– Я могу и отказаться убивать Виктора.
– А это уже не играет никакой роли. Ты встречался с Карелла, разговаривал с ним. Ты можешь знать, где находятся эти батареи. Они не хотят рисковать.
– Да-а… куда ни кинь – всюду клин. Хоть что-нибудь хорошее ты можешь мне сказать?
– Это жадная публика. Я могу передать им, что ты сейчас не знаешь, где находятся батареи, но можешь узнать и сообщишь им, скажем, за двести тысяч золотом. А потом грохнешь Виктора еще тысяч за сто. Язык золота они понимают гораздо лучше, чем обычную речь, так что, думаю, поверят.
– Не великовата ли сумма?
– Если сумма будет меньше, то они могут заподозрить, что ты хочешь их кинуть. Но в любом случае это не панацея, а только отсрочка по времени. Да и не факт, что сработает. Так что почаще оглядывайся, сержант. Это все, что я могу сделать.
– Я и на это не рассчитывал. Спасибо, майор.
– Не за что. Я же сказал – я твой должник. – Якобсон снова широко улыбнулся: – Знаешь, я слышал, что тебя повесили где-то в Айдо-Хедо или в Ле Корне, но никогда не верил в это. Удачи тебе.
Он хлопнул меня по плечу своей широченной ладонью и, поднявшись, зашагал к выходу.
Из-за моей спины возник Юл с двумя полными кружками пива. Он несказанно удивил меня тем, что не стал громогласно рассуждать о моих многочисленных недостатках, а тихо присел на место Свена Якобсона.
– У тебя неприятности, Максим?
Ха! Подумать только, я не сразу понял, к кому он обращается!
– Знаешь, Юл… наверное… называй меня Питером. Это мое настоящее имя.
– Питер… Питер… – он как бы пробовал имя на вкус, – Питер… Хорошо. Так как? У тебя неприятности… Питер?
– Похоже на то.
– Крупные?
– Пока не знаю, но… да. Очень.
– Понимаешь, Макс… э-э… Питер, ты здесь уже восемь месяцев. Ты хороший парень – поверь, в людях я разбираюсь. Я люблю тебя. Марта любит тебя. Ты же знаешь – у нас никогда не было детей. Для Марты ты как сын. Поэтому твои неприятности касаются и нас. Если нужны деньги – только намекни. – Он протестующе поднял руку, заметив, что я хочу что-то сказать. – Я состою в Гильдии трактирщиков, и к моему слову там прислушиваются. Кроме того, состою в Гильдии фоморов. Пусть я давно не ходил в море, но взносы перечислял аккуратно. Никогда ведь заранее не узнаешь, как жизнь повернется. Там у меня тоже хорошие связи. Могу ли я тебе хоть чем-нибудь помочь? Мне бы очень этого хотелось.
Я был тронут. Никогда бы не подумал, что добродушный, но довольно толстокожий Юл способен на такое.
– Спасибо, Юл. Я правда очень благодарен. – Я старался говорить мягче, чтобы не обидеть Юла в лучших чувствах. – Но я пока не знаю, что мне может понадобиться. Я пока даже не знаю, в чем конкретно состоят мои неприятности. И можешь быть уверен, что я обязательно обращусь к тебе, если мне потребуется помощь. А пока, если ты не возражаешь, я хотел бы пойти домой и все хорошенько обдумать.
В глубине глаз Юла пронеслась гроза с громом и молниями, но он сдержался.
– Конечно, Макс, – И попрыгал на своей деревяшке к стойке, где хозяйничала Марта.
– Меня зовут Питер, – сказал я его спине. Но сказал не слишком громко.
