В положение слуги есть свои преимущества: пока Ирвин и Жак чинно поглощали ужин за отдельным столиком, я успел завязать знакомства с дюжиной завсегдатаев Пьяного Кузнеца, выдать заготовленную заранее историю и выслушать большую часть местных сплетен. Мне сильно помогало близкое знакомство с отцовскими гвардейцами – большинство посетителей были солдатами местного гарнизона или возчиками недавно прибывшего обоза, доставившего в припасы и новости из Плавницы, волостного центра. Одно мне стало ясно сразу – самым страшным врагом гарнизона в Белокамье является скука. Свежие сплетни толковались на все лады, и я принял посильное участие в обсуждении.
На взгляд посвященного слухи были довольно зловещие, хотя говорившие, зачастую, не принимали их всерьез.
– Выкладывай! – потребовал Жак, едва мы остались наедине, Ирвину не удалось выдумать достойный предлог, чтобы заскочить к нам в комнату.
– Ну, все пересказывать я не буду, но помимо историй про свояков и своячениц есть нечто любопытное. Неделю назад в Плавницы приехали два мага. Два! И дюжина Стражей. Явление, по местным меркам, экстраординарное. А за месяц до этого ходили упорные слухи о появлении оборотня. Были жертвы, не столько, сколько от демона и, преимущественно, животные, но все же. Через два дня после приезда один из магов уехал (ночью, тайно) и увез старшего сына одного из местных баронов, Витала Тирсина. Юноша недавно вернулся домой откуда-то из Ункерта, где был на весенних празднествах вместе с некоторыми другими молодыми дворянами. Мнения разделились: то ли парень имел в Ункерте проблемы с законом, то ли маги пытаются его защитить от нечисти. Неясно только, чем занят оставшийся в городе маг и его Стражи. Что скажешь? Думаешь, стоит нам туда соваться?
Жак долго хмурился, потом спросил:
– И часто у них нежити?
– Насколько я понял – нет. Это первый серьезный случай за двадцать лет или около того. Люди в замешательстве и ищут виноватых. Мы там будем не очень хорошо смотреться.
– Теперь сворачивать поздно, да и глупо – только вызовем подозрения. Когда возвращается обоз?
– Завтра-послезавтра.
– Попробуем их обогнать. Придется потратиться на лошадей и фургон – авось продадут. Далеко не уходи, займись чисткой одежды, часа через два вернусь.
Я, со вздохом, повиновался. Страж энергично прогрохотал сапогами по лестнице и принялся громогласно выкликать хозяина. Несомненно, к вечеру у него будет фургон и столько лошадей, сколько он пожелает купить. С одеждой у меня получилось… не очень. Рубахи и носки унесла в стирку смешливая рыжеволосая служанка. С грехом пополам, я вытряхнул во дворе наши плащи и куртки, наладился было зашивать прореху на штанах, но крепко заснул в жестком дубовом кресле.
Маг Зеленой Гилдии мэтр Асторис попал в щекотливое положении, начав действовать прежде, чем удалось добиться поддержки шаренских властей в лице семерых вельмож, сидящих теперь перед ним вокруг накрытого алым бархатом стола. В итоге, ему приходилось оправдываться перед какими-то провинциальными баронами и отвечать на их идиотские вопросы. Присутствие епископа Плавницы никак не облегчало эту задачу, даже наоборот.
– Нет, святой отец, – голос Асториса был неизменно мягок и убедителен, – Молитва и святое причастие не помогут жертве "Волчьего когтя". Принявший в себя хотя бы частицу заклятья обречен.
– Должно быть какое-то средство! – упрямо твердил барон Тирсин.
Маг тяжело вздохнул и напомнил себе, как ревниво относится знать Шарены к вмешательству в свои дела со стороны северного соседа. Пусть Тирсины – не самое знатное семейство, но позволять себе раздражение он не вправе.
– Увы, никому в этом мире такое средство не известно. Именно этим "Волчий коготь" и знаменит. Заклятье овладевает жертвой медленно, но результат всегда один. И вы его видели.
