— Кстати говоря, — вмешался главный философ, у которого на все был готовый ответ. — Скорпиона можно-таки заставить…
— Заткнись, — велел аркканцлер.
— Но мы ведь не можем допустить, чтобы по городу шлялся воскресший из мертвых волшебник! — воскликнул декан. — Кто знает, что придет ему в голову? Мы должны… обязаны остановить его. Для его же блага.
— Это правильно, — кивнул Чудакулли. — Для его же блага. И особых трудностей я здесь не вижу. Существуют сотни способов справиться со всякими там умертвиями.
— Чеснок, — решительно произнес главный философ. — Мертвецы не переносят чеснок.
— И я их понимаю, — сказал декан. — Сам это дерьмо терпеть не могу.
— Мертвец! И он тоже! Мы все мертвы! — мигом завопил казначей, тыкая в декана пальцем.
Никто не обратил на казначея ни малейшего внимания.
— Кроме того, есть определенные святыни, — продолжал главный философ. — Обычный умертвий, только взглянув на них, тут же обращается в прах. Кроме того, воскресшие мертвецы не выносят солнечного света. В крайнем случае можно попробовать похоронить его на перекрестке. Это никогда не подводило. А еще в мертвецов, заведших привычку шататься среди живых, вбивают кол, чтобы они больше не поднимались.
— На всякий случай стоит смазать этот кол чесноком, — добавил казначей.
— М-м, да, верно. Это не помешает, — неохотно согласился главный философ.
— А вот хороший кусок мяса никогда не следует натирать чесноком, — заметил декан. — Достаточно немного масла и специй.
— Красный перец тоже хорош, — радостно присоединился к беседе профессор современного руносложения.
— Заткнитесь, а? — велел аркканцлер.
Плюх.
Петли шкафа наконец не выдержали, и содержимое вывалилось на пол.
Сержант Колон из Городской Стражи Анк-Морпорка нес ответственное дежурство. Он охранял Бронзовый мост, связывающий Анк и Морпорк. Охранял, чтобы мост не украли. Когда речь шла о предотвращении преступления, сержант Колон предпочитал мыслить масштабно.
Некоторые граждане Анк-Морпорка считают, что настоящий городской страж, охраняющий и защищающий закон, должен прежде всего патрулировать улицы и переулки, работать с информаторами, преследовать преступников и тому подобное.
Однако сержант Колон не был сторонником подобного рода мнений. Наоборот, в ответ на подобные слова он поспешил бы заявить, что пробовать снизить уровень преступности в Анк-Морпорке — это все равно что пытаться понизить уровень содержания соли в морской воде. Любой страж закона, попытавшийся выступить против анк-морпоркской преступности, рисковал нарваться на следующую реакцию со стороны окружающих: «Эй, послушайте-ка, а этот труп, который валяется в канаве, — это же старина сержант Колон!» Нет, идущий в ногу со временем, предприимчивый и умный страж порядка должен действовать вовсе не столь прямолинейно. Он должен на шаг опережать преступника. Вот если кто-нибудь вдруг надумает украсть Медный мост, сержант Колон немедля схватит вора на месте преступления.
Кроме того, место дежурства было тихим, защищенным от ветра, здесь можно было спокойно покурить, и никакого рода неприятности сюда не заглядывали.
Упершись локтями в парапет, сержант Колон неспешно размышлял о Жизни.
Из тумана появилась фигура. Сержант Колон заметил на ее голове знакомую остроконечную шляпу волшебника.
— Добрый вечер, офицер, — проскрипел волшебник.
— Доброе утро, ваша честь.
— Слушай, ты мне не пособишь забраться на этот парапет?
Сержант Колон замешкался. Но вновь прибывший и в самом деле был волшебником. Отказывая в помощи волшебнику, тоже можно нарваться на серьезные неприятности.
— Проверяешь новый способ волшебства, ваша честь? — дружелюбно осведомился сержант, помогая щуплому, но неожиданно тяжелому старичку залезть на крошащиеся камни.
— Нет.
Ветром Сдумс шагнул с моста. Внизу что-то хищно чавкнуло. [4]
Сержант Колон уставился на медленно смыкающуюся поверхность реки Анк.
Ох уж эти волшебники. Вечно что-нибудь придумают.
На реку, он смотрел долго. Спустя минут пятнадцать отходы и прочая мерзость, болтающиеся у основания одной из опор моста, расступились и возле скользких, исчезающих в реке серых ступеней появилась остроконечная шляпа.
Сержант Колон услышал, как волшебник медленно ковыляет по ступеням и шепотом ругается.
Промокший насквозь Ветром Сдумс поднялся на мост.
