Итивель лежал с по-дурацки счастливым и пьяным лицом, удерживая нас с вазой в объятьях.
— Я упал! — жизнерадостно объявил он. Можно я тебя поцелую?
Нет, объединить эти две вещи вместе может только ничего не соображающее существо.
— Нельзя! — зло рявкнула я, и попыталась освободиться.
— Почему? — обиженно удивился эльф и снова без всякой связи добавил, — Ты такая милая!
А потом пожаловался, — Голова болит….
Надо сказать, вовремя он это сделал, я уже собралась шандарахнуть его вазой, чтобы выпустил на свободу, а так — пожалела.
— Пусти меня, пьяница несчастный! — потребовала я от ночного гостя. Слово «пьяница» пришлось сказать по-русски, на эльфийском я аналога подобрать не смогла, то ли у них это значение отсутствовало вовсе, то ли меня просто не сочли нужным ему обучить.
— Не пущу! — воспротивился Итивель, и слабоумно улыбаясь, пояснил, — Мне так хорошо!
Вот влипла! Это что ж, мне теперь до утра, пока он не придет в себя, на полу валяться?!
— Итивель, миленький, давай поднимемся, у меня кровать есть, на ней еще удобнее, — пошла я на хитрость.
Слово «кровать» вызвало в пьяном мозгу какие-то ассоциации, и эльф заявил, — Настя, прости, этот князь такой…. Эльф покрутил в воздухе кистью, вспоминая нужное слово.
— Сволочь, — подсказала я.
Итивель нахмурился, несогласно помотал головой, потом захихикал, — Он глупый! Ничего не понимает!
Представив, как смотрится со стороны наш бредовый разговор, я обреченно согласилась, — Ладно, он глупый, а ты большой умный мальчик, ну давай с пола встанем, я тебе компота налью!
— Встанем, — наконец согласился эльф, отпустил меня, немного полежал, как морская звезда, раскинув в стороны конечности, встал на четвереньки, потом, шатаясь, поднялся и зигзагами пошел к моему ложу.
По дороге этот достойный представитель дивного и мудрого народа, раздеваясь и расшвыривая в разные стороны свои вещи, бормотал — Я у тебя поживу немножко…. нельзя сейчас одной…. ты мне так нравишься…. только молчи…. пока….
А под конец своего пути, уже приземлившись на кровать и огладив ее одной рукой, изрек, — Зря ушел, мягко! После чего рухнул на простыню и заснул.
Все это время я опасливо стояла в стороне, прижимая предмет эльфийского искусства к груди. Похоже, парень почил до утра, его дыхание выровнялось, стало глубоким, и он по детски поджал ноги, сворачиваясь в клубочек. Мне ничего не оставалось, как пожертвовать плед с кресла и укрыть несчастного алкоголика, павшего в борьбе с муками совести. Ну, разве не сволочь его светлейший? Столько переживаний сразу двум хорошим людям доставил!
Немного потоптавшись вокруг оккупированной кровати и попытавшись устроиться в кресле, я вконец разозлилась, терпеть не могу, когда меня лишают сна без уважительной причины! И вообще, это ложе такого размера, что специально искать соседа по койке будешь, не найдешь, так что не фиг мучаться в кресле, можно смело расположиться на противоположном конце. Небось, эльф не девица, если у него память от такой дозы алкоголя отшибет, и он меня заподозрит в домогательствах, проснувшись об утраченной невинности голосить не начнет!
Успокоив себя такой мыслью, я выдернула из-под его головы свое одеяло и отправилась на другой конец кровати досыпать.
Проснулись утром мы одновременно и почему-то рядом, хорошо, хоть каждый под своим покрывалом. Итивель не поднимая головы, долго изучал мой сонный взгляд, а потом неожиданно предложил, — Выходи за меня замуж!
Блин, все-таки заподозрил! Чтоб этих эльфов с их представлениями о порядочности!
Я сползла с кровати и огрызнулась, — Отцепись, между нами ничего не было! Пусть тебе твой князь жену ищет!
