-Очень хорошо. Суд обязательно примет во внимание ваши пожелания. А теперь слово предоставляется обвинению.
Дон Фердинанд-Энрике привстал. Эполеты на его плечах зловеще поблескивали.
-У каждого из нас жизненный путь отнюдь не был усеян одними розами, и чем дольше живет на свете маг, тем больше личных трагедий ему доводится пережить. И если бы мы при каждой жизненной неурядице ударялись в чернокнижие, не только от нас, но и от всего острова остались бы лишь воспоминания! Умение терпеливо преодолевать трудности и невзгоды есть признак мудрости, отличающий разумного взрослого человека от капризного ребенка. Именно поэтому мы не берем на обучение детей, даже очень одаренных. Талант, если не подкреплен четкими нравственными и духовными установками – очень страшная вещь! Сколько зла в мир принесли безумные гении – и не сосчитать! А поскольку любую болезнь легче предупредить, чем излечить, мы должны в корне пресекать попытки их проявления. Таким образом, я не вижу здесь никаких моментов, могущих смягчить вину и тем более выносить условный приговор. И если быть кратким, то обвинение предлагает пятнадцать лет ношения браслетов плюс пять лет поражения в правах.
Сурово, подумал про себя Эрик. За пятнадцать лет кандалы высосут практически всю магическую энергию, а если учесть, что подсудимый годится ему в отцы, то у него не останется практически никаких шансов восстановить свой потенциал. Да еще поражение в правах, означающее невозможность принимать активное участие в делах Гильдии. И даже пользоваться ее библиотекой.
-Хорошо, суд учтет и ваши доводы, Великий Мастер. Если никто больше не хочет добавить что-либо к уже сказанному, – Лорд-Хранитель сделал картинную паузу, выжидая, – тогда суд объявляет трехминутный перерыв и удаляется для вынесения приговора.
Никуда, однако, члены судейской коллегии не переместились, просто их столик окутала непроницаемая тьма. В зале сразу стало оживленнее и, хотя Эрик не мог слышать своих товарищей, оставшихся за 'железным занавесом', однако шестым чувством воспринимал бурное обсуждение произошедшего. Несостоявшийся некромант и его защитник о чем-то заспорили, мэтр Саграно грозно поглядывал на них обоих, словно, будь его воля, с удовольствием вкатил бы и тому и другому пожизненный срок.
-Да, заигрался Натан, – задумчиво произнес Мастер Робер, ни к кому конкретно не обращаясь, – неплохим, в принципе парнем был, заносило только частенько. Как придет в голову какая идея, так быстрей ее осуществлять. Потому и арестовали без проблем – задумай он злодеяние по-настоящему, и маскировку сделал бы получше, и защиту выставил бы серьезную, не иллюзорную, да нашел бы какое-нибудь местечко, где народ не шастает. Мало ли у нас заброшенных кладбищ… Посмотрим, однако, к кому прислушается суд.
Туман рассеялся, и вновь звук гонга, призвавший к тишине. Главный судья медленно и величаво поднялся со своего места.
-Итак, pereat mundus et fiat justitia (правосудие должно свершиться, пусть даже погибнет мир – лат.). Всесторонне рассмотрев все обстоятельства дела, суд постановляет: согласно пункту 3 статьи девятой устава считать Натаниэля Вайцихера виновным в практиковании магии отрицательной направленности и приговорить его к пятилетнему ношению антимагических браслетов, начиная с момента ареста, плюс пять лет ограничения участия в делах Гильдии. Приговор обжалованию не подлежит и вступает в силу немедленно. Подсудимый, вас доставят к месту задержания, где вы будете отпущены на свободу, а по прошествии объявленного срока можете обращаться с ходатайством о снятии браслетов. На том заседание суда объявляю оконченным.
Глава 27.
Мастер Халид озадаченно рассматривал распечатки фотокопий найденных ими портретов, которые Эрик демонстративно извлек из своего учебника.
-Неужели и в самом деле там находились? Подумать только, и учебник совсем новый, даже не знаю, выдавался ли кому-нибудь до тебя. Конечно, волшебники часто забывают в книгах закладки, но чтобы такие… Их, по-моему, не заметить может только очень рассеянный человек. Когда получал, разве их не было внутри?
Нашему герою пришлось изобразить на лице недоуменное выражение. Впрочем, библиотекарь не стал развивать тему, следуя своему же собственному изречению 'у нас тут и не такое случается'.
