- Врет. Не верьте, - влез Лупо.
- Пусть скажет, - место Петра занял Гинкер с тесаком в руках. - Говори, или я с тебя кожу сдеру. С живого.
- Могу показать… - разбитые губы едва шевелились. Его не слышали. А если и слышали… все равно будут истязать, просто потому что не смогут остановиться.
- Говори, где клад? - Гинкер ткнул ножом распятого в бедро. По ноге потекло.
Гинкера снес с ног удар кулака. Над Робертом навис Лупо. Он отогнал толпу, раздавая тумаки налево и направо. Ответить на его удары никто не посмел. Когда пленника перестали рвать на части, Лупо склонился к самому его уху:
- Скажи где золото и, во-первых, твой вассал, которого я завтра обязательно найду, останется жив; во-вторых, умрешь быстро.
- А если не скажу?
- Твоего вассала я отдам, брату Петру. Он использует людей в своих заигрываниях с сатаной. От того, что он творит, камни плачут человеческими слезами.
- На двугорбом холме, - заговорил Роберт. Лупо обязательно поедет проверять, так почему бы не избавить от его присутствия замок. - Полдня пути по дороге.
- Знаю. Дальше.
- На левой вершине.
- Где? говори точно.
- Куча камней в центре. В самом центре.
- Ты меня порадовал. Видишь, как может помочь благородный дурак бедному простолюдину. Надо только хорошо попросить. Молодец. Теперь получи награду за сговорчивость.
Лупо ударил Роберта в висок эфесом флиссы. Тело пленника обмякло, голова свесилась с перекладины.
На итальянца зло таращились. Сзади напирал монах. Где-то верещала Гирта.
- Что уставились? - Лупо решил взять инициативу в свои руки. - Поднимайте крест.
Пусть отступник прочувствует, как мучился Спаситель. Поднимайте!
- Зачем убил?
- И не думал. Он скоро придет в себя. Да хоть вот ты, - Лупо указал на ближайшего к нему воина, - посмотри. Видишь, жилка на шее бьется. Живой. Это вы его чуть не порвали на ленточки. Охолоньте. Очухается, тогда и спрашивайте, сколько душе угодно. Флад! Эй, Флад! Тащи воду. Окатим. Видите ту балку? - Лупо ткнул пальцем в потолок. - Перекиньте через нее веревку и подтяните. Знатно повиснет! Ладно, умаялся я с вами, пойду отдыхать.
Буальди уже сделал несколько шагов, когда нешуточной величины лапа ухватила его за край плаща.
- Стой, итальянец, что он тебе сказал? Я видел, вы трепались, - рыкнул Флад.
- Не твое дело.
Не тут-то было, к ним уже тянулись несколько рук. Но в отличие от остальных, Лупо был почти трезв, да и мечом владел неплохо. Отогнав бузотеров, он быстро покинул шумную компанию.
Пока итальянец освобождал себе дорогу, четверо головорезов натянули перекинутую через потолочную балку веревку. Крест косо пошел вверх, потом встал на пятку и, наконец, вовсе оторвался от пола.
Поскольку подвешенный не подавал признаков жизни, его опять окатили водой и несколько раз кольнули. Смешанная с кровью вода потекла розовыми ручейками. Люди уже переставшие походить на людей бесновались. В распятого полетели кости, объедки, черепки.
Наконец веки дрогнули, человек обвел толпу мутным взглядом.
- Говори, где золото?
- Золото…
- Где?
Роберт отрицательно покачал головой. Может, озвереют еще больше и сразу убьют?
Напрасно надеялся: так быстро выпускать из рук добычу никто не собирался. По знаку брата Петра веревки подтянули. Роберт вознесся над толпой.
Перед глазами плыло. На противоположной от камина стене преддверием ада плясали отблески пламени. Тень от креста извивалась и дергалась. Внизу клубились.
Добросердечный монах постарался: до Роберта сейчас было не дотянуться. Так глядишь, покричат, остынут и разойдутся, а после, мудрый брат утащит искалеченного к себе, чтобы расспросить с пристрастием.
Дьявол надоумил: брат Петр приказал срубить этот крест, для других целей, а гляди, как пригодился.
Но внизу и не думали умолкать. Встрявшего с увещеваниями Петра непочтительно оттерли в сторону.
- Факел! Тащи огонь. Щас пяточки ему поджарим.