Эльф демонстративно вздохнул, натянул плед на подбородок и пожаловался, — Вчера ты добрее была. Может мне снова настойки выпить?
— Выпить или нажраться? — ядовито поинтересовалась я, а потом разглядела смех в глазах незваного постояльца. Этот паршивец надо мной еще и насмехается!
Затем Итивель перестал улыбаться, сел и твердым голосом заявил, — Нам надо все серьезно обсудить!
Какой может быть серьезный разговор, пока этот товарищ светит перед моими очами своим оголенным торсом?!
— Оденься, потом будем разговаривать! — сердито бросила я нахалу, а он в ответ только улыбнулся.
— Тебе тоже, неплохо бы прикрыться!
Я глянула на себя. Мамочки родные! Да я же в одной футболке и трусах! Блин…
Тут же вылетела в другую комнату, прихватив со стула свое платье, и вдогонку услышала, — Подожди! Зачем так быстро?! А потом веселый смех.
Куда только подевался тот нерешительный скромник, что просиживал со мной ночи на кладбищенской горке. Поколдовали над ним что ли….
Через пятнадцать минут мы встретились за столом. Пока я, ругаясь и выворачивая руки под немыслимым углом, застегивала бесконечные крючки на платье, эльф успел добежать до пекарни и притащить туесок со свежими булочками, и теперь мы степенно завтракали, словно ничего не случилось. У меня даже аппетит не пострадал.
Наконец с едой было покончено, и Итивель, дождавшись пока я прожую последний кусок, с ходу взял быка за рога, — Настя, я никуда от тебя не уйду. С этого дня мы живем вместе!
— Еще чего! — сразу ощетинилась я. С какой стати?!
— Тебе опасно быть одной! — нахмурился эльф.
— Ага, — согласилась я, — И одной опасно, и с тобой тоже! Нож будешь где, под подушкой держать? Это тебя Велесир ко мне приставил?
— Настя! — укоризненно покачал головой Итивель, — Ты ведешь себя как неразумное дитя!
Это точно, именно так я себя и вела, просто я сильно опасалась, что присутствие эльфа может сильно помешать моим экспериментам, а с другой стороны…. Нельзя ставить под угрозу существование сразу двух миров!
— Ладно, я согласна, но только при одном условии! Нет, даже при двух!
Эльф удрученно кивнул головой, видно понял, что просто так его номер с подселением не прокатит.
— Говори, какие там у тебя условия….
— Первое, — тут же загнула я палец, — Ты не мешаешь мне помогать моим друзьям….
У эльфа сверкнули глаза, — Я так и знал!
— Второе, — я полюбовалась на второй оттопыренный палец, стерла с него салфеткой пятнышко, загнула и заявила, — Ты не стучишь на меня светлейшему!
Черные брови эльфа поползли вверх от недоумения, и я сочла нужным расшифровать, — Не сообщаешь князю о том, что я делаю, и о том, что делаешь ты, если это касается меня и моих друзей!
— Согласен! — решительно заявил длинноухий и усмехнулся, — Но тебе все же придется выйти за меня замуж! У нашего народа не принято жить вместе без брака.
— Зато у моего народа принято! — отрезала я. Можешь так всем и передать! Я разрешаю тебе прирезать меня, если демон все-таки подберется слишком близко, но не вздумай приставать, мы с тобой просто союзники!
Эльф встал, подошел вплотную, протянул руку и очень серьезно сказал, — Хорошо, союзники, так союзники!
И мы скрепили наш договор рукопожатием.
Глава 10
Пигмалион
Я поведала новоприобретенному союзнику всю информацию, которой владела без утайки. Эльф молча выслушал, нахмурился и не говорил ничего еще минут пять, пребывая в раздумье. Потом сцапал с тарелки последнюю булочку и вместо того, чтобы ее съесть, принялся меланхолично разламывать на мелкие кусочки. Крошки успели вырасти в небольшую горку на каменной столешнице, а Итивель так рта и не открыл.
