны. Упали все. Поднимался норманн, упершись острием меча в груди одного из поверженных. Массивный фламберг без труда продавил кольчужное плетение. Противник коротко хлюпнул и затих. Двое под бревном извивались, но были надежно изолированы. Над ними склонился Лерн.
Один из злодеев все таки вывернулся. Нырнув под расставленные руки Хагена, он потянул из-за плеча топор на длинной рукояти. Великан не торопясь, позволил противнику достать оружие и даже пару раз им махнуть.
Лерн не дал подняться паре корячившейся под бревном: по очереди вогнав меч туда, где открывалась под броней уязвимая плоть.
По суетливым движениям, отбивавшегося от Хагена противника, было понятно - конец рядом. Возможно ближе вздоха, ближе удара сердца. Роберт отвернулся. За спиной после короткого 'хек' раздался звон пополам с хрустом и бульканьем.
Остался последний. Роберт заметил, как из лесу скользнула приземистая фигура Гарета. Они начали обход усадьбы с двух сторон. Наблюдатель должен попасть в клещи. Роберт надеялся взять его живым и допросить.
Двигаться приходилось медленно, осторожно. За любым выступом могла притаиться смерть с мечом в руках.
- Дяденька. Дяденька рыцарь! - голосок доносился с самого верха. Заглянув за ближайший угол, и убедившись, что там никого нет, Роберт поднял голову. Между заостренными вершинками бревенчатого забора просунулась чумазая детская мордашка.
Храбрецу явно не хватало роста.
- Я тебя слушаю. Говори, - тихо откликнулся взрослый.
- Он свой плащ на угол бросил и в лес убег. Я его еще вижу.
- Куда побежал?
- К лесу.
- Тут кругом лес. Рукой покажи.
Из-за частокола высунулась ручонка. Но, удержаться на верху юный пособник справедливости не сумел - рухнул. За стеной мягко шлепнулось.
- Не ушибся, воин?
- Живой, - откликнулся герой и всхлипнул.
- Гарет, - Роберт безоговорочно поверил мальчишке, - Гарет, выходи, его здесь нет.
Они встретились у обтрепанного серого плаща, натянутого на деревянную колоду.
- Ушел, - с сожалением констатировал старик.
- Мне тут сверху подсказали, куда, - Роберт указал направление.
Край замызганного, некогда светлого палия пропитался кровью.
- Если его кровь, - рассудил Гарет, ткнув пальцем в траву, - по следу сыщем.
Они нашли кровавые мазки на высоких, начавших уже жухнуть стеблях, и побежали.
- До леса дотянет, а там - поминай, как звали, - посетовал Роберт.
- Стой, граф. Гляди.
С пригорка, на который они выскочили, открылось: невысокий, одетый в длинную с прорезями кольчугу человек припадая на левую ногу, подбегал к кромке кустов. Еще чуть и темная фигура нырнет в заросли.
- Дай лук, - потянулся Роберт.
- Сам справлюсь. Отойди, мессир, не колготись.
Роберту казалось, Гарет очень долго накладывает стрелу, примеряется, наводит.
Хищный кончик тонкого дрота чертил в воздухе, будто вынюхивал след. Роберт даже дыхание задержал, ожидая, когда с шипением сорвется в полет стрела. Мощный английский лук, так любимый Гаретом, бил на сто тридцать шагов, пробивая доску в два пальца толщиной. Бронебойная стрела с двадцати шагов проходила кольчужника навылет.
Раздался крик. Скособоченная фигура взмахнула руками и рухнула в траву.
Стрела вошла ниже лопатки у самого позвоночника. Можно было не проверять. Такая рана смертельна, все равно, справа или слева. Но Роберт, ухватившись за кольчужный рукав, все же перевернул еще теплое, податливое тело.
Только издали можно было принять этого человека за подростка. Перед ними лежал поживший уже мужчина. Смуглую до сарацинской черноты кожу избороздили глубокие морщины. Роберт оттянул ворот кольчуги. Так и ecть! Грудь, c выступавшими ключицами, оказалась белой. Палестинский загар. У тех, кто там долго жил, такой загар был особенно стоек.
