— Выкладывай, — устало сказал тот.
Через пару минут, ловя недоуменные взгляды, Джовиб и Ворон уже нагибали тонкие стволы и стягивали веревками верхушки соседних диадем. Остальные до поры до времени только с интересом наблюдали, но, уловив замысел, с радостью принялись помогать. Не остался в стороне даже Джуэл: он предложил еще и поплотнее уложить висячие ветви, чтобы составить более надежную преграду дождю.
Проснувшийся Джармин увидел над собой просторный фиолетовый шатер из живых веток и цветов.
Оригинальная выдумка Милиана всем пришлась по душе. Только недавно готовились провести ночь под открытым небом, в сырости — и вот она, крыша над головой. Конечно, никто не гарантировал, что она совсем не будет протекать, но все же спать прямо под дождем уже не придется.
…Истинный Сохраняющий Жизнь всегда видит в малом большое. Даже если в его жилах течет кровь диких файзулов, которые не привыкли много размышлять. Так что для Джуэла этот небольшой эпизод имел свое значение, заставив его задуматься некоторых важных вещах. Во-первых, от его внимания не ускользнул тот факт, что Милиан сообщил свою идею не ему, назначенному самим Сайнаром командиром отряда, а этому выскочке, Джовибу. Да, первое знакомство настроило против Джуэла большую часть команды. И этого нельзя так оставлять. Даже в бою настоящий воин уступает, когда необходимо.
— Молодец, парень! — Джуэл одобрительно похлопал Милиана по плечу; и голос его звучал куда мягче, чем в тот, первый, неудачный день. — Но на будущее — если появится что-то, достойное внимания, извести меня первым. Не стоит держать в неведении командира, воин: однажды это может привести к беде.
— Хорошо, — пожал плечами Милиан, — как скажешь…
— Джармин, — файзул обернулся и нашел глазами мальчишку, — не держи зла за вчерашнее, я пошутил…
К сказанному он ничего не добавил и, молча вытащив свой мешок из-под общей кучи, стал раскладывать одеяло. Что-то подсказывало ему, что градиент настроения за его спиной постепенно меняется; стало быть, он сделал верный шаг. Осталось примирить себя с тем, что ему вверили крохотный отряд, наполовину состоящий из детей, — это, помнится, Джуэла задело особо. «Все-таки, эти парни и мальчишки не так уж плохи, — размышлял Джуэл сам с собой. — Каждый из них — сильный амбасиат, прежде всего. И, пожалуй, все, кроме Джармина, имеют полное право называться воинами. Не так уж плохо быть с ними на равных, хотя бы пока… пока нет опасности. Учитель всегда говорил: доверие держит крепче, чем страх». Только с Орионом он примирить себя не мог. Никак не мог…
Поужинали дорожным супом, да еще Ирин подстрелил пару птиц, но в них мяса было всего ничего. Потом зарядил дождь и залил костер. Не долго думая, весь отряд собрался в диадемовом шатре, покрытом для надежности несколькими запасными одеялами.
…Кругом шумел дождь, обтекая временное человеческое убежище, а за струями воды начиналась непроглядная тьма. С цветочного потолка капало; то и дело падали отяжелевшие, мокрые фиолетовые лепестки. Промозглый весенний воздух никак не давал согреться. Но Джармин так устал за день, что уснул бы все равно, если бы не тревога, заставлявшая его вздрагивать на каждый шорох… Ничейная Земля рядом. Совсем рядом… Не так давно Пай говорил о феях и сильфах, Коста даже упомянул мороков. Джармин не знал, кто это — мороки, но в одном этом слове так и чудились обман и страх, и острые зубы.
Мальчик сел, закутавшись в одеяло по самые глаза; его била дрожь и пробирал мокрый холод. От шепота Ориона, внезапно раздавшегося за спиной, он чуть не подпрыгнул.
— Не спишь, Джармин? — Орион огляделся по сторонам. — Да, я смотрю, никто не спит…
Из-под одеял одна за другой стали выглядывать лохматые головы. Кто сел, закутавшись, как Джармин, кто просто приподнялся на локте.
— Я никогда не был так близко к Дикой Ничейной Земле, — сказал Коста; в холодном сыром воздухе его голос стал еще более хриплым. — Отец рассказывал, как опасно в Фираске… а мы совсем рядом. Их там, в городе хотя бы стена защищает…
— Орион… — жалобно произнес Джармин. — А кто такие мороки?
— Не, ни за что! — отказался тот наотрез и весело усмехнулся: — Рассказывать в темноте страшилки — только деморализовывать отряд. Не собираюсь.
— А ты знаешь какие-нибудь сказки? — спросил Джармин с надеждой.
— Могу припомнить что-нибудь… — протянул Орион лениво.