-Значит, желаешь знать, кто тут нарисован? Между лицами, изображенными тут, нет ничего общего, почему они оказались вместе – тоже загадка. Женщина – Великий Мастер Белой магии, однако про нее я мало что знаю, поскольку последний раз видел ее больше ста лет назад. Я сам тогда не так давно стал заведовать библиотекой в Штарндале.
-А как ее имя? – вырвалось у Лиэнны. Библиотекарь с ноткой удивления взглянул на нее.
-Интересуетесь историей Гильдии? Очень похвально. Звали ее, кажется, Алисия Дейнтром, но могу и ошибиться – слишком давно она здесь не появлялась. Видно, как поругалась тогда с Уручжи, так больше сюда ни ногой.
-Исмаил Уручжи – если не ошибаюсь, он когда-то являлся Архимагом? – полувопросительно-полуутвердительно вставил Эрик.
-Совершенно справедливо, мой юный друг! Именно он сменил Дамблдонса на этом посту в 1914м на собрании верховных магов, обвинив того в обучении чародейству несовершеннолетних. Что там за история приключилась – я толком не знаю; те, кто принимал участие в том сборище, до сих пор хранят молчание, лишь каются, что поддались минутному порыву. До открытого судебного разбирательства дело не дошло, Дамблдонс подал в отставку. А жаль – хороший Архимаг был, добрый очень, всем, кому мог, помогал. Именно ему мы обязаны процветанием нашей библиотеки! Не выдержав столь подлого удара в спину со стороны тех, кого считал своими соратниками, он покинул остров и вскоре скончался на чужбине. А Великий Мастер Красной магии Уручжи стал очередным главой Гильдии. Тридцатилетнее его правление запомнилось в основном кляузами, склоками и доносами друг на друга, под конец чуть не приведшими Гильдию к расколу на враждующие фракции. К счастью, здравый смысл возобладал, Исмаил настолько достал подавляющее большинство волшебников, что совместными усилиями его низложили и даже заставили поносить некоторое время браслеты, дабы смирил гордыню. Больше на острове его не видели и, честно говоря, не особо-то и желали видеть вновь.
-А я-то думал, что волшебники выше подобных интриг, – задумчиво произнес наш герой.
-Увы! Все мы люди, все мы человеки, и наличие способностей само по себе еще не делает тебя высокоморальным. Конечно, такие, как Уручжи, в нашей общине скорее исключение, чем правило, и их не замечаешь, пока они до власти не доберутся. Период его правления назвали безвременьем, много интересных и полезных начинаний было тогда похоронено – не секрет, что идея организовать Академию пришла в голову еще Дамблдонсу, да из-за Исмаила осуществить ее удалось лишь сто лет спустя, уже при нынешнем ректоре. Он, кстати, с Амбуазом дружен был, после отставки того тоже покинул остров, и вернулся лишь когда Архимагом стал Тавэси. Тогда же и было принято решение, что выборы нового главы Гильдии отныне станут всеобщими и тайными, дабы случившееся не повторилось. Моему ведомству во времена правления Исмаила тоже досталось, почему я никакого сочувствия к нему и не испытываю – как говорится, поднявший меч от меча и погибнет. Задумал он как-то радикально обновить библиотечный фонд, а все старые издания до восемнадцатого века уничтожить. К счастью, приказ удалось спустить на тормозах – для виду отпечатали несколько тиражей новых книг, а антиквариат попрятали. Вот и Алисия – ее здесь в шутку иногда называли 'Леди в Синем' за любовь к платьям всевозможных оттенков синего – тоже не смогла вынести командования Уручжи и уехала с Санта-Ралаэнны. Правда, в отличие от большинства остальных магов, больше сюда не вернулась, поэтому о дальнейшей ее судьбе я ничего не знаю. Да и не расспрашивал особо – мы были знакомы лишь шапочно, так, перебрасывались парой дежурных фраз, когда она приходила в библиотеку взять что-либо почитать.
У англичанки горели уши. Шутка ли – ее бабушка, оказывается, была Великим Мастером! С трудом пытаясь скрыть волнение, внешне невозмутимым голосом Лиэнна задала мучавший ее вопрос:
-Но раз она так давно покинула остров, кто же теперь может о ней знать?
-Если вас и впрямь интересует судьба 'Леди в Синем', попробуйте спросить у Асфарга. Или мадам Берсье – как-никак, они коллеги, скорей всего, обучались целительству у одних и тех же учителей. Кое-что может поведать и Гарозиус, если, конечно, у вас хватит смелости обратиться к нему с подобным вопросом.
