— Оу Дарээка. — Прервал сатрап адмирала, обращаясь к оу Лоодиигу. — Где он сейчас?
— Должен быть в Аэрооэо. — Быстро отозвался тот. — Напоминает шахиншаху, о взятых им ранее обязательствах по отношению к Союзу. Полагаю, это будут трудные переговоры, так что скорее всего он там задержится на некоторое время.
— Я напишу письмо. — Кивнул сатрап. — А адмирал, позаботиться о том, чтобы ему его доставили. Полагаю, так будет быстрее, нежели двигаться обычными дипломатическими путями….И кстати, о дипломатии. Оу Диирииак, какие шаги, ваше ведомство может предпринять в создавшейся ситуации?
…Заседание затянулось за полночь. Успел высказаться каждый из министров, даже тот, что ведал земледелием и животноводством, — еда и тягловый скот, на войне важны не менее пороха и пушек. Наконец все темы для обсуждения были исчерпаны, и Ваасю отпустил своих министров по домам. В большом тронном зале, со своим воспитанником, остался только оу Лоодииг.
— …Скажи. А ты действительно не знал о том что затеяли удихи? — Устало потирая глаза, поинтересовался у него Ваасю, вольно разваливаясь на жестком сидении трона, да еще и совсем уж по мальчишески, подгибая одну ногу под задницу.
— Да, это моя…. — Уже привычно начал было оу Лоодииг.
— Просто я подумал. — Прервал его молодой человек. — Что ты мог решить, что внезапная война будет неплохой встряской для меня, и полезным уроком. — "Отвлекся от управления государством, и вот что из этого вышло". Если это так, то поздравляю, урок удался….И кстати, как я справляюсь?
— Зависит от того…. — Ответил оу Лоодииг, старательно проигнорировав намеки на свою осведомленность. — Задал ли ты себе главный вопрос?
— Какой?
— Чего добиваются твои враги.
— Ну, полагаю, кредонцы хотят вернуться на прежние позиции, ослабив Сатрапию, и устроив хаос в Срединном море. Вроде как — "без нас вы никак". Они торгаши, и создают условия для хорошего торга. Сами же, на нас полезут только в случае нашего серьезного поражения. Потому что иначе, им снова придется драться с половиной мира. А удихи…, удихи, все равно остаются дикарями. Играть на их чувствах и манипулировать ими, очень легко….Почему это печальное покачивание головой?
— Ты совершенно не интересовался отчетами, что я писал для тебя последние года три. Удихи — молодая нация. Но они уже давно не дикари. За сто лет владения Валаклавой, они уже многому научились. И я говорю не только о ремеслах или науках. Они так же осваивали уроки имперской политики. Если поначалу, удихи правили в своих владениях посредством террора и страха, то сейчас они стараются договариваться с покоренными народами. Прикармливают их элиту, дают простым людям ощущение равенства перед государством всех подданных. Проведенная отцом нынешнего Великого хана, налоговая реформа, уровняла всех его подданных в плане экономическом, теперь все платят одинаковые налоги. Конечно — коренным удихам по — прежнему куда проще продвигаться по карьерной лестнице хоть в политике, хоть в армии, хоть при Дворе, но это уже не столь бросается в глаза. Так что если раньше удихам, идя на войну, приходилось опасаться удара в спину, — теперь, они могут быть более — менее спокойны за свои тылы. В общем — они поумнели….И ими вовсе не так просто манипулировать, как ты думаешь. Поверь, я пытался. Их легко обмануть один раз, но потом…, они весьма злопамятны. Их нынешний Великий хан Думир — лан, молодой и очень амбициозный юноша. Он прекрасно образован, и полагаю — весьма умен. Наверняка кредонцы считают, что используют его. А я вот думаю — не использует ли кредонцев он? Удихи всегда мечтали о флоте. Но в первые полвека своего правления, им хватило глупости вырезать почти всех мастеров — корабелов, коими славилась Валаклава….Эта их безумная политика запрета морских плаваний и строительства даже рыбацких лодок. Кочевники боялись, что покоренные ими народы сбегут от них по морю. Но — как я уже говорил, они поумнели. И возможно Думир — лан, нашел способ заставить кредонцев построить и обучить для себя флот. Этого бы не случилось еще лет пятьдесят, но мы решили, что сможем вырвать кредонцам жало, ограничив их кораблестроение. И вот — результат. Теперь у нас под боком появилась вторая держава, склонная к пиратским замашкам….Подумай, мой мальчик, над тем что я тебе сказал. И на том какие выводы из всего этого можно сделать.