* * *Каморка, которую я снимал, находилась ближе к центру в двух кварталах от бара. Хороший район. Но мой дом был самым грязным зданием на всей улице, да и на соседних улицах, если уж на то пошло, тоже. Хозяина звали Янко Тру. Местные домовладельцы много раз жаловались на него в муниципалитет. Приезжали комиссии, оценивали высоту мусорных куч вокруг дома, количество и упитанность крыс, вдыхали аромат гниющих отбросов и отбывали восвояси. Они ничего не могли сделать с Янко. Кто-то из его героических предков оказал неоценимую услугу королевской семье и получил данный дом в награду. С обычным человеком городские власти не стали бы церемониться – конфискация имущества горожан была обычным делом. Но, учитывая то двусмысленное положение, в котором находится наш нынешний король, с Янко не хотел связываться никто. Дело в том, что наш монарх, несмотря на громкий титул, красивый мундир и всеобщее почитание, не обладает абсолютно никакой реальной властью. Именно поэтому он цепляется за любые, самые крохотные доказательства своей значимости. Янко и стал одним из таких доказательств. Как только чиновники из муниципалитета намекали на конфискацию дома, Тру вытаскивал королевскую грамоту и, брызгая слюной, орал, что он пешком до Глетта дойдет, чтобы рассказать Е-ГО ВЕ-ЛИ-ЧЕ-СТВУ (он именно так и орал – Е-ГО ВЕ-ЛИ-ЧЕ-СТВУ), как бюрократишки из Фаро, наплевав на монаршью волю, отбирают у бедняка королевский подарок. Обычно на пятой минуте воплей чиновники ретировались.
Четыре месяца назад Тру одержал полную и безоговорочную победу. Муниципалитет вывез завалы мусора и покрасил дом. Все за счет города. Янко не заплатил ни дайма. Мусор с тех пор вывозили регулярно. Краска, правда, изрядно облезла и дом стал еще страшнее, чем раньше, но Тру это мало волновало. Его вообще мало что волновало, кроме ежедневной бутылки рома и ежемесячных взносов за квартиры. Кстати, из локального конфликта «Янко Тру – муниципалитет» мне удалось извлечь свою маленькую выгоду. Дело в том, что я оказался одним из первых демобилизованных, приехавших в Фаро. Цены на жилье тогда были на несколько порядков ниже, поэтому я снял комнату сразу на год и заплатил вперед. Янко тогда чуть с ума от счастья не сошел – его номера не пользовались популярностью у населения. А через пару недель в Фаро добралась первая волна дембелей, и цены на жилье сразу взлетели до небес. Тру понял, что дал маху, и, недолго думая, заявил мне, что цена на мою комнатушку значительно выросла. «Хорошо, – сказал я, – через год обязательно съеду». Янко сменил замок. Я пошел в муниципалитет. Услышав, что я хочу прижать Тру, меня там только что на руках не носили. Я даже бесплатно обедал в их ресторане. До суда дело не дошло. Янко вовремя смекнул, что дело оборачивается не в его пользу, и, сцепив зубы, позволил мне жить в своем доме. Правда, моя комната уже была занята, и он предложил поселиться на верхнем этаже в чуланчике с прорубленным окном. Естественно, за разумную компенсацию. Я не смог отказать себе в удовольствии и в качестве компенсации слупил с него все деньги, которые перед этим заплатил за комнату. Таким образом я уже восьмой месяц жил у Тру абсолютно бесплатно, что никоим образом не добавляло ему хорошего настроения. Обычно он демонстративно игнорировал меня, но сегодня был явно не тот день.
– Добрый вечер, Макс. – Тру расплылся в гаденькой улыбочке, показавшей полное отсутствие зубов.
– Привет и тебе, Янко. – Мне не понравилась ни улыбка, ни сам факт приветствия. Странно еще, что он не назвал меня Питером.
Благодаря Тру я уже был подготовлен к сюрпризам. Поэтому не особо удивился тому, что дверь в мой чуланчик приоткрыта. Я внимательно осмотрел темный коридор и пинком распахнул ее полностью. Их было трое. Двоих я не знал, хотя их внешний вид наглядно свидетельствовал о роде занятий. Но даже если бы у меня и оставались какие-то сомнения на этот счет, лицо третьего посетителя развеяло их как дым. Его звали Крест, и вместе с Лисенком и Болтуном он представлял в Фаро семью Большого. Большого Босса, как он называл себя сам, или Бобо, как за глаза называли его все остальные. Я не слышал о сумасшедших, которые рискнули бы назвать его так в глаза. Большой был действительно большой. Огромный, как тролль, и примерно раз в восемь тупее. Его мозгов хватило бы только на то, чтобы обхитрить булыжник. Не очень крупный. Поговаривали, что на самом деле семьей управляет некто по имени Джек Шкипер, а Большой нужен только, так сказать, для представительских целей. Я этому верил. Бобо даже в лучшие времена не смог бы пересчитать пальцы на одной руке, а с тех пор, как пристрастился к грибам-паутинкам, его умственные способности значительно ослабли.
