Черный меч - Иар Эльтеррус 7 стр.

– Не имею ничего против длительной морской прогулки.

– Прошу простить, но у меня, увы, множество дел. Буду крайне признателен, если вы согласитесь разделить со мной ужин, – Кедаркиан встал и изящно поклонился. Марийа последовала его примеру.

– Почту за честь.

– Вы можете свободно перемещаться по кораблю, где вам вздумается, но я не советовал бы вам спускаться в трюмы. Там нет ничего интересного, а вы, ввиду вашей неискушенности в перемещении по подобным местам, вполне можете случайно упасть там, – сказал архати на прощание. Почему-то девушке почудилась в словах о «случайном падении» некая скрытая угроза. Про себя она решила, что наведается в трюм при первой же представившейся возможности.

На том и распрощались. Храссэн’кхэ отправился по своим капитанским делам, а Марийа полностью отдалась единственному в сложившейся ситуации полезному развлечению – она начала обследовать «Буревестник».

Прошло полторы декады – пятнадцать дней по земному летосчислению. Марийа прекрасно уже освоилась на корабле, отличала мачты и паруса по названиям и лазила по вантам не хуже профессионального юнги.

Пять дней назад «Буревестник» напал на проходивший мимо корвет Империи Христесар. Бой был коротким и кровавым – корабельный маг без труда справился с двумя слабосильными клириками, корвет взяли на абордаж, и кривые сабли и мечи темных эльфов оборвали жизни святош. Потери пиратской команды составили трех легко раненых матросов и погибшего юнгу. В тот же день Марийа попросила Кедаркиана о том, чтобы на освободившуюся должность взяли ее. Архати усмехнулся – и согласился.

Теперь девушка в скоростном темпе постигала непростую мореходную науку. Один из матросов, которые на пиратской шхуне играли также роль солдат, взялся обучать ее основам фехтования, благо базовые теоретические познания у Марийи имелись от Меча, но одной теории, даже в совмещении с мышечной памятью, было явно недостаточно, чтобы считаться полноценным членом команды «Буревестника», где каждый, включая кока, являлся боевой единицей.

В общем, о том, что такое свободное время, ведьма забыла напрочь. Служебные обязанности, фехтование, мореходное дело, почти ежевечерние ужины с Храссэн’кхэ… На сон и так оставалось не более четырех часов в сутки.

Единственное обстоятельство, тревожившее несостоявшуюся жертву Инквизиции – Черный Меч так больше и не объявился. Пропал, словно бы его и не было. Впрочем, Марийа не особенно задумывалась на эту тему. Она училась. Девушка впитывала знания, как губка – воду, от матросов она узнала многое о жизни темноэльфийских пиратов, от корабельного мага, высокого беловолосого эльфа – о местной магии, из разговоров с архати – о мире, в который попала.

Доминирующей на Аенгросте расой были, естественно, люди. Короткоживущая, неполноценная, по сути, раса, обладающая двумя необходимыми для быстрой экспансии качествами – потрясающей способностью к размножению и совершенно фантастической приспособляемостью. Люди контролировали все крупные материки и некоторую часть островов, развели немалое количество государств и явно разинули пасть на океанские просторы… но великая стихия была им не по зубам. Правда, в воздухе висело зловещее, но непроизносимое до поры «пока»…

Орки, бесстрашные воители, мастера боевых искусств,[7] жили на скоплении островов, именуемом архипелаг Тор-Заран. Они единственные, кроме темных эльфов и двух человеческих государств – Империи Христесар и Алеарта, – освоили мореплавание, и их драккары нередко входили в составы темноэльфийских пиратских триад. Могучие бойцы, обладающие взрывным, неуправляемым темпераментом, они вызывали у остроухих собратьев по пиратскому ремеслу смешанные чувства – их уважали, но и опасались. Впрочем, сами зеленокожие относились к темным эльфам примерно так же. Справедливости ради следует упомянуть, что какое-то подобие союза между орками и эльфами установилось лишь полторы сотни лет назад, когда в океан вышли первые суда Империи Христесар и королевства магов Алеарта. До того орочьи драккары и легкие корабли темных за неимением кого-либо еще нападали друг на друга и лишь с появлением общего союзника заключили шаткое перемирие, регулярно нарушаемое обеими сторонами.