Лорд Тирсин на мгновение закрыл глаз, и стали заметны глубокие морщины, пролегшие на его лице. Всего лишь неделю назад их не было. Маг посочувствовал ему в душе – потерять сына, столь жутким образом… Но барону следовало радоваться, что их вмешательство было своевременным, и прочие домочадцы не пострадали. В семье Тирсинов пятеро детей и трое из них – мальчики. Асторис старался не думать, что будет, если следующим окажется сын Роднега, единственный ребенок в семье.
– Проклятые вастаки! Давно пора гнать их взашей. Пусть друг друга травят в своих вонючих, задрипанных княжествах! – лорд Листрин был подавлен и зол, впрочем, как и все присутствующие. – Почему Гильдия не остановила мерзостное колдовство?
– Весенние празднества очень многолюдны, на них прибывает масса гостей. Мы обнаружили источник заразы почти мгновенно, но несколько человек уже успели пострадать. К сожалению, сокольничий вспомнил не всех, кто прикасался к птице, но Витала среди них не было. Это значит: есть еще один – как минимум, один – принявший на себя заклятье. Причем, близко знакомый с Виталом, такой, что мог общаться с ним в течении двух-трех минут после контакта с птицей. Мы должны найти его прежде, чем Зло овладеет им. Так мы спасем не тело, так хотя бы его душу и всех тех несчастных, которых он утянет за собой, став зверем.
Лорд Роднег нахмурился.
– И вы предлагаете только выжидать?
Хвала небесам, хоть этот со мной не спорит!
– Я могу почувствовать заклятье только в самом конце, когда времени почти не остается. Я вновь прошу прощения за свои действия, но они были вызваны крайней необходимостью.
Семеро блестящих шаренских вельмож подавленно молчали. Семеро молодых людей – кто из них чудовище? Все или один. Асторис не стал объяснять, что распознать само заклятие не в силах. Лишь когда оборотень предастся Тьме, отведав запретной плоти, он станет различим для мага. А значит, если наблюдательность изменит лордам – кто-то умрет. Да поможет им Бог.
Жак раздобыл огромный фургон, больше похожий на дом на колесах. В него поместились все, включая кегаров, и мы неспешно покатили на юг. В принципе, Ункерт находился на северо-западе, но любые торные дороги, ведущие туда через болотистые низины Тарнхега, начинались гораздо южнее.
Погода стояла солнечная и, на взгляд сантаррца, было жарковато. К счастью, от меня не требовалось таскать на себе амуницию благородного лорда – в расшитом золотом мундире я бы испекся заживо. Широкополая соломенная шляпа на голове и просторная холщевая рубаха, вышитая на вороте крестом, придавали мне полное сходство с конокрадом.
По мере того, как лиги пути отделяли нас от Белокамья, мы готовились вновь сменить обличье.
– Мы сильно растратились, – ворчал Станис. – Если мы не хотим сесть за бродяжничество, следует побеспокоиться о наших средствах.
– Естественно, – Жак взмахнул кнутом, не давая лошадям сбавить шаг, – У вас были проблемы, когда вы выступали в Шарене?
– Нет, никогда. Шаренцы любят хорошие представления, особенно, со зверями.
– Тогда, следует подумать о репертуаре.
– Не рановато?
– Все равно кегаров мы не спрячем. Будет естественней, если зверям найдется практическое применение.
Труппа вновь начала репетировать. На привалах Изабель дрессировала кегаров, Тамара обучала Стража жонглированию и акробатическим трюкам, Сара бренчала на мандолине, Ирвин упражнялся с картами, а Станису достался я.
Коронный номер Мастера Лезвий назывался "Распятие". Очень жизнеутверждающе. Для трюка необходим был ассистент, раньше им была Изабель, но теперь место оказалось вакантно, и занять его предстояло мне, как наименее полезному члену труппы. Я воспринял новость с хладнокровием висельника.
– Конечно, зрителям больше понравилась бы девушка, но мы найдем способ это компенсировать, – заявил Станис.
Я постарался не думать, как он это сделает.
Из купленных в Белокамье досок сколотили щит в человеческий рост высотой и еще один, поменьше.
– Главное: расслабься и не шевелись. – Поучал меня Мастер Лезвий, сшибая кнутом яблоко с моей головы. – И не вздумай закрывать глаза – публике это не нравиться.
И – улыбайся!
От моей улыбки Дваждырожденные падали бы замертво.