Игорь Рожков, судовой лекарь.
Вот ведь дурацкие рефлексы, когда только успел обзавестись? …Первым делом я попытался схватиться за шпагу, в результате чего чуть и не схлопотал дубинкой, насилу увернулся. Тут мне как бы хватило мозгов оценить ситуацию, и пуститься в бегство. Правда, недалеко — догнали бы. Пробежав шагов десять по полутемному залу до ближайшей стены, которая прикроет мне спину, я вдруг резко обернулся, и встретил догоняющего меня засранца прямым справа. Бил от всей души, как на показательных выступлениях с разбиванием кирпичей и прочим экстримом. Что‑то громко хрустнуло, и по отсутствию боли в руке, я догадался что это была челюсть противника. Второй замахнулся на меня короткой, оббитой железными полосами дубинкой — явно, оружие бандитского ремесла. Ну, это легко. Отработанным миллионы раз движением, мягко заблокировал бьющую руку, ушел за спину противнику, при этом не мешая ему продолжать начатое движение, провернулся на триста шестьдесят, заставляя его описать окружность вокруг меня, и швырнул под ноги набегающему сзади приятелю. Приятель попытался перепрыгнуть через внезапно появившийся барьер. И очень удачно приземлился челюстью на мой кулак. Потом небольшой подшаг, и пинок по ребрам лежащему. Противники остановились. Одни принял вычурную стойку, с поднятым над головой кинжалом, а еще трое начали обходить меня с флангов, вертя и помахивая разным железом. Вот только кто же так ногу‑то далеко выставляет? — Нет, если в руках шпага, это еще можно понять, она вроде как прикроет. Но кинжал, да еще и задранный к небесам…? — Влепил кинжальщику по выставленному вперед колену, и пробегаю мимо согнувшегося лоха, добавил локтем в челюсть. Опять развернулся лицом к противникам, дернулся в сторону того, что справа, и резко атаковал тех, что слева, первому — ногой чуток пониже пояса, второму — серию — прямой справа, два боковых. "Правый" все‑таки успел подскочить, и полоснуть меня кинжалом по предплечью. Но это было его единственным достижением. Я перехватил руку, чуточек выкрутил, другой рукой слегка ткнул пальцами в горло, вызывая легкий шок, надавил на шею, пригибая голову к земле, и влепил снизу коленом. От души так, как учили, целясь примерно на высоту собственного подбородка. Потом оглядел зал налитыми кровью глазами, ища кому бы еще тут преподать урок хороших манер. Матерые морские волки, и просто лихие ребята, сидели скромно потупив очи. Кажется, я был весьма убедителен.
Странно, но на душе легче не стало. Мы впервые поругались с Неевиией, причем вдрызг, до криков, битья посуды и ухода из дома с громким хлопаньем дверью. И я злился еще больше, понимая, что она отчасти права. Но ведь и я, тоже, в некотором роде, прав!
После той разборки на море, мне пришлось сразу же заняться ранеными. На этот раз их было много. Очень много. В этой чертовой рукопашке, похоже ранен был едва ли не каждый выживший вояка. По большей части это были глубокие порезы или синяки, но и их надо было обрабатывать со всей тщательностью, иначе запросто могла бы развиться какая‑нибудь зараза. Были случаи и посерьезнее. Несколько раз мне опять пришлось прибегать к чудо — отвару, дарующему безболезненную смерть. Хорошо хоть, что на отбитом паруснике был свой лекарь — коновал принявший на себя часть пациентов, а наши вояки избавили меня от необходимости пользовать вражеских раненых, тупо покидав их за борт. Знаю, жестоко, и даже звучит негуманно. Но такие тут законы войны. Нескольких, попавших в плен пиратов, сначала допросили, а потом вздернули на реях. Если бы я взялся лечить кого‑нибудь из раненых удихов, его бы, в результате, ждала та же самая участь, так зачем, спрашивается, тратить дорогие медикаменты и время?