Судя по виду спутницы Эрика, та и к самому королю Англии на прием готова была записаться, если бы выяснилось, что и тот обладает интересующей ее информацией.
-Ну а что касается второго листа, – продолжал Мастер Халид как ни в чем не бывало, – то на нем изображен лич по имени Юлгур.
-Неужели с личей кто-то рисовал портреты? Мало того, что и вид у них не самый эстетичный, так они же еще были врагами Гильдии в ту войну! Библиотекарь вздохнул.
-Ты воспринимаешь многое в черно-белых тонах. Понимаю, юношеский максимализм, сам когда-то им страдал. В любой войне есть свои смельчаки и трусы, свои герои и предатели. И немало тех, кто просто не желает в ней участвовать, предпочитая по тем или иным резонам держаться в стороне. Не секрет, что далеко не все волшебники Гильдии поддержали союзные войска немецких князей и выступили единым фронтом против чернокнижников: некоторые залегли на дно или эмигрировали, а были и такие, кто перебежал на службу к темным колдунам! Ведь на первом этапе войны мало кто верил, что северные княжества Германии смогут продержаться долго под натиском армии тьмы, а волшебники оказались совершенно не готовы к ее выступлению в самом центре Европы, ожидая опасности из-за океана. Да и Лейпциг при первом штурме едва удержали, многие ожидали, что его придется эвакуировать, подобно Монсегюру. Счастье еще, что не нашлось у чернокнижников хороших военных стратегов – если бы не стали тогда топтаться у Лейпцига, а сразу повернули на север, в скором времени вся Европа оказалась бы у них в руках. И взяли бы в конце концов и цитадель Гильдии – не штурмом, так измором.
Так вот, отвлекся я немного. С другой стороны перебежчиков тоже оказалось порядочно – особенно после того, как пал Васмит и стало ясно, что крах Темной Империи не за горами. Впрочем, никакой особой доблести не нужно, чтобы сбежать с тонущего корабля, и о таких 'героях' даже упоминать не стоит. Но, как ни покажется странным, и среди чернокнижников нашлись несогласные, отказавшиеся принять участие в военных действиях. К их числу принадлежал и лич Юлгур, побывавший на полях сражений в Первую Некромантскую и еще тогда разуверившийся в возможности победы Тьмы. Он не только не стал участвовать в новой авантюре, но и призвал своих 'коллег' проявить благоразумие и не поднимать оружие. Когда армия чернокнижников была разбита, Юлгур добровольно выдал на хранение свой Сосуд Души и, в обмен на обещание не заниматься чернокнижием и никоим образом не вредить ныне живущим, его не осудили и не преследовали, разрешив выбрать любое место для проживания и оставить при себе все личное имущество. Как я слышал, в некоторых вопросах его даже привлекали в качестве консультанта. Столь похвальное поведение со стороны, казалось бы, злейшего врага самого понятия жизни, подтолкнуло голландского художника ван Греерда к написанию его портрета – в числе прочих, изображавших верховных магов. Если память мне не изменяет, портрет тот довольно долго висел на втором этаже – убрали его лишь перед открытием Академии, чтобы студенты не пугались и не выказывали недоумения. Ведь далеко не все готовы принять истину, отличающуюся от написанного в 'Кратком курсе'.
-И где сейчас этот Юлгур? Неужели жив до сих пор? – поинтересовался Эрик.
-Увы, не имею понятия. Скорей всего, обосновался где-нибудь подальше от людей – в альпийских пещерах, греческих катакомбах или болотах Финляндии. Верховные маги наверняка без труда смогут его найти, если вдруг понадобится. Личи живут долго, в том-то и состояла особая притягательность ритуала превращения в них – он давал иллюзию вечной жизни, да еще при возможности продолжать заниматься колдовством. Потом, правда, выяснилось, что даже если Сосуд Души и не трогать, само тело не выдерживает – рано или поздно рассыпается. Да и загробное существование счастливым не назовешь. Потому как изобрели формулу Продления Жизни, число желающих стать личами сразу резко уменьшилось. К настоящему времени, кроме Юлгура и еще одного, Колдегра, также прощенного Гильдией, больше никого, как я полагаю, не осталось. Ритуал не имеет обратной силы – ставший немертвым в мир живых уже не вернется.
-Так, может, проще разбить их Сосуды, чтобы не мучались? – предложила Лиэнна. Мастер Халид с укоризной взглянул на нее.
