И как-то вдруг оказалось, что никто больше не хочет ничего искать — из опасения найти.
Дубина Джексон юркнул обратно под брезент.
— Почему бы нам не вернуться домой, а, пап? — спросил сын. — Ты ж сам говорил, что здесь, похоже, кишмя кишат привидения.
— Пусть кишат, это АНК-МОРПОРКСКИЕ привидения! И ни один поганый иностранец даже пальцем их не коснется!
— Па?
— Что, сынок?
— А кто такой был господин Хонг?
— Откуда мне знать?
— Да нет, я так… Просто когда мы возвращались, один человек сказал: «Все мы знаем, что случилось с господином Хонгом, когда он в полнолуние устроил торжественное открытие рыбного ресторана „Три Веселых Сколько-Съешь Рыбы“, причем ресторан тот — помните? — стоял прямо на месте старого, посвященного какому-то рыбьему богу храма, что на Дагонской улице…» Но я, к примеру, ничего такого не знаю и не помню.
— Ах, вот оно что… — Некоторое время Джексон сосредоточенно размышлял. — Что ж, Лес, ты уже, гм, взрослый… В общем, господин Хонг… он очень быстро закрыл свое заведение и уехал вроде как в спешке, сынок. Так торопился, что даже кое-что забыл.
— Правда? И что он забыл?
— Ну, если тебе так хочется знать… половину ушной раковины и почку.
— Круто!
Лодка вдруг качнулось, раздался треск взламываемой древесины. На отца и сына обрушился поток водяных брызг, и кто-то прокричал из влажной тьмы:
— Ты почему не зажигаешь огни, второй двоюродный брат шакала?!
Джексон схватил лампу и поднял над головой.
— А ты что делаешь в анк-морпоркских территориальных водах, верблюдоедный дьявол?
— Эти воды принадлежат нам!
— Мы сюда первыми прибыли!
— Да ну? Это мы прибыли первыми!
— Ты повредил мою лодку! Это ПИРАТСТВО, вот что это такое!
Кругом уже вовсю кричали. Во мраке две флотилии столкнулись. Бушприты обрывали снасти. Борт бился о борт. Контролируемая паника, нормальная для процесса мореплавания, перешла в панику неконтролируемую, бешеную, состоящую из мрака, водяных брызг и треска обрываемых снастей.
В такие минуты древние морские традиции, объединяющие всех мореплавателей в борьбе против общего врага — голодного и безжалостного океана, — эти традиции должны выходить на первый план.
И то, что господин Ариф огрел господина Джексона веслом по голове, не укладывалось ни в какие традиции.
— Гм-м? Вм-м-м?
Ваймс с трудом разлепил один, глаз, который еще как-то слушался его приказов. Взгляду предстало нечто жуткое:
«…Я зачитал иму иво права на что, он сказал а ни пашел бы, ты лягавый. Тогда, сержант Детрит вынис иму строгое придупржедение и он громка ойкнул…»
«На свете есть много такого, в чем я не большой мастак, — подумал Ваймс, — но, по крайней мере, я не обращаюсь с пунктуацией так, как будто играю с запятыми в „пятнашки“…»
Он перекатил голову на другую сторону, подальше от ломаной грамматики Моркоу. Кипа бумаг под ним шевельнулась.
Письменный стол Ваймса уже стал притчей во языцех. Когда-то на нем лежали аккуратные стопки бумаг, но постепенно они, как это свойственно слишком высоким стопкам, перекосились и расползлись в стороны. В результате сформировался плотный слой, мало-помалу превращающийся в нечто вроде канцелярского торфа. Поговаривали, что где-то в глубине его прячутся тарелки и остатки еды. Проверить достоверность слухов желающих не находилось. Некоторые даже утверждали, что слышали доносящийся из бумажных залежей шорох, как будто там что-то шевелилось.
Кто-то благовоспитанно кашлянул. Ваймс поднял голову и увидел большое розовое лицо Вилликинса, дворецкого госпожи Сибиллы. Собственно, и его дворецкого тоже, хотя Ваймс никак не мог к этому привыкнуть.
— Думаю, нам следует поспешить, сэр Сэмюель. Ваш парадный мундир я доставил, а принадлежности для бритья стоят готовые на раковине.
— Что? Что?!
