— В чем же моя роль? — Я вновь уселся в кресло. — Даже возникни у меня желание эта сущность не мой уровень. Я знаю что говорю, мне не под силу с ним тягаться.
— Тебе и не придется. — Эльф последовал моему примеру, так же садясь в кресло напротив меня. — По непонятным причинам Гальверхейм питает к тебе слабость. Не знаю доподлинно, что за отношения между вами, но могу предположить, он не удержится, придет к тебе в гости и когда это произойдет, мои люди будут рядом.
— На живца стало быть рыбку ловите? — Усмехнулся я. — Понятно.
— Ты принимаешь условия игры? — Леофоль Лаурикан слегка подался вперед.
— Вот только давайте без пафоса. — Я скривил губы. — А то еще спровоцируете во мне ненароком иллюзию, что у меня есть выбор.
— Выбор есть всегда. — Эльф поднялся, отвешивая мне легкий поклон. — Главное правильно расставить приоритеты.
— А как же… — Я не стал его провожать лишь взглядом тяжело уперевшись в удаляющуюся спину. — Уж будь уверен, я все расставлю по своим местам.
* * *Удар солдата принять на щит и удар в обратную, но не в кирасу корпуса противника нанести, а сверху вниз в локтевой сустав, врубаясь в мясо и кость, отсекая напрочь руку атакующего. Блок у груди мечем кривой сабли противника и ребром щита с оттягом да так, что стрелка защищающая переносицу на шлеме бойца завернулась на бок, вместе с половиной лица превратившегося в кровавое месиво.
Гарич Ол`Рок, был зол и работал грубо, так как устал смертельно. Все рыцарские этикеты он послал к демонам еще полтора месяца назад, наравне с простыми бойцами становясь в строй своего отряда, потому что его коня практически в первой же сече подрезали по сухожилию, от чего старого боевого товарища пришлось вечером пустить в котел на мясо.
— Все вроде, мой капитан. — От усталости Гарич не сразу понял, что стоит уже пару минут как без движения в боевой стойке, так как более противников не предвещалось, а подошедший сержант его группы не спешит подходить ближе, так как в этом боевом отупении тело может не распознать визуальные сигналы свой чужой.
Ол`Рок оглядел поле боя.
Хреново.
Нет, то что разбили дружину барона Постпарела, это конечно хорошо, одним ублюдком кормящим рыцарских мятежников меньше, но вот то что осталось при этом от его людей… Вот это уже удручало.
— Указания ваш благородь? — Сержант зубами стал распутывать ремни на своей руке с щитом.
— Работаем. — Гарич так же с трудом избавился от намертво притянутого щита.
И пошла работа. Есть такое дело на войне, раненых добивать. Мерзко, паскудно и не благородно, но кому‑то ведь надо закончить начатое? Упор ногой в грудь, полное отрешение от слез и стонов, двумя руками в гарду и подождать пока уйдет агония, что бы перейти к следующему. Гадко ох гадко, особенно противно, когда умывающиеся слезами здоровенные мужики пытались уползать на одних руках волоча по земле порубленные ноги и, в принципе, хер бы с ними с этими скулящими собаками барона Постпарела, но своих же парней приходилось дорезать, вчерашних товарищей, возможно тех, кто еще пару дней назад выручал тебя прикрывая своим щитом.
Не та нынче война, когда можно тащить до лекарей на своем горбу раненного товарища. Совсем не та. Ол`Рок работал в глубоком тылу противника подрубая его каналы поставок и снабжения, здесь на краю графства Мирт, помощи ждать было не откуда, а приказ короны выполнять нужно было. Все кто не способен встать и идти самостоятельно, больше не встанут. Ныть и размазывать сопли с кровью по лицу, нужно было раньше, до того как сюда идти.
Все взрослые люди и знали на что подписывались, из его личных людей с ним только три сержанта, остальные все наемники, кто бывшие регуляры, а кто вольный боец с южных окраин. Все знали на что шли, все получили аванс звонкой монетой в надежде получить так же полный расчет по завершению.
— Что у нас Крош? — Гарич тщательно протер чьим‑то срезанным рукавом лезвие своего меча, прежде чем вогнать его в ножны.
— Пятьдесят семь осталось. — Старый сержант извлек из‑за пазухи маленькую серебряную фляжку, сделал глоток и протянул ее капитану. — Правда разжились лошадьми у разгромленной дружины, плюс пяток арбалетов сняли с них ну и болтов пополнили.
