-Ну ладно... - буркнул он. - Но только еще одни пирожки.
Симон с почти брезгливой физиономией стоял рядом с ним: он не понимал уступчивости отца, ему было скучно. Однако он почитал своим долгом оставаться рядом с бароном.
Стар, в отличие от брата, уже вскочил на свою кобылку Молнию и гарцевал у самых ворот. Ему тоже не терпелось отправиться в путь, и он досадовал на задержку. Одновременно мальчик ругал себя за нетерпение: ведь всякая проволочка означала, что сестра Анна еще на какое-то время останется дома. Стар очень любил старшую сестру.
Да, конечно, хорошо, если Анна останется здесь подольше... но как было бы здорово отправиться в самое настоящее путешествие! А может быть, еще и схватиться по пути с каким-нибудь духом или одержимым Изгнанниками! А то ведь так их окончательно изгонят с земель Радужных Княжеств, а Стар будет все еще слишком мал, чтобы сражаться, как говорят эти взрослые! А если Стар хорошо покажет себя в этой поездке - может быть, отец отправит его хоть на годик учиться ратному делу к одному из своих друзей-баронов. Там Стар мог бы носить оружие за каким-нибудь благородным рыцарем - как это делал Симон, пока не вернулся домой - а потом бы его посвятили, и... Вот все говорят, что Симона посвятят в рыцари уже скоро... сколько же еще расти Стару?.. А уж он всем покажет, когда станет рыцарем!
К нему подбежал мальчик-слуга - не старше Стара - и крикнул:
-Милорд, вас к себе миледи Анна просит!
-Спасибо, Рене! - Стар тронул поводья Молнии и цокнул языком, заставляя ее подойти вплотную к экипажу, в котором уже сидела Анна. Вот еще один повод для зависти к Симону: он-то разъезжает на настоящем боевом коне, а старова лошадь, хоть норовистая и сильная, но всего лишь кобыла... Правда, если уж на то пошло, он лучше ладит с кобылами, но все равно - у настоящего рыцаря и конь должен быть под стать, не так ли?
Подумав так, Стар тут же виновато погладил Молнию по шее - ему стало стыдно, пусть это даже была всего лишь мысль. "Нет, Молния тоже хорошая... - подумал он в раскаянии. - Самая-самая лучшая.."
-Стар! - Анна отодвинула ставенку маленького окошка экипажа. - Может быть, ты слезешь с лошади и поговоришь со мной нормально?
-Сейчас, сестрица, - он и впрямь соскочил с Молнии.
Анна приоткрыла дверцу.
-Садись, - сказала она, и похлопала рукой по подушкам рядом с собой.
Стар оглянулся на отца с матерью. Они все еще о чем-то спорили, Симон маялся рядом. Не похоже было, что отец скоро даст команду к отъезду. Можно и скоротать время за разговором, никто не поторопит.
Он послушно влез в карету и уселся рядом с сестрой. Здесь было душно, пахло благовониями. И как девчонки такое выносят?..
-Мне страшно, Стар, - сказала Анна. - Я очень волнуюсь.
-Не бойся, сестрица! - сказал Стар, приосаниваясь. - Я буду тебя защищать! И отец, и Симон...
-Нет, ты не понимаешь... - Анна улыбнулась. Стар знал, что у нее было очень красивое лицо, но так говорили все. А вот то, какая у нее хорошая улыбка, знал только Стар. Да еще, наверное, ее жених, иначе с чего бы он стал на ней жениться?.. Дочек могущественных баронов полно, красивых девушек еще больше, но вот с такой улыбкой одна Анна... И не имеет значения, что у нее нет одного из передних зубов - еще два года назад она упала с лошади, и зуб сломался - все равно она самая лучшая.
-Служанки говорят, что все девушки перед свадьбой нервничают... - хихикнул Стар. Ему показалось, что он понял, о чем говорила сестра.
-Нет, нет! - Анна покраснела. - Я не о том! Я ведь уеду отсюда совсем! Ты понимаешь, совсем! И очень-очень редко буду видеться с мамой и папой, и с тобой, и с Еленой! - Елена - это была их самая младшая сестренка, которой еще и пяти лет не исполнилось.
-И с Симоном, - добавил Стар.
-И с Симоном, - согласилась Анна.
-Но ты ведь любишь своего жениха, правда?
-Конечно, люблю! - сердито воскликнула Анна. - Если бы не любила, я бы ни за что за него не пошла, чтобы там кто ни говорил! Просто... я почему-то волнуюсь за тебя, Стар.
