С раскалывающейся головой Джерин нащупал одежду. Влез в штаны, а тунику из опасения обмотал вокруг правой руки. Шорохи продолжались. Зажав в другой руке нож, он бесшумно подкрался к двери. Резкий толчок — и она распахнулась.
Возглас удивления застрял в горле.
— Великий Даяус, что ты здесь делаешь, Элис? — произнес он чуть слышно.
Ее едва можно было узнать. Платье исчезло, украшения тоже. Их сменили тяжелые ботинки, штаны и мешковатая куртка, скрывавшая все ее формы. На поясе болтался нож. Длинные волосы были убраны и прикрыты широкополой кожаной шляпой.
Какое-то время она не сводила глаз с клинка в его левой руке. Зазубренное лезвие поблескивало в тусклом свете факелов.
Затем незваная гостья прошмыгнула мимо ошарашенного Лиса и плотно закрыла дверь. Тихо и торопливо она произнесла:
— Лорд Джерин, мне нужна помощь. Из всех присутствующих здесь мужчин я могу обратиться только к вам. Я собиралась смириться с дурацким желанием отца выдать меня замуж, надеясь, что получу сносного мужа, но Вольфар Топор…
Джерин пожалел, что много выпил. Голова у него все еще гудела, соображал он с трудом.
— Весь север знает, что я не люблю Вольфара, но от меня-то чего тебе надо? — спросил он, с ужасом понимая, что уже догадывается — чего.
Она взглянула на него своими огромными глазами, в темноте казавшимися еще больше.
— Я знаю, что вы направляетесь в столицу. Возьмите меня с собой! Моя мать была с юга, у меня там много родни. Я не стану обузой. Отец воспитывал меня, как мальчишку, так что дорожные тяготы мне не страшны…
— Неужели ты не понимаешь, что я не могу? — возмутился Джерин, — Это нелепо, немыслимо. Это… Что со мной будет, если сейчас тебя обнаружат? Здесь? В моей комнате? — Встревоженный этой мыслью, он добавил: — Ради всех богов, где твои служанки?
— Узнав, что отец выбрал Вольфара, я тут же подсыпала им в чашки снотворное. Эти дурехи все причитали, зачем бедный Райвин надрался. Да… несмотря на всю свою придурь, малый он вроде бы неплохой.
Услышав столь лестный отзыв о пьяном балбесе, Лис ощутил укол ревности, однако тут же подавил его и сказал:
— Тогда вы с ним пара. Ладно, допустим, я тебя увезу. Но в этом случае почему бы Рикольфу не решить, что я увез тебя силой?
— О, тут все просто. В своей комнате я оставила ему записку, где все объяснила, упомянув о вещах, известных лишь нам двоим. Он поймет, что тут не было принуждения.
Джерин не верил ушам. Йо, она, значит, умеет читать и писать? Ну и ну, подумал он, ничего себе штучка! И покачал головой.
— У тебя, кажется, на все готов ответ. Но вот еще один вопрос. Неужели ты хочешь заставить меня презреть законы гостеприимства и дружбы? Это как клятва, а клятвопреступникам не везет. От них отворачиваются и боги, и люди.
Она посмотрела на него. Очень внимательно, глаза ее увлажнились. Он содрогнулся под этим взглядом, ощутив смутное беспокойство.
— Значит, кое-кто тут забыл о клятве, данной давным-давно? — горько спросила Элис. — Сколько мне тогда было? Восемь? Десять? Не знаю, не помню, помню только, что один лорд относился ко мне как к существу, достойному уважения, а не как к мелочи, путающейся у него под ногами. И он поклялся быть всегда рядом со мной, если мне когда-нибудь понадобится его помощь. Неужели клятва перестает быть клятвой, если она дана ребенку? Я что, перестала быть человеком, раз у меня не выросла борода? Вы взывали к Даяусу, лорд Джерин. Во имя Даяуса, ответьте, могли бы вы представить себя замужем за Вольфаром, если бы были женщиной? — вопросила она, и две слезинки поползли вниз по ее бледным щечкам.
— Нет, — ответил он, сознавая, что правда губительна, но не будучи в силах солгать.
— Вот и я тоже не представляю. Я скорее умру.
— В этом нет нужды, — сказал Джерин, неловко хлопая ее по плечу.
Он накинул на себя тунику и влез в кирасу.
— У тебя есть какое-то снаряжение?
— Об этом не беспокойтесь. Я уже спрятала его в вашей повозке.
Лис всплеснул руками.
