– Что, ни капли?
– Только кровь животных. Я считаю, это добрее, чем убьивать их на бойне. Конечно, они становятся туповатыми, но, честно говоря, нье думаю, что какая-нибудь корова способна получьить приз как Лучший Мыслитель Года. Да, господин Ваймс, я повязала.
– Завязала… Мы говорим «завязала», – промолвил Ваймс слабым голосом. – И что… Кровь животных способна заменить человеческую?
– Примьерно настолько же, насколько лимонад способен замьенить виски. Тем не менее существо мыслящее всегда можьет найти достойную… замену.
Стены шахты остались внизу, и они уже парили в чистом морозном воздухе, который мгновенно пробрался под тонкую рубашку Ваймса. Затем леди Марголотта отлетела немного в сторону, и Ваймс упал в доходящий до колен снег.
– У наших гномов есть одна хорошая черта – они редко придумывают что-то новое и всегда придьерживаются старых методов, – сказала вампирша, паря над снегом. – Найти вас было совсьем не трудно.
– Где мы сейчас? – спросил Ваймс, окидывая взглядом засыпанные снегом камни и деревья.
– В горах, господин Ваймс. Достаточно далеко от города. Он в той стороне, против вращения. А теперь прощайтье.
– И ты бросишь меня здесь?
– Извьините? Это ведь вы сбьежали из тюрьмы. Меня даже и близко не было. Чтобы я, вампир, вмьешивалась в дела гномов? Это немыслимо! Могу лишь сказать… я люблю, когда людям дают равные шансы.
– Но здесь холодно! У меня даже куртки нет! Чего ты добиваешься?
– Зато у вас есть свобода, господин Ваймс. Самая жьеланная вещь на свете. Разве свобода не греет вас?
И леди Марголотта исчезла за стеной снега.
Ваймса начала бить дрожь. Он только сейчас понял, как тепло было под землей. Он попытался прикинуть, сколько сейчас времени. Горы озарялись тусклым, очень тусклым светом. Солнце только что закатилось? Или еще не взошло?
Снежинки налипали на влажную одежду.
Свобода может и убивать.
Убежище… Надо срочно найти какое-нибудь убежище. Какая разница мертвецу, сколько сейчас времени и где он находится? Мертвые всегда находятся здесь и сейчас.
Ваймс отошел подальше от жерла шахты и углубился в лес – туда, где было поменьше снега. Падающие снежинки напоминали жуков-светлячков, они тоже излучали свет, только более тусклый, словно, падая, поглощали его из воздуха.
Ваймс не умел ориентироваться в лесу. Обычно он видел лес только на горизонте. Если он когда-нибудь и думал о лесе, то представлял себе много-много деревьев, коричневых внизу и зеленых наверху.
А здесь были кочки и ямы, темные ветви, трещавшие под весом снега. Иногда что-то с легким шелестом осыпалось. Периодически откуда-то сверху падали целые сугробы, освобождая ветви и осыпая Ваймса градом колючих ледяных кристалликов.
Наконец он набрел на какую-то дорогу – или просто на открытое пространство, покрытое гладким слоем снега, – и двинулся вдоль нее. Особого выбора у Ваймса не было. Свобода, конечно, греет, но недолго.
Ваймс обладал так называемым городским зрением. У стражников оно развивалось очень быстро. Стражника-стажера сразу было видно – он просто смотрел на улицу. Он учился, и если он учился плохо, его ждал незачет в виде Смерти. Стражник, который провел на улицах какое-то время, на все обращал внимание: фиксировал мельчайшие детали, вглядывался в тени, видел как задний, так и передний планы, людей, которые стремились остаться незамеченными на любом из планов. Ангва так смотрела на улицы. Работала над собой.
Опытному стражнику (а в хорошие дни – даже Шнобби) достаточно было бросить на улицу один-единственный взгляд, потому что он видел все и сразу.
Таким образом, может, существует и… сельское зрение? Лесное зрение? Ваймс видел лишь деревья, сугробы и снег, ничего больше.
Ветер усиливался, начинал завывать между деревьями. Снежинки жалили.
Деревья. Ветки. Снег.
Ваймс пнул сугроб рядом с дорогой. Снег соскользнул, открыв путаницу из темных сосновых ветвей. Ага…
Ваймс опустился на карачки и стал копать.