И зевнул для верности. Так и есть: интерес вспыхнул мгновенно. Слушатели подобрались поближе; Пай даже засветил над головами золотой Фиат-люкс[2], от которого разом улеглись все ночные тревоги. Шалаш протекал, и крупные капли шипели, падая на маленькую светящуюся сферу: Фиат-люкс — магическая самоделка Пая, по памяти сделанная с настоящего Лихта, — был не так инертен по отношению к более прохладным вещам и выглядел довольно опасным. При неумелом обращении можно и ожоги получить. Впрочем, здесь, в ночи он лишь добавлял спокойствия… оттого, что в случае чего мог сгодиться как оружие…
— Я, пожалуй, вам лучше не сказку, а быль расскажу, — решил Орион. — Вот увидите, не один Сайнар помнит, что было с его семьей три тысячи лет назад.
— Аранта говорила мне, ты потомок того знаменитого пирата… — лихо начал было Лайнувер, но Орион замахал на него руками и велел не портить историю…
«Давно, три тысячи лет назад, жил был на свете великий пират Зига-Зига. Амбасса тому виной или природный талант, но никто не мог сравниться с ним в хитрости и храбрости, разве что его друг Орион. Вместе они грабили богатые корабли, но, бывало, наоборот, раздавали золото щедрой рукой тем, кто попадал в беду.
Но не только разбой и нажива манили друзей. Часто они вместе стояли на носу боевого тримарана „Лафарг“ и смотрели на горизонт. Их мысли уносились в даль, туда, где заканчивается море Чермасан и начинается Океан Феера, неизведанный, полный чудес; омывающий берега Неизвестных Земель, еще более таинственных, чем те, что лежат за горами Фумо.
Однажды Зига, оставив друга заправлять делами в море Чермасан, отправился за край морской карты. Один, на крохотном парусном судне, имя которого забылось в веках, и вернулся потрясенным. Он видел плавучие острова из чистого льда и снега, с которых ныряют в воду бескрылые птицы. Видел гигантских морских зверей, один лишь хвостовой плавник которых был размером с его корабль; эти звери оказались дружелюбными и любопытными, они сопровождали Зигу всюду, куда бы он ни плыл. Но, главное — Зига открыл новый континент — огромный, куда больше известной нам части мира. То был континент дикой магии, нетронутый человеком, далекий от влияния обеих Хор, и на этой безымянной земле жили изумрудные драконы…
Раньше люди знали только драконов-зажигалок и кровожадных желтых драконов, вьющих гнезда на скалах моря Кармасан, берега которого потому и безлюдны. И те, и другие драконы глупы и прожорливы.
Но изумрудные… они походили на людей. Эти драконы были разумны. Как у людей, у них был свой язык. Как люди, они умели любить и плакать. Только жили дольше — целых две тысячи лет, если не случалось умереть от болезни или раны.
Языка изумрудных драконов Зига так и не постиг. Но те оказались куда сообразительнее молодого пирата: они быстро освоили язык людей, а потом научились принимать их облик. И как же их интересовал наш мир и мы, люди! Интересовал — привлекая и пугая одновременно. Тогда, три тысячи лет назад, ни один дракон не последовал за Зигой, чтобы изучить мир людей.
Через некоторое время Зига вернулся в море Чермасан, к своему другу Ориону и разбойному ремеслу. То, что он рассказывал людям о драконах, переходило из уст в уста, превращалось в легенды, сказки и песни, но никто не услышал в них призыва посетить безымянный континент в глубинах Фееры и увидеть все собственными глазами.
Скоро уже и сам Зига стал забывать свое давнее путешествие… пока не полюбил девушку, самую прекрасную в мире. Звали ее Мералли. Так получилось, что, найдя любимую, Зига потерял лучшего друга: они с Орионом поссорились из-за Мералли. И в какой-то момент Зига понял, что им с бывшим другом теперь тесно вдвоем на волнах моря Чермасан и теперь даже Губительный Архипелаг не разделит их. И вообще — не в богатстве счастье.
И тогда он вспомнил о бесконечных просторах Океана Фееры и стране изумрудных драконов. Он оставил Ориону все свои корабли и золото, взял только небольшое судно, которое звалось „Джовибарба“ (от этого названия и идет наша фамилия) и вместе с Мералли отплыл на нем в Фееру.
В Омнис наша семья вернулась где-то тысячу лет назад. Говорят, в потомках Зиги и Мералли было тогда изрядно драконьей крови, и они могли даже менять облик и летать в облаках. Но они смешались с обычными людьми, и за тысячу лет драконья кровь сильно разбавилась человеческой.
Вот взять меня… Что осталось во мне от дракона? Пожалуй, только наглость и любопытство!..»
Слушатели негромко засмеялись. Правильно выбранная история, теплый Фиат-люкс — и к маленькому отряду вернулось присутствие духа.
— Драконы могут принимать человеческий облик? — покачал головой Милиан. — Интересно, куда девается в это время лишняя масса?..
— Ученый до мозга костей, — снисходительно улыбнулся Пай. — У них врожденные способности к магии. Природный стабилизатор у каждого. А смена облика объясняется явлением сопряжения миров.
— Природный стабилизатор… Здорово… — задумчиво произнес Ворон. — И почему люди так не могут?..
