- Ну, не хочешь отвечать, так и не надобно, - и он пришпорил коня, догоняя Вышату с Пахомием.
- Правильно ты, княгинюшка, его от себя прогнала, - не удержалась от замечания Аринка.
- Что ты все лезешь ко мне, праведницей себя считаешь, грешницу княгиню на путь истинный направляешь?!
- Да, что ты, княгинюшка, да я...
- Да ты вот сама, святая наша, на дворе вчера с Чурилой оставалась, глазами в него стреляла, заигрывала.
- Ничего я такого не делала, братишку Забавы только разглядывала, похожи они больно, - разволновалась Арина.
- Да, и с гриднем не перемигивалась?
- Нет.
- А что ж он тогда в ножки сегодня мне падал да в жены тебя просил? Говорит, сохнет по мне девка, так и я жениться не против.
- Не знаю я, чего он там себе напридумывал, ничего я по нему не сохну!
Елена видела, как Аринке неловко, и испытывала мстительную радость.
- Так что гридню ответить?
- Откажи. Я уж сказала, что с тобой к отцу поеду.
- А я к отцу не собираюсь.
- Как это? Никто тебе не позволит с боярином во грехе жить.
- А я ни у кого спрашивать и не стану.
Арина удивленно захлопала глазами:
- Другая ты, княгиня, стала, совсем другая. И что он с тобой сделал?
- То тебе Чурила потом покажет. Так что передать-то ему? Парню уж восемнадцать, давно подружья нужна. Коли откажешь, ждать тебя не станет, другую сватать пойдет.
Арина растерянно водила глазами, выискивая Чурилу в толпе воев, но тот уехал с бортником в сторожу впереди обоза.
- Да не шутишь ли ты надо мной, княгинюшка?
- Какие уж тут шутки!
- Скажи, что я согласна, - зарумянившись, сказала, наконец, Аринка.
- То-то же, - победно подняла подбородок Елена.
- А раз ты, княгинюшка, нынче женихов раздаешь, можно и я попрошу, - вдруг подала голос Параша, до этого сидевшая молча.
- Мала еще.
- Ну, не сейчас, а попозже, да вдруг уведут, так ты его теперь мне пообещай.
- Кого?
- Карпушу, конечно, конюха.
- А может, лучше Жидятку, глянь, дородный какой, да княжий челядин, - оборотилась с козел Акулька.
- Сдался мне твой боров ленивый, мне Карпуша нужен, он храбрый да хозяйственный.
- Так, а ежели он не всхочет тебя брать?
- Так ты уж с лешаком со своим договорись, чтоб он заставил его. Он лешака-то твоего больно уважает.
Елена захохотала первой, потом Акулька с Аринкой, Добронега и сама Параша. Вои стали удивленно на них оглядываться.
- Не смогу я его попросить, - отсмеявшись, сказала Елена. - Я с ним теперь, видишь, не разговариваю.
- Так то ж не надолго?
День повернул к вечеру. Сначала наступила пугающая тишина. Все как будто заснуло. Разом пропали комары. Потом подул резкий ветер, небо стало быстро затягиваться тяжелыми седыми тучами. Где-то на западе уже гремело раскатистое эхо грозы.
- Дождь, конечно, нужен, но не сейчас. Дал бы доехать, а там пусть поливает, - Пахомий задрал вверх голову, - если припустит в этом болоте, дорогу так развезет, телеги не вытолкаем.
- Быстрей давайте, может, успеем проскочить! - крикнул Вышата. Обоз заторопился.
Ветер сорвал с Параши косынку, белой птицей погнал вдоль трясины.
- Я догоню, - рванула за ней девочка.
- Стой! - схватила ее за плечо Елена. - Жить надоело? ... Ну, сразу рыдать, новую подарю.
Ветер перерос в ураган. Хилые болотные деревья застонали, стали пригибаться к земле, несколько стволов выворотило с корнем. Мелкие и крупные ветви и сучья щедро сыпали в лицо и под ноги путников. Лошади шарахались и все время норовили сойти с тропы в болотную жижу.
- Может, остановим, переждем! - крикнул Димитрий Вышате.
- Нельзя, сейчас вольет, поспешать надобно!
Сквозь свист и треск они едва слышали друг друга.
- Все равно не успеем, до равнины еще далеко. Вон уж первые капли срываются.
- И под дождичком придется ехать, сколько сможем, пока дорога позволит. Вперед, вперед!