-Такое решение может принять только совет верховных магов. И только если личи безобразничать начнут. А иначе это будет смахивать на убийство. Другое дело, когда они о том попросят сами. И даже тогда вопрос достаточно щепетильный – не зря же во внешнем мире до сих пор копья ломают по поводу эвтаназии.
Согласившись с ним, Эрик с Лиэнной откланялись и удалились, поскольку главное услышали.
Уже за дверьми библиотеки, где ее смотритель не мог их слышать, наш герой поинтересовался у своей спутницы:
-Я заметил, что ты очень сильно взволновалась. Неужели и впрямь так сильно озаботилась судьбой своей бабушки? Ведь даже те любители составлять генеалогическое древо, что мне встречались, относились к своему увлечению гораздо более спокойно.
-Понимаешь, в каком-то смысле бабушка стала для меня всем. Я ведь рассказывала тебе, что когда была еще маленькой, отец ушел от нас. Тогда я не понимала, лишь сейчас начинаю догадываться, что значительную часть вины за его уход мать неосознанно возложила на меня. То ли папашка слишком сильно сына хотел, а получилась я, то ли просто мешала ему вести привольный образ жизни – семья-то ответственности требует! Мать тяжело переживала случившееся и не отказывалась от идеи вновь выйти замуж, да все как-то не складывалось. Вот почему отношения между нами хоть и были хорошими, но я не могу назвать их доверительными. Куда проще мне оказалось с бабушкой, которая оказалась не только очень умной, но и тактичной, не воспитывая как ребенка, а помогая советами. Однако едва ли отдельные подробности моей биографии заинтересуют тебя. Наверное, ты слушаешь меня, просто не желая обидеть невниманием.
-Что ты, Лиэнна, мне и впрямь очень интересно! – с жаром произнес Эрик.
-Правда? Не обманываешь? Тогда давай вот что: чтобы не торчать в коридоре у всех на виду, пойдем ко мне. Заодно я угощу тебя чаем с черничным вареньем. Сама варила, еще накануне отъезда в Академию!
И смех, и грех – второе приглашение за последние два дня. Найти причину для отказа с ходу не получилось, и Эрик покорно поплелся вслед за англичанкой, почти не слушая ее, с одной лишь мыслью в голове – лишь бы Вин не увидела их вместе. Или кто-нибудь из девчонок – народ у нас добрый, в один момент 'просветят', кто на возлюбленного глаз положил. Минуя последний отрезок пути, уже на территории 'женского общежития', он услышал, как позади скрипнула дверь чей-то комнаты, но не стал оборачиваться.
У Лиэнны как всегда было опрятно, чистенько, и все вещи аккуратно разложены по полочкам. По музейному стерильно, промелькнула мысль. Сам он порядок хоть и уважал, однако к числу рьяных его поклонников не относился – главное, чтобы нужная вещь всегда была под рукой. С другой стороны, свинарник не терпел тоже, и по мере его возникновения расчищал образовавшиеся завалы.
Как гостю, ему пришлось занять единственный стул. Лиэнна занялась приготовлением чая, попутно продолжая рассказ.
-Я с детства очень любознательна, и бабушка охотно удовлетворяла мое любопытство, рассказывая о старых временах и дальних странах. Именно она привила мне любовь к чтению серьезных книг – для тебя, думаю, не секрет, что современные девушки-подростки читают в основном модные журналы или женские романы неглубокого содержания. Поэтому мне не особо было о чем разговаривать с одноклассницами – с их крайне ограниченным кругозором и набором тем для общения. Аналогично и им не представляло интереса общаться с 'ботаничкой'. Зато когда требовалась помощь в учебе – тут они сама любезность. Меня до глубины души оскорбляло подобное лицемерие; иногда я высказывалась напрямую, наживая новых врагов. И особенно после случая, когда я невольно нарушила бабушкин запрет: ее тогда уже не было в живых, так что ругать меня оказалось некому, но от этого на душе не легче… В общем, на уроке химии у моего одноклассника Питера в руке лопнула колба – он слишком сильно сжал ее, ну и короче порезался, в момент весь в крови оказался. Начался переполох – шум, крики, народ заметался вокруг него, неуклюже пытаясь помочь. Я сквозь губы прочитала заклинание исцеления – тихо, однако кое-кто расслышал отдельные слова. С той поры, я знаю, меня за глаза называли ведьмой, и даже большинство парней, меньше склонных верить мистике, стремились обходить стороной. Но как я могла поступить иначе, видя страдания моего товарища? Скажи – разве ты поступил бы не так же? Уверена – не остался бы в стороне.