— Мне следовало догадаться. Знаешь, Вэн назовет меня дураком и так далее и будет, разумеется, прав. Но, с другой стороны, ты можешь нам пригодиться. Ты ведь и длиннозуба сумеешь уговорить питаться одним сельдереем. Жди здесь, — добавил он и вышел в коридор.
Подойдя к двери Вэна, Джерин подергал ее. Та была заперта. Выругавшись себе под нос, он хотел постучать, как вдруг дверь распахнулась. Вэн, в чем мать родила, заполонил весь проем, а его булава, описав дугу, замерла в нескольких дюймах от головы Лиса.
— Капитан, что ты тут делаешь, тысяча чертей? — прошипел Вэн.
За спиной его что-то сонно пробормотали. Пышные бедра, смутно белевшие сквозь полумрак, призывно дрогнули и затихли.
— Все в порядке, любовь моя.
Женщина вздохнула и вновь погрузилась в сон. Вэн повернулся к Джерину.
— Не царапайся по ночам в мою дверь. Это чревато.
— Я уже понял. А теперь, будь добр, опусти эту идиотскую железяку и выслушай, что я скажу.
Когда Лис договорил, на лице Вэна отразилось невероятное изумление. Он тихонько присвистнул.
— С-с-с! Будь я проклят! Вот так живешь два года бок о бок с занудой, считаешь его полным пентюхом, а он возьми да и выкинь такое, чего себе и представить нельзя. — Его плечи дрожали от еле сдерживаемого смеха. — Что ты стоишь столбом, капитан? Иди запрягай лошадей. Я сейчас буду. — И с этими словами он мягко, но решительно захлопнул дверь.
Щурясь в потемках, Джерин нашел Элис, и они торопливо зашагали по коридору. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были потрескивания оплавлявшихся факелов и храп, доносившийся почти из-за каждой двери. Джерин благодарил богов за то, что у них под ногами не доски, а плотно утрамбованная земля. По деревянным полам гвозди сандалий стучат, как трещотки на пальцах ног ситонийских плясунов.
— Как мне благодарить вас? — прошептала Элис. — Я…
Джерин зажал ей рот рукой: кто-то брел к ним по коридору.
Вольфар, покачиваясь, ковылял не к ним, а к своей спальне. Никогда еще он не чувствовал себя так превосходно. Большую часть ночи он провел в сладких грезах о том, как растопчет ненавистного ему Джерина Лиса, когда присоединит земли Рикольфа к своим. Да и эта Элис вполне аппетитная штучка. Лакомый кусочек, что говорить. Все остальные пирующие понемногу либо расползались по своим комнатам, либо сползали под стол, а Вольфар, взбодренный мыслями о своей удачливости и о скорой расправе, все сидел, все держался даже после того, как остался один.
Наткнувшись на Джерина, Вольфар изумленно уставился на него.
— А, Лис, — весело сказал он. — Я как раз о тебе думал. — Тут он заметил спутницу Лиса, и его поросячьи глазки полезли на лоб.
Джерин видел, как враг набирает воздуху в легкие, собираясь неистово завопить. Он оглянулся, выдернул из бронзового держателя в форме драконьей головы потухший факел и что есть силы ударил им по голому черепу. Вольфар упал как подкошенный, так и не закрыв рот. Джерин и Элис помчались к конюшне. Враг был повержен, но трудно сказать, сколько он пролежит вот так, без сознания.
Выбежав из замка, они замедлили шаг. Им вовсе не хотелось привлечь внимание стражи.
Джерин принялся запрягать лошадей. Вид у тех был не очень довольный. Быстрые пальцы ловко перебирали кожаные ремни. Один за другим, каждый должен занять свое место. Чтобы все затянулось как следует, чтобы упряжь не подвела. Он и сам был напряжен, как струна, готовый к любым неожиданностям. Но вот наконец лошади запряжены, Элис надежно спрятана под одеялами в задней части повозки, и все вокруг пока тихо. Однако Вэна все нет. Джерин ждал, его начинало одолевать беспокойство.
Услышав шум, он резко обернулся. Рука дернулась к рукояти меча, но громадная тень, приближавшаяся к возку, ничего грозного для него в себе не таила. Страхи вмиг унялись. Эту фигуру ни с какой другой спутать было нельзя.
— Что ты так долго? — прошипел он.
