Верзила-целовальник нахмурился и нехотя отозвался:
– Да уж слыхал.
– И что ты об этом думаешь?
– Думаю, что разговоры эти – пьяная брехня.
Глеб кивнул.
– Да, наверное, так. Но я буду благодарен тебе, Озар, если ты перескажешь мне истории, которые слышал.
Целовальник недоверчиво посмотрел на Глеба из-под сдвинутых бровей.
– Зачем это тебе, Первоход?
– Коллекционирую страшные истории. – Глеб достал из кармана медную монету и положил ее на стойку. – Это плата за первую.
Озар небрежно смахнул монету в карман кожаного передника и сказал:
– Ремесленник Покоп врал, что дважды за последнюю неделю встречал в городе своих померших приятелей.
– Он был сильно пьян, когда рассказывал об этом?
Озар подумал, затем качнул головой.
– Нет, не думаю. Покоп мастер – золотые руки. А чтобы руки были золотыми, нужно иметь ясную голову.
– Так-так… – Глеб нахмурился. – И что, Покоп пробовал с ними заговорить?
– С мертвецами?
– Ну.
Озар усмехнулся.
– Он их окликал. Но те не пожелали с ним говорить и быстро скрылись. Годится тебе в коллекцию эта история?
– Вполне. – Глеб достал из кармана еще одну монетку и положил на стойку. – Продолжай в том же духе, и этот разговор сделает тебя богачом, Озар.
Целовальник смахнул монетку в карман и продолжил:
– Три дня назад из гофских стран вернулся купец Збруй. Он не был здесь почти два года. На Сходной площади Збруй встретил стригача Малюту. Малюта выглядел странно. Кожа у него была нежна, будто у младенца, а на голове заместо былой лысины колосился пушок. Когда Збруй его окликнул, стригач помахал ему рукой и сказал, что очень спешит. А после скрылся в толпе.
Глеб бросил на стойку третью монетку. Озар посмотрел на нее, но брать не стал.
– Не знаю, сгодится ли тебе следующая история, Первоход, – раздумчиво проговорил он. – Видишь ли, в чем дело… В Хлынь-граде не только видят мертвецов. В Хлынь-граде пропадают люди.
Глеб чуть прищурился.
– Я собираю разные истории, Озар. Возможно, сгодится и эта. Рассказывай.
– Что ж… Тогда слушай. У пьяницы Велизара есть тетка – старуха Сухота. А у нее – внук. Родители мальчонки в день первого покоса утонули в реке. Несколько дней назад Велизар решил навестить старуху Сухоту и своего племяша. Пришел, постучал, вошел в избу. Да только ни старухи, ни мальчишки там не было. На первый взгляд изба выглядела заброшенной. Печь холодная, а все вокруг покрыто белой пылью, толщиной в палец. А на этой пыли – следы босых ног. Следы взрослые, не детские и не старушечьи. Велизар хорошенько обыскал избу…
Целовальник остановился, чтобы перевести дух. Глеб нетерпеливо поторопил:
– И что ж он там нашел?
Озар нахмурился и ответил:
– Кожу.
– Кожу?
– Да. Это была человеческая кожа. Одна старая, морщинистая, вторая – чистая, детская.
Лицо Глеба оцепенело.
– Что было дальше? – глухо спросил он.
– Дальше? – Целовальник вздохнул. – Велизар выскочил на улицу и стал звать охоронцев. Подъехали ночные дозорные. Велизар рассказал им, что и как, дозорные спрыгнули с коней и вошли в избу. Да только никакой кожи там не нашли. И вообще ничего не нашли. Кроме белой…
– Пыльцы, – задумчиво договорил за него Глеб. – Ты сказал, что Велизар – пьяница. Так, может быть, ему все это привиделось?
– Может, и привиделось, – неожиданно легко согласился хозяин кабака. – Да только Велизар мужик крепкий. И сколько бы он ни выпил, в глазах у него никогда не двоится. А старуха с мальчишкой в самом деле исчезли. А дом их до сих пор стоит пустой.
Глеб отхлебнул вина и проговорил:
– Н-да… Странная история.
– Об том и толкую. Но годится ли она тебе в твою «коллекцию»?