Здесь тоже было холодно и снег лежал на опавших иголках, но ветви под весом снега опустились до самой земли, образовав вокруг ствола некое подобие шатра. Ваймс, не забыв поздравить себя с этой маленькой победой, подполз поближе к стволу. Здесь не было ветра, и, вопреки всякому здравому смыслу, толстый слой снега на ветках создавал ощущение тепла. Тут даже пахло теплом… и какими-то животными…
Три волка, свернувшиеся вокруг ствола, с интересом смотрели на него.
К нормальному ознобу Ваймса добавился метафорический. Звери не выглядели испуганными.
Волки!
Больше сказать было нечего. С тем же успехом можно было заорать: «Снег!» Или: «Ветер!» Но в данный момент бесспорными убийцами были волки.
Ваймс где-то слышал, что волки нападают, только если ты показываешь, что боишься их.
Вся беда состояла в том, что очень скоро он должен был уснуть. Он чувствовал, как сон постепенно овладевает телом. Он терял способность мыслить здраво, у него болели все мышцы…
Снаружи завывал ветер. И его светлость герцог Анкский действительно уснул.
Проснулся Ваймс от собственного храпа и, к превеликому удивлению, обнаружил, что все его руки-ноги были на месте. Прямо над его головой лежащий на ветвях снег чуть подтаял – на его щеку упала капля холодной воды и скатилась вниз по шее. Мышцы уже не болели. Он просто не чувствовал их.
Волки исчезли. У дальнего конца соснового шатра снег был утоптан, и оттуда струился такой яркий свет, что Ваймс даже застонал.
Как оказалось, свет был дневным, а излучало его ясное небо. Настолько синего неба Ваймсу видеть не доводилось, оно было таким синим, что в зените обретало лиловый оттенок. Ваймс вылез наружу, сделал пару шагов по скрипучему снегу и увидел мир, весь покрытый инеем, как сахарной глазурью.
Меж деревьев петляли волчьи следы. Ваймс сразу понял, что по следам идти не стоит – вряд ли он тем самым увеличит продолжительность своей жизни. Вчера волки, так сказать, отдыхали, но сейчас наступил новый день, и они отправились на поиски завтрака.
Солнце выглядело теплым, воздух был холодным, и дыхание застывало морозными облачками, едва успев покинуть рот.
Неужели здесь совсем нет людей? Ваймс плохо разбирался в сельской жизни, но разве в лесу не должно быть всяких углежогов, лесорубов и… он напряг память… маленьких девочек, относящих пирожки бабушкам? Все истории, слышанные Ваймсом в детстве, предполагали, что в любом лесу жизнь буквально ключом бьет: всякий шум, гам, крики… А здесь царила абсолютная тишина.
Он направился – как ему показалось – вниз, под уклон, сам не зная почему, просто по привычке. Другой важной проблемой была еда. У него оставалась пара спичек, и, вероятно, если придется провести еще одну ночь в лесу, он сможет развести костер, но с тех пор, когда он последний раз что-то ел… когда это было? ах да, на приеме… прошло слишком много времени.
Сам Анк-Морпорк, собственной персоной, шел вперед, с трудом пробираясь сквозь снег…
Примерно через полчаса Ваймс достиг дна неглубокой долины, по которому между обледеневших берегов бежал ручей. От ручья клубами валил пар.
Вода была теплой на ощупь.
Некоторое время Ваймс шел вдоль берега, испещренного следами животных. Периодически ручей разливался глубокими заводями, от которых пахло тухлыми яйцами. Вокруг заводей росли кусты с голыми, поникшими и покрытыми льдом ветвями.
Впрочем, еда может и подождать. Ваймс сорвал с себя одежду, вошел в одну из заводей, вскрикнул, когда вода едва не обожгла ноги, и лег на спину.
Кажется, именно так поступают туристы в Пустофьорде? Он где-то слышал об этом. Принимают горячие паровые ванны, а потом носятся по снегу и стегают друг друга березовыми ветками. Или еще чем-то. Нет такой глупости, которую уже не совершил бы какой-нибудь иностранец.
О боги, как приятно. Горячая вода – это цивилизация. Ваймс чувствовал, как тепло расслабляет окоченевшие мышцы.
Полежав еще немного, он, шлепая по воде, прошел к берегу, порылся в карманах и достал расплющенную пачку сигар, в которой обнаружил нечто напоминающее окаменевшие веточки. Да уж, прошедшие сутки были бурными…
И всего две спички.