— Иногда мужчине торопиться не стоит, — важно заявил Вэн. — Вольфар валяется в полной отключке, у него теперь дней, наверное, с десять будет трещать голова. Ну что, поехали? Ба, я вижу, ты уже зажег факел. Отлично. Вот, возьми, зажги еще один. Возможно, свет прогонит призраков. А может, и нет. На моей памяти очень немногие отправлялись в путь ночью, а возвращалось их еще меньше. Но сейчас нам это необходимо. А может, и нет.
Он забрался в повозку, взял поводья, и лошади тронулись. Позвякивая сбруей, они приблизились к воротам. Пара гончих Рикольфа вертелась вокруг, обнюхивала колеса. Вэн отогнал их кнутом.
Привратники не выразили никакой готовности опустить мост. Они с подозрением смотрели на отъезжающих. Один осведомился:
— Почему господам вздумалось ехать так рано?
Вэн перестал дышать. На этот вопрос у него не было вразумительного ответа. Джерин же криво осклабился, потом хохотнул:
— Я решил выкрасть дочь Рикольфа, парни. Она слишком хороша, чтобы достаться кому-то еще.
Солдат покачал головой.
— Ясное дело. Каков вопрос, таков и ответ. Ну же, Вуков, — обратился он к другому часовому, — опускай мост. Если господа хотят встретиться с духами, это их дело, а не мое.
Подавляя зевок, Вуков побрел к лебедке. Мост начал медленно опускаться, потом, влекомый собственной тяжестью, с грохотом шлепнулся на опоры. Стук лошадиных копыт по настилу показался Джерину ужасно громким.
Вэн тяжело ворочался рядом, корчась в припадке беззвучного смеха. После серии сдавленных всхлипываний он, задыхаясь, проскрежетал:
— Капитан, это самое невероятное из того, что когда-либо слышали мои уши и видели мои глаза! Ты должен пообещать, что никогда не позволишь мне играть с тобой в те азартные игры, где разрешается блефовать. Не хочу впустую выбрасывать деньги.
— Лгать в доме друга, у которого ты гостишь, очень скверно. Я сказал правду, а то, что люди Рикольфа не поверили мне, это их дело, а не мое.
И Джерин, копируя стражника, пожал плечами.
Как только они удалились от замка, призраки стаями ринулись к ним. Привычно жалуясь на свою горькую долю тем, в чьих жилах еще текла горячая кровь. Но в этот раз путешественники ничем их не угостили, и, возмущенно вопя, духи обрушили на них ледяные волны своего гнева, нагоняющего на все живущее дикий безудержный страх.
Лошади дергались, закатывали глаза, пугаясь чего-то, что только им было внятно. Джерин зажал руками уши в тщетной попытке заглушить нескончаемые стенания. Он видел, с каким напряжением Вэн поводит своей массивной челюстью, однако ни слова жалобы не сорвалось с его губ. Элис, дрожа от холода, выбралась из укрытия и села рядом с ними, поближе к неверному слабому свету, исходящему от догорающих факелов.
Земли Рикольфа в сером тумане уносились назад, словно Вэн решил утомить духов гонкой. Лошади тоже, казалось, поняли, чего он хочет, не спотыкались, бежали с явной охотой. На востоке уже посветлело, когда они пролетели мимо караульного поста, стоявшего на южной границе владений Рикольфа. Джерин не очень удивился, увидев, что часовых возле хижины нет. Они внутри, они лежат там и, скорей всего, спят, отгородившись от призраков светом костра и лужицей крови. Никто не вышел, никто даже не высунулся на грохот колес.
Только оказавшись на другой территории, Лис вдруг сообразил, что все время оглядывался назад, теперь у него ныла шея. Да и Вэн что-то сбавил темп скачки, значит, до рубежа было муторно и ему. Изогнув бровь, он взглянул на друга.
— Несмотря на готовность увезти даму, — сказал Лис, ни к кому вроде бы конкретно не обращаясь, — я замечаю, что моему дородному сообщнику не хватает веры в то, что ее репутация способна послужить нам защитой от возмущения добронравных людей.
— Если вся эта болтовня относилась ко мне, — пробасил Вэн, — то ты попал в точку. Было бы ужасно неловко объяснять целой куче воинов, что именно я решил сделать с дочерью их господина.
Элис состроила ему гримаску. Видно, уверена, что ей ничего не грозит. Джерин вдруг задумался, а каково это — ни с того ни с сего довериться человеку, с каким ты не виделся уже тысячу лет? Эта мысль крутилась в его сознании подобно клубку шерстяных ниток в лапках котенка. Ему до сих пор не верилось, что он поддался на уговоры и увез ее от отца.
