Из-за открытого иллюминатора доносился шорох волн.
– Прошу, – сказал капитан, одетый в простой торлак с гербом герцогства на правой половине груди, – мессен и мессана, присаживайтесь… Отведаем, что послали нам боги.
Он был невысок для эльфа, а волосы прятал под круглой шапочкой из черной ткани.
– Гундихар фа-Горин отведать всегда готов, ха-ха, – заявил гном, отодвигая тяжелый стул с высокой спинкой.
– Рада приглашению, – кивнула Саттия.
Капитан сел напротив, рядом с ним оказались двое помощников. Сотник гвардии Вилоэн тар-Готиан занял последнее свободное место слева от девушки. Тар-Падиррах щелкнул пальцами, и стоявшие около стен слуги начали разносить блюда.
– Это что, вино? – спросил Гундихар, когда серебряный бокал перед ним оказался наполненным. – Клянусь подмышками Аркуда, пиво было бы куда лучше.
Под холодным взглядом Саттии он немного смутился и замолчал, но при этом вызывающе пожал плечами.
– Давайте выпьем, – сказал капитан, – за посланца Великого Древа, благодаря которому мы сумели спасти вас с проклятого острова.
Бокалы соприкоснулись с мягким звоном, девушка отхлебнула сладкого вина и спросила:
– Как он, кстати?
Странного альтаро она не видела с того момента, как гости очутились на корабле. Судя по тому, что тот не показывался на палубе, можно было заключить, что он также оставался без сознания.
– Не очень, – уклончиво ответил капитан. – Я полагаю, что и ваш спутник не пришел в себя?
– Нет, – вздохнула Саттия.
– А кто он вообще такой? – поинтересовался Вилоэн тар-Готиан. – Понятно, что родан не совсем обычный… Обычный не привлек бы внимания посланца Великого Древа. Ведь так?
– Наверняка. – Саттия подумала, что весь ужин затеян ради того, чтобы их хорошенько расспросить. – Он маг… довольно сильный, насколько я могу судить. Родом с берегов Деарского залива, долго жил в Гюнхене…
– Колдун, каких мало! – влез Гундихар. – Он такие вещи творил, что закачаешься! Сонмы гиппаров повергал!
Девушка глянула на спутника и с неудовольствием обнаружила, что он удивительным образом пьян. Заметила, что рядом с тарелкой гнома стоит кувшин из-под вина и что кувшин этот пуст!
Оставалось только молить всю Великую Бездну разом, чтобы мелющий языком гном не растрепал лишнего.
– Гиппаров? – оживился капитан. – Вы сталкивались с ними?
Лицо одного из помощников отразило смешанное с презрением недоверие, другой откровенно хмыкнул.
– И не раз, – горделиво выпрямился Гундихар. – Вот помню, когда мы выбирались из осады в Терсалиме…
– Эс ун гран инвентадор, вердад?[3] – прошептал Вилоэн тар-Готиан, склонившись к самому уху Саттии.
– Си, кларо,[4] – ответила она, с облегчением думая, что пьяные россказни гнома никто не воспримет всерьез.
А Гундихар продолжал разливаться бородатым соловьем, не забывая время от времени требовать еще вина. Эльфы слушали его с вежливыми улыбками, иногда задавали вопросы, но видно было, что красочные истории фа-Горина не интересуют их совершенно.
Когда принесли десерт – засахаренные фрукты и цветочный мед, – дверь каюты открылась, и вошел сельтаро, в котором Саттия узнала корабельного лекаря. Отвесил общий поклон, а затем прошагал к капитану и сказал что-то ему на ухо. Тар-Падиррах удивленно хмыкнул и заговорил, глядя на девушку:
– Приятная новость для вас, мессана. Ваш спутник пришел в себя. Желаете увидеть его немедленно?
– Да, конечно. – Она встала.
– Я прямо, ха-ха, ринусь к нему и обниму изо всех сил… – пообещал гном, делая попытку выбраться из-за стола. Однако ноги подвели его, и Гундихар едва не свалился физиономией в тарелку.
– Помогите мессену, – велел капитан, – но особенно не спешите. Вдруг ему еще захочется выпить? А мы пойдем посмотрим, что с нашим третьим гостем.
Втроем вышли из каюты, окунулись в темноту, полную свежего ветра, запаха морской соли и смолы. Спустились по скрипучему трапу на два уровня и коротким коридором прошли к каюте, где находился Бенеш.
– Ничему не удивляйтесь и не шумите, – сказал корабельный лекарь, после чего толкнул дверь и вошел.
Здесь тоже горела лампа, установленная на крохотном столике. Тени занимали углы, слегка пошевеливались, когда «Доблесть предков» покачивалась с борта на борт. А на койке лежал Бенеш. Глаза его были открыты, и в них клубился зеленый туман.
Вцепившиеся в край одеяла руки казались тонкими, словно веточки, а лицо ученика Лерака Гюнхенского – чужим, незнакомым.
– Что с ним, корни и листья? – тихо спросила Саттия. – Бенеш, ты слышишь меня?
Молодой маг повернул голову, открыл рот и попытался что-то сказать. Губы задвигались, но ни единого звука не вырвалось из них, и на лице лежавшего возникло изумление.
– Он не может говорить, – сказал корабельный лекарь. – Разучился. И я не знаю, почему такое произошло.
Глаза Бенеша отразили мучительное усилие, он вновь задвигал губами, и по спине Саттии пошел холодок. Зрелище было жутким – человек говорит, но не может произнести ни единого звука.
Молодой маг вскинул руку, словно помогая себе, и пошевелил пальцами. Раздался треск, сочное чавканье, и прямо из переборки, оттуда, куда указывали дрожащие персты, один за другим полезли зеленые побеги. Несколько сразу завяли, но один ухитрился выбросить толстый стебель с розовым цветком на конце.
– Что это… – растерялась девушка. – Что происходит?
– Успокойте его, – приказал капитан, лицо которого осталось невозмутимым, но в глазах появилась тревога. – А мы, мессана, поговорим в коридоре. Незачем тревожить вашего спутника…
Корабельный лекарь вытащил из сумки на поясе небольшой горшочек, забормотал что-то успокаивающее. Тар-Падиррах и Саттия вышли из каюты, и только тут она поняла, что от волнения вспотела, словно постояла на солнцепеке, и что мурашки бегают по всему телу.
– Дело обстоит следующим образом