Ну и ладно, любой дурак может развести костер одной спичкой.
Он снова лег в воду. Это было правильным решением. Он чувствовал, что окончательно приходит в себя, благодаря теплу внутри и снаружи обретает привычную форму…
– А, ваша светлость…
На противоположном берегу сидел Вольф фон Убервальд. Совершенно голый. От его тела поднимался пар, словно он только что напряженно трудился. Мышцы блестели как намасленные. Вероятно, так оно и было.
– Приятно пробежаться по снегу, не так ли? – любезно осведомился Вольф. – Вы неплохо усваиваете традиции Убервальда, ваша светлость. Госпожа Сибилла жива-здорова и сможет выехать домой, как только перевал немного очистится от снега. Думаю, вам приятно будет об этом услышать.
К Вольфу подтягивались другие вервольфы – мужчины и женщины, все столь же раскованно обнаженные, как и их вожак.
Есть люди, которые уже мертвы, но еще ходят. Ваймс тоже был уже мертв, но еще плавал. Его будущее ясно читалось во взгляде Вольфа.
– Ничто не сравнится с хорошей горячей ванной перед завтраком, – сообщил он.
– Да, конечно. Кстати, мы тоже еще не завтракали, – улыбнулся Вольф.
Он встал, потянулся и одним гигантским прыжком перемахнул через заводь. Тщательно обыскал бриджи и рубашку Ваймса.
– Эту штуковину Иниго я выбросил, – пожал плечами Ваймс. – Вряд ли ее мог подложить какой-нибудь неведомый мне друг.
– Все это большая игра, ваша светлость, – сказал Вольф. – Не упрекайте себя! Выживает сильнейший, как и должно быть!
– Все это спланировал Ди, не так ли?
Вольф рассмеялся.
– Наш маленький добрый Ди? О да, у него был план. Неплохой план, хотя и слегка безумный. К счастью, этот план нам уже не нужен.
– Ты хочешь развязать войну между гномами?
– Сила – это хорошо, – сказал Вольф, аккуратно складывая одежду Ваймса. – Но, подобно многим хорошим вещам, сила хороша, пока принадлежит кому-то одному, а не многим.
Он отбросил одежду Ваймса как можно дальше.
– Что вы хотите от меня услышать, а, ваша светлость? – продолжал Вольф. – Что-нибудь вроде: «Вы все равно умрете, так почему бы мне все вам не рассказать?»
– Ну, послушать бы не отказался.
– Вы все равно умрете, – с улыбкой произнес Вольф. – Тогда почему бы вам все мне не рассказать?
Разговоры помогали выиграть время. Может, буквально через минуту подтянутся местные лесорубы и углежоги? Но если они оставили свои топоры дома, всем грозят большие неприятности.
– У меня практически нет сомнений в том, зачем в Анк-Морпорке была украдена копия Лепешки, – сказал Ваймс. – Я уже давно заподозрил, что с нее была сделана еще одна копия, которая и была тайно провезена сюда в одной из наших карет. Ведь багаж дипломатов не досматривается.
– Умница!
– Жаль только, что Игорь решил разгрузить багаж именно тогда, когда по карете лазал один из твоих подручных.
– О, Игорям крайне трудно причинить вред.
– Тебе просто все равно, да? Кучка гномов, цепляющихся за древние обычаи, хочет усадить на тро… на Лепешку Альбрехта, но тебе нужно лишь одно: чтобы гномы передрались между собой. И неужели старина Альбрехт получит назад настоящую Лепешку? Что-то я сомневаюсь.
– Могу заявить одно: в данный момент наши интересы совпадают, – сказал Вольф.
Краем глаза Ваймс заметил, что остальные вервольфы начали окружать заводь.
– А потом ты подставил меня, – продолжил он. – Достаточно непрофессионально, честно говоря. Но убедительно. Вам пришлось срочно действовать, ведь я был близок к разгадке и мог раскрыть Ди. Кстати, это бы сошло вам с рук. Люди – плохие свидетели-очевидцы, уж я-то знаю. Они верят в то, что хотели бы увидеть, а также в то, что, по словам других людей, они видели. И подкинуть мне этот чертов арбалет – довольно милый штрих. Ди явно надеялся, что при попытке к бегству я кого-нибудь убью…
– Кстати, не пора ли вам вылезать из этой… заводи? – спросил Вольфганг.