…Помню как Неевиия, выпущенная из глубин трюма, заявилась ко мне в лазарет. Вокруг вповалку валяются и стонут окровавленные люди, а я "по — живому" шью чью‑то рану, поскольку обезболивающие у меня закончились. Несчастная жертва истошно вопит и дергается, а я, в окровавленном фартуке, отчаянно матерюсь на двух матросиков, пытающихся держать ее неподвижно, и злобно скалюсь, убеждая себя не реагировать на вопли. Когда жена чуток пришла в себя от этой инфернальной картины, и подошла предложить свою помощь, я ее послал. Назад, в нашу каюту. Потому что мне и самому тут было жутко, не хотелось чтобы и она всем этим…, пропиталась. Получилось как‑то…, многозначительно, что ли. У нее и так, был какой‑то странный взгляд, а тут еще…. Конечно, тогда мы быстро уладили это недоразумение, но видать осадочек у нее остался. А может, она просто впервые увидела своего муженька, не в качестве томного воздыхателя и галантного кавалера, а залитым кровью чудовищем. До этого‑то она меня уже видела в операционной. Но там было не так, спокойнее что‑ли. А тут, сразу после боя, да еще и толпа раненных…. А если к тому же учесть те "комплименты" моей доблести, что наговорили ей позднее….
— Признаться сударь. — Сказал мне капитан в кают — компании, куда мы с Неевиией были приглашены на торжественный обед по случаю победы. — Поначалу я…, испытывал некоторые сомнения, в вашей решимости сражаться. Что, в общем‑то, неудивительно, для человека вашей профессии. — Поспешно добавил он, как бы давая понять что "сомнения" относились не к моей храбрости, а к особенностям профессиональной деформации. — Однако, я и представить себе не мог, что невольно заполучил в команду, такого невероятного бойца! Вы были просто великолепны! Я и вообразить не мог, что вообще возможно так стрелять! Вы едва ли не уполовинили весь офицерский состав удихов, прежде чем мы столкнулись с ними бортами. А как вы пристрелили их капитана…!
— Да и во время абордажа… — Подхватил штурман. — Наш лекарь шел сквозь вражеские ряды, как раскаленный кинжал сквозь масло! Клянусь, это была не битва, а какая‑то массовая казнь! Одного — раз, другого — раз, третьего…. Кажется, ни на кого вы не тратили больше двух ударов. Это было просто великолепно!
Все дружно начали меня нахваливать и славить. Я даже было заподозрил, что им чего‑то из под меня надо, и они собираются заполучить это, залепив наивному простофиле глаза потоками сладкой лести. Но хвалебные песнопения продолжились аж до самых Фесткийских островов, а не кто у меня, так ничего и не попросил….Почему Фесткийских островов? — Узнав от пленных, о том что началась война и море заполнено "мириадами кораблей Великой Удихской Орды", капитан предпочел не соваться в пекло, а вернуться на родину, так сказать, до выяснения обстановки, и пересчета всех этих "мириадов". Благо, теперь, имея трофейный корабль в весьма неплохом состоянии, и соотечественника — союзника под боком, можно было не бояться длительного перехода по морю….Я, правда, подозреваю, что дело тут было больше в трофейном корабле. Спасенный соотечественник, это конечно здорово, но вот доверять ему общую добычу? — Это фигушки! А еще какие‑то хитрости с ценами, налогами, и правилами дележа добычи. На родине за трофей можно было получить куда больше, и не бояться что портовые власти обдерут тебя как липку, или не затянут разбирательство на долгие месяцы, пока корабль будет гнить у пирса….В общем, мне опять удалось нажиться на грабеже грабителей. Захваченный пиратский корабль у нас выкупили власти одного из фесткийских островов, и мы опять поделили вырученную сумму по какой‑то весьма запутанной схеме. Часть прибыли отошла спасенным, куда большая часть, нам. Я получил долю корабельного врача, весьма нехилую, кстати. Плюс к этому — долю мастера — абордажника, была оказывается и такая специальность на фесткийском торговом флоте. Плюс — долю за "выдающиеся заслуги". Набежало — ну, не так чтобы очень много, но и не так чтобы мало. — Как случайный заработок одного дня — весьма и весьма неплохо. А вот сказать что это целое состояние, которое позволило бы нам с Неевиией жить безбедно долгие годы…, — тут облом.