— Люди многое не могут, — рассеянно улыбнулся Бала. — Например, у них нет шерсти, чтобы было тепло. И, в сравнении со зверушками, они почти ничего не видят и не чуют… Мой учитель говорил мне, что одно компенсирует другое. Например, недостаток силы и ловкости у одного компенсируется добротой, у другого умом. А свои слабые возможности человек всегда компенсировал приборами. Наверное, не будь у человека сломан собственный стабилизатор, он был бы дик, как звери с их природной магией.
— Цитируешь вражью теорию, — иронически заметил Орион.
— Да, это теория Хельги, Не Знающей Лжи, — подтвердил Милиан. — Я о ней читал… А насчет вражьей… так Эрхабен даже не спроектировали в то время, когда теория Баланса была впервые опубликована.
— Верно. Не надо переносить неприязнь к человеку на его творения, — вторил Милиану Бала. — Теория-то хорошая…
— К человеку? — с вызовом сказал Ирин. — А как быть с неприязнью к миродержцу? Или вы забыли, для чего вас обучает Орден?.. Вот ты, — Ирин кивнул на Ориона. — Ты, тот, кто так гордится своим предком, разбойником и убийцей!.. Должно быть, ты знаешь, чье носишь имя?
— Ориона, сына звезд. Бессмертного. Лучшего друга Зиги, — спокойно ответил Джовиб. — Это имя передается в нашей семье из поколения в поколение уже три тысячи лет.
— Имя прихвостня миродержцев! — победоносно припечатал Ирин.
— Для Сохраняющего Жизнь ты слишком четко делишь мир на черное и белое, — покачал головой Орион, даже не думая злиться. В его взгляде можно было прочесть лишь жалость; и скривился он так, будто отведал кислого. — А ведь между любыми противоположностями всегда есть своя Ничейная Земля, где может встретиться что угодно.
— Ложитесь спать, — подал голос Джуэл. Ровный, повелительный голос. — Я поставлю часового, чтобы было спокойнее. Первым ты дежуришь, Ирин. Потом тебя сменит Орион, а его — Лайнувер. И погасите свет, чтобы не слепил часовому глаза.
Дежурили как положено, но ночь прошла спокойно. Утром солнце поднялось в промытое дождем чистое высокое небо.
Глава четвертая. Трансволо с Фираски
Авенже Зарбот услышала свое имя в исполнении двух бойких молодых голосов уже невесть какой раз за этот день. Студенты-практиканты, так их растак!..
Призвав на помощь все свое годами выработанное терпение, Алая Стражница глубоко вздохнула, сложила во внутренний карман плаща теплую булочку, которую только что купила и собиралась съесть, и направилась обратно к воротам. Вопросов на повестке дня было два: кого принесло в Фираску в такой неподходящий момент, и — почему два глупых студента хотя бы пять минут, в ее, Авенже, обеденный перерыв, не могут поработать самостоятельно? Пять минут!!! Пока она, честная блюстительница порядка, ест свежеиспеченный фирасийский хлеб, сдобренный диадемовым маслом!..
Студенты только не прыгали от нетерпения на вершине низенькой смотровой башенки.
— Мистра Зарбот! — в два голоса закричали они, махая руками. — Там, на дороге!
Видно было, что мальчишек (а первый курс колледжа — шестнадцать лет — это мальчишки) так и распирает от любопытства.
Авенже с мученическим видом отобрала у одного бинокль и навела его на движущуюся вдали группу людей. «Хм… и вправду интересно…»
Их было десять, но более-менее взрослыми выглядели только трое, причем первый неприятно напоминал чистокровного файзула. За «взрослой» же троицей шлепали по раскисшей после дождя дороге семеро мальчишек мал мала меньше. Сложно было не заметить, что у всех десятерых при себе мечи без гарды, даже у последнего карапуза, которому на вид едва ли шесть.
— Мда… — хмыкнула Авенже, откусывая припасенную булочку; красное диадемовое масло проступило на белом мякише, как кровь…
Странный отряд не нес при себе ничего запрещенного и, по всей видимости, не представлял опасности для Фираски — все вполне стыкуется с миролюбивой философией воинов, основавших крохотное поселение у леса Магров. Но больно уж мрачный вид был у предполагаемого файзула. Нет, пара вопросов не помешает, решила Авенже.
— Приветствую великого воина, чей боевой топор отражает луну, — сказала она единственную фразу, которую знала на языке файзулов. Просто чтобы проверить свою догадку относительно хмурого великана, возглавлявшего отряд.
— Я почти не помню родного языка, — смутился он. — Я вырос в цивилизованном Омнисе…
Эх, славный парень. Его лицо можно читать, как открытую книгу. Непохоже, чтобы его легко было смутить простым вопросом, но, видимо, Авенже просто угодила в больное место. Молодой файзул не врал и не притворялся — ему действительно было стыдно. Совесть кольнула и Стражницу, за то, что невольно задела бедолагу за живое.
— С какой целью вы прибыли в Фираску? — прокашлявшись, спросила Авенже. Ответ ее удивил…
— Мы хотим взять здесь трансволо, — сказал файзул.
— Далеко собрались? И с какой целью? — Стражница вскинула тонкую бровь.
— В Торгор, по личному делу, — парень ответил одновременно и честно, и уклончиво.