Вот, блин, намусорил. Сам потом убирать будет! Как оказывается, странно у некоторых товарищей протекает мыслительный процесс.
Наконец эльф вздохнул, посмотрел мне в глаза и выдал, — Ничего не получается! Все варианты слабые, не годятся!
Вот зараза, только булку зря испортил!
Вслух я, конечно, этого не сказала. Нельзя у мужчин веру в собственные силы подрывать, они тогда, чтобы реабилитироваться так, чудить начинают, что последствия год исправлять приходится.
Поэтому вслух я сказала, — Ничего, время еще есть, ты лучше меня научи просыпаться по собственному желанию, а не от стука в дверь.
И заметив тень упрямства в ясных глазах, добавила, — Я все равно, в любом случае, буду навещать своих друзей!
Итивель снова вздохнул, на этот раз обреченно, — Ладно. Идем к кровати.
— Зачем? — подозрительно уставилась я на него.
После вчерашних выкрутасов доверие к «союзнику», во всяком случае, в «кроватных» вопросах было сильно подорвано.
— Ты сидя спать, собираешься? — ехидно осведомился эльф.
Возразить было нечего. Сидя у меня спать, получалось только в самолетах, под равномерное гудение двигателей. А после нормально и полноценно проведенной ночи не то, что сидя, и лежа то в сон не тянуло.
— Утро еще, — возразила я.
— Вот и хорошо, значит, сон будет легкий, и ты сможешь его контролировать!
Эти слова, сказанные бескомпромиссным тоном, поставили жирную точку на дальнейших спорах, и я послушно отправилась к ложу.
Дальнейшие события сильно мне напомнили детскую игру в «панночка помэрла», во всяком случае, именно так я себя и ощущала, вытянувшись в струнку на кровати, со сложенными на груди руками и с шумовым фоном в виде монотонного бормотания эльфа. И вместо того, чтобы заснуть, я, конечно же, сразу ощутила прилив жизненных сил и острое желание рассмеяться, что в итоге и сделала.
Итивель посмотрел на меня с немым укором, и я сразу же стала защищаться, — Что я тебе, подопытная зверюшка, что ли, по команде засыпать?
Ничего особенного я не сказала, но эльф подпрыгнул на месте, метнулся к выходу, явно осененный какой то идеей.
— Не трогай! — бросил он прежде, чем исчезнуть за дверью, указав для ясности пальцем на стол.
Мне стало интересно, что такого ценного на нем могло лежать, кроме искромсанного хлеба, и я подошла поближе. Все было точно так же, как получасом ранее: две грязные чашки и кучка подсыхающих крошек.
Не трогай…. Да кому это надо?! Не трону с большим удовольствием. Пусть сам и посуду моет и мусор убирает.
Я заранее ухмыльнулась, попытавшись представить себе эльфа за таким скучным и повседневным занятием. Получилось не очень хорошо. Точнее, никак не получилось. Не хватало моей фантазии. В лучшем случае все исчезало в таинственном волшебном сиянии.
Пока я предавалась измышлениям на бытовую тему, мой союзник успел вернуться обратно с мелкими булыжниками в кармане и чугунной ступкой в руках. Он накидал в ступку камней и заставил меня, их толочь. Не могу сказать, что это занятие принесло мне много счастья и развлечения, особенно если учесть, что объяснять, за каким чертом ему все это требуется, Итивель не стал, но задание я выполнила старательно. Истолкла известняк почти в муку.
Эльф тем временем что-то колдовал над крошками, смачивая их в вине и замешивая в густую массу. Потом он отобрал у меня ступку и добавил к хлебной массе толченый камень и снова занялся вымешиванием. Я тут же представила себя в роли партизана-вредителя, подкладывающего врагу на обеденный стол застывшее творение эльфийского «пекаря», или метающей со всего размаха во врагов «китайские боевые плюшки», которые взрываются прямо у их морд, и затаила дыхание.