Глеб усмехнулся, достал еще пару монет и прибавил их к той, что уже лежала на дубовой стойке. Озар широкой ладонью смахнул их в карман фартука. Затем чуть нагнулся и сказал, слегка понизив голос:
– Для мужика лучший отдых – провести ночь с красивой и на все готовой девкой. Если хочешь, могу пособить.
Глеб непонимающе посмотрел на Озара, затем усмехнулся и продекламировал:
Нет, приятель, не надо. Но за предложение спасибо. – Он взял кубок и отхлебнул вина. Поморщился. – Кислое у тебя вино, Озар.
– Уж какое есть, – невозмутимо отозвался хозяин кружала и вновь принялся натирать полотенцем стакан.
Пламя свечей в шандалах колыхнулось. Глеб, не оборачиваясь, резко дернул локтем. Бродяга, подступивший к нему сзади, рухнул на пол с разбитым лицом. Из разжавшихся пальцев на пол выкатился нож.
Глеб посмотрел на разбойника через плечо и хмуро проговорил:
– Очередной охотник за головами. – Потом перевел взгляд на целовальника и сказал: – Я тут намусорил. Скажи своим ребяткам, чтоб убрали.
– Уберут, – прогудел в ответ целовальник. Затем насмешливо прищурил глаза и добавил: – Приятно знать, что ты вернулся, Первоход.
3
Толмач Рамон посмотрел на девушку, спящую рядом с ним, потом отвел взгляд, закинул руки за голову и уставился в черный потолок, по которому прыгали рыжие отблески печного огня.
На душе у него было мрачновато. С того момента, как Глеб Первоход вызволил его из Мории, прошло не так уж много времени. По крайней мере, недостаточно, чтобы Рамон смог полностью восстановиться. Рамон старался не думать о Мории, но память то и дело подбрасывала ему образы из кошмарных снов, по которым он странствовал больше полутора лет. И тогда у Рамона возникало жуткое ощущение, что кошмар еще не кончился и что через мгновение или два он поймет, что все еще блуждает в царстве снов, насланных на него кровожадными волхвами Мории.
Вот Глеб – это да. Этот парень сделан из более прочного материала, чем Рамон. Интересно, где он сейчас? Перед тем как расстаться с другом, Первоход сказал, что собирается вернуть себе свою жизнь. Звучало это вполне однозначно.
Три года назад, пока Глеб охотился на темных тварей, Добровол захватил в княжестве власть. А когда Глеб вернулся, новоявленный князь велел своим людям схватить ходока и тайком, под покровом ночи, увезти его в далекую Морию.
Лишь через год Рамону удалось выяснить, что Первоход жив. Узнав об этом, итальянец тут же отправился в путь, надеясь вызволить Глеба из лап таинственных волхвов. Но вместо этого – сам угодил в узилище.
Лежа на кровати, Рамон мотнул головой, прогоняя неприятные воспоминания, и тихо сказал сам себе:
– Надо выпить.
Откинув одеяло, он сел на кровати и опустил босые ноги на холодный пол. Его подруга спала, и сон ее был безмятежен и светел. Одеяло сползло с ее груди, обнажив розовый сосок, и Рамон почувствовал, как в нем вновь просыпается желание.
Отвернувшись, он осторожно поднялся с топчана, пошел к лавке и быстро оделся.
На улице чуть потеплело. Но крыши домов и голые холодные ветви деревьев поливал дождь. Далеко, почти у самого горизонта, под тяжелым, темно-серым небосклоном вырастал лес. Мимо блажного дома прошли дозорные. В руках у одного из них покачивался фонарь с огарком. Точно волчий глаз.
Дождавшись, пока дозорные скроются, Рамон вышел из-за дерева и продолжил было путь, но вдруг остановился снова. От большого можжевелового куста отделилась темная фигура. И в то же мгновение в руках итальянца тускло сверкнули два кинжала.
– Кто бы ты ни был, не подходи ближе! – отчеканил Рамон и выставил кинжалы перед собой, чтобы злоумышленник понял, что он вооружен.
Но вместо того чтобы ретироваться, высокая фигура сделала шаг вперед, а знакомый голос весело произнес:
– Рамон, не убивай меня. Я тебе еще пригожусь.
Итальянец облегченно вздохнул и сунул кинжалы в ножны.
– Рад, что с тобой все в порядке, Первоход, – с улыбкой сказал он. – Тебя не было несколько дней. Куда ты запропастился?