- Давай, граф, я его отволоку. - Гарет подхватил мертвеца за ноги. - Вон мисюрку подбери.
Так разговаривать старый слуга позволял себе только наедине, и только будучи в сильном волнении. Роберт пристальнее всмотрелся в угрюмое лицо друга.
- Ты знал его, что ли?
- Вроде виделись, - Гарет пригнулся и как впряженная лошадь потянул тело в сторону тына.
- Кто он?
- У друга вашего, маркиза де Бо в пешцах ходил. Задолжал он мне малость.
- Теперь долга не вернуть.
- Будем считать, расплатился. Это ж они с итальяшкой всем рассказывали, как вас хоронили. Я дознаваться - они даги похватали. Спасибо барон наш чумовой рядом случился - отбились. Я их потом долго искал. Как в воду канули.
Четверых разбойников положили перед воротами. Хаген стаскивал с последнего байдану.
- О, на вашем тоже кольчуга, а сапоги пажу в пору будут.
Отдельной кучкой лежало оружие: два фальчиона, дага да немецкий боевой топор с подрубленным топорищем. Все из плохого железа, со слабой заточкой. И, все равно, это было боевое оружие. В эфесе одного меча, алел красный камень, грубо вставленный в оголовок. У топорика болтался кожаный с золочеными клепками темляк - явно с 'чужого плеча'.
- Не простые разбойники, - проговорил Лерн, остановившись рядом с Робертом.
- Кольчуги видел?
- Нет еще.
- Боевые, чиненые. Оттуда.
На душе у всех было скверно. Вчерашние соратники, вернувшись с жестокого, кровавого Востока, превратились в лесных разбойников.
- Оборотни, - вслух подумал Лерн. - И я не лучше: заколол тех двоих как свиней.
- А женщину и ребенка, значит, они по всем правилам убивали? - зарычал Роберт.
- Я боюсь превратится в такого же.
- Надо было устроить турнир, вызов послать? Сам же сказал - оборотни. Что заслужили, то и получили.
Роберт отвернулся. На душе скребло. В чем-то Лерн был прав.
Из леса притащили труп последнего разбойника. У этого к поясу крепились ножны с кривой турецкой сабелькой. Сомнений не осталось: бродяги, недавно вернулись из Святой земли, впрочем, как и Роберт с друзьями. Судя по оружию и доспехам, двое - оруженосцы или однощитные рыцари, остальные - пешцы. Коней из ближайшего перелеска Соль перегнал к усадьбе. Невысокие худые клячонки, похоже, совсем недавно трудились на крестьянских полях.
Последними вынесли к воротам трупы поселян. Роберт с Гаретом - мужчину. Следом из леса показался Хаген с женщиной на руках, за ним, спотыкаясь, брел Лерн, неся в ладонях маленький трупик с удивленными, подернутыми дымкой глазами. Всех троих прикрыли плащом одного из разбойников. Роберт вспомнил две могилки на родовом кладбище: большую и поменьше. Завтра этих троих, еще утром бывших семьей, снесут на тихий крестьянский погост.
Дубовые створки, преградившие путь разбойникам, заскрипели и приоткрылись, чтобы тут же захлопнуться за спиной коренастого широченного в плечах мужчины лет сорока пяти. Тусклая серая кольчуга с наголовником спускалась ему ниже колен. В руке он сжимал короткий широкий меч; на чужих не смотрел и меч держал так, будто вынес для порядка или просто забыл оставить. Светлые на выкате глаза уставились на лежащих у порога. Кто они ему? Сын с женой? Дочь с мужем? Внук? Тонкие в ниточку губы кривились.
Еще скрип ворот. Следом за мужчиной скользнул совсем молодой парень - сын, такой же приземистый и широкий в кости. Этот не сдерживался: пробежав мимо молчаливых воинов, рухнул возле мертвых. Потом ворота распахнулись и уже не закрывались. За порог выбежала дородная, растрепанная женщина. До самого леса над полем полетел тоскливый вопль. Мать заголосила над сыном.
Должно быть, именно крики жены вывели хозяина хутора из ступора. Он, наконец, оторвал взгляд от покойников и посмотрел на живых. Черный туман горя в глазах тут же сменился страхом. Что если негаданные помощники окажутся такими же злодеями?