Эльфы… О своих соплеменниках Кедаркиан, да и остальные говорили неохотно. Марийе удалось узнать лишь, что темные обладали архипелагом, в состав которого входило шесть островов, где и расположился Даркваал – ни на что не похожее государство пиратов, со странной формой правления и совершенно непонятным Марийе делением на семь кланов без какого-либо централизованного управления. Даркваал даже торговал с двумя человеческими странами – королевством Шакриман и Империей Людей. Ни одни, ни другие не имели собственных кораблей, но с темными эльфами торговали охотно – те по пристойным ценам продавали Шакриману и Империи товары из Алеарта и Христесара, на которые маги и святоши давали совершенно дикие наценки.

Кроме темных, на Аенгросте существовали высокие или светлые эльфы. Заносчивые и высокомерные, они жили где-то на островах в полной изоляции, так как считали ниже своего достоинства общаться с «примитивными» орками и людьми, а также с сородичами, коих и вовсе презрительно именовали полукровками – абсолютно незаслуженно, надо сказать. Также в лесах близ человеческого государства, имеющего вместо названия аббревиатуру ВОНСР, жили эльфы типичные, то есть – лесные. О них на Даркваале не знали и вовсе ничего, кроме того, что они есть, и активно грызутся с людьми-соседями.

Сейчас Марийа стояла у борта шхуны и, глядя на плещущиеся кругом волны, напряженно обдумывала вчерашнее происшествие. Она прекрасно помнила слова архати насчет трюма и все искала случая все же туда заглянуть. Вчера днем такой случай наконец представился, и девушка не упустила возможности удовлетворить терзавшее ее любопытство. Однако была разочарована – ничего, кроме тюков и сундуков с добычей, и всяких корабельных снастей она не обнаружила. Вечером же, на ставшем чем-то повседневным ужине в каюте Кедаркиана, архати, загадочно усмехаясь, поинтересовался – понравилось ли ей в трюме. Марийа поняла, что оброненные в первый же вечер слова о трюме были проверкой, но никак не могла определить – прошла она эту проверку или нет.

Как ни странно, ведьма легко втянулась в жизнь в новом мире, и уже чувствовала себя среди представителей иной расы, как дома. Впрочем, нет – дома было гораздо хуже. Марийа сама не замечала, что начинает мыслить, как темная эльфийка, двигаться, разговаривать… Она становилась иной, переставала быть человеком – и не видела этого. Она не отдавала себе отчета в том, что начинает думать о людях – «они», а о темных эльфах – «мы».

Кроме того, юную ведьму волновал капитан «Буревестника». Архати Кедаркиан Храссэн’кхэ. Отважный красавец-эльф, для которого не существовало непреодолимых вод, непобедимых противников и отказавших женщин. Он привык добиваться своего, и не имело значения, чего ему будет стоить достижение цели. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что, говоря: «Я готов на все, лишь бы получить это», Кедаркиан имел в виду лишь себя. Когда он отправился за легендарными сокровищами Черной Твари, его многие отговаривали – но он принял решение, и никто не смог ему помешать. Большинство из его команды тогда отказались отправляться в самоубийственное плавание, но Храссэн’кхэ никого не заставлял. «Буревестник» расправил паруса, имея на борту капитана, штурмана, мага и двух матросов – экипаж, вчетверо меньший обычного – и спустя десять декад вернулся домой, неся на борту редчайшие сокровища. Все те, кто не побоялся отправиться с капитаном, до сих пор входили в его команду, хотя на заработанные деньги могли жить безбедно еще двести—триста лет.

В общем, архати «Буревестника» пользовался успехом как в море, так и в бою. Первое помогло ему разбогатеть, второе одарило опасной репутацией, что вместе обеспечивало победы на любовном фронте. Кедаркиану не отказывали – не находилось таких дур.

Обо всем этом Марийа, разумеется, не знала. Но когда она чувствовала на себе насмешливо-уверенный взгляд Храссэн’кхэ, что-то шевелилось в груди.

