- Да чтоб вы все треснули! - Алена в сердцах стукнула своей корзинкой по голове приставучего хама. Раздался легкий хлопок, и еле слышно запахло озоном.
Дюк Степанович ошеломленно захлопал глазами. Осмотрелся вокруг удивленно-трезвым взглядом, испуганно пробормотал:
- Пардон муа, - вскочил и бросился из гридницы прочь.
«Как это он так быстро протрезвел? - удивилась Алена. - Ай да корзиночка у меня, уж не из-за шишек ли она стала волшебной?»
- Поле! Русское По-о-оле!!! - взревели вдруг с другого боку. От самозабвенного пения захмелевшего Микулы задрожали окна терема.
- Да вы что, сговорились?! - и Алена с размаху заехала Микуле корзинкой по голове.
Рулада прервалась на полуслове. Микула удивленно огляделся вокруг.
- И правда. Чего это я распелся? Чай не в поле пашу.
За спиной Алены вдруг возник князь Владимир Красно Солнышко.
- Что это у тебя, девица, за корзиночка? Дай-ка я погляжу.
Алена не посмела ему возразить, тем более, что унизанные перстнями пальцы князя уже вцепились в ручку, а голубой, мутноватый от излишней дозы хмельного взгляд впился в хитросплетение ивовых лоз.
- И простая, поди-ж ты, корзиночка. На Руси ведь таких пруд-пруди. Нешто мне все то с хмелю пригрезилось?..
Князя повело в сторону. Переступив ногами, он зло сжал губы, приосанился и со всего маху огрел себя корзинкой по голове. Снова чуть пахнуло озоном. Обведя гридницу прояснившимся взглядом, Владимир повел плечами. Не доверяя своим чувствам, покрутил головой. И лицо его вдруг озарила по-детски задорная улыбка.
- Что ты хочешь за корзинку, красна девица? Говори, не бойся. Все, что спросишь, дам.
- А уж дай-ка князь ты справу мне дорожную, да кафтан, да плеть, да лук со стрелами, да припас еды, да серебра кошель, ведь хочу я в путь-дорожку отправиться, - выпалила Алена, удивляясь сама себе.
«А и вправду, чего мне сиднем сидеть в княжьем тереме столько времени - я так с тоски помру. А они там без меня пропадут. Обманет их Черномор, или еще какая беда приключится. Они ж, как дети малые».
Князь Владимир кивнул, и со злорадной ухмылкой двинулся вдоль скамей, высматривая кого-то среди пирующих. Углядев благостно улыбающегося, совершенно потерявшего связь с реальностью ключника, князь, словно пардус подскочил к нему и стукнул корзинкой по голове. Моментально протрезвевший ключник вскочил со скамьи, обнаружил нависшего у себя над плечом князя и обречено замер.
- Ты где должен быть? - прошипел князь. - На пиру?!
- В-виноват! Я э... по делу заскочил и...
- Пойдешь с этой девицей в казну, - князь указал перстом на Алену. - Выдашь ей то, что прикажет. И дашь о том полный отчет.
И Красно Солнышко двинулся дальше, сияя лицом, радостно притоптывая в такт гуслям Бояна и время от времени с плеча раздавая удары волшебной корзинкой по головам.
Глава 5
Из закромов Алена вышла, одетая на восточный манер - в приталенный кафтан и шаровары. В руках она несла целый ворох имущества: лук со стрелами, саблю, увесистый кошель с серебром и дорожный мешок, полный припасов.
Ночевать пришлось в Киеве. Ключник распорядился разместить Алену в отдельной горнице и убежал. Хлопот у него было предостаточно. Пир подходил к концу. Княжьи слуги провожали до дверей под ручку, а порой и тащили на себе вволю наевшихся и напившихся гостей. Наиболее почетных развозили по домам, или устраивали в гостевых комнатах княжьих хором. Менее знатные шли домой своим ходом, а совсем пьяных слуги укладывали прямо на пол в сенях.
Алена вышла на крыльцо. Лошадок на дворе поубавилось. Собственно, стояли только две не привязанные лошади. Черная лошадка Алены и богатырский конь Микулы Селяниновича.
«Интересно, а где же сам Микула?» - подумалось Алене. И словно в ответ на ее мысли откуда-то издали до нее донесся раскатистый бас:
- Поле… Русское По-о-о-ле!..
- Понятно, - Алена сладко зевнула. – Всю ночь, наверное, гулять будет.
Наутро, однако, Микула выглядел свежим, как огурчик. Он встретил Алену у крыльца и помог упаковать добро. Не медля более ни минуты, они вскочили на лошадей. Выехав за стены, пошли богатырским скоком. Замелькали под копытами лошадей поля и перелески. Через некоторое время во весь горизонт легло перепаханное Микулой поле. Солнце забиралось все выше.
- А вот и указатель мой! - обрадовано указал пальцем Микула. Широкая утоптанная дорога упиралась в перепаханное поле. Там, где лихая богатырская соха перерезала киевский шлях, стоял столб с указателем. И прямо от этого указателя уже был вытоптан почти такой же широкий и хорошо утрамбованный, как и бывший шлях, путь.
- Надо же! - удивился Микула. - И дня не прошло, а сколько уже народу проехало. Не зря я, значит...
- Микулушка, - с сомнением спросила Алена. - Мы ведь прямиком от Киева едем?
- Ну да.
- А дорожка-то новая совсем в другую сторону ведет, - Алена поджала губы. - Куда же они все направились?
- Да коли у них ума совсем нет, что же мне теперь, за ручку всех провожать? Едут и едут, - возмутился Микула. - Я за них за всех не в ответе.
- В ответе, - отрезала Алена. - Они поехали туда, куда показывал твой указатель.
- Точно? - и Микула натянул конские поводья.
Алена поспешила сделать то же самое, чтобы не упрыгнуть одной в неизвестность. Лошадки приземлились на небольшой поросшей ковылем возвышенности. Пахарь, привстав на стременах, оглядывал во все стороны раскинувшуюся степь. Только где-то на юге чернела полоска леса.
- Ну и как же мне быть теперь? Коль дорога та неправильно протоптана, так ее надо срочно перепахивать, да на Киев указатель перевертывать, да пойтить-проводить на Киев путников, чтобы снова они не заплуталися, чтобы верно дорожка протопталася, - и Микула озабоченно почесал затылок, сдвинув на лоб свою пуховую шляпу.
- Верно.
- А как же ты? Заблудишься ведь. Я же до самой заставы богатырской проводить тебя хотел.
- Ну, от моря я и сама дорогу найду.
- Так чего стоим тогда, поехали! Вон, на юге чернеет полосочка. То деревья все леса Заповедного. А за ними уж и море Черное.
До моря добрались в дюжину скоков. Алена натерпелась страха, перелетая через Заповедный лес. Все боялась, что кони, падая на землю из очередного скачка, угодят прямо на бурелом или в густую лесную чащу. Однако, каждый раз находились потаенные лесные полянки. А после того, как они с Микулой, последним прыжком чуть не угодили прямо в глубины моря, лишь каким-то чудом рухнув с небес в полосу прибоя, Алена долго не могла разжать свои пальцы, вцепившиеся в лошадиную гриву.
- Да, давно я так над лесом-то не скакивал, - Микула утер выступивший на лбу пот. - Ты не пробуй так сама, Алена, езживать. Наши кони и без этого быстрые, даже если скакать по дороженьке. Когда море вблизи, или лес большой, или горный какой край незнаемый, лучше скоком богатырским не скакивать. Уж почем я стар, так и то б не стал, только ждет меня дорога неисправная. Ты езжай, Алена, влево, по бережку: там стоит застава богатырская. Да одна-то не пускайся в путь дороженьку. Не найдешь ты царства Черноморова. А дождись-ка там Алешу Поповича.
Алена только кивнула. Она постепенно приходила в себя. Микула, оглядевшись, развернул свою соловую кобылку, хлестнул ее плеткой и, взлетев над лесом, исчез.
«Ну вот, я и снова одна», - подумала Алена.
Слева был Заповедный лес, а справа Черное море. Почти как в начале ее приключения. Вдруг ее как током ударило: показалась та самая тропинка, по которой Алена вышла из леса к морю. Вот она, лежит под ногами. И если пойти по ней обратно в лес, если найти то место, где она выбралась из бурелома, если потом попытаться найти выход на трассу... Она уже хотела соскочить с лошади, но остановилась.
«Илья с Добрыней, конечно и без меня не пропадут. Но как же Алеша? Куда он пропал? Может, его эта озерная девка заколдовала? Не могу же я уйти, не узнав, что с ним! Всё равно искать меня никто не будет. Соседи решат, что я в город вернулась. Была бы жива бабушка...» - Алена, вздохнув, тронула пятками бока Черной.
Бабушка Аглая, у которой она жила с пятнадцати лет, умерла в прошлом году, завещав внучке крепкую избу и заросший сад. Жить в опустевшем доме Алене не хотелось, но и продавать наследство дачникам не лежала душа. Как-нибудь потом. А пока что у нее каникулы. И собственная сказка, от которой невозможно отказаться.
Алеша Попович обнаружился за заставе — за столом в обнимку с кувшином вина. Увидев Алену, он попытался подняться, но не сумел.
- Ну вот, Аленушка, совсем меня ноги не держат, - богатырь виновато улыбнулся. - И зачем-то я поехал к синю озеру? Жизнь моя теперь совсем пропащая...
- Что же так? - Алена присела рядом на лавку. - Поссорились?
Алеша глубоко вздохнул:
- Ты прости меня, милая Аленушка... Уж не думал я, что все так переменится. Словно пташка летал, с ветки на веточку... Только нынче все совсем по настоящему. Я пропал, совсем пропал, Аленушка. Со мной раньше такого не случалося. Раньше все была лишь удаль молодецкая. Только нынче любовь настоящая. Настоящая, да только бестолковая, на погибель и мне и ей пришедшая, - и Алеша одним залпом опрокинул чарку. В его синих, отчаянных глазах стыла безнадежная тоска.
- А ну-ка, давай по порядку, - забеспокоилась Алена. - Она что, бросила тебя?
- Если бы, - Алеша кисло улыбнулся. - Обещала меня любить она веки-вечные, обернулась белой лебедушкой да улетела прочь, к морю синему.
- Ничего, коли любит - воротится, - Алена погладила Алешу по руке. - А не любит, так и нечего печалится.
- Любит, любит она меня, Аленушка!.. Да вот только она - лебедь белая. Человеком лишь на один день в году оборачивается! - богатырь стукнул кулаком по столу. - Раз в году!. Ах ты горюшко горькое! - и он снова потянулся к кувшину с вином.
- И ты решил напиться с горя? - Алена убрала кувшин на другой конец стола.
- Ну решил, и что с того? - Алеша Попович привстал, пытаясь дотянуться до вина, но ноги подкосились, и он вновь плюхнулся на скамью. Горькая усмешка скривила его губы. - Только видно и напиться не получится... Пью который час, да все бес толку. Уж и ноги мои стали нехожалые. Только голова все не замутится. Горе горькое не забудется. Проще видно утопиться в синем омуте.
- Не топиться, а жениться тебе надо, - разозлилась Алена. - Я знаю, кто твоя лебедь. Она дочь морского царя и племянница Черномора. Коли любишь ее по-настоящему, так езжай и сватайся. Заодно узнаешь, как снять с нее заклятье. Добрыня с Ильей, кстати, тоже к Черномору поехали.
- А им-то зачем? - удивился Алеша.
Алена коротко пересказала ему все, что произошло в Киеве.
- Так что лучше нам попасть к Черномору раньше, чем к нему приедут разбираться Дунай, Илья и Добрыня. Или хотя бы одновременно с ними, иначе о сватовстве можно забыть, - Алена критически оглядела богатыря. Жаль, корзинки нет. - В состоянии ты ехать верхом?
- Легко! - Алеша, получивший надежду, просветлел лицом и вскочил со скамьи. Впрочем, ноги его моментально подкосились, и молодец рухнул грудью прямо на стол. Попытался приподняться, но безуспешно. Повернулся поудобнее на бок и огласил горницу богатырским храпом. Судя по умиротворенной, счастливой улыбке, во сне он видел свою любимую Лебедь.
- Буба!.. Бу-уба!!!
- Ну что там? Кто меня зовет? - зашевелилось и закряхтело поваленное бревно, на которое уже собралась присесть Алена. Из-под бревна вылез леший, стряхивая со своей коричневой куртки мох и древесную труху. - Только, понимаешь, решил себе новую норку обустроить... А, это ты, Алена? Так и осталась жить в дому у этих диких?! И не боязно тебе...
- Слушай, Буба, ты знаешь, где живет Черномор?
- Чур меня, чур! - вздрогнул леший. - Еще только Черномора нам в лесу не хватало. То русалок с собой в лес притащит, то зелена вина. А молнией он, знаешь, как может пригреть? Хуже только Ягая Бабушка со своей кочергой...
И тут до Бубы дошел смысл заданного Аленой вопроса. Леший словно стал меньше ростом и испуганно уставился на нее.
- А зачем тебе Черномор?
- В гости к нему хочу съездить.
Леший закашлялся.
- Ой, девка... Пропадешь ты. Сперва богатыри эти дикие. Потом Черномор. А завтра ты, небось, к Морскому Царю в гости захочешь, или того хуже - к Кощею.
- Так ты знаешь дорогу? - грозно нахмурилась Алена. - Отвечай! Ведь ты же обещал мне помогать!
- Оно да. Конечно... Коли у тебя ума совсем нет, то ладно. Уж лучше я тебе тогда дорожку укажу, чем лиходей какой. А Черноморово царство как раз на том берегу моря, который отсюдова не виден. Ходили оттуда, знаю, корабли заморские. Прямо из царства шли Черноморова. Три дни плыть, а то и четыре, коли ветер попутный будет, да ладья справная. А коли не будет, так то прямая дорога на дно морское. Да и купцы те все - обманщики. А иные и вовсе разбойники. Сухопутный-то путь выйдет поудобнее.
- И каков же он, сухопутный путь?
- А простой — налево по берегу. Как пойдут сперва степи широкие, а потом болота глубоки да леса дремучие, да высокие горы оловянные, вот за ними и земля заморскя. Там на берегу Новый град стоит, город каменный. А над ним на горе замок Черноморов. Да ведет к нему тропинка узкая, упирается в ворота железные. В Черноморе том силушка великая, колдовство да коварство злодейское. Как взлетит он прямо в небо высокое, да как прянет с небес стрелой огненной, булавой разобьет врагам головушки. Черномору вороны служат черные, да недобрые людишки, все разбойнички. Да в родной земле его боятся все, а в соседних землях опасаются. Не ходила бы ты душечка, Аленушка, в дальнее царство Черноморово. Не девичье это дело. Богатырь и тот там сложит голову.
- Нет уж. Без меня Алеша точно пропадет. Придется вместе с ним ехать сватать Лебедь. Ты точно уверен, что она племянница Черномора?
- Уверен-то, уверен, - Буба почесал голову. - Так ведь она морским богатырям сестра, может проще с ними договориться?
Алена упрямо наклонила голову.
- Нет. Если они Лебеди до сих пор не помогли, значит ничего поделать не могут. Чую, дело в Черноморе. Спасибо тебе, Буба, за науку. Пойду я. Завтра Алеша проспится, и мы поедем. Сухопутным путем оно, наверное, надежнее. А с нашими лошадьми так даже быстрее получится.
- Подожди, постой, красна девица, - Буба полез под бревно и чем-то там зашуршал. Из норы последовательно появились дырявый сапог, деревянная миска, огниво, какие-то тряпки... Следом выбрался сам Буба, прижимая к себе небольшой берестяной короб. Аккуратно поставил его наземь, снял крышечку и одну за другой вынул пять шишек. Посмотрел на них, три, что побольше, положил обратно, а две шишки протянул Алене.
- Вот.
- Зачем они мне?
- В этих шишечках силушка великая. Коль какой злодей-супостат появится, коли он на тебя накинется, так ты кинь прямо в лоб ему шишечкой: искры у него из глаз посыплются, кувырком болезный опрокинется. Аль сменяешь на что. Пригодиться они могут ко многому, - и Буба аккуратно положил шишечки в подставленные Аленой ладони.
Алеша проспался только к середине следующего дня. И еще три часа наряжался и прихорашивался.
- Ну что ты копаешься? - нервничала Алена. - Нам нужно успеть раньше Ильи с Добрыней. А то нехорошо получится - одни едут свататься, а другие - у самого Черномора отнимать невесту.
- Не бойся, Алена. Если с братцами мы разминемся, так я и один Черномору шею сверну, пусть только попробует мне Лебедушку мою не расколдовать, - в глазах Алеши блеснул такой бесшабашный задор, что Алена невольно вспомнила все предостережения Бубы.
Заявив, что знает короткую дорогу в заморский Ново-град, Алеша направил коней в сторону от моря. Дремучий лес не кончался довольно долго. Потом, почему-то, вместо оловянных гор появились ровные квадратики полей и аккуратные домики с островерхими черепичными крышами.
- Что-то мы, Аленушка, промазали, - нахмурился Алеша. - Надобно левее заворачивать.