И так бывает, мельком подумал Роберт, выступая вперед.
- Не бойся нас, добрый человек, мы искали дорогу в Барн, заблудились, вышли на ваш хутор случайно. Мы не разбойники.
- Кто вы? - напрямую спросил хозяин, сторожко оглядывая усталых людей в грязной потрепанной одежде. - На службу в замок идете?
- Нет, - ответил Роберт. - Я - друг Филиппа Барнского. Барон перед смертью просил меня навестить его жену и сына. Я обещал.
Видя, что хозяин все еще сомневается, Роберт широко ладонью перекрестился, призывая в свидетели Господа.
- Как твое имя? - отец погибших, все еще медлил приглашать подозрительных гостей в дом.
- Граф Роберт Парижский, - привычное сочетание вырвалось против воли. Сразу стало скверно, но поправляться не стал. К чему? Каждому встречному-поперечному свои трудности объяснять не станешь.
- Рихер Лабер, вассальный рыцарь барона Филиппа. Был. - Назвался хозяин хутора.
Представлять спутников Роберт не стал, взгляд Рихера опять увело в сторону лежащих у ворот тел.
- Сын?
- С невесткой и Оделрик, - Рихер всхлипнул. Роберт поспешно отвернулся, чтобы не смотреть, как плачет сильный пожилой мужчина.
Дом до краев наполнили горе, плач, причитания, всхлипы, тихие шепотные разговоры.
Хозяева занимались подготовкой к похоронам. Роберт вместе с Солем и Дени ушел в конюшню. К ним присоединился Рихер. Вместе они осмотрели захваченных лошадей.
Одну предстояло перековать. Ее Роберт собирался отдать Солю заводной.
Когда осмотр заканчивался, Рихер, глядя себе под ноги, пригласил Роберта с его людьми в дом - хозяйка на стол собрала.
- Соль, Дени, идите, я вас догоню.
Когда те вышли, Роберт обернулся к вассальному рыцарю:
- Ты что-то хочешь спросить?
- Вы ее живую нашли? - Рихер рассматривал носки собственных сапог.
- Она уползла от опушки к кустам, там мы на нее и наткнулись.
- У нее рана под левой грудью…
- Это - я.
Роберт как бы невзначай положил руку на эфес Табана.
- Спасибо. Хоть не мучилась, - прошептал Рихер.
Заполночь, когда в доме немного успокоились, и зажженным оставался только скорбный светоч у тел погибших, гости вышли вместе с хозяином на подворье. В костре посреди двора тлели угли. Ветерок нет-нет срывал с шающей кучки одинокую искру. Рассаживались по кругу. Рихер молча ждал, когда они устроятся. По неподвижному темному лицу скользили красные блики. Руки сами вертели-переламывали прутик.
Гнетущее молчание нарушил Роберт:
- Не буду скрывать, вначале мы не хотели посвящать тебя в наши дела.
Лицо Рихера не дрогнуло, только взгляд переместился с красных углей на говорившего.
Рассказ о Критьене и о полной превратностей дороге занял довольно много времени.
Роберт умолчал только о превращении цистерианского послушника в рыцаря Марка.
- Можешь что-то добавить?
- Весной, еще дорога на Барн не просохла, по ней прошел отряд. Сам я их не видел, только следы. Лошади не крестьянские. Сколько не скажу. Человек может десять, может восемь. Отсюда до замка полтора дня пути - не через забор перелезть. Но ездим туда не редко. Покойный барон, когда в поход уходил, меня с сыновьями оставил за дорогой присматривать. Мы тогда тоже было собрались Гроб Господень воевать, но барон Филипп, Царствие ему Небесное, отговорил. Тихо тут после отъезда стало. Но мы все равно приглядывали, заодно и госпожу Анну навещали. Места у нас глухие, сами видите, людей мало. В последние годы, правда, кое-кто стал возвращаться, да заброды однажды появились, только не задержались на долго.
Когда я весной следы на дороге углядел, кликнул сыновей, сервов на коней посажал и - в Барн. А ну как думаю, лихие люди замок осадили. Прошмыгнули-то они ночью, скрытно, добрые так не ходят.