-С чего бы это? - удивился мальчик.
-Просто так... Ты же все время попадаешь в какие-то истории. Уж как я стараюсь за тобой приглядывать, но без меня ты все время делаешь глупости...
-Ничего подобного! Я уже почти взрослый!
-Да, конечно... - она вздохнула. - И все-таки я волнуюсь.
-Ты же женщина! Ты и должна волноваться.
Анна только улыбнулась.
-Ну вот что... - сказал Стар самым взрослым тоном. - Ты можешь попросить своего жениха, когда он станет мужем, чтобы он попросил отца, чтобы я стал у него оруженосцем. И тогда я снова буду у тебя на глазах.
Про себя Стар подумал, что это может быть хорошим шансом начать готовиться к посвящению в рыцари раньше, чем принято. Почему это, он, в самом деле, должен ждать, как все?.. Все - это все, а он, Стар, - это Стар!
-Ты еще для этого маловат.
-Но я выше остальных мальчишек! И сильнее! И я даже читать умею, если на то пошло! - тут Стар сник. - Хотя это, конечно, не достоинство для настоящего рыцаря... Наверное, об этом можно и не говорить, правда?
-Можно и не говорить... - Анна взъерошила волосы у Стара на макушке. - А можно и подождать годика два. Честное слово, не торопился бы ты вырастать.
-А я и не тороплюсь! Я уже взрослый! - воскликнул Стар, возмущенно увернувшись от ее ласки. - И не надо тут всяких телячьих нежностей!
-Из теляток, между прочим, вырастают быки, - поддразнила его Анна. - А из тебя ничего не вырастет: больно уж ты тощий.
Только Стар хотел придумать остроумный ответ, как дверца кареты распахнулась. Старая кормилица Оливия всплеснула руками.
-Господи, да что же это вы тут, молодой господин?! Ведь мы уже готовимся уезжать! Седлайте-ка быстро свою лошадку!
И пришлось Стару выпрыгивать из экипажа, так и не сказав ничего умного. Ну и что! Вся его душа пела. Наконец-то они отправляются в путь! Пусть путешествие продлится всего три дня туда и столько же обратно, но это ровно в три раза дальше, чем Стар когда-нибудь удалялся от их замка!
...Где ему было знать, что он и вовсе не вернется домой.
5. Записки Аристократа
Что-то мне снилось хорошее, отчего не хотелось просыпаться. Сквозь сон я подумал - благоприятный признак. С тех самых пор, как я едва не замерз в лесу, оставленный Симоном умирать, мне редко снится приятное. Если уж мое воображение рисует что-то за сомкнутыми веками, то чаще всего - тот самый удар, и первые снежинки, которые кружились в воздухе, да одна еще, помню, легла на отворот моей перчатки. Капля крови - и рядом снежинка. На темном ворсе. Ей-богу, это стоило бы картины иного прославленного живописца.
Сегодня же, мне, как в детстве, не хотелось просыпаться. Почему-то казалось, что вот-вот я услышу шарканье ног нашего старого дворецкого в коридоре, приглушенные смех и разговор служанок... Моя комната была недалеко от комнат слуг, и они всегда проходили мимо по утру, будили меня. И голове было мягко-мягко, словно на полудюжине подушек... Мне даже показалось, что я улавливаю запах свежего цветочного сена, которым по утрам слуги выкладывали комнаты замка... мама требовала, чтобы сено всегда было свежим. Я как будто даже слышал треск огоньков в светильниках, шелестящие голоса, шорох шагов...
Нет, это пахнет не сено - это запах прелой листвы. Старой - откуда в середине лета возьмется свежая? И шелестят не голоса... это кроны деревьев на ветру. И где-то неподалеку текущая вода... Ручей течет.
Тело немедленно напомнило о себе. Мол, пора бы уже подниматься и заниматься собственными нуждами.
Я попробовал пошевелиться, и тут же обнаружил, что зверски болит голова. Сотрясение? Просто шишка? Ладно, это потом. Сначала надо выяснить, где я.
Выяснить не очень-то получилось. Когда я открыл глаза, сел и огляделся, оказалось, что я валяюсь на небольшой полянке в лесу. За кустами журчал ручей, его серый блеск я разглядел сквозь густо зеленеющие ветки. Утро было пасмурное, трава, на которой я лежал, мокрая - наверное, дождь не так давно прошел. К камзолу прилипли мокрые травинки и прочий сор. Я недовольно отряхнулся, оглянулся кругом... и тут же увидел маленькую шаманку.
Девушка, свернувшись калачиком, лежала неподалеку, у подножия сероватой, пасмурно поникшей березы. Спала она крепко, раз не вскочила, когда я пошевелился, и, видимо, в ближайшее время просыпаться не собиралась. Неподалеку от шаманки, на аккуратно подложенном от сырости листе папоротника, лежал давешний бубен. Забота Гаева, наверняка.
Самого астролога на полянке не наблюдалось. Ну да... я бы на его месте тоже долго не задерживался рядом с человеком, которому пообещал отдать ценный артефакт. Клятва?.. Не смешите меня, почтенные, в наше жестокое время не многие идиоты доверяют дворянскому слову. Такие, вроде меня.
А может быть, Гаев счел, что он свое слово сдержал: ведь не я же доставил его в безопасное место из застенков, это он меня вытащил, вместе с шаманкой.
Я ощупал пояс, и с облегчением убедился, что мой меч, верная Коса, при мне. А вот... Агни!
Я торопливо сунул руку за пазуху, нащупывая скляночку. Все в порядке, на месте. Пузырек темного стекла был цел и невредим, внутри все так же переливалась крошечная красная искорка. Это она сейчас крошечная, а если выпустить...
С облегчением вздохнув, я поднялся на ноги. Надо было заняться собственными неотложными нуждами...
Далеко отходить от полянки я не стал - из вида шаманку упускать тоже не стоило. По крайней мере, следовало порасспросить ее, когда очухается, откуда она знает Гаева. А там, кто знает, может и герцогу доставить. На всякий случай, чтобы окончательно обезопасить себя, я подобрал бубен и привязал его к поясу за один из шерстяных шнурков, что свисали с бубенцов. Теперь шаманка точно не сбежит.
Уже застегивая ремень штанов, я сообразил, что меня с самого начала удивило в ее облике, когда я увидел ее спящей. Сперва я просто зафиксировал странность, но не осмыслил ее. Лицо шаманки было жутковатого красно-кирпичного цвета. "Именно такого цвета лица у горных гулей", - подумал я.
Я моргнул и взглянул на шаманку еще раз, в надежде, что морок развеется. Ничего подобного. Ну что ж, приучаемся жить в новм мире. Для начала заносим странноватый цвет кожи в список вопросов, который требуется задать шаманке, а потом идем умываться. Свинство это - с утра неумытым ходить.
Первое, что я увидел у ручья - две довольно-таки увесистые рыбины, еще живые. Рыбы бестолково трепали хвостами на берегу, как будто надеялись отчаянным усилием тела скинуть себя обратно в воду. Неподалеку от них, но все же на таком расстоянии, чтобы рыбы не сумели перебросить себя прямо на одежду, были аккуратно разложены на камнях рубашка и мужской сюрко. Сапоги были аккуратно составлены рядом, понуро свесив голенища. А на середине весело бегущего по камням ручейка я увидел астролога Гаева. Он стоял голым по пояс, штаны закатаны по колено. На шее у него поблескивала серебром цепочка, на цепочке, продетая за ушко, висела длинная штопальная игла. Сперва я слегка удивился необычному украшению, потом вспомнил, что на Востоке (стало быть, в Шляхте, наверное, тоже) принято было, отправляясь из дому, брать у матери что-нибудь "на счастье".
Гораздо больше меня заинтересовало другое: на широком кожаном поясе штанов, скрепленном затейливой фибулойxv, у Гаева был пристегнут за пришитое к ножнам ушко мой собственный кинжал, Сын Грома.
Сперва я решил, что астролог ловит рыбу руками, но потом сообразил - ничего подобного. Он просто умывался. Вот набрал полную пригоршню воды, протер лицо... Я впервые заметил, что волосы его слегка серебрятся... от солнца, что ли? Да какое солнце, пасмурно.
Гаев отнял руки от лица, и наконец заметил меня.
-А, Ди Арси! - весело крикнул он. - Проснулись?
Я только кивнул. Кричать не хотелось.
Ловко перепрыгивая с одного камня на другой, чтобы не поранить босые ноги о мелкую гальку, астролог выбрался на берег. Потом отстегнул с пояса нож, протянул мне.
-Я тут одолжил, пока вы спали, - сказал он. - На всякий случай. Надеюсь, вы не против? Насколько я понимаю, у вас все равно оставался другой - в сапоге.
Да, наметанный взгляд у этого звездочета. И запасной клинок углядел! А ведь у моего Орлиного Когтя не было даже ножен, чтобы сподручнее прятать. И сапоги у меня кожаные, а отнюдь не тонкие суконные.
Значит, не мог он не заметить сейчас и шаманского бубна на поясе. Эта штука сразу бросается в глаза. Почему же ничего не сказал? Впрочем, кто-кто, а я первым заводить разговор о шаманке не намерен.
-Оставьте себе, - вдруг сказал я. - Пригодится. У вас, как я понимаю, оружие отобрали?
-Не в первый раз, - он вдруг на удивление лучезарно улыбнулся. - И, наверное, не в последний.
Снова прицепил нож к поясу, потом начал неторопливо одеваться.
-Куда вы теперь? - спросил я его.
-Куда-нибудь, - пожал плечами Гаев. - Мне везде интересно. Может быть, в Мигарот... Может быть, в Эмираты - если подвернется подходящий караван. Может быть, в горы. За Каменным Поясом лежат Радужные Княжества. Я никогда там не был.
Голос его звучал мечтательно - не дать не взять, придворный поэт.
Он закончил одеваться, пристроил на голову невесть откуда взявшийся бархатный берет - раньше при нем я берета не замечал. Наверное, прятал в кармане. Последней он подобрал с земли оставленную там массивную позолоченную цепь, с тяжеленной блямбой - магистерским знаком астрологов. Хотел было надеть ее на шею, потом, поколебавшись немного, протянул мне.
-Держите.
-Зачем? - я чуть было не отступил назад. Еще не хватало - таскаться повсюду с этой штуковиной... потом до меня дошло.
-Погодите, - начал я, - вы что, хотите сказать...
-Именно, - Гаев серьезно кивнул. Его голубые глаза смотрели на меня очень пристально и внимательно. - Это - Драконье Солнце. Все остальные носят символы. У меня - настоящее. Я обещал отдать его вам - и отдаю. Хотя, видят боги, это дается мне непросто.
Я протянул руку и взял цепь. Она показалась мне невероятно тяжелой - тяжелее, чем была бы, окажись вся из чистого золота.
-Не знаю, зачем оно вам, - продолжил астролог, - но постарайтесь не применять его без крайней необходимости. Очень вас прошу.
И тут до меня наконец-то дошло - вовсе не утренний свет высветлял волосы Гаева. Они слегка серебрились сверху, словно припорошенные мелом.
В светлых волосах седину заметить трудно - как понять, седые или просто выгорели?.. Но почему-то я не сомневался, что это была именно седина.
-Почему? - спросил я. - Вы могли бы уйти раньше, пока я не очнулся. Если уж на то пошло, вы могли меня просто не вытаскивать.
Он покачал головой... усмехнулся.
-Благородство и гордость, отвага и страх - все с рожденья заложено в наших телах. Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже - мы такие, какими нас создал Аллах! Так что, как видите, моей воли здесь не много.
-Чьи это стихи? - спросил я. - И кто такой Аллах?
-Автора этих стихов уже нет в живых, а Аллах... ну, считайте, что одно из имен Ахура-Мазды, если вам так удобнее. Ну что ж... я, пожалуй, перейду уже через ручей да и пойду, куда глаза глядят. Надеюсь, вы за мной не пойдете?
-Такому астрологу, как вы, были бы рады в войске герцога, - глупо это прозвучало как-то.
-Я не люблю воевать, Ди Арси. Но с вами мне приятно было познакомиться. Прощайте. Может, еще увидимся.
-Прощайте.
Мы крепко пожали руки. Потом он развернулся и пошел вдоль ручья - туда, где в отдалении угадывалась цепочка камней - таких, чтобы перейти, не замочив сапог.
Я почувствовал себя полным идиотом, крикнув:
-Стойте! А рыбы?
Он обернулся и махнул мне рукой.
-А рыбы вам! - пронеслась над водой вроде бы негромкая фраза. - Покормите девочку!
Ну вот и как это понимать?
6. Глава 3. Ну, Гаев, погоди!
...есть только один, единственно возможный и правильный способ: зная формулу и исходя из заданного количества духов, необходимо провести соответствующие вычисления и из различных эссенций изготовить строго определенное количество концентрата, каковой в свою очередь в точной пропорции, обычно колеблющейся от одного к десяти до одного к двадцати, следует развести алкоголем до конечного продукта. Другого способа, он это знал, не существовало. И поэтому то, что он теперь увидел и за чем наблюдал сперва с насмешкой и недоверием, потом в смятении и, наконец уже только с беспомощным изумлением, показалось ему самым настоящим чудом. И сцена эта так врезалось в его память, что он не забывал ее до конца дней своих.