Надо отдать должное Станису – оружием он владел мастерски. При всем этом я должен был продолжать тренировки – чертовски трудно сначала до одури отбиваться от меча, а потом спокойно смотреть, как в тебя кидаются кинжалами.
Путь до Плавницы занял девять дней. По дороге мы дважды выступали перед жителями крупных селений. Платили они, преимущественно, харчами, но щедро – представление нравилось. И запас яблок у Мастера Лезвий не иссякал.
От обилия впечатлений я почти забыл о наставлениях Крабата. Когда до Плавницы остался день пути и мы, по обыкновению экономя средства, заночевали на лугу перед какой-то деревушкой, мне пришла мысль повидать призрака. Станис и Жак выпивали в местном трактире и собирали сплетни, цыганки хлопотали по хозяйству, Изабель возилась с кегарами, я незаметно извлек из фургона Меч Лун и пошел прогуляться.
Смеркалось, не успевший остыть после дневной жары, воздух был пропитан запахами цветущего разнотравья. Первые комары спешили ко мне из темноты, и я заторопился к чернеющей за лугом роще, отчаянно хлопая себя по шее. Пожалуй, следовало одеть что-нибудь поплотнее. Огни лагеря скрылись за деревьями, но все равно было слишком светло – полная луна, грязно-желтый диск в красноватом ореоле, светила с ясного неба через листву сильно прореженной топорами рощи. Я не был уверен, что Крабат захочет появиться здесь. Стоило мне остановиться, и насекомые атаковали, воздух зазвенел от мошкары. Я плюнул на все и готов был спасаться бегством, когда в траве, совсем рядом от меня раздался шорох.
Ночь сразу стала холодна и темна, а я взмок. Это не мышь, не ветер, не змея. Я крутанулся на месте, одновременно выхватывая из ножен Меч.
Меч, которым нельзя убивать живые существа. Проклятье!
Между стволами берез, в пятнистой лунной тени стоял волк. Один раз я видел и крупнее, но и этот тоже был велик. Очень светлый, при лунном свете он казался серебряным, но меня больше поразил не цвет шкуры, а глаза.
Я встретил их взгляд, совсем не волчий: в них явственно светился разум, боль и странная тоска. Не ярость, не страх – усталость. На мгновение мне показалось, что он не нападет, но глаза мигнули, а когда открылись, белый огонь безумия смыл все чувства. Без единого звука зверь подобрался и прыгнул.
Я нырнул вниз и вбок. Благословенны будь часы, проведенные в тренировках со Стражем! Могучие челюсти щелкнули в воздухе на палец от моего плеча, и в тот же миг рукоять Меча въехала зверю по затылку.
Вспыхнул белый огонь. Беззвучная молния озарила лес и бросила меня на землю.
Волк закричал, почти как человек, и с лету грянулся о ствол березы.
На мгновение в лесу воцарилась тишина. Волк горестно постанывал, тряся головой и не в силах подняться на ноги. Я встал и потихоньку начал пятится к опушке рощи.
И тут ночь вспороло яростное рычание атакующих кегаров. Они вылетели из темноты, вздыбив шерсть, выставив когти и ощерив клыки, размером вдвое больше, чем на самом деле. Волк натурально охнул и с места сиганул в темноту, не делая даже попытки защищаться. Какое-то время было слышно, как они ломятся через подлесок – рык кегаров и перепуганные подвывания волка.
Я аккуратно вложил Меч в ножны, тщательно отряхнул одежду. Укусов комаров я уже не чувствовал. Только на полпути у фургону у меня снова начали появляться мысли и первой было: "Что ж это так грохнуло?". Я решил исполнить наказ призрака сразу же, как Станис и Жак вернуться из трактира: мне нужно было знать, что за Меч я ношу с собой.