— Тебе стоило бы переодеться, — подсказал сержант Колон. — Замерзнешь до смерти, если будешь торчать на ветру в таком виде.
— Ха!
— И на твоем месте я бы хорошенько прогрелся у жарко пылающего камина.
— Ха!
Сержант Колон не спускал глаз с Ветром Сдумса. У ног волшебника медленно образовывалась лужа.
— Испытываешь какую-нибудь новую подводную магию, ваша честь?
— Не совсем так, офицер.
— Да, мне тоже всегда было интересно, как оно там, под водой, — ободряюще продолжал сержант Колон. — О эти таинственные, невероятные существа, населяющие подводные глубины… Моя мама как-то рассказывала мне сказку о маленьком мальчике, который превратился в русалку, вернее в русала, о всех его чудесных приключениях…
Под грозным взглядом Ветром Сдумса он вдруг лишился дара речи.
— Там скучно, — сказал Сдумс, повернулся и шагнул в туман. — Очень, очень скучно. Ты даже представить себе не можешь, как там неинтересно.
Сержант Колон опять остался один. Дрожащей рукой он поднес спичку к новой сигарете и торопливо зашагал к штабу Городской Стражи.
— Это лицо… — бормотал он. — И глаза… прям как эти пирожные… ну, что в кулинарии на Цепной…
— Сержант!
Колон замер, потом посмотрел вниз. С уровня земли на него смотрело чье-то лицо. Придя в себя, он узнал пронырливую мордочку своего старого знакомого Себя-Режу-Без-Ножа Достабля — ходячего и разговаривающего доказательства того, что человечество произошло от грызунов. С.Р.Б.Н. Достабль любил называть себя авантюристом от торговли, но другие склонялись к мнению, что Достабль — просто мелкий жулик, чьи схемы зарабатывания денег всегда обладают небольшим, но жизненно важным недостатком: чаще всего он пытается продать то, что ему не принадлежит, то, что не работает, и даже то, чего никогда не существовало. Знаменитое золото фей бесследно испаряется с первыми же лучами солнца, но по сравнению с некоторыми товарами Достабля эта крайне эфемерная субстанция все равно что железобетонная плита.
Сейчас Достабль стоял на нижней ступени одной из лестниц, ведущих в бесчисленные подвалы Анк-Морпорка.
— Привет, Себя-Режу.
— Слушай, Фред, ты не спустишься сюда на минутку? Нужна помощь законопорядка.
— Проблемы? Достабль почесал нос.
— Фред, вот ты можешь сказать… Э-э… Когда тебе что-то дают — это преступление? Ну, дают без твоего ведома.
— А тебе что, кто-то что-то дал? Себя-Режу-Без-Ножа кивнул.
— Понимаешь, тут такая ситуация… Тебе известно, что я храню здесь кое-какой товар?
— Да.
— Ну так вот, значит, спускаюсь я, чтобы сделать переучет, а тут… — Он беспомощно развел руками. — Ты лучше сам посмотри…
Он открыл дверь в подвал.
В темноте что-то упало. Плюх.
Вытянув перед собой руки, Ветром Сдумс бесцельно брел по кварталу под названием Тени. Его кисти расслабленно покачивались. Он и сам не знал, почему так идет, просто такое положение рук казалось ему правильным.
Может, спрыгнуть с крыши? Нет, не сработает. Ходить и так трудно, а переломанные ноги только осложнят ситуацию. Яд? Тоже нет, заработаешь лишь жуткую боль в желудке. Петля? Болтаться в ней еще скучнее, чем сидеть на дне реки.
Он вышел в шумный двор, где сходились несколько переулков. Крысы, завидев его, порскнули по щелям. Завизжала и прыгнула на крышу кошка.
Сделав еще несколько шагов, Сдумс остановился и попытался было разобраться, как он здесь очутился, зачем он здесь очутился и что будет дальше, — как вдруг почувствовал, что в позвоночник ему уткнулось острие ножа.
— Ну, дед, — раздался за его спиной чей-то голос. — Кошелек или жизнь?
Губы Ветром Сдумса растянулись в дьявольской ухмылке.
— Слышь, старик, я ведь не шучу, — сказал голос.
— Ты из Гильдии Воров? — не оборачиваясь, поинтересовался Сдумс.
— Нет, мы… свободные художники. Давай-ка посмотрим, какого цвета у тебя денежки.
— А у меня их нет, — ответил Сдумс и повернулся.
Грабителей было трое.
— Ты погляди на его глаза! — воскликнул один.
Сдумс вскинул руки над головой.
— У-у-у-у-у-у-у-у-у! — провыл он. Грабители попятились. К сожалению, их отступление было быстро прервано надежной каменной стеной, к которой они в страхе приникли.