— Через полчаса вы должны быть возле Университета. Госпожа Сибилла просила передать, что, если к указанному времени вас там не будет, она вытащит из вас все кишки и пустит их на чулки, сэр.
— Она при этом улыбалась? — С трудом поднявшись, Ваймс неверным шагом направился к источающей пар раковине.
— Совсем чуть-чуть, сэр.
— О боги…
— Совершенно согласен, сэр.
Ваймс пытался бриться, в то время как Вилликинс у него за спиной подметал пол и вытирал пыль. Городские часы пробили десять.
«Я сел, наверное, около четырех, — подумал Ваймс. — Я точно помню, что слышал, как в восемь заступила другая смена, а потом я стал разбираться с расходами Шнобби — вот она, настоящая высшая математика…»
Не прекращая бриться, он попытался зевнуть — затея, редко завершающаяся успехом.
— Проклятье!
— Я принесу промокательной бумаги, сэр, — произнес, не оборачиваясь, Вилликинс. Пока Ваймс вытирал кровь, дворецкий продолжил: — Хотелось бы воспользоваться этой возможностью, сэр, чтобы поднять вопрос чрезвычайной важности…
— Да? — Ваймс тупо уставился на красные лосины, которые, судя по всему, были основной составляющей парадного мундира.
— С великим сожалением должен сообщить, что прошу предоставить мне отпуск на неопределенный срок, сэр. Хочу присоединиться к «цветастым».
— К кому ты хочешь присоединиться? — Ваймс принялся рассматривать рубашку с брыжами. А потом мысль догнала слух. — Ты что, СОЛДАТОМ решил заделаться?
— Говорят, Клатчу пора преподать суровый урок, сэр. Никогда не было такого, чтобы Вилликинсы не откликались на зов родины. Думаю, тяжелая пехота лорда Вентурии мне подойдет. У них особенно привлекательные мундиры, сэр. Красно-белые. С золотыми пуговицами.
Ваймс натянул сапоги.
— У тебя ведь есть опыт участия в военных действиях?
— Нет, сэр, откуда? Но я быстро учусь, сэр, и умею обращаться с пилкой для резьбы по дереву. — На лице дворецкого застыло выражение патриотической готовности.
— Мы смело в бой пойдем, стало быть? — осведомился Ваймс.
— Именно так, сэр, — ответил Вилликинс, истово полируя церемониально-выходной шлем.
— И ты действительно готов вступить в рукопашную с дико визжащими клатчскими ордами?
— Да, сэр. Если до этого дойдет, сэр, — подтвердил Вилликинс. — Вот, сэр, возьмите, теперь он отполирован как следует.
— Говорят, там много песка.
— Это правда, сэр. — Вилликинс закрепил ремешок шлема под подбородком Ваймса.
— А еще там каменисто. Очень каменисто. Кругом одни камни. Да и песок тоже.
— Думаю, вы правы, сэр, местность там суровая.
— И ты, Вилликинс, наденешь красно-белый мундир, возьмешь свою пилку для резьбы по дереву и с радостью пошагаешь в эту страну пыли цвета песка, камней цвета песка и песка цвета песка?
— Осмелюсь добавить, сэр, мундир с золотыми пуговицами, сэр, — горделиво выпятил челюсть Вилликинс. — Да, сэр. Если потребуется.
— Слушай, я вот нарисовал тебе картину… Тебе не кажется она странной? Как будто в ней что-то не то?
— Простите?
— Не обращай внимания. — Ваймс зевнул. — Нам будет тебя недоставать, Вилликинс.
«А вот некоторые другие его достанут. Причем легко, — мысленно добавил он. — Со второго выстрела точно».
— О, лорд Вентурия говорит, максимум к страшдеству все закончится.
— В самом деле? Кто бы мог подумать. А я и не знал, что все уже началось.
Ваймс сбежал по лестнице — и влетел прямо в густое облако карри.
— Мы вам немного оставили, сэр, — сообщил сержант Колон. — Когда парнишка принес еду, вы спали.
— Сынок Гориффа, — уточнил Шнобби, гоняя по жирной тарелке упорно ускользающее зернышко риса. — Хватило на полкараула.
— Вот они, преимущества государственной службы, — кивнул Ваймс и заторопился к двери.
— Хлеб, маринованные манго и прочее, все как положено, — довольно сообщил Колон. — Я всегда говорил: для вонючего заграничника Горифф не так уж плох.