– Привет, ребята, – сказал я. – Сегодня у меня вообще-то неприемный день, но если уж вы заглянули на огонек… Кстати, а где ваши костюмы?..
Внезапно Крест резко выбросил вперед левую руку, и моя блестящая речь закончилась на полуслове.
* * *Пришел в себя я так же внезапно, как и потерял сознание. Перед глазами был грязный дощатый пол. Я попробовал пошевелить руками. Как и следовало ожидать, они были туго стянуты за спиной. Зато ноги были свободны, хотя я пока не представлял, чем мне это может помочь.
– …Большой тогда нам сердца вырежет и позавтракает ими. – Голос был неприятный, визгливый. Нервы у парнишки явно пошаливали. – Уже полчаса прошло, а он даже не пошевелился. Ты грохнул его, Крест, ей-бо грохнул. Ведьма тебя надула. Надо было…
– Заткнись, Гвоздь. Ведьма сказала – двадцать минут. Двадцать минут еще не прошло, а будешь скулить, я тебе сам сердце вырежу.
Сразу вслед за этим меня сильно пнули по ребрам, и тот же голос произнес:
– Вставай, парень. В школу пора.
Я медленно перекатился на спину и приоткрыл один глаз. Крест, засунув руки в карманы, разглядывал меня с искренним любопытством:
– Не такой уж ты и крутой, Питер Фламм. – Мое имя он выделил голосом, видимо пытаясь произвести впечатление своей осведомленностью. К счастью, я уже утратил способность удивляться и не доставил ему такого удовольствия. – Купиться на такой дешевый трюк. Я всегда говорил, что эти армейские придурки ни черта ни стоят в деле. Они только языками трепать могут.
Он с явным удовольствием засмеялся.
Я лежал и помалкивал. Естественно, я понял, что произошло. Не полагаясь на свое численное превосходство, ребята купили у местной ведьмы какое-то простенькое заклятие, которое и вышибло из меня дух. Действительно, старый и дешевый трюк. Настолько старый, что серьезные ребята им уже давно не пользуются. О своей судьбе я пока не очень беспокоился. Если бы меня хотели убить, то я был бы уже мертв. А поскольку жив, то, значит, предстоит какой-то разговор. Я даже догадывался, на какую тему. Немного поелозив по полу, я нащупал спинку кровати и сел, привалившись к ней.
– Захлопни пасть, Крест, зубы простудишь. Вам же, идиотам, Бобо запретил меня трогать, верно? Он же велел только передать свое предложение, так? Так какого же хрена вы тут самодеятельностью занимаетесь? Говори, чего хотел, и выметайся – у меня еще куча дел.
Крест резко прекратил смеяться, и у него сразу сделалось такое нехорошее лицо, что я даже подумал, что несколько ошибся в своих предположениях. Однако он сдержался и почти спокойно сказал:
– Я вижу, что ты уже в курсе. Ну так не буду отнимать твое драгоценное время. Ты уже говорил с Карелла. Большому нужны эти батарейки. Поэтому я предлагаю тебе два варианта. Вариант первый – ты говоришь нам, где они, и остаешься целым. Вариант второй – мы отрезаем тебе все пальцы, один за другим, а потом ты говоришь нам, где батарейки. Как тебе такое предложение?
Дело принимало плохой оборот. С этих психов станется искалечить меня просто для того, чтобы доказать себе собственную крутость. Я через силу рассмеялся:
– Ты что, Крест, Карелла за умалишенного держишь? Думаешь, он всем и каждому рассказывает, где хранит свои игрушки? Так иди и спроси у него сам. Только по дороге заверни в общественные бани – от тебя помойкой за версту несет, боюсь, что в таком виде Карелла не удостоит тебя аудиенции. Эй, Крест, знаешь, что такое аудиенция? Сможешь написать это слово? Нет? А хотя бы прочитать?
Я его достал. Остатки разума в его глазах сменились белым пламенем ярости, а рука поползла к ножу, висевшему на поясе.
– Щас, ублюдок… Щас… – это был уже не голос, а какое-то рычание.
– Крест, не надо, Большой нас порвет, – заскулил его напарник. Третий мафиози стоял в дальнем углу и равномерно двигал челюстью, что-то пережевывая. – Я тебе говорю – ей-бо порвет, Крест.