Новая, непривычная жизнь настолько увлекла девушку, что она уже всерьез задумывалась над тем, чтобы просить архати оставить ее на корабле. Для начала – в качестве юнги, а дальше – видно будет… Конечно, остатки здравого смысла, которых с каждым днем на пиратской шхуне оставалось все меньше, подсказывали – это опасно, но разве Марийа думала об этом? Конечно же нет…

А задуматься между тем стоило бы. С чего к ней так хорошо отнеслись на пиратской шхуне? Почему архати, несмотря на всю свою занятость, почти каждый вечер тратил на нее пару часов драгоценного времени, при этом совершенно не пытаясь оправдать свою репутацию прожженного донжуана? В конце концов почему Кедаркиан, наделенный поистине детским любопытством, более не приставал к ней с расспросами насчет того, откуда одинокая девушка в обгорелой одежде взялась посреди океана, в десятках миль от ближайшего берега?

Марийа была очарована «Буревестником», его капитаном и вольной жизнью даркваалских пиратов. И не подозревала, что ее судьба уже предопределена Кедаркианом.

Зато Эстаи Нархгал, Черный Меч, об этом не то что подозревал – знал. И внутренне посмеивался, представляя себе выражение лица темного эльфа, когда он узнает, чем обернется задуманная им афера. Впрочем, пока что Извращающего Сущности судьба ведьмы не слишком волновала. Он сделал все, чтобы она попала туда, куда нужно, а у него и без девушки проблем хватало. Вот ведь угораздило носителей Духа Предела оказаться в таких «милых» местах, как Даркваал, Некрополь и Христесар! Причем, если Марийа, по крайней мере, смогла найти хоть временных, но союзников, а Сергаал почти подружился с охотницей на вампиров, то французский граф внушал Мечу все больше и больше опасений…

Именно за ним Эстаи и следил сейчас по мере сил. Увы, хоть Черный и был сильнейшим из Девяти Мечей, после последнего визита на Аенгрост он еще не вернул себе и десятой толики своей силы… Воспитывать же сразу трех Носителей оказалось крайне сложно.

Наверно, именно то, что Нархгал располагал в этот раз силой, гораздо меньшей, чем привык, то, что на сей раз вместо одного Носителя Духа Предела ему пришлось присматривать за тремя, и то, что все трое с самого начала умудрились влипнуть в неприятности – все по отдельности, или что-то одно – и послужило виной тому, что произошло немного позже.

Марийа стояла у борта, любуясь, как алеющий солнечный диск медленно опускается в раскрашенный невероятными узорами океан. Лучи пронзали волны, преломляясь в искрах брызг, расцвечивали водную гладь, создавая фантастические иллюзии, на мгновения рисуя самые невозможные картины и в следующую секунду руша их, чтобы тут же вызвать из небытия новое волшебство. Зрелище завораживало, затрагивая струнки, о существовании которых девушка и не подозревала, и потому шестнадцатый вечер на «Буревестнике», как и предыдущие пятнадцать, она встречала у борта, наблюдая за феерией цвета и света.

Заходящее солнце бросило последние лучи на поверхность океана, пронзило и расцветило волны и исчезло за горизонтом. Марийа тяжело вздохнула и, как обычно, бросила взгляд вслед ушедшему на ночь в океан светилу.

Ей было хорошо на шхуне, безусловно, и она ни за что не вернулась бы к прежней жизни, даже если бы была такая возможность. Но тем не менее ведьма тосковала по суше, ей не хватало ощущения твердой почвы под ногами, мягкой ласки полевых трав, запаха влажной земли после дождя… И в редкие свободные минуты девушка, бывало, до рези в глазах вглядывалась в смутный горизонт, надеясь хоть увидеть вожделенную сушу.

Этот вечер не стал исключением. И именно благодаря своей привычке искать взглядом берег, Марийа и увидела темный силуэт вражеского корабля на горизонте даже раньше, чем матрос в «вороньем гнезде».

– Смотри, он, кажется, жив!