– Улаживал кое-какие дела, – ответил Глеб. – Ну, здорово, брат!
Мужчины крепко пожали друг другу руки.
– Наш друг Хлопуша все еще в городе? – поинтересовался Первоход.
Итальянец откинул с лица прядку вьющихся черных волос и ответил:
– Нет. Здоровяк уехал в Топлево. У него тяжело захворала троюродная тетка, и он надеется получить свою часть при дележе наследства.
– Уважительная причина, – согласился Глеб. – А где Прошка?
– Воренок подался на заработки в Поморье. Кто-то внушил ему, что тамошние жители настолько простодушны и наивны, что, уходя, не запирают собственных домов. Я пытался отговорить его, но воренок был тверд в своем решении почистить карманы поморцев. Как прошла твоя встреча с князем Доброволом, Первоход?
– Нормально.
Рамон подождал, не скажет ли Глеб еще чего-нибудь, но, поскольку тот молчал, итальянец заметил с мягким упреком:
– Не доведет тебя до добра привычка так много мне рассказывать, друг.
Глеб усмехнулся.
– Да, пожалуй, ты прав. Убить Добровола я не смог. Его амулет все еще имеет надо мной власть. Он согласился отдать мне амулет, если я кое-что сделаю для него.
– Ты обязался выполнить его поручение в обмен на амулет?
– Да.
– И что же это за поручение?
– Будем охотиться на тварей в белых плащах и на оживших мертвецов, разгуливающих по городу, – ответил Глеб.
Рамон приподнял черные брови и посмотрел на Первохода недоверчивым взглядом, думая, что тот шутит. Глеб, однако, остался серьезен.
– Пресвятая Дева… – проговорил тогда итальянец. – Похоже, ты не шутишь.
– Верно, не шучу. Завтра утром кузнец Вакар вручит нам заговоренные против нечисти мечи-всерубы. А вечером мы устроим ловушки у западной стены и разошлем по всем концам города соглядатаев с сигнальными рожками. Если эти твари действительно ведут себя так нагло, как рассказывал Добровол, мы их сцапаем. Охота обещает быть веселой, толмач. Надеюсь, ты не откажешься от участия?
Рамон чуть прищурил свои бархатные глаза, усмехнулся и ответил:
– С моей стороны было бы неразумно пропустить такое веселье.
4
Два соглядатая, Колобуд и Хован, медленно брели по ночной улице, время от времени позевывая и тихонько переговариваясь, чтобы не сморил сон.
– Нет, Колобуд, ты как хочешь, однако ж я с тобой не соглашусь, – сказал Хован и смахнул с глаз выступившие от зевоты слезы.
– Почему не согласишься? – хмуро отозвался Колобуд.
– Да потому. Ты хоть и умный мужик, а все ж дурак.
– Чего это ты меня дураком ругаешь, Хован? Я ведь и обидеться могу.
– Обижайся сколько тебе заблагорассудится. А все равно останешься дураком. Будь ты в здравом уме, ты бы не отказался от серебряной резанки.
– Да не мог я донести на родного брата! Пусть даже за серебряную резанку! Я ведь не совсем бессовестный.
– Тогда какой ты, к лешему, соглядатай? – Хован шмыгнул носом и сплюнул в траву. – Нет, брат, в нашей службе неженками быть нельзя. Брат, сват, дядька – какая, к лешему, разница, коли ты выполняешь свою работу, а заодно и свой долг пред князем.
– Какой еще долг? – хмуро огрызнулся Колобуд. – Я князю служу за деньги, а не за совесть.
– Вот и я о том же, – победно кивнул Хован. – Ну, а коли совести нет, так и нечего об ней рассуждать.
Колобуд растерянно моргнул.
– Запутал ты меня совсем, Хован. Не об том ведь я говорил.
– Тогда о чем?
Колобуд снова поморгал, затем дернул щекой и с досадой ответил:
– Теперь уж и сам не помню. А только брата я сдавать не стану. Даже за кучу серебра. В наших жилах течет одна кровь.
Колобуд не кривил душой, когда говорил это. Несмотря на скотское ремесло соглядатая, Колобуд, в отличие от многих своих сотоварищей, сумел сохранить в себе остатки человечности и изредка врал начальству во спасение родных ему людей.