К замку мы подобрались тихо, на рассвете, да не по дороге - стороной. Огляделись - спокойно вроде кругом: на башне караульный дремлет; ворота заперты, но мост не поднят. Средний мой к воротам поехал, с караульным словом перемолвился.
Оказалось: к госпоже Анне родственница приехала. Мы малость успокоились. Опять же, вторые сутки в седле, отдохнуть надо. Въехали во двор. На коновязи лошади топчутся. Так себе лошаденки. А отдельно, смотрю, два зверя стоят. Оба вороные с белыми звездочками. Таких раньше здесь не было. Гостей кони. Люди незнакомые на крыльцо высыпали. Мы, конечно, представились. Те стоят, молчат. Нехорошо как-то.
И выходит на крыльцо девушка, или, сказать, молодая женщина вся в черном. На голове только красное покрывало. Здравствуйте, говорит. Мне о вас кузина Анна рассказывала. Она сама занедужила, так я вам вместо нее все обскажу. Я говорю, сам должен с мадам Анной увидеться и переговорить. А она: как смеешь, вассал сюзерену требования высказывать? Вассал - потому и волнуюсь. Говорю, а сам по сторонам посматриваю. Герик, капитан замкового отряда (отряд - одно название - шестеро кольчужников) со своими в сторонке стоит. Пришлые в кучку сбились и смотрят, что твои волки - сейчас кинутся. А Герик, случись какая заваруха, не понятно, на чью сторону встанет. Если на нашу - отобьемся. А если на их? Так и топчемся посреди двора. Но тут на порог вышел сенешаль Миле, уважаемый человек, в годах уже. Вы, говорит, дама Герберга, зря наших друзей гоните. Проходите, говорит, Рихер, в дом, и люди ваши пусть спешатся. Тут и Герик подскочил, с коня помог сойти. Люди дамы Герберги расходиться начали, только в нашу сторону все равно косят.
Уже в доме мне Миле рассказал, что госпожа Анна действительно занемогла, но вроде поправляется. Накормили нас. Миле пригласил переночевать. Вспомнил я даму Гербергу, нет, думаю, с этой красавицей под одной крышей оставаться, все равно, что с голодной рысью хороводы водить. На прощанье подходит она ко мне и говорит, что мол, пока сестра Анна болеет, хозяйством будет заниматься сама. А мне надлежит отправляться домой и до особого приказа Барн не посещать. 'Ваше дело - за дорогой смотреть, как барон Филипп приказал'.
С тем и уехали. Только за все лето никто из замка к нам так и не пожаловал. Мимо проезжали и не раз, но к нам свернуть - ни-ни. Недавно Роже, убили которого, - Рихер запнулся, проглотил вставший в горле ком и хрипло продолжил, - Роже в Дье две седмицы назад ездил. Вернулся смурной. Нехорошо, говорит, в деревне. Он у бальи остановился. От его невестки узнал, что в округе разбойники объявились, что наследника Франкона убили и в колодец бросили; что люди из Барна пару раз в Дье наезжали. Один раз с раненым.
Тогда я сам в Дье отправился. Людей с оружием прихватил, раз такое дело. Бальи мне подтвердил: шалят в округе, а отряд из Барна татей ловит, только поймать пока не может. Вроде все сходится, но смотрю на его крысиную морду и не верю! А теперь хочешь верь, мессир граф, хочешь нет, он мне в точности вашу компанию описал, дескать - вы и есть разбойники.
- Мы заходили в Дье. Мне этот крысомордый тоже не понравился. Только, Рихер, ты самого главного не сказал, те, которые на вас сегодня напали - из Барна?
Над плотным кружком людей, придвинувшихся к рдеющему кругу костра, повисло молчание. Рихер низко свесил голову.
- Видел двоих, - наконец глухо отозвался он.
Роберт, да и остальные все понимали: сюзерен погиб, вассальной присяги Анне или наследнику Рихер не приносил. Значит, остался один без защиты. И враждебный мир сегодня клацнул перед его лицом зубами, вырвав кусок родной плоти. Как оно ни тяжко, в будущем Рихеру придется рассчитывать только на себя и свою поредевшую семью.