— Уже дело. — Капитан так же приложился к фляжке, слегка поморщившись от ядреного пойла что от одного глотка, обожгло пищевод, но меж тем с толком заставляя кровь быстрей бежать по венам и проясняя мысли в голове. — Давай команду, нам еще час ходу до родового замка.
Но наемники есть наемники, для них мародерка дело святое, пока все карманы не вычистили пока все пальцы с кольцами не по срезали, да сапоги себе новые по размеру не подобрали в путь не тронулись.
Гарич как и сержанты шел пешком, на трофейных лошадей все же посадили тех кто был пусть и немного но подрезан. Пусть зарастает мясо, пока есть свободная минутка, уж слишком быстро тает его сотня на таких вот пустячковых битвах среди забытых просторов и дорог севера. Сколько уже? Наверно за второй десяток перешли. Сначала выбивали обозные караваны с продовольствием, словно разбойники, ставя засады. Но результат по донесениям с фронта практически нулевой, слишком много их ползло по дорогам и тропам, а вот выжигать мятежные гнезда, вот это было уже дело.
Угареты на востоке, Таннеши с запада, пара родовых рыцарских имений и вот, наконец, Постпарел, чья дружина билась люто, да еще и успела месяцем ранее разбить такую же диверсионную группу как у Гарича, чем несказанно насолила войскам короны.
Дорогу осилили споро, день застыл в зените, постепенно заваливаясь солнцем на бок в сторону вечера, когда дорога разошлась разнотравным полем и им, открылся вид на небольшую деревеньку, в центре которой виднелись каменные стены маленького замка баронской семьи.
— Крош. — Гарич окликнул сержанта. — Предупреди всех, сначала замок занимаем, потом деревню грабить.
— Понятно. — Старый сержант буднично кивнул, уже дальше по инстанции разнося указания.
В замке, за хлипкими воротами, что рухнули в считанные минуты под топорами солдат, их встретили два оставшихся старика стражника, тут же слегшие с арбалетными болтами в грудинах. Ну и, высокая худенькая женщина в красивом голубом платье, отороченном огненным лисьим мехом и золотой нитью, что судорожно сжимала в своих хрупких руках ладошки двух детишек, маленькой девочки лет восьми, может семи и взлахмаченного пацаненка уже ближе к десяти одиннадцати годкам.
— Баронесса Постпарел? — Гарич махнул ладонью старшему из наемников и кивнул своим сержантам, что бы перекрыли проход внутрь имения наемным солдатам, что нехотя стали разбредаться по деревне вытаскивая из домов перепуганных крестьян и потроша их не хитрый скарб. Здесь наймитам делать было нечего.
— С кем имею честь говорить? — Женщина кивнула на вопрос и ответила слегка дрожащим голосом.
— Сэр Гарич Ол`Рок. — Капитан учтиво отвесил поклон.
— Мой муж он… — Она не смогла вытолкнуть последнее слово.
— Он мертв. — Гарич тяжело вздохнул, запрокинув голову к белеющим редким облакам, вяло бегущим по небосводу. — Пару часов назад, я со своим отрядом сошелся с ним в бою, живых там больше нет.
Она кивнула. По щекам побежали ручейки слез, но звука рыданий не было, она душила в себе звук. Повисла тяжелая пауза. Маленькая девочка залилась слезами, смотря на мать, а паренек стоял, непонимающе переводя взгляд с рыдающих женщин на капитана.
— Вы… — Женщина с трудом смогла совладать со своим голосом. — Сэр Ол`Рок …вы окажете нам последнее милосердие?
— Без сомнения баронесса. — Гарич опустился на одно колено, склонив голову. — Мое вам слово, все будет по чести, я лично спущу вас в усыпальницу. Не один солдат и простолюдин не осквернит вас и ваших детей грязью прикосновения.
— Благодарю. — Она кивнула. — Прошу вас поднимемся в покои наверх.
Гарич встал, тяжело печатая шаг следом за ведущей за собой детей женщиной.
Прекрасной женщиной.
М–да. Ол`Рок проникся уважением к ней. Это была уже шестая семья по счету, шестой род для которого он стал карателем и, увы, лишь первая среди равных кто смогла удержаться оттого, что бы не упасть в ноги убийце, забыв о чести, и не принявшись лизать его сапоги.