Лужа горящего масла…
Ваймс застыл у двери.
Взрослые и дети, жмущиеся друг к другу…
Он вытащил часы. Двадцать минут одиннадцатого. Если бегом, то…
— Фред, ты не мог бы подняться ко мне в кабинет? — спросил он. — Дело на две секунды.
— Само собой, сэр.
Ваймс провел сержанта в кабинет и закрыл дверь.
Шнобби и остальные стражники напряженно прислушивались, но не услышали ничего, кроме тихого бормотания.
Дверь отворилась снова. Ваймс спустился по лестнице.
— Шнобби, через пять минут, как я уйду, отправляйся к Университету. Я хочу оставаться на связи, но будь я проклят, если возьму в руки голубя, пока я в этом мундире.
— Есть, сэр!
Ваймс вышел.
Несколькими мгновениями спустя сержант Колон, ступая медленно и осторожно, спустился вниз. Глаза у него были странно стеклянистые. Он вернулся к своему столу с тем характерным выражением абсолютного безразличия, каковое можно увидеть только на лицах у очень встревоженных людей. Некоторое время он помахивал бумажкой, после чего сказал:
— Тебе ведь все равно, как люди тебя называют, а, Шнобби?
— Если бы я возражал против этого, мне пришлось бы все время только и делать, что возражать, — жизнерадостно откликнулся Шнобби.
— Вот именно. Вот именно! И МНЕ тоже плевать, как люди меня зовут. — Колон поскреб в затылке. — Как-то глупо все это. По-моему, сэр Сэм сильно недоспал.
— Он здорово убегамшись, Фред.
— Хочет везде поспеть — вот в чем его беда. И еще… Шнобби?
— Да?
— Запомни, меня зовут сержант Колон. Спасибо.
Там было шерри. В таких случаях всегда подают шерри. Сэм Ваймс смотрел на бутылки бесстрастно, поскольку теперь пил только фруктовый сок. Говорят, шерри получается, если дать вину загнить. Он никогда не понимал шерри.
— И ты ПОСТАРАЕШЬСЯ выглядеть достойно, правда ведь? — Госпожа Сибилла одернула на муже плащ.
— Да, дорогая.
— И как ты постараешься выглядеть?
— Достойно, дорогая.
— И ПОЖАЛУЙСТА, постарайся вести себя дипломатично.
— Да, дорогая.
— Ты говоришь, как ягненок, которого ведут на заклание.
— Да, дорогая.
— Сэм, это нечестно с твоей стороны.
— Да, дорогая. — Помотав головой, Ваймс воздел руку в театральном жесте полной покорности. — Ну хорошо, ХОРОШО. Но эти кружавчики… И эти лосины… — Он поморщился и украдкой поправил некоторые части своего парадного туалета. То, что называлось странным словом «гульфик», так и норовило перекочевать на противоположную от своей обычной позиции сторону. — Я к тому… ведь меня таким увидят ЛЮДИ!
— Ну разумеется, они тебя увидят, Сэм. Ты же возглавляешь процессию. И я очень тобой горжусь.
Она стряхнула с плеча Ваймса невидимую пылинку[3].
«Перья на шляпе, — мрачно подумал Ваймс. — И вычурные лосины. И начищенные до блеска латы. Латы не должны блестеть. Они должны быть сплошь покрыты вмятинами, а вмятины не отполируешь. А дипломатическая беседа? Где я должен был научиться ее вести?»
— Мне пора: надо перемолвиться словечком с леди Силачией, — сказала госпожа Сибилла. — Ты отлично справишься. Кстати, что это ты все время зеваешь?
— Еще бы не зевать. Не спал всю ночь.
— Так обещаешь, что не сбежишь?
— Я? Когда я откуда-то убегал?
— Не так давно. Со званого вечера орлейского посла. Причем это видели все.
— Тогда мне поступило срочное сообщение, что банда де Бриза грабит сейфы Вортинга!
— Но ты ведь не обязан ЛИЧНО гоняться за всеми. Теперь для этого у тебя есть специальные люди.
— Но мы их все-таки поймали, — удовлетворенно хмыкнул Ваймс.