– Это поправимо, – в спокойном голосе звучала даже не угроза – приговор. Этьен различил это сквозь волны забытья, то накатывающие, то отступающие. Он попытался открыть глаза, но даже это простое действие было ему сейчас не по силам.

– Анж, как ты можешь так говорить!

– Сестренка, разве ты не видишь – он из благородных. Сволочь! – Тихо зашуршал извлекаемый из ножен не то кинжал, не то нож – какой-то короткий клинок.

– Не надо! Не убивай его, ведь он совсем беспомощный!

– Наша мать была такой же беспомощной! – В голосе юноши, уже не таком спокойном, звучала ничем не прикрытая ненависть.

– Не будь таким, как они, Анж! Я тебя прошу. – Кажется, девушка заплакала.

Последовала долгая пауза. Наконец Анж вздохнул и убрал клинок.

– Идем, Кет. У нас еще много дел.

– Но мы же не можем бросить его здесь!

– И что ты предлагаешь?

– Ты же сильный, ты можешь донести его до нашего дома. А я понесу корзины.

– Кет, это уже слишком! Я готов ради тебя сохранить ему жизнь, но тащить его к себе? Это чересчур!

– Анж… пожалуйста… У него доброе лицо, мне кажется, он не такой, как все они!

Юноша пробормотал что-то не совсем приличное себе под нос, но, похоже, любовь к сестре была сильнее, чем ненависть к «благородным». Сильные руки, не особо церемонясь, подняли Этьена в воздух.

– Осторожнее, он, кажется, ранен!

– Я и так осторожен!

Граф вновь потерял сознание.

Его разбудило ласковое прикосновение чего-то прохладного и мокрого к пылающему лбу. Этьен прислушался к своим ощущениям. Странно, но граф совершенно не чувствовал боли от раны в животе, хотя сам факт, что он остался жив после дуэли, наталкивал на мысли о чем-то необычном. Промедлив несколько секунд, де Каррадо открыл глаза.

Он лежал на простой, узкой постели в небольшой и очень бедно обставленной комнате. Рядом на стуле сидела светловолосая девушка, почти девочка, с грустными и добрыми серыми глазами. Она меняла холодный компресс на лбу больного. Увидев, что тот открыл глаза, Кет – а это была именно она – тепло улыбнулась.

– Доброе утро, ваша светлость, – почтительно проговорила девушка. – Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, милая, хорошо. Где я? – Этьен чуть приподнялся на локте, оглядывая скромное обиталище, в коем оказался.

Это была небольшая комната, примерно десять футов в ширину и пятнадцать – в длину. Ее скудную обстановку составляли кровать, занимаемая графом, небольшой комод, украшенный вазой с полевыми цветами, шкаф, стол и два стула, на одном из которых сидела спасительница последнего представителя славного рода де Каррадо.

– Вы в Атане, это провинция Клетер, ваша светлость, – вежливо ответила Кет.

Этьен недоуменно воззрился на девушку. Клетер? Атан?

– Господи, где это? Во Франции?

– В Святой Империи Христесар, ваша светлость.

Он рухнул обратно на тощую, жесткую подушку. Империя Христесар? Граф считал себя неплохим знатоком географии и был уверен, что никогда не слышал о такой стране…

– Как я здесь оказался?

– Мы с братом собирали грибы и ягоды в ближайшем лесу, ваша светлость, и случайно нашли вас, – охотно начала говорить Кет. – Вы лежали очень бледный, и я сперва испугалась, что вас убили, но потом заметила, что вы дышите. Увидев кровь на вашей одежде, я решила, что вы тяжко ранены, ваша светлость, но, слава Пресветлому Христу, я ошиблась. Мы с братом перенесли вас сюда, это было несколько часов назад, и вот теперь вы очнулись.

– Ясно, – граф тяжело вздохнул. Он ничего не мог понять. – Тебя ведь зовут Кет?

– Да, ваша светлость, брат называет меня так, а полное имя – Кетара. Ой! – она вскрикнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам. – Откуда вы знаете?

– Когда вы с братом нашли меня в лесу, я на полминуты пришел в себя и слышал, как он называл тебя Кет, – охотно пояснил Этьен. Он и представить себе не мог, к чему приведут его слова.