— Вы подождете? — Она остановила его в коридоре своим вопросом.
— Конечно. — Гарич услужливо наклонил голову.
— Благодарю. — Она выбрала три раздельных комнаты, в одну отвела рыдающую девочку, пробыв там какое‑то время и успокаивая ее, после чего отвела и перепуганного паренька в отдельные покои. — Мы готовы.
Она не оглядываясь, зашла в комнату, выбранную для себя, а Гарич выждав для приличия пяток ударов сердца зажмурившись, потянул из‑за пояса свой фамильный мизерикорд, стальной трехгранный клюв тусклой и холодной стали.
Пора.
Он скользнул к первой двери мягко отворяя ее и входя внутрь где на изысканной детской кроватке среди сшитых медвежат игрушек, лежала зажмурившись маленькая девочка с трудом сглатывая слезы.
Не гоже медлить.
Его тяжелая ладонь прикрыла ей рот, после чего сталь клинка вошла на всю длину в грудь девочки, пробив ее на вылет и вспоров перину за спиной. Хороший удар, почти мгновенная смерть.
Тишина.
Пошатываясь словно хмельной, он вновь вышел в коридор, смахивая преступную и предательскую влагу слез с глаз.
Тяжело.
Очень тяжело было внутри.
Просто погано до одури.
Сделав судорожный глоток воздуха, он вновь покачнулся, проскочив детскую дверь и войдя в супружеские покои, где на широкой кровати лежала женщина невидящими глазами уперевшись в потолок.
Шаг. Кроткий взмах и вновь прочь в коридор схватиться за каменную стену двумя руками, дабы устоять на слабых ногах.
Дышать главное дышать, проталкивать тяжелые глыбы каменного воздуха через ад горлового спазма горечи. Женщины, дети, совсем еще крохи, и всех согласно кодекса чести нельзя отдать на поругание черни. Простолюдин не должен касаться благородного, они все должны получить последнюю милость от его руки, а он должен выполнить волю сюзерена, он должен выполнить приказ короля.
Зло с оттягом он хлестанул себе пощечину по лицу, дабы от боли хоть немного тело пришло в чувство. Как же мерзко все это! С силой он оттолкнулся от стены руками, вновь делая шаг к уже последней по счету двери, распахивая ее рывком и входя внутрь к очередной детской кровати, что бы замереть в недоумении.
Взлохмаченного пацана не было.
Кинув взгляд на закрытое витражное окошко, он с сожалением посмотрел на кровать, похоже пацан залез под нее, это только еще больше усложняло всю картину. Ему уже приходилось вытаскивать ребенка из его убежища и от этого лишь еще больше сердце сжималось в муке боли.
Легкий шелест сзади заставил его инстинктивно податься вперед и прикрыть руками шею, что и спасло Гарича от неминуемой гибели. Маленький паршивец оказалось, и не думал прятаться от него в надежде спастись, сухое детское тельце прыгнуло на него с потолочной балки вниз, метя небольшим кинжалом, изукрашенным изумрудами точно в шею.
— Твою ж мать! — Острое жало ножа вошло капитану в предплечье, проскочив по стыку и шнуровке защиты и резанув тупой болью. Словно дикий звереныш мальчишка рычал силясь выдернуть засевший клинок и нанести повторный удар, обхватив сзади ногами могучую спину Ол`Рока и повиснув на нем. Через плечо Гарич ухватил пацаненка за волосы резко рванув через себя и посылая того в полет через всю комнату.
По кисти и пальцам на пол побежала струйка алой крови тяжело падая на пол. Поморщившись, капитан выдернул засевшее жало, откинув в сторону, и рассматривая как на полу возиться, оглушенный ударом о стену мальчишка.
— Очень смело с вашей стороны юный барон. — С трудом вытолкнул из себя слова Ол`Рок, как‑то не весело усмехнувшись. — Жаль, что в пустую.
— Я убью тебя! — Мальчишку шатало как осенний лист на ветру, слезы лились рекой, но меж тем руки сжимались в кулаки и страха, на его лице не было даже намеком бледной тени. — Я всех вас убью!
Тяжелый мизерикорд, неожиданно вернулся в свои ножны за спиной капитана. Грузно и тяжело печатая шаг, Ол`Рок прошелся через всю комнату устало рухнув на скамью у окошка рядом с небольшим письменным столиком, видимо за которым молодого баронета обучали грамоте.