– Ты хотел сказать «ванны»?
Ну точно, он поморщился, и это не ускользнуло от внимания Ваймса. «О мой мальчик, ты ходишь на двух ногах и умеешь разговаривать, ты силен как бык, но в существе, застрявшем между человеком и волком, есть что-то собачье».
– У нас существует древний обычай, – сказал Вольф, отворачиваясь от Ваймса. – Очень хороший. Любой может бросить нам вызов. А потом начинается… погоня. Большая игра! Состязание, если угодно. Если человеку удается от нас улизнуть, он получает четыреста крон. Это очень большая сумма! Человек может начать собственное дело. Конечно, вы понимаете, что, если человеку не удается от нас улизнуть, вопрос о деньгах уже не поднимается!
– А в этой игре кто-нибудь когда-нибудь побеждал? – спросил Ваймс.
«Ну, где же вы, лесорубы, людям так нужны дрова!»
– Конечно. Ловкие, физически сильные и знакомые с местностью люди. Многие предприниматели Здеца обязаны своим успехом нашему древнему обычаю. Вам же мы дадим… скажем, час форы. Забавы ради! – Он махнул рукой. – Здец находится вон там, в пяти милях отсюда. Согласно правилам, вы не имеете права заходить в жилища других людей, пока не доберетесь до города.
– А если я не побегу?
– Тогда все закончится быстро и неинтересно. Нам не нравится Анк-Морпорк. И здесь вы нам совсем не нужны!
– Странно, – пробормотал Ваймс.
Вольф наморщил лоб.
– Что вы имеете в виду?
– Просто куда бы в Анк-Морпорке я ни пошел, постоянно натыкаюсь на выходцев из Убервальда, понимаешь? Гномов, троллей, людей… Все они с удовольствием работают и пишут письма домой типа: «Приезжайте, тут просто здорово, и никто вас здесь живьем не сожрет».
Верхняя губа Вольфа презрительно загнулась, обнажив клыки. Ваймсу часто приходилось видеть такое выражение на лице Ангвы. На ее жаргоне это означало, что день выдался волосатым, то есть плохим. А у вервольфа волосатым может быть любой день.
Ваймс решил еще раз попытать удачу. Раз уж эта негодница совсем от него отвернулась, что ж, ей же хуже. Сейчас он из нее все жилы вытянет.
– Кстати, у Ангвы все в порядке…
– Ваймс! Господин Цивилизованный! Анк-Морпорк! Ты побежишь!
Надеясь, что ноги его не подведут, Ваймс медленно вышел из воды на заснеженный берег. Вервольфы встретили его дружным хохотом.
– Ты что, в одежде купаешься?
Ваймс опустил глаза на прилипшие к телу мокрые кальсоны.
– А вы никогда не видели кальсон?
Вольф снова усмехнулся и с триумфальным видом посмотрел на свою стаю.
– Вот она… цивилизация!
Раскурив новую сигару, Ваймс окинул заснеженную равнину как можно более высокомерным взглядом.
– Четыреста крон, говоришь? – уточнил он.
– Да!
Ваймс с презрением глянул на лес.
– И сколько это в анк-морпоркских деньгах? Около полутора долларов?
– Вопрос денег даже не возникнет! – взревел Вольф.
– Понимаешь, мне не хотелось бы истратить весь приз здесь…
– Беги!
– Учитывая обстоятельства, я даже не буду спрашивать, есть ли у тебя с собой деньги.
Ваймс повернулся к вервольфам спиной и двинулся прочь по заснеженному полю, радуясь про себя, что его лица сейчас им не видно. Кожа со спины так и норовила переползти на грудь.
Он шагал размеренным, спокойным шагом, потрескивая мокрыми кальсонами на морозном воздухе, пока не убедился в том, что стая скрылась из виду.
Итак, разберемся… Они гораздо сильнее тебя, прекрасно знают местность, и если они настолько же хороши, как Ангва, то учуют твой пук, даже если рядом с тобой прыгает разъяренный скунс. Кроме того, у тебя уже начинают болеть ноги.
А плюсы есть? Есть. Ты очень сильно разозлил Вольфа.
Ваймс перешел на бег.
Не больно-то весомый плюс, учитывая сложившуюся ситуацию.