— О-о-о-о-О-О-О-О-о-о-о-о-по-о-о-ошли-и-иво-о-о-он-о-о-о-О-О-О-о-о-о! — завопил Сдумс, для большей убедительности закатив глаза.
Он еще не понял, что перекрывает их единственный путь к спасению.
Обезумевшие от ужаса горе-грабители пронырнули под его руками, но один из них успел-таки всадить нож прямо в куриную грудь Сдумса. Нож вошел по самую рукоять.
Сдумс опустил глаза.
— Эй! — заорал он. — Это же моя лучшая мантия. И я хотел, чтобы меня в ней похоронили. Вы знаете, как трудно штопать шелк? Идите, сами посмотрите, ведь на самом видном месте…
Он прислушался. Было тихо, только издалека доносился стремительно удаляющийся топот. Ветром Сдумс вытащил нож. — А могли бы и убить, — пробормотал он, отбрасывая нож в сторону.
Очутившись в подвале, сержант Колон поднял один из предметов, кучами валявшихся на полу.
— Их здесь тысячи, — произнес за его спиной Достабль. — И я хочу знать, кто их сюда притащил. [5]
Сержант Колон покрутил в руках странную вещицу.
— Никогда не видел ничего подобного. — Он потряс штуковину и улыбнулся. — А красиво, правда?
— Дверь была заперта, — пояснил Достабль. — А с Гильдией Воров я расплатился.
Колон снова потряс предмет:
— Красиво.
— Фред?
Колон не отрываясь смотрел, как в маленьком стеклянном шаре кружатся и падают крошечные снежинки.
— Да?
— Что мне делать?
— Не знаю. Думаю, Себя-Режу, это все теперь принадлежит тебе. Хотя даже представить себе не могу, и кому это понадобилось избавляться от такой красоты…
Он повернулся к двери. Достабль загородил ему дорогу.
— С тебя двенадцать пенсов, — сказал он.
— Что?
— Ты кое-что положил себе в карман, Фред. Колон достал шарик.
— Да перестань! — принялся возражать он. — Ты же их нашел! Они не стоили тебе ни пенса!
— Да, но хранение… упаковка… обработка…
— Два пенса.
— Десять.
— Три.
— Семь пенсов. Честно тебе говорю, я себя без ножа режу.
— По рукам, — неохотно согласился сержант и еще раз потряс шар. — Здорово, правда?
— Стоят каждого пенса, — подтвердил Достабль, радостно потирая руки. — Будут улетать, как горячие пирожки.
Он принялся складывать шарики в коробку. Выйдя из подвала, Достабль закрыл и тщательно запер дверь.
В темноте что-то упало. Плюх.
В Анк-Морпорке всегда существовала традиция радушно принимать существ всех рас, цветов и форм. Конечно, если у этих существ были деньги и обратный билет.
В знаменитом издании Гильдии Купцов и Торговцев, а именно «Дабро нажаловаться в Анк-Морпоркъ, горад тысичи сюпризов», говорится, что вы как гость «палучите Радужный Прием в бисчисленных пастоялых дварах и гастиницах Древниго Города, многие ис каторых специлизируются на гатовке пищи по рицептам из далекаго прошлаго. Буть вы Чиловек, Троль, Гном, Гоблин или ище кто, Анк Морпоркъ с радастью паднимет свой праздничный кубок и васкликнит: „Ты — Наш Гость, Парень! А значит, ты угащаешь!“».
Ветром Сдумс не знал, какие места особо популярны среди воскресших мертвецов и прочих умертвий. Единственное, что он знал наверняка, — если эти существа способны посещать некие забегаловки с целью приятного времяпрепровождения, то в Анк-Морпорке такие заведения обязательно найдутся. Пошатывающиеся ноги уносили его все глубже в Тени. Правда, теперь ноги шатались не по причине старческой немощности.
Более века Ветром Сдумс прожил за стенами Незримого Университета. С точки зрения оставшихся за спиной лет он прожил очень долго, но с точки зрения накопленного опыта ему только-только исполнилось тринадцать. Он видел, слышал и обонял то, чего никогда не видел, не слышал и не обонял прежде.
Тени были самой древней частью города. Если бы возможно было создать рельефную карту греховности, порока и всеобщей аморальности, подобную карте гравитационных полей вокруг какой-нибудь черной дыры, то Тени стали бы там центральным объектом изображения, а остальной Анк-Морпорк расположился бы по краям. На самом деле Тени поразительно походили на упомянутое выше астрономическое явление: они обладали крайне мощной силой притяжения, не испускали света и действительно могли стать воротами в другой мир. В тот самый, что ждет нас после этого.