…После почти недели в гостиничном номере, где мы, кхе — кхе, так сказать подлечивали нервы и крепили брачные узы, мы начали выходить в город, разузнали что — по — чем, и в результате сняли небольшой, но вполне приличный и уютный домик. Два этажа под высокой раскидистой крышей, веранда и балкон опоясывающие дом. И все это, прямо посреди сада экзотических благоухающих деревьев обсыпанных огромными обалденными цветами, которые, со временем, обещали превратиться в не менее обалденные плоды. Выход в главные ворота — на тихую чистенькую улицу, мощенную разноцветной брусчаткой, пройдя по которой минут десять, можно попасть на местный городской рынок. А я ведь уже упоминал, как люблю рынки? Задняя калитка — спуск по каменной, истертой временем лестнице — и ты на берегу моря. Ласкового, теплого, и пронзительно синего. Набережная, где до самой ночи ходят люди, играет музыка, и танцуют парочки, а за вынесенными из многочисленных кабачков столиками, сидят благостные и довольные жизнью люди, пьют вино, и лопают морепродукы, о которых в моих тверских лесных дебрях, можно было только в книжках прочитать. Ну тех, знаете — о сладкой жизни…."Знаешь прикуп, живешь в Сочи", — никогда по — настоящему не понимал эту поговорку. Теперь понял — она о земном рае, и о том, что даже в земном раю, человеку понадобятся деньги.
А деньги…. Нет, пока они еще были. Но — пока. Вот только уплывали они с пугающей меня стремительностью. — Аренда дома, харчи и новая одежда, плата кухарке, горничной, прачке и садовнику, без которых "приличному благородному семейству" жить зазорно….А еще у меня не было — чем заняться, — нельзя же целыми днями торчать в комнате вместе с женой, э — э–э, держась за ручки? Этак мы скоро осточертеем друг другу, да и здоровья не хватит столько хм… за ручки держаться….Можно было переехать на другой остров, поступить в местный университет, и продолжить там учиться на лекаря. Вот только местный университет, по слухам, своим медицинским факультетом особо не славился. А еще — не было бесплатной программы обучения. Потому как — оказывается, местным правительствам это было не по карману. Тут ведь каждый островок — своя республика, хотя и входящая в единый Союз. Но, то ли каждой "маленькой, независимой но очень гордой", не хватало денег на подготовку полезных в народном хозяйстве специалистов, То ли, как это частенько и бывает в республиках, избранники народа, о народном здоровье не слишком‑то заботились….Заплатить за обучение самому? — Остаться почти ни с чем. Найти себе какую‑нибудь работу? Лекари — недоучки без диплома, тут никому не были нужны. Учителем фехтования? — Не настолько я крут, честно говоря, есть спецы и покруче. Учить рукопашке — это забава для детишек, взрослые бьются оружием. Открыть что‑то вроде тира и давать уроки стрельбы? — Слишком накладно, и не так чтобы очень популярно. Тут, стрельба, это пока не столько забава, сколько тяжелая работа для безропотных солдатиков. Да и тех, больше учат не стрелять в цель, а палить залпом в указанном направлении, быстро и правильно перезаряжая свои мушкеты. Платить деньги, за то чтобы тебя муштровали? — Нет уж увольте. А если еще учитывать что порох жутко дорогой…. Ведь в него входит селитра, которая долго и нудно вызревает по краям специальных компостных куч, и ее надо собирать по крупинкам. — Слишком дорогое удовольствие, жечь порох просто для забавы….А чем я еще мог заработать на жизнь? — Заняться торговлей — уже пробовал. бизнесмен из меня тот еще….Остается наняться грузчиком в порт, или подмастерьем. — Увы, но для оу это невместно. Тут вообще считают что предназначение оу либо воевать, либо служить чиновником, ну или, на самый худой случай — заниматься наукой, или управлять собственным поместьем, хотя это уже почти приравнивается к торгашеству….А потерять статус оу, в этом мире, означает потерять довольно много. Тут еще все эти дворянские заморочки, — не просто красивые побрякушки как у нас, а реальные привилегии и совершенно другое отношение окружающих. Так что…