Наконец солнце выбралось из-за горизонта, и его красноватый свет растекся повсюду, словно вино, пролитое из огромного кубка гигантской рукой. Призраки издали последний испуганный стон и вернулись в свои мрачные логовища.
Время шло, никаких признаков преследования не обнаруживалось, однако Джерина что-то беспокоило, хотя он никак не мог понять что. Дело явно было не в местности. За исключением хребтов Хай Керс, уже вздымавшихся темно-синей массой в нижней части южного сектора небосклона, эти земли ничем особенно не отличались от его собственных территорий.
Луга сменялись лесами и, хотя вязы и дубы здесь встречались несколько чаще, а сосны и клены реже, это не имело большого значения. Тем не менее деревья подступали к дороге все ближе, и Лису это было не по нутру. К югу от владений Рикольфа дорога являлась границей между землями двух враждующих друг с другом баронов. Так говорили, но кто его знает, враждовали они или нет. Как бы там ни было, однако, по мнению Джерина, участки, прилегающие к обочинам, им следовало бы периодически расчищать. Чтобы не опасаться засад.
Один раз им встретилась небольшая речушка. Когда Вэн свернул к ней, чтобы дать лошадям напиться и передохнуть, лягушки и черепахи посыпались с мшистых камней в воду, точно так же как это бы сделали их собратья близ Лисьего замка. Нет, подумал Лис, уставившись на встревоженную черепаху, местность тут ни при чем.
И крестьяне тут тоже практически не отличались от его собственных крепостных. Крошечные деревушки, домики с мазаными или просто плетеными стенами, возле которых слонялся рогатый скот. Тощие цыплята бегали вокруг лачуг и наскакивали, пища, на собак, те их не трогали и лишь огрызались. Маленькие вихрастые огольцы-пастухи управлялись с овцами и коровами при помощи палок, их сопровождали коротконогие бело-коричневые овчарки, каких полным-полно во всех северных областях. Мужчины и женщины в выцветших домотканых одеждах работали на полях так же усердно, как и их крепкие лошадки.
Лишь подняв глаза повыше, Джерин вдруг осознал, что являлось причиной его тревоги. Замки. Они стояли на многих холмах, но берега окружавших их рвов большей частью осыпались и поросли кустами. А возле менее крупных из них, на расстоянии полета стрелы, даже порой красовались целые рощи деревьев, под сенью которых вполне мог укрыться вражеский вооруженный отряд.
Не было никакого желания просить пристанища у таких глупых баронов. Те немногие, что встречались им на тракте, наводили тоску. Их колесницы, покрытые позолотой и щедро украшенные инкрустациями из ярких камней, явно ни разу не побывали в бою. Доспехов тут тоже, похоже, никто не носил. Все господа были в обычном платье. А на редких кирасах, которые все же нет-нет да и попадались, поблескивали всякие шишечки и завитушки из бронзы. Очень красиво, но совершенно непрактично. Просто ловушки для вскользь летящих вражеских копий и стрел.
Пехотинцы выглядели ничуть не лучше. Вооружены они были неплохо, но безвольные, сытые подбородки и толстые животы говорили о привольном житье. Без сражений, без нормального несения службы. Находясь под прикрытием пограничных земель, всегда готовых дать отпор трокмуа, северная провинция империи Элабон загнивала.
Вэн тоже это заметил.
— Эту землю ничего не стоит захватить, — сказал он.
Джерин только кивнул.
Солнце уже поднялось высоко и нещадно палило. Лис почувствовал, как по спине и груди поползли струйки пота. Ему ужасно хотелось почесаться, но мешали доспехи.
Белокожий Вэн страдал еще больше, несмотря на загар. В конце концов он снял свой драгоценный шлем и осторожно пристроил его в задней части повозки. Затем облил себе голову, набрав в ведро холодной воды из ручья, у которого они остановились. Он пыхтел и фыркал, а вода стекала по его лицу и просачивалась сквозь бороду.
— Эххх! — довольно вскричал великан, забираясь на козлы, — Так-то лучше, хотя и пришлось отдуваться! Как киту, всплывшему на поверхность из океанских пучин!
— Как киту? — переспросила Элис.
Она давно сбросила куртку. И в своей тунике и брюках ощущала себя не хуже любого мужчины. Шляпу, правда, она оставила на голове, поскольку была еще более белокожей, чем чужеземец. Тот, по крайней мере, мог загорать, она же просто сгорала. Еще с детства. Вся покрывалась веснушками и облезала, так и не потемнев.