- Ярый отвязался! - заорал сзади один из конюхов, - вон он по топи прет.
Конь княгини, задрав голову, нарезал круги, разбрызгивая копытами болотную грязь.
- Пропадет комонь, непутевый, - запричитала Акулька.
Елена на ходу спрыгнула с воза.
- Ярушка, Ярый! - закричала она, как можно громче, приставив руку ко рту. - Сюда, сюда!
Но конь не поворачивал головы, несколько раз он то одной, то другой ногой проваливался в вязкую жижу, но умудрялся вырваться. Силушки у него было много.
- Ярушка, Ярушка! - продолжала кричать княгиня. Обоз остановился. Девки следом за княгиней тоже стали звать коня, махая ему руками. Елена отчаянно рванула в сторону топи.
- Куда! - заорала на нее Добронега, хватая за подол. - На Парашку за платок ругалась, а сама!
- Так это ж не убрус, он же живой! Ярушка, Ярушка, да что ж ты дурной-то такой!? Сюда, сюда!
Резкий свист прорезал воздух, перекрывая бурю. Конь замер, повел ушами и, радостно заржав, помчался на свист. Свистел Димитрий, Ярый подлетел к нему, уткнулся мордой в небритую щеку.
- Хороший, хороший, - погладил его по холке боярин, потом взял коня под уздцы и повел к Елене.
- Вот, княгинюшка, прими, - протянул он поводья.
- Предатель, - утирая слезы, отвернулась Елена. - Все меня предают, даже комонь.
- Ты что? Комоня ко мне ревнуешь? - засмеялся Димитрий. - Да я ж его сосунком еще знал, вырос на моих глазах.
- Вот и забирай его себе.
- На Ретивого тогда садись, а я уж на Яром.
- Вы бы поспешали, ехать надо, - переживал Вышата.
Елена быстро вскочила на Ретивого, ласково погладила его по шелковистой гриве. Конь послушно тронулся с места. Димитрий поехал следом на Яром.
Ветер стих, опять установилась пугающая тишина. Потом впереди послышался какой-то шорох, который перерос в нарастающий гул. И тут припустил дождь, навалился густой непробиваемой стеной, такого ливня не припомнила даже старая Акулька. Быстро прибывающая вода стала мелкими ручьями переливаться через лесную тропу. Вскоре ручьи превратились в сплошной поток.
Но отряд насквозь промокших людей упорно продолжал двигаться вперед. Все понимали: остановиться - значит увязнуть, попасть в ловушку. Болотная землица опасна: когда ведрено [1], схватывается камнем, и молотом не расшибешь, а прольется дождь, так раскисает до вязкой жижи.
Димитрий молча, не спрашивая, накинул корзень на плечи Елене. Она повернула голову и сказала: «Благодарствую». «Чтобы ей еще такое отдать, чтобы она меня еще раз поблагодарила?» - улыбнулся Димитрий.
То, чего все так опасались, все же произошло: колеса начали вязнуть в грязи, телеги стали. Кмети спешились и поднавалились на борта. Движение медленно продолжилось. Так протолкали еще три версты, сменяя друг друга поочерёдно. В свой черед толкали даже бояре. Аринка с Парашей, чтобы облегчить воз, спрыгнули и пошли по северному краю дороги. Вдруг Парашка отчаянно завизжала, показывая пальцем куда-то под ноги. Несколько воев подбежали к ней.
- Висельник, висельник лежит! - громко крикнул один из них. Все склонились над трупом. Мокрое грязное тело лежало лицом вниз, на шее болталась веревка.
- Переверните, - приказал Димитрий. Потоки дождя быстро смыли грязь с неподвижного, искаженного судорогами лица.
- Да это же Завид, тать, которого отпустили! - тут же опознал его один из воев.
- А где ж второй? - закрутил головой Димитрий.
- Да вон он! - показал куда-то вверх Пахомий.
Чуть впереди, высоко над головой, на старой коряжистой березе, висело второе тело, мерно раскачиваясь под тяжестью небесной воды.
- Этот тяжелее будет, веревка, должно, не выдержала, вот под ноги нам и свалился, а так и не заметили бы.
- Видать, сходили за наградой, - мрачно изрек Вышата, - всем оружие наготове держать!
- Как думаешь, - обратился к нему Димитрий, - их убили потому, что серебро не хотели отдавать, или не поверили татям, что княгиня мертва?