Так было и с братом Колобуда, которого уличили в крамольных речах против князя Добровола. Колобуд должен был подсмотреть и подслушать, с кем встречается и что говорит его брательник. Услышанное и увиденное целиком и полностью уличало брательника, однако после долгих душевных терзаний Колобуд не стал сообщать об этом начальнику службы соглядатаев.
– В наших жилах течет одна кровь, – с угрюмой твердостью повторил Колобуд, не глядя на Хована.
Хован усмехнулся и хотел возразить, но смолчал и вдруг остановился, на что-то уставившись. Колобуд тоже остановился.
– Ты чего? – недоуменно спросил он.
– Гляди, – пробормотал дрогнувшим голосом Хован, поднял руку и показал на что-то.
Колобуд посмотрел туда, куда показывал товарищ.
На освещенной луной полянке между двумя сараями, утонувшими в тени деревьев, стояло белое существо. По виду это был высокий мужчина, с головы до ног закутанный в белый плащ, и, не получи Колобуд нужных указаний заранее, он бы сроду не заподозрил в белой фигуре темную тварь.
Хован сглотнул слюну и тихо проговорил:
– Это он. Тот, кого нам велено выследить.
– Призрачный всадник? – севшим от волнения голосом прохрипел Колобуд.
Хован кивнул.
– Угу.
Колобуд пристальнее вгляделся в белую фигуру, освещенную призрачным светом луны. Фигура стояла неподвижно, лишь ветер тихонько колыхал края белого плаща. Он сглотнул слюну и тихо спросил:
– Что будем делать, Хован?
– То, что нам велено, – ответил тот.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, Хован полез в карман за сигнальным рожком.
– Великий Сварог, спаси и сохрани нас от напастей, – пробормотал соглядатай Колобуд и тоже потянулся за сигнальным рожком.
И вдруг белая фигура исчезла. Быстро, в одно мгновение – только что стояла, и вот ее уже нет.
Хован и Колобуд растерянно и изумленно заморгали глазами.
– Где ж он? – пробормотал, озираясь по сторонам, Хован.
– Нету, – выдохнул Колобуд. – Может, нам почудилось?
– Как это?
– Тут неподалеку Кислое озерцо, вода в нем теплая, вот и парит.
– Думаешь, это был пар?
– Ну!
Хован нахмурился:
– Наверно, так.
Еще несколько секунд они вглядывались в то место, где стояла белая фигура, затем облегченно вздохнули. Колобуд повернулся к своему спутнику, но вдруг выпучил глаза и хрипло крикнул:
– Хован! Обернись!
Обернуться Хован не успел. Тело соглядатая дрогнуло от молниеносного удара, а грудь его пронзила такая боль, будто кто-то всадил в нее раскаленный железный прут. Хован опустил взгляд. Из правой стороны его груди торчал странный клинок, похожий на белое костяное жало.
Костяное жало с чавканьем втянулось обратно, и кровь из раны хлынула Ховану на живот, закапала на траву.
Пару мгновений Колобуд смотрел на труп своего товарища и на зависшую над ним белую крылатую фигуру, затем повернулся и бросился бежать. Выхватив на ходу сигнальный рожок, он что есть мочи дунул в него.
Громкий, резкий и пронзительный звук на мгновение заложил Колобуду уши. И тут вторая белая тварь, выскочив из вересового куста, налетела на него и сбила с ног.
Соглядатай Хован, лежащий на траве, в луже собственной крови, попытался встать, но белая тварь снова повалила его. Быстрым ударом огромного белого когтя чудовище вспороло Ховану живот и вырвало кишечник. Затем, ловко орудуя белыми щупальцами, вставило черное яйцо в полый, окровавленный живот соглядатая.
А по пустырю, ярко освещенному луной, уже неслись на помощь поверженным соглядатаям трое ратников.
– Оставь его, тварь! – крикнул один, размахивая мечом.
Тварь развернулась и уставилась на приближающихся воинов пустыми черными глазницами. Затем с громким хлопком распростерла крылья, сорвалась с места и устремилась им навстречу.
Бегущий впереди ратник успел рубануть чудовище мечом, но оно ловко увернулось, подхватило ратника когтями за плечи и взмыло с ним в воздух. Затем, круто извернувшись, швырнуло беднягу на двух других ратников, которые торопливо вынимали из сагайдаков оперенные стрелы.