Глупая ситуация. Глупая и бессмысленная. Зареванный мальчишка сжимающий кулаки в углу комнаты и здоровенный мужик сидящий на лавке и морщась снимающий наруч и закатывающий рукав кольчужной рубашки что бы изучить глубокий порез на руке.
— Что с моей матерью и сестрой?! — Вскрикнул пацан с истерикой в голосе.
— Мертвы. — Капитан задумчиво смерил взглядом ребенка.
— Убийца! Будь ты проклят, я все равно доберусь до тебя! — Парня аж трясло от переполнявших его эмоций.
— Сюда иди. — Гарич здоровой рукой похлопал по стульчику перед столом, у которого сидел.
— Я не сдамся тебе без боя! — Мальчик поднял с пола сломанную ножку, от разбитого при падении стула, выставив ее перед собой.
— Это хорошо. — Ол`Рок устало провел ладонью по лицу. — Но это потом, сейчас иди сюда.
Повисла пауза наполненная тишиной. Юный баронет продолжал стоять всхлипывая, а Гарич буровить его своим тяжелым взглядом.
— Ну? — Наконец нарушил тишину капитан. — Долго тебя еще ждать? Давай иди сюда, имел мужество напасть, так давай теперь имей мужество выслушать меня.
Словно кролик на удава мальчик неверными мелкими шажочками стал продвигаться вперед, в конце концов, замерев в шаге от этого страшного мужчины.
— Садись. — Кивнул ему капитан, срывая у себя за спиной занавеску и начиная рвать ее на лоскуты с треском на глазах испуганного мальчика. — Тебя как звать то юный Постпарел?
— Этьен. — Мальчик продолжал шмыгать носом.
— На Этьен. — Мужчина протянул пареньку лоскуты изорванной занавески. — Мотай мне руку, а я пока немного поговорю с тобой.
Мальчик изумленно смотрел на окровавленное предплечье убийцы и лоскуты ткани в своей руке.
— Значит, слушай меня Постпарел, слушай внимательно. — Большие темные, тяжелые и колючие глаза убийцы пригвоздили ребенка к месту, не давая ни малейшего шанса ослушаться. — Жизнь…Ну что ты там замер? Мотай, давай говорю и, сопли подбери, терпеть этого не могу.
Жизнь мальчик, каждого уважаемого мужа, должна складываться из достоинств и недостатков. Почему? Потому что достоинства это идеал, к которому мы все должны стремиться, а недостатки это тот враг, с которым мы должны бороться каждый день, превозмогая тяготы лишений, свои собственные внутренние «не хочу» и «не буду». Без цели не будет пути, а без врага не будет победы.
Ты и я мы суть единого, мы соль земли, мы рождены для чести и верности своим словам и действиям. Ты мой дорогой Этьен, должен понять одну вещь. Твой отец предал клятвы, которые давал еще его прадед, отринув идеал и пойдя на поводу недостатков. Ты резвый парень и наверняка слушал из‑за спины все доводы, которых придерживался твой отец, все те мысли и страсти, что бурлили в его уме и сердце. С ними можно соглашаться, а можно и не принимать. Это уже выбор твоего сердца. Однако, путь не достойный избирает тот кто идет отринув такие вещи как честь, достоинство, верность себе и своим словам, потому как слово данное тобой стоит ровно столько сколько стоишь ты сам.
Там за стенами огромный мир, наполненный черной массой людей, чья жизнь и чья смерть, а так же слово ничтожны пред тобой, ибо ты по рождению уже обязан быть выше их всех на целую голову. Понимаешь? Обязан соответствовать, держать марку, являться примером, стать идеалом для всех кто еще может взойти вверх, работая над собой и становясь лучше.
— Пусть так! — Мальчик сидел, комкая в руках лоскуты занавески, без слез смотря глаза в глаза убийце его семьи. — Моя мать говорила, что это большие игры больших мужчин и мой отец сам выбрал путь, по которому ему следовать! Он знал, на что идет и я уверен, он не был трусом и глупцом!
— Не в глупости и трусости вопрос. — Капитан сморщился от слов мальца. — Вопрос в принципах, вопрос тут в верности и данных единожды клятвах.
— Пусть так. — Мальчик тяжело вздохнул, расправляя один из лоскутков и, наконец, начиная виток за витком мотать раненую руку. — Но ответь мне, в чем повинна моя сестра и мать пред тобой и короной?