И удовольствие от той погони он получил колоссальное. Не только потому, что погоня выдалась настоящей, поистине захватывающей дух, — плащ его зацепился за дерево да там и остался, а шляпа упорхнула в одну из луж, — но еще и потому, что куцые официальные сэндвичи и еще более куцые официальные беседы остались где-то там, позади. Все эти показушные вечеринки, приемы… Стражнику там не место. Разве что кто-то очень не хочет, чтобы на данный конкретный прием случайно забрел какой-нибудь стражник.
Когда Сибилла исчезла в толпе, Ваймс высмотрел подходящий уголок и быстренько юркнул туда. Укрытие располагалось лучше и не придумаешь — отсюда можно было более-менее спокойно наблюдать за происходящим в Главном зале Университета.
Волшебники ему нравились. Они не совершали преступлений. А если и совершали, то не подведомственного Ваймсу характера, ведь оккультная тематика его не касалась. Может, волшебники и вмешивались в саму ткань времени и пространства, зато их действия не способствовали увеличению бумажной работы, а это Ваймса вполне устраивало.
В зале собрались чуть ли не все волшебники Незримого Университета. И нет зрелища более впечатляющего, чем волшебник при полном параде, — оно оседает в вашей памяти навсегда; даже картинка райской птицы, надутой при помощи эластичной трубки и какого-нибудь летучего газа, не способна сравниться по силе своего воздействия. Но сегодня волшебники охотились за будущими фондами, потому что остальные гости были либо благородного сословия, либо главами Гильдий, либо и теми и другими одновременно, а в случаях, подобных этому, павлин проявляется в каждом из нас.
Взгляд Ваймса скользил с лица на лицо. По привычке командор пытался угадать, в чем виновен тот или иной здесь присутствующий[4].
«Мир смотрит на нас», — подумал Ваймс. Если что-то пойдет не так и эта идиотская заваруха с Лешпом перерастет в войну, именно эти люди и подобные им будут решать, как поступить с будущим победителем. И не важно, кто развязал войну, не важно, как проходили боевые действия, настоящий момент — вот что только важно. И в этом все так называемое МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕСТВО. Но кто — или что — именно есть «сообщество»? На этот вопрос ни у кого ответа не было.
Ваймс пожал плечами. Слава богам, это не его мир.
Он бочком подобрался к капралу Шноббсу. Тот кособоко сутулился возле парадных дверей, что среди Шноббсов сходило за стойку «смирно».
— Все спокойно, Шнобби? — уголком рта спросил Ваймс.
— Так точно, сэр.
— И ничего не происходит?
— Так точно, сэр. Пока ни одного голубя не прилетело, сэр.
— Что, нигде ничего не происходит? Совсем ничего?
— Так точно, сэр.
— Вчера ведь весь город на ушах стоял!
— Так точно, сэр.
— Ты ведь ПРЕДУПРЕДИЛ Фреда, чтобы он, если что-нибудь, хоть что-нибудь случится, немедленно посылал голубя?
— Так точно, сэр.
— А как в Тенях? Там ВСЕГДА что-то…
— Полное спокойствие, сэр.
— ПРОКЛЯТЬЕ!
Ваймс покачал головой, поражаясь такой ненадежности преступного братства Анк-Морпорка.
— Слушай, Шнобби, а что, если ты возьмешь кирпич и…
— Госпожа Сибилла дала инструкцию, очень подробную, сэр. Касательно вашего обязательного присутствия здесь, — глядя прямо перед собой, откликнулся капрал Шноббс.
— Подробную инструкцию?
— Так точно, сэр. Она специально подошла ко мне, чтобы поговорить об этом. Дала мне доллар, — сообщил Шнобби.
— А, сэр Сэмюель! — загромыхало сзади. — Ты ведь еще не знаком с принцем Куфурой?
Ваймс повернулся. На него, таща за собой, как на буксире, двух смуглолицых господ, надвигался аркканцлер Незримого Университета Наверн Чудакулли. Ваймс поспешил натянуть официальное выражение лица.
— Командор Ваймс, господа. Сэм… Впрочем, я делаю все наоборот, совсем запутался в этом протоколе. И не мудрено, голова кругом идет: казначей опять закрылся в сейфе, ума не приложу, как он умудряется это проделывать, с внутренней стороны даже скважины нет…
Продолжая бормотать себе под нос, Чудакулли ринулся прочь.
Первый из чужеземцев протянул Ваймсу руку.
— Принц Куфура, — представился он. — Мой ковер приземлился лишь пару часов назад.