Больт попытался выдернуть из гнезда факел, но тот не поддавался. Подергал другой - та же история. С третьим повезло, но на обратном пути ноги у парня косолапо запутались. Больт упал. Факел откатился в сторону и, зашипев, погас в луже вина.
А на Роберта снизошло спокойствие. Телесное отодвинулось. Теперь он отчетливо видел зал. За спиной трещали в камине дрова, перед глазами черным провалом в ночь зияла распахнутая дверь.
Анны в креслице уже не было. Отсутствовал и Хаген. Вдоль стены пробирался Марк с длинным, шевелящимся свертком на плече. Только Лерн так и сидел на ступеньках лестницы Кто-то наступил на его лютню. Он даже не обернулся. Широко распахнутыми глазами он смотрел на Роберта и сквозь Роберта. Его толкнули. Один из людей дамы Герберги затряс 'жонглера', требовательно закричал. Лерн не реагировал.
Роберт уже видел такой взгляд… Соль, ворота Храма на второй день штурма, Иерусалим…
Отчаявшись предотвратить расправу, монах, как и прочил Лупо, в конце концов, ее возглавил. Потыкав посохом в икры Роберта, он воззвал:
- Не умножай своих грехов. Скажи, где зарыто сокровище. Не вводи во грех сирых сих, дабы они не уподобились лютым зверям.
- И что в замен? - прорвался сквозь гвалт хрип распятого.
- Огня давай. И опустите пониже, - влез под руку монаха Гинкер.
- Видишь, чего ты добился своим упрямством? - взвыл брат Петр. - Стадо мое расстроено. Я не пастырь ему больше. Сознайся, и я обещаю тебе быстрое избавление от мук. Ничего больше, сам понимаешь, обещать не могу,
- Лупо сказал то же самое, но сбежал, как только узнал, где золото.
- Ты ему сказал?!
К причитаниям монаха добавились возмущенные крики остальных:
- Тогда зачем упорствуешь? Говори! Говори немедленно.
- На двугорбом холме. На левой вершине. Разберите камни. Золото там.
Марк уже скрылся в переходе, ведущем к поварне.
- Тащите сюда беременную суку и ее отродье, - деловито распорядился брат Петр. - У тебя есть малое время подумать. Если ты солгал, их четвертуют завтра на закате, а пока мы привяжем их здесь, в зале рядом с тобой. Ты, конечно, не доживешь до их конца, но в могилу сойдешь с грехом детоубийцы. Да, да! Ты будешь виновен в смерти женщины и ребенка.
Потянулось время. Посыльный долго не возвращался, а когда бочком, неуверенно подобрался к брату Петру, тот закричал:
- Где они?
Ни в темных углах, ни на поварне, ни у себя в комнате Анну не нашли. Зато двое видели как косматый гость, рыцарь Гуго тащил куда-то упирающуюся женщину.
- Ах, какая жалось, - Брат Петр потыкал в Роберта посохом. - Жаль, говорю, что не увидишь верную жену своего друга перед смертью. Она сейчас занята куда более приятным делом. Но если она не умрет под нашим новым другом, умрет завтра, как я и обещал.
Распятый не реагировал. Брат Петр с размаху ударил его по ногам. Ответа не было.
- Кончился, должно быть, - пробасил рядом Флад-лучник. Он выпил меньше остальных и успел протрезветь. -… как по правде надо - копьем. Копьем… потом в пещеру. Как по правде.
Камнем привалить… - бубнил с другой стороны Пьер-дурачок. Флад поймал пятившегося монаха за рукав рясы:
- Куда собрался? Клад среди ночи искать? Не темно тебе будет?
- Отдохнуть.
- Только рядом со мной.
- Лучше за Лупо смотри. Ему тоже известно, где золото.
Забытье оказалось кратким как миг. Боль только-только отпустила и сразу вернулась, разрывая мышцы и внутренности, вгрызаясь в мозг. Помстилось: если сильно закричать, боль отступит.
Роберт до хруста сжал зубы. Не закричит. Лучше откусит себе язык.
Внизу Петр и Флад собирали вокруг себя наиболее трезвых, идти искать Лупо. Но тот внезапно появился сам: сбежал с лестницы, походя, пнув прикорнувшего там жонглера:
- Что молчишь, падаль? Готовься, сейчас отправим графа Парижского к его великим предкам и помянем. Вспомни что-нибудь веселое.
Лупо подхватил с ближайшего стола кубок и жадно, не отрываясь, выпил, утер губы тыльной стороной руки, потом негромко позвал:
- Эй, служка сатаны. Тебе говорю. Где мальчишка?