- Кто ж знает, но повесили их тут для нас, для устрашения, чтоб боялись. Да вешали до бури, думали, и так увидим, а мы вот чуть не проскочили.
- Что ж делать будем?
- До равнины нам опасаться нечего, сидеть в болоте в такой дождичек в засаде себе дороже, увязнешь - не выберешься. А вот выйдем к Чернавским лугам, так там уж не зевайте.
- Надо послать вперед, к Чуриле с бортником, чтоб внимательней были, - досадливо обронил Димитрий. «Гордей бы висельников не просмотрел», - печально подумал он.
- Вперед, вперед! - опять закричал Вышата. И снова вязкая липкая грязь затягивает колеса, крепко обнимает сапоги, старясь стянуть их с натруженных ног. Кони устало хрипят, не желая идти дальше. А вода все прибывает и прибывает.
Елена, не останавливаясь, шептала молитву Богородице. Она была убеждена, что здесь, в темноте, мокрые, грязные, затерянные в болотах люди, окруженные неведомой опасностью, могли надеяться только на помощь Небесной Заступницы.
- Равнина, - раздалось впереди.
Перед боярами появился чумазый Чурила.
- Впереди топь кончается. Землица потверже идет.
- Добрались, - устало перекрестился Вышата, - здесь останавливаемся. Дозор надобно побольше выслать.
- Ты что ж висельников пропустил!? - накинулся на Чурилу Димитрий.
- Каких висельников? - удивился гридень.
- Под ногами у тебя пес этот лежал, а ты мимо проскочил, а если б он живой в засаде сидел?
Чурила виновато почесал затылок.
- Бери людей да все прочешите в округе, засада может быть. Коли опасность какая, знак подайте. Да внимательней!
Чурила тяжко вздохнул и побежал исполнять приказание.
- Молод еще, опыта не хватает, рано ты Гордея спровадил, - упрекнул Вышата.
- И на заставе опытный человек должен быть, - защищался Димитрий, хотя и сам уже жалел, что рядом нет лучшего гридня.
Дождь начал стихать, он уже просто моросил, а не обваливался жестоким потоком. Елена продрогла даже под корзно и жалась к шее Ретивого, чтобы согреться. «Хоть бы там никакого врага не оказалось, и мы смогли бы развести костер», - стуча зубами, думала она.
Дважды раздался крик какой-то ночной птицы.
- Все спокойно, двинули!- узнал сигнал Чурилы Димитрий.
1. Ведрено - сухая, ясная погода.
XI. В западне.
Когда телеги, жалобно скрипя колесами, вырвались на равнину, дождь совсем прекратился. Невидимая рука разорвала пелену туч и сверху на путников смотрели яркие серебряные звезды, как будто и их умыл яростный ливень, и теперь они щедро дарили свет людям, весь день не видевшим солнца.
К югу, по левую руку, до самого горизонта, продолжала тянуться бескрайняя топь. С десной стороны к Утице убегал лес, перемежаемый небольшими лужицами болот. А посередине простиралась долгожданная равнина, изрезанная балками и вздыбленная холмами. Это междуречье Чернавы и Утицы. При такой хорошей снежной зиме, как выдалась нынешняя, весенний разлив затапливал все кругом и две реки ненадолго соединялись в один широкий поток. И расстояние из этого угла, что до Чернавы на запад, что до Утицы на север было одинаковым - полдня пути для нагруженных возов. Не спеша, при свете звезд путники к утру могли бы уже выйти к ладьям, но люди смертельно устали и нуждались в отдыхе. Выступить решили на рассвете.
Телеги привычно расставили кругом, внутри развели три костра, натянув с запада перед ними на палках рогожи, чтобы свет не так хорошо был виден с равнины. Шатров разбивать не стали, а, побросав их на землю вповалку, попадали на них, протягивая закоченевшие руки и ноги к огню. В котлах забулькала вода, запыхтела каша.
- Мы по лугам еще пройдемся чуть подальше? - спросился Чурила у Дмитрия, ему хотелось быстрее исправить досадный промах и показать свое рвение.
- Ступайте, - буркнул Димитрий, все еще обижаясь.
Чурила с бортником, наскоро проглотив кашу и выпив по чарке меда, скрылись в темноте. Остальные, кроме караульных, стали укладываться на ночлег. Тут ночная птица прокричала два раза коротко и один протяжно. Это означало, что гридни в дозоре что-то нашли, но прямой угрозы нет. Все с любопытством обратились на запад.
- Что бы это могло быть? - удивился Пахомий.