Но мои догадки, как всегда, оказались невероятно далеки от действительности. Эльф соединил все раскатанные шарики в единое целое, любовно разгладил пальцами невидимые глазу морщинки и трещинки, и на столе оказалось маленькая, но очень симпатичная скульптура животного, напоминающего своим внешним видом то ли хорька, то ли мангуста. В общем — небольшого, гибкого, хвостатого хищника, если судить по большим глазам — ночного. Очень получилась правдоподобная копия, правда скульптура зверька имела одно маленькое замечание — на черепе животного, между аккуратными круглыми ушками, имелась большая шишка, нарушающая своим видом всеобщую гармонию. Моя рука без спроса потянулась, чтобы сгладить этот недочет, но скульптор сердито прикрикнул, — Не прикасайся! И шаловливая конечность убралась сама собой.
Между тем, эльф сжал фигурку зверька ладонями с двух сторон и осторожно подул ему в нос.
И вот тут произошло настоящее чудо…. Холодная скульптура, сделанная из хлебного и каменного крошева, неведомо какими силами скрепленного в единое целое, шевельнулась! Да не просто шевельнулась, она выпрыгнула из рук своего творца словно кусочек мокрого мыла, скатилась на пол, пронеслась взад-вперед вдоль стенки, вытянулась столбиком, принюхиваясь, а затем… задрала хвост и пометила стенку! По помещению растекся кислый запах дрожжей…
Эльф поперхнулся от неожиданности, а я ехидно осведомилась, — Это что, неудачный заменитель котов?! Знала бы, что тебе доставляют удовольствие такие вещи, притащила бы с поверхности своего Барсика!
Зверек тем временем снова забрался на стол и уставился на эльфа немигающими темными глазищами, словно в ожидании объяснений. Я все-таки не смогла удержаться от соблазна потрогать чудесное создание, осторожно протянула руку и коснулась его коричневатой игольчатой шерстки.
Животное было как настоящее и живое. Шерсть на ощупь была ничуть не жестче той же стриженой нутрии на шубах, правда внешне сильно напоминала производный материал, то есть камень. А вот запах зверек взял хлебный, почти ванильный.
Мелкая дрожь пробежала по его тельцу, и мангусто-хорек прогнулся от удовольствия под ласковой рукой ничуть не хуже моего вредного Барсика, что любил отмечать приход весны желтыми потеками на стене в прихожей.
— Какая прелесть! — искренне восхитилась я и потребовала объяснений, — Ты его, зачем создал? Чтобы мне скучно не было или с конкретной целью?
Эльф довольно улыбнулся, — Это наши глаза и уши.
Я хмыкнула, ну с глазами это еще, куда ни шло, а вот ушами зверек на создателя ничуть не походил.
Итивель вздохнул, угадав мои мысли, — Как вы люди, все-таки, склонны все воспринимать буквально!
Эльфы, в отличие от нас, простых смертных, мыслили более творчески и неординарно.
По замыслам моего союзника, я должна была обеспечить доставку этих «органов осязания» к месту заточения Сашки и Ленки, а его задача состояла в том, чтобы выбраться оттуда самостоятельно и запомнить дорогу. Ведь, если нам удастся освободить узников, надо хорошо соображать, куда направить свои стопы, иначе можно очутиться в еще более страшном месте, чем подземелье «ошибки эволюции».
Зверек, между тем, явно устав внимать мудрым речам своего создателя, соскочил со стола и принялся метаться по комнатам. Он заглядывал во все углы, залазил под одеяло, нырял в корзинки и пустые коробочки, что скапливаются в любом жилом помещении, будь оно человеческим или эльфийским. Больше всего он напоминал сейчас ртутный шарик, что остается от разбитого градусника. Стоило «мангусту» (так я решила его называть), соприкоснуться с каким-нибудь предметом, как он тут же кидался в противоположную сторону. Эльф переносил эти метания с невозмутимостью истинного аристократа, а я устала быстро и поэтому начала «доставать» создателя источника раздражения.