У Большого была отвратительная репутация, и поэтому Крест, опустив свой ножик, изо всех сил врезал мне ногой в пах. Я видел удар и при желании мог легко уклониться, но мне нужно было, чтобы он меня ударил, поэтому я только чуть повернул правую ногу, чтобы не остаться инвалидом на всю жизнь. Но и в бедро прилетело так, что я заорал, выгнулся дугой, насколько это вообще было возможно.
Фаро – относительно спокойный город, а мой район – относительно спокойный район спокойного города Фаро. Но даже в этом районе все носят ножи или кастеты. Тех, кто этого правила не соблюдает, периодически вылавливают из Эсты и хоронят на четвертом городском кладбище. Многие таскают ножи на поясе, однако лично я предпочитаю голенище сапога. Мне кажется, что так оно надежнее.
Эти дилетанты даже не удосужились меня обыскать, да и что с них взять – шпана городская. Нож был на месте. Я вытащил его и зажал лезвие ладонями. Перерезать веревку было делом нескольких секунд, но мне нужно было, чтобы Крест подошел ближе. Поэтому я быстро заговорил:
– Я понятия не имею, где находятся эти батарейки. Только без меня вам их не найти. Вы не можете надавить на Карелла, а я могу. И могу узнать, где хранится то, что вам нужно. Так что давай торговаться. Что я получу взамен батарей? Сколько это будет в денежном эквиваленте? Может, у вас и денег таких нет, а, Крест? Ты передай Большому…
Я говорил все тише и почти перешел на шепот. Чтобы лучше слышать, Крест подошел почти вплотную, немного наклонился. Тогда я уперся руками в пол и резко распрямился, выбросив ноги вперед и вверх. Бедро взорвалось болью, но бандит вылетел в коридор вместе со щепками, которые раньше были моей дверью. Я хотел быстро вскочить, но правая нога подломилась, и я упал на одно колено. Окинув взглядом свою комнату, я понял, что можно было и не торопиться. Гвоздь вжался в стену и смотрел на меня расширенными от страха глазами. Третий, безымянный, компаньон даже не двинулся с места. Он продолжал что-то пережевывать, и голубая слюна стекала по его подбородку. Я присмотрелся повнимательнее и понял, в чем дело. Корень ведьминой лозы. По всем признакам, парень жевал уже не первый час, так что его в расчет можно было не принимать. Сейчас он находился в райских кущах, где королева фей исполняла все его прихоти и фантазии, а отовсюду звучала волшебная музыка симфонического оркестра небес. Я взял нож за лезвие, чтобы было удобнее метнуть в случае чего, и спросил у Гвоздя:
– Ты все слышал?
– Д-да… – мои манипуляции с ножом не ускользнули от его внимания.
– Сейчас я отсюда уйду. Ты выйдешь через полчаса и пойдешь прямиком к Большому. Расскажешь ему все, что видел и слышал. Если он захочет торговаться, то пусть присылает кого-нибудь поумнее. Или, по крайней мере, не таких придурков. Передай ему, что я очень расстроен, потому что не люблю грубого отношения к себе, любимому. А теперь отойди в уголок к своему приятелю и постой там тихонечко.
Гвоздь сглотнул комок в горле и послушно направился в угол, не отрывая взгляда от ножа. Честно говоря, я надеялся, что, выйдя отсюда, он двинется не к Большому, а как можно дальше от Фаро. Однако твердо рассчитывать на это не приходилось. Я оглядел комнату. Никаких вещей здесь не было – запасной ключ хранился у Янко, и мне не хотелось знать, что он роется в моем барахле, пока я разливаю пиво у Юла. Потом оценил размеры ущерба, нанесенного ноге. На правом бедре зияли три довольно глубокие, но, к счастью, неопасные раны. Ими можно будет заняться потом. Я оторвал кусок грязной простыни и затянул ногу потуже, чтобы кровь не вытекала так быстро.
– Эй, Гвоздь, вас было трое или внизу меня поджидает еще кто-то?
– Трое. Только трое. Я, Крест и Щелкунчик. Больше никого.
Хоть парень и был напуган сверх всякой меры, но я ему не особо поверил. Если бы не нога, я предпочел бы уйти через крышу, но в данной ситуации лучше было воспользоваться обычным путем. Так что я засунул нож в рукав и поковылял к лестнице. По пути взглянул на лежащего в коридоре Креста. На носках его сапог красовались железные набойки с длинными шипами.
– Ну что, козел, изменил свое мнение об армейских? – спросил я.
Крест не ответил. Он был мертв.