- Может, еще какой покойник? - предположил кто-то из воев.
Из темноты с озабоченными лицами выскочили Чурила с Баженом, а с ними еще один густо покрытый грязью человек.
- Здрава будь, княгинюшка, и вы бояре, - произнесло это странное существо.
- Ба, да это же Игнатий! - первым узнал княжеского гребца Пахомий.
- Ты как здесь оказался, почто не на лодьях? - встревоженно спросил Димитрий.
- Нет больше наших лодей, и гребцов, и воев при них, царствие им небесное, тоже нет. Один я остался! Побили всех заозерцы.
- Заозерцы здесь?! - вскричал Димитрий. - Да как узнал, что они?
- Так черт их крючконосый там всем заправлял, узнал я его.
- Найден!? - и только тут Димитрий вспомнил, где видел воя с рыбьими глазами, который кинул копье в Елену: в Бежске, среди гридней Ростислава.
«Значит, все-таки Улита», - почему-то с облегчением подумал Димитрий, а вслух сказал:
- Ну, сказывай, как было.
Игнатий стал говорить торопливо и сбивчиво.
- Так отпросился я с утречка рыбку половить, у меня там поодаль сеть с вечера была раскинута... так вот, смотал я снасти, уж начал назад сбираться, да слышу шум какой-то, а далече, не видно ничего. Бросил я все да побежал к лагерю, ели успел в камыши шмыгнуть. Да уж все кончено было. Наши вповалку мертвые лежат, а ихние вои лодьи наши рубят. Жечь не стали, боялись, наверное, что с соседних вервей дым заметят. А этот-то, крючконосый, ходит да все покрикивает.
- Сколько ж их было? - спросил Вышата.
- Большой отряд, с сотню наберется.
- Сколько!? - все трое бояр вскочили на ноги, по спинам побежал недобрый холодок.
- Так вот я до бури в камышах просидел ни жив ни мертв, - продолжил Игнатий, - да все думал: куда мне теперь бежать - в град за подмогой али вас предупредить. И решил сюда податься. Мы ведь вас еще вчера ждали, ну, думаю, где-то они на подходе. Я вдоль болота на восход и побежал - а тут дождь полил. Остановился я переждать, да потом опять побежал. А тут на меня Чурила выскочил. Вот и весь сказ.
Игнатий развел руками. Его усадили греться.
- И что делать будем? - начал совет Димитрий. Рассказ гребца слышали все, в том числе и княгиня. Елена растерянно обводила взглядом измученных воев. Вышата не спеша начал рассуждать:
- Назад на Полуночную нам не пробиться, дороги нет, сами знаете. Вперед тоже, с такой силой нам не справиться. К переправе надо идти за Утицей, помощи у Мстислава просить, чтобы дружину дал в сопровождение.
- Нет! - резко выкрикнул Димитрий, - К Залесскому мы не пойдем. Телеги бросим да вдоль болота пробиваться станем. Игнатий же прошел.
- Игнатий один был, вон грязью перемазался, да под дождичком, его и не заметили, а мы-то как? Вглубь топи уходить нельзя - потонем, а с краю увидят - перебьют. И здесь выжидать нечего: они от лодей на нас скоро выйдут, гонца в Чернореч послать не успеем. Сейчас передохнуть надобно немного да затемно к переправе выступать.
- Я сказал нет, значит - нет! - грозно одернул воеводу Димитрий. - Прорвемся вдоль болот, сейчас выйдем, так затемно мимо них проскочить успеем.
- Зря ты упрямишься: зачем княгиню опасности подвергать? К Мстиславу-то верней будет, - не уступал Вышата. - Княгинюшка, да скажи хоть ты ему!
- Что ж я ему скажу, коли он моим отцом брезгует, - раздраженно ответила Елена.
Вышата подошел к ней как можно ближе и зашептал на ухо:
- Да не брезгует он твоим батюшкой, боится, что не захочешь потом с нами в Чернореч ехать, а у отца останешься. Пообещай ты ему, что с нами вернешься, он и передумает.
- Так ты ж воевода, а не он. Приказывай, так все и пойдут, и он тоже.
- Это вы друг с дружкой играйтесь, коли вам так хочется, - с укоризной покачал головой Вышата. - Попроси, княгинюшка, тебя он послушает. Ведь сгинем все!
- Ладно! - махнула рукой Елена.
Она плавно подплыла к Димитрию, гневно раздувающему ноздри.