- Какой? - монах подошел вплотную. Разговор вели тихо, для себя.
- Не крути. Где наследник?
- Зачем он тебе?
- А то ты не знаешь?
- Не отдам!
- Никак, собрался воспитывать сироту? Учить слову Божьему? Или заветам своего патрона?
- Не твое дело.
- Мое, мое. Я с самого начала просил отдать его мне, а ты прятал ребенка. Если ты, собака, сейчас начнешь мне про Христову доброту петь, я ей-ей перережу тебе горло,
- Да когда же ты насытишься? Хочешь обернуть против нас сервов?
- Их детей я не трогаю. А ради господского они и пальцем не пошевелят.
- У тебя же был мальчик. Сигур, кажется.
- Когда это было!
- Не подскажешь, что с ним теперь?
- Я же не спрашиваю, для каких таких надобностей тебе нужен ребенок с благородной кровью и без греха.
- Лупо, мы не о том говорим.
- Нет, брат Петр, ответь честно, иначе никакого разговора не получится.
- Хорошо. Ты прав. Мне нужна кровь ребенка, но не виллана, не раба. Наши таинства…
- Ладно, ладно. Уговорил. Теперь о главном: нам с тобой, - ну, может, еще Гирту прихватим, - надобно выбираться из замка. Сам понимаешь, кто первым найдет золото, тот и хозяин. Так и быть, я согласен делить на три части, но не на пятнадцать.
- Договорились. Они все сейчас упьются и проспят до утра. Только… видишь того, длинного, патлы в узел завязаны?
- Вижу. Он трезвее остальных и все время за нами подглядывает.
- Не плохо бы его отвлечь.
- Запросто.
Лупо вышел на середину зала и встал под крестом.
- Брат Петр, ваш заступник перед Богом и дьяволом обещал рыцарю быструю смерть…
Куда это ты с факелом, Пьер?
- Ноги опалить. Мне нравится, как трещат волосы на огне.
- Ладно, иди.
Пьер-дурачок встал на цыпочки, но до голых икр распятого так и не дотянулся.
Пламя только чуть лизнуло пятки. Ноги конвульсивно дернулись. Пьер сразу забыл о первоначальном намерении, теперь он подпрыгивал и хихикал, когда удавалось вызвать короткую судорогу безвольно обмякшего тела.
А Роберт плыл. Ему казалось вокруг облака и синее-синее бесконечное небо.
Только солнца не было. Жаль умирать, не увидев солнца…
Он подумал о смерти просто как о повседневном, обычном действе. Среди клубящихся, немых, облаков освободился просвет. Роберт рванул к нему, но что-то впилось в ногу. Он стремился вверх. Его не пускали.
Облака пропали, померкло синее свечение, он опять был здесь. Придурошный Пьер прыгал, гогоча под ногами, а чуть впереди вышагивал перед соратниками Лупо.
- Хотите награду? Кто попадет нашему гостю в глаз стрелой с тридцати шагов, получит этот перстень.
В руке итальянца сверкнул зеленый камень. Итальянец сулил победителю изумруд.
Слушатели тут же побежали, кто еще мог бежать, за луками. Первым вернулся Флад, твердо встал, расставив ноги, и принялся натягивать тетиву.
Роберт спокойно смотрел со своей высоты на маленький мирок внизу. Котел страстей: алчность, подлость, трусость, простое как мычание желание мучить… В дальнем углу стояли четверо из замкового отряда. Лица тяжелые. Казнить не станут, но и защищать не пойдут. В другом углу отливали синеватой бледностью обнаженные ляжки благородной дамы Герберги. Один из воинов завалил пьяную девку прямо на гнилой тростник и гонял туда-сюда, не обращая внимания на окружающих.
Распятый тысячу лет назад видел, наверное, тоже самое. Почему он не проклял этот мир? Почему не пустил очищающий огонь, который не оставляет по себе ничего живого?
Роберт встретился взглядом с Лерном. Два светлых озера боли и скорби плавали на краю черного пепелища.
Внезапное озарение песилило боль. Истерзанный, преданный и проданный человек ощутил такое облегчение, что чуть не рассмеялся.
Вот оно! Тот Распятый тоже увидел и…
Перед Робертом стоял Флад с луком в руках, пробуя тетиву. Ему мешал, бьющий в глаза свет камина. Но черная головка стрелы терпеливо искала дорогу к жизни приговоренного. Люди замерли.
Внезапно, воцарившуюся в зале тишину разорвало хлопанье крыльев. В oткрытую дверь влетел небольшой пестрый сокол, и круто взмыв, опустился на перекладину креста у плеча Роберта.
Над ухом возбужденно и зло заклекотало. Если бы мог, Роберт повернул бы голову, но сил осталось только дышать. При каждом вдохе хрустели ребра. Грудь постепенно заполнялась свинцовой тяжестью. Часто-часто, слабо трепыхалось сердце. Но голова оставалась ясной.
Сокол… Соль рядом. Или… Он оборвал себя. Глянул на лучника. Того оттолкнул Лупо.
- Не стреляй! Попадешь в птицу, я тебе голову сниму.
- За что?
- Такая птичка стоит целое состояние. Ее надо изловить.
- А как же обещанная награда?
- Сначала изловите птицу.
Вокруг заволновались. В сокола и в Роберта полетели кости, мелкие камешки, всякая дрянь. Пестрый летун остался на месте. Он раскинул крылья и затоптался, вытянув вниз голову с раскрытым клювом.
Превозмогая удушье, Роберт как мог, вывернул шею, но увидел только рябое крыло, да по лицу прошелся ветерок.
Взгляд Лерна… спасенные Анна и Филипп… Гарет, Хаген, Марк… вернувшийся Дар, наконец - не так уж мало, даже если это и в самом деле конец.
Но как ему захотелось жить! Малая пестрая птица будто принесла в задымленный душный ад весточку со светлого вольного простора.
А потом на Роберта снизошло видение. В настежь раскрытые двери залы вбегали люди.
Много людей. Они теснили и опрокидывали тех, кто совсем недавно здесь пировал.
Видение было страшно отчетливо, вплоть до мелочей, до мельчайших черточек.
Среди людей встречались знакомые. Того высокого воина он помнил по Критьену.
Вбежали Соль, Марк. Размахивая дагой, как на крыльях, влетел Дени.
Бред. Он видит то, что хочет видеть. Роберт закрыл глаза, но слух продолжал доносить до угасающего сознания шум драки.
Не бред! Он захрипел, задергался. Открыл единственный глаз, второй заплыл почти с самого начала. Под ногами Лерн с мечом в руках наступал на Петра. Тот бросил посох и подхватив чью-то франциску очень умело отмахивался. Но куда ему было тягаться с первым рыцарем Геннегау. Лерн наступал молча как неотвратимая судьба, и как только представилась возможность, одним взмахом отделил голову монаха от тела. Она запрыгала по плитам пола, пятная все вокруг кровью.
Из темноты, извне, - зрение ограничилось до узкого коридора, - вдруг пришла острая, усмиряющая и одно временно облегчающая боль. Роберт покосился: в левом боку, ниже подмышки торчала рукоятка кинжала. Кидавший плохо прицелился, на одну бы пядь правее, и - мгновенная смерть.
В объявший его покой просочилась последняя, наверное, мысль: я понял, Господи, самый главный Твой дар, самое большое чудо - жизнь. Все остальное: власть, слава, почести, деньги - пустое. Ты - любовь и дыхание, свет и тепло. Ты - завтрашний день…
Они убили почти всех. Часть разбойников без сопротивления побросала оружие.
Другие с остервенением дрались до последнего. Трое людей Критьена пострадали, один - тяжело.
Роберт висел высоко. Крест, с прикрученным к нему человеком покачивался. Когда они только ворвались в зал, Роберт, - Соль мог в том поклясться, - был еще жив.
Прорываясь к кресту, граф Альбомар, старался не терять друга из вида. Отвлекся совсем на чуть, но, вновь поймав взглядом раскачивающуюся цель, споткнулся. В боку распятого торчал кинжал. В следующий миг крест, подтянутый двумя веревками, закачался, перекосился и начал падать. За колонной, к которой крепились концы веревок, происходила какая-то возня. Раздался женский с визг пополам с воем.
Соль побежал туда, но в спину ударило пяткой креста, он полетел головой вперед, потеряв на миг дыхание.
Отдышавшись и отплевавшись, Альбомар кое-как поднялся на четвереньки и увидел женщину в белой заляпанной тунике. Густо навешанные на нее украшения, разбрасывали злые колючие искры. Только что она перерубила одну веревку и тянулась к другой. У нее на дороге встал Дени. Женщина, не раздумывая, выкинула вперед руку с мечем.