– С детства мечтала, – осклабилась Млада. – Вот и пришла.
Бажан, понятное дело, не поверил. И снова глянул в сторону замка, будто ждал чего-то.
– Тяжёлое, видать, детство у тебя было, – он усмехнулся, не догадываясь, насколько оказался прав. – А ты знаешь, что мы в поход на вельдов собираемся? Спокойно в детинце отсидеться не выйдет.
– Знаю.
– И всё равно хочешь стать кметем? – кажется, он искренне удивился.
– Я же до сих пор тут. Слушаю болтовню княжеского воеводы. Значит, хочу.
Бажан коротко рассмеялся.
– Остра ты на язык, Млада. С таким умением друзей не наживёшь. Мужик, знаешь, не любит, когда ему девка в бок мечом тычет да ещё и посмеивается.
– Мне до любви кметей дела нет, – Млада повела плечом, окидывая взглядом снующих кругом дружинников. – Ты мне голову не морочь, воевода. Говори, возьмёшь в дружину, или я пойду к князю схожу?
– Ты погоди, не скачи, – беззлобно ответил на её грубость Бажан. – Вот блоха, она блоха и есть. Не нужно к князю идти. Сам он уже решил к нам наведаться.
Воевода кивнул на кого-то, кто приближался к Младе со спины. Она оглянулась и тут же охолонула, позабыв о допросе Бажана, который едва удалось удержать в безопасном русле. Уж больно не хотелось много о себе рассказывать – ни к чему.
Со стороны замка шёл высокий, стройный, но сильный на вид мужчина. Сразу смекнуть можно – воин. Солнце, которое уже низко клонилось к закату, обрисовывало сиянием рукоять висящего на поясе меча и серебряные чеканные бляшки на поясе. Кмети молча и уважительно расступались, провожали князя взглядами. И вокруг становилось невероятно тихо. Даже как будто перестал буянить жеребец, которого вели мимо ристалищ. А конюший перестал крыть его забористой бранью.
Одет правитель был просто, как и многие здесь: вышитая рубаха да тёмные суконные штаны, заправленные в высокие, почти до колена, сапоги. Но при виде его Млада подумала, что готова была бы провалиться на этом месте, если бы спутала его с обычным дружинником. То ли дело в его завидной выправке, то ли в спокойном и величавом интересе, с которым он смотрел на других, но Млада, никогда и никому до сего дня не служившая, вдруг поняла каждого мужчину здесь.
Вблизи оказалось, что князь гораздо моложе Бажана. Пожалуй, лет на пятнадцать. Морщины ещё не успели изрезать его лицо с породистыми, чуть неправильными чертами, а на голове и в короткой бороде не было ни одного седого волоса. Правитель остановился рядом с воеводой и неспешно оглядел Младу. Тело пронзило теми же странными ощущениями, что она испытала недавно. Как будто Кирилл умел проникать сквозь кожу и выворачивать душу наизнанку. Теперь стало понятно, чей взгляд она чувствовала. Это было необычно, но в то же время интригующе. Казалось, от князя нельзя утаить ни одной мысли.
Но вопреки опасениям, Кирилл приветливо улыбнулся.
– Мне уже рассказали о поединке. И, судя по тому, что Медведь ходит, как в воду опущенный, он удался на славу, — князь повернулся к Бажану. — Что скажешь, воевода? Стоит брать девицу в дружину?
Но по голосу правителя было понятно, что никаких возражений от воеводы он не примет. Так, интересуется для порядка. Бажан тоже это понял – помолчал, размышляя. Похоже, по каким-то только ему известным причинам принимать Младу в дружину он не хотел. Но и тех самых причин называть не собирался.
Наконец воевода вздохнул, глядя в сторону:
— Хальвдана стоило бы спросить.
Кто-то из отирающихся неподалёку дружинников довольно громко хмыкнул на его слова. На него зашикали. Князь тоже улыбнулся, опустив голову.
— Раз уж Хальвдана пока нет, то и решение не ему принимать, – проговорил он жёстко. – А пока пусть девица обустраивается. Такого воина прогнать – всё равно что дружину обокрасть.
Бажан скривил губы. Не иначе через себя переступает.
– Только с девицами её поселить надобно. Кметь – не кметь, а всё одно девка. Кабы чего не было… – он обвел взглядом дружинников.
На лицах некоторых парней расплылись ехидные улыбки. Даже смурной после поражения Медведь, который тоже подтянулся ближе и прислушивался к разговору, ухмыльнулся. Да уж, девиц пощупать каждый из них горазд. Оказаться посреди разгорячённой постоянными тренировками мужской ватаги – ещё этого не хватало. Не то чтобы Млада их опасалась. Просто отбиваться замаешься.
– Уж вы разберитесь, где её поселить, – пожал плечами князь и повернулся было уходить, но задержался. – И зайди потом ко мне, Бажан. А ты, Медведь, пойдёшь темницы сторожить, если и впредь будешь девицам в драках уступать.
— Так они ж пустые, княже, — попытался возразить тот, – темницы-то.
— Значит, будешь следить, чтобы туда никто не пробрался, – усмехнулся Кирилл и похлопал его по плечу.
Дружинники хохотнули. Медведь сокрушенно понурился, пряча глаза. Князь неспешно пошёл к дому. И только когда он исчез из виду, Млада поняла, что не сказала ему ни слова благодарности. Да и вообще всё это время простояла молча, как воды в рот набравши. Может, и правильно… Нечего на разговор с князем набиваться, тем более что в разговорах Млада была не сильна. Правда, в душе поселилось странное беспокойство и кожу как будто до сих пор жгло от пристального княжеского взгляда. Что за наваждение!
– Ты часом в землю не вросла? – голос Бажана чуть не заставил вздрогнуть. Млада вздохнула и подняла на него глаза. Воевода цыкнул, качнул головой. – Пойдём, покажу тебе клеть, где жить будешь.
Млада двинулась было следом, но Бажан вдруг остановился.
– И да, – сказал он, едва обернувшись. – Князь сам сюда спустился, чтобы распорядиться насчёт тебя. Такого сроду не бывало. Значит, что-то он в тебе увидел. И, если ты хоть в чём-то его разочаруешь, не оправдаешь его доверия - я лично сломаю каждую кость в твоём теле, блоха.
Млада не нашлась, что на это ответить. Но, думается, ответа воевода и не ждал.
Клеть, куда поселили Младу, оказалась светлой и просторной. Небольшие окна выходили на восток: двора с дружинными избами было из них не видно – лишь стена, да один из острогов. Наблюдай за стражниками сколько влезет. Да только не хотелось. Оказалось, что в клети живут ещё две девушки: их аккуратно застеленные лавки стояли у стен. На одной лежали большие пяльцы с зажатой в них рубахой – кажется, мужской – Млада проверять не стала. На другой – редкий костяной гребень, а рядом с ней стояла резная прялка. На веретене было намотано уже много нити.
Рукодельницы, значит.
Млада вздохнула и бросила дорожный мешок на свободную лавку. Уж более неподходящую компанию, чем две девицы, сложно было для себя придумать. Хотя она тоже рукодельница. Только о её ремесле вечером у зажжённой лучины не поговоришь.
Сидеть в пустой клети – время без толку терять. Млада решила вернуться во двор: оглядывать тренировочное поле дружины куда интереснее, чем углы в комнате. В конце концов, теперь предстояло служить с кметями бок о бок долгое время. Не сказать, чтобы это очень радовало — привычка всегда быть одной давала о себе знать — но сейчас куда денешься. Захотела идти до конца – будь добра терпеть и несколько сотен дружинников вокруг, и девиц. Сама пришла, никто за руку не тянул.
Солнце уже скрылось за стеной детинца. Многие кмети разбрелись по дружинным избам. Некоторые особо упорные продолжали потеть на ристалищах. Отроки откровенно бездельничали и глазели на рослых старших собратьев, собираясь кучками. А что – тоже наука.
Млада устроилась на лавке за спинами мальчишек и невольно приросла взглядом к гурьбе необычно светлокожих, по сравнению с остальными, мужчин. Почти у всех волосы были рыжими или выгоревшими на солнце едва не до белизны. У многих они были частично заплетены в косы у висков или на затылке. Но больше всего внимание притягивали их глаза: голубые или светло-серые. Холодные. Мужчины стояли недалеко от Млады и переговаривались, тоже наблюдая за тренировками собратьев. Только ни одного слова из их речи она понять не могла.
Послышались шуршащие по сухой траве шаги – и рядом сел Медведь, заняв едва не всю оставшуюся лавку. Даже Младу чуть подвинул.
– Вереги, – проговорил он не слишком-то тепло. Показалось даже, сплюнет себе под ноги. – Те ещё говнюки. А без своего воеводы совсем распоясались.
Да, Млада слышала что-то и о втором воеводе князя – Хальвдане. Но о нём говорили намного меньше, чем о Бажане. Видать, его жизнь была куда более прозрачной и куда менее загадочной.
– Никогда их не видела, – после короткого молчания нехотя ответила Млада.
И так наговорилась за день – хоть седмицу теперь молчи. Её вполне устраивало и одиночество на этой вот лавке. Но не гнать же Медведя.
– Где ж ты жила до этого? – кметь панибратски подтолкнул её плечом.
Млада тихо скрипнула зубами.
– Где жила, там меня уже нет.
– Ну, не хочешь – не говори, – усмехнулся Медведь. – А я из деревни Рысей – Беглицы. Тут в пяти десятках вёрст от Кирията будет.
Млада повернулась к нему, стараясь вложить во взгляд всё безразличие, на которое была способна. Но на кметя это не подействовало. Он только внимательнее всмотрелся в её лицо, и вдруг улыбка сползла с его губ. Тут-то стало видно, что без этой дурашливой ухмылки он даже хорош собой. Млада снова отвернулась. А вот Медведь продолжил смотреть, как заколдованный.
– Не в обиде на меня? – пробормотала она. Лишь бы это перестающее быть приличным изучение её прекратилось.
Медведь кашлянул.
– На что обижаться? На то, что уступил в схватке хорошему воину? Глупости.
– Мало ли.
Пусть думает, что она – воин. Ни к чему Медведю знать, кому на самом деле он уступил в схватке. Победить ему было почти невозможно. Но кметь не знал, и потому в его голосе слышалось лёгкое восхищение. Оно почему-то сильно раздражало. Млада часто чувствовала раздражение, когда думала о том, как научилась владению оружием, и для чего случалось свои навыки применять. В дружине это как будто принимало другой оттенок, но сути своей не меняло.
Молчание затягивалось. Кмети стали расходиться, многозначительно поглядывая на Младу и примостившегося рядом с ней Медведя. Вереги во дворе тоже не задержались и двинулись вслед за остальными. Отроки убирали небрежно брошенное тут и там тренировочное оружие, кое-где зажигали закрепленные в держателях факелы.
– Пойдём, – вздохнул Медведь, – а то в трапезной места останутся только с краю столов. Ты голодная, небось.
И правда. А Млада и думать забыла, что так за весь день ничего и не съела. Пустое нутро, смирившись, уже давно перестало о себе напоминать. А теперь снова встрепенулось, заурчало. Она кивнула и пошла за Медведем.
В трапезной было душно и невероятно людно. И сейчас стало понятно, насколько много воинов в дружине. Они роились, как муравьи. Замученные отроки только и успевали проскальзывать между их могучих плеч, при этом умудряясь не ронять огромные братины[4], из которых невыносимо вкусно пахло кашей. Другие разносили ендовы[5] со сбитнем или широкие миски с варёной говядиной.
Медведь почти силой втиснул Младу ближе к середине одного из столов. Парни начали было ворчать, но увидев, кого усадили рядом с ними, просветлели. Их взгляды подёрнулись знакомым масляным блеском, говорящим о том, что девушек к кметям подпускают нечасто. А в дружинных избах им появляться и вовсе запрещено.
Скоро, боясь лопнуть от съеденного, Млада облокотилась о стол и вслушалась в разговоры парней. Все кругом улыбались и просто излучали силу да молодецкую удаль. Блюда пустели, истории становились разнузданней. Голова тихо трещала от несмолкаемого шума, но всё равно было хорошо и спокойно. Болтовня парней слилась в один сплошной гул, и Млада погрузилась в свои мысли. Теперь она видела, как в скором времени пойдет в поход со всеми этими мужчинами. Каждого из них вёл вперёд долг перед князем или своей семьёй, хотя, может, кого-то вело и тщеславие. Не ей судить.
Такие разные и живущие как единое целое.
Млада перебегала глазами от одного лица к другому, натыкаясь на улыбки, любопытство и недвусмысленный интерес. Чужие люди, которые не успеют стать близкими. Многих имён она даже не запомнит. Её вела вперёд ненависть, горячая и неутихающая с течением лет. Сжимающая горло раскалённой рукой. Месть, заставившая сломать саму себя, превратиться в убийцу. Такой, как она, не место среди других людей. Млада никогда и не стремилась к ним, окутанная безразличием ко всем, кто попадался на пути.
Сейчас ничего не изменилось. Не должно измениться. И как только умрут все вельды, до которых дотянется рука, она покинет дружину.
[1] Арияш - (ариванс.) наёмный убийца, член Гильдии арияш, основанной в Ариване много сотен лет назад.
[2] Урхас – (ариванс.) управляющий Гильдии арияш.
[3] Чекан – ударно-раздробляющее ручное холодное оружие с топорообразной боевой частью в виде клюва и плоского бойка на обухе, закреплённой проушиной на рукояти.
[4] Братина - большой глиняный горшок с ручками.
[5] Ендова - низкая, большая керамическая, луженая братина, с рыльцем, для пива, браги, меда.
Глава 2
Млада ушла из трапезной, когда уже совсем стемнело. Лишь небо над стеной детинца ещё отсвечивало последними искрами жёлтого осеннего заката. В замке было тихо, но, если прислушаться, можно было разобрать тихий гомон женских голосов в недалёкой поварне. Да и наверху иногда приглушённо раздавались чьи-то шаги. Млада, с первого раза хорошо запомнила путь по замковым коридорам и быстро дошла до клети. Затворив за собой дверь, остановилась и прикрыла глаза. И только мгновением позже услышала тихое шебуршание.
– Вот не думала, что тебя здесь поселят, – недовольно отозвалась сидящая на своей постели с пяльцами в руках Малуша.
Последняя её доброжелательность испарилась, видно, ещё днём, у ворот детинца. Теперь женщина смотрела на Младу исподлобья, недоверчиво посверкивая тёмными глазищами. Вторая же, более молодая девица, наоборот, разглядывала её приветливо и удивлённо, слегка приоткрыв рот. Отчего её круглое и румяное лицо казалось глуповатым. Опомнившись, она коротко глянула на подругу и опустила голову, перебирая в пальцах кончик русой, толщиной в запястье, косы.
– А что ж ты думала, Малуша, – Млада неспешно прошла к своей лавке и села, убрав из-под спины дорожный мешок, – что я в хлеву прозябать буду? Или погонят меня?
– Думала, с кметями поселят. Ведь ты, вроде как, не девица, а тоже дружинник теперь, – женщина ядовито усмехнулась.
Вот, значит, как. Кошель у вора отбирать – хороша была, а как рядом села, так сразу разонравилась. Поганая, однако, бабёнка, эта Малуша. Не обмануло предчувствие.
– Меня Раска зовут, – ни к селу ни к городу влезла круглолицая девушка.
Млада глянула на неё, приподняв бровь.
– Млада.
– Сегодня только о тебе в доме и говорят, – затараторила девчонка, опасливо поглядывая на Малушу. Та же уткнулась в вышивку, будто и не слушает вовсе.
– Поговорят да перестанут, – Млада начала расшнуровывать нагрудник.
Правду сказать, она уже валилась с ног и с удовольствием легла бы сейчас спать, но соседки, похоже, укладываться пока не собирались.
Покусав губу, Раска некоторое время понаблюдала за тем, как Малуша выписывает на ткани стежок за стежком, а потом вдруг вскочила и шагнула к ней.
– Ну, тут же! Тут, не видишь, поехала голова у петуха?
Женщина с бешенством подняла на неё глаза и отдёрнула рубаху от её рук.
– Сама разберусь!
Раска пожала плечами и снова уселась на место.
– А и вышивай, как хочешь. Хальвдану и так всё равно будет.
Млада отвернулась, пряча улыбку. Затылок ощутимо жгло раскалённым взглядом Малуши. Раска, поняв, видно, что болтнула лишнего, вжалась спиной в стену. Молчание напополам с напряжением разрасталось огромным вязким комом. Казалось, от него скоро станет тяжело дышать. И стоило бы перевести неуклюжий разговор на другую тему, но Млада не удержалась:
– А что, второй воевода-то княжеский где? Только и слышу сегодня о нём, а увидеть не довелось.