Глава 7
– Все началось с Герхарда, не того, что был племянником короля Леона, а первого Герхарда – принца Шариадора, страны, существовавшей еще до Темных Веков. В древности было предсказано, что если род лендлордов Дангари прервется, великое Зло овладеет миром и не останется у людей надежды. Герхард тогда был последним Дангари. Силы Тьмы казались непобедимы, мир рушился, и никто не надеялся, что за этой ночью последует рассвет. Сейчас лишь смутные легенды рассказывают, каким был мир до прихода Тьмы, то время называют Золотым веком, но Герхард его застал – он родился незадолго до начала войны. Тогдашние маги были посильнее нынешних, но они не знали, на чем основывается вражеское могущество, и терпели поражение за поражением, а тот, кто подходил к пониманию сути Тьмы слишком близко, сходил с ума или предавался Злу. Все меры были не эффективны, силы людей таяли, и близился конец.
Тогда отважный и могущественный маг по имени Авенгвей, которого легенды называют Верховным Магом, проник в захваченные Злом земли и обнаружил там Врата Хаоса – каналы, соединяющие наш мир с тем, откуда Тьма черпала свою силу. Но их природа осталась непонятной ему. Вожди людей решились на крайность – послать во Врата лазутчиков в надежде узнать секрет непобедимости Сил Тьмы. Одни говорят – их было семь, другие – семь тысяч, среди них были маги и воины, все – добровольцы.
Одни прошли через Врата в погибших городах, другие – через местные Тропы, а вернулся только один, Герхард. Он не сошел с ума и сохранил верность своему народу, но изменился, легенды умалчивают – как. Он проник во владения Хаоса и вернулся, отмеченный его печатью. То была плата.
Он открыл магам многие тайны Хаоса, но не все, ибо понимание их грозило человеку безумием, и изобрел основные способы борьбы с порождениями Тьмы. До своего знаменитого похода Герхард не был магом, но после приобрел силы, сродни колдовским. Он возглавил Войско Света и, при содействии преданных ему магов и Авенгвея, разработал план разрушения всех Врат и окончательного изгнания Тьмы.
Тогда же был создан Меч Лун, могущественный талисман Ин'Ктор, что в переводе означало "Замыкающий Тьму", он был весьма опасен в применении и подчинялся только людям, несущим в себе печать Хаоса, то есть, потомкам Герхарда.
Война затянулась на века. Состарившись, Герхард открыл тайну Меча одному из своих сыновей, и к тому перешло могущество отца. Так, в цепи поколений, стал передаваться Талисман и он дал имя роду Ин'Кторов, Икторнов. Даже когда все Врата Хаоса были закрыты и Темные Века кончились, война продолжалась, поскольку сохранились Тропы, спрятанные по всему миру в самых неожиданных местах. Их следовало найти все, и тогда Силы Тьмы исчезли бы из нашей реальности навсегда!
Но планам Герхарда и Авенгвея не суждено было сбыться.
Шло время и маги мельчали, потомки могущественных чародеев стали бояться силы Ин'Кторов и начали искать пути покорить ее. Попытка понять суть Тьмы – уже признак безумия.
По иронии судьбы их жертвой стал другой Герхард, тот самый, племянник короля Леона. Владельцы Меча никогда не стремились к власти и не передавали Меч в соответствии с прямым порядком наследования – это не титул, а кровная обязанность, в некотором смысле – семейное проклятие.
В конце концов, группа магов Зеленой Гильдии решила завладеть Мечем Лун, из благих побуждений, конечно, и прервать род Герхарда. Они мечтали искоренить следы Хаоса и стать единственными повелителями Силы, которую не понимали и боялись. Но все вышло иначе: Герхард погиб, унеся с собой фамильную тайну, Меч Лун пропал, а заговорщикам досталась только его копия – пустая побрякушка.
Сын Герхарда родился уже после его смерти, и оказался слишком мал, когда король Леон умер не оставив наследника, поэтому трон Сантарры перешел к сводному брату Герхарда – Фергану. Тот стал править сначала в качестве регента, а потом и короновался, Гильдии было удобно иметь у власти человека, не наделенного особыми талантами и обязанного им своим возвышением. Так Икторны стали подданными королей Сантарры.
Последние триста лет мир жил без Меча Лун и вот результат – Тьма снова поднялась на бой. А кто бы мог поверить в это еще сорок лет назад! Нашествие из Дебрей, демон в Сент-Аране, попытка провести Черную Мессу – только жалкие тени надвигающейся беды, среди магов сейчас нет личностей, подобных Авенгвею, так что остановить Зло – задача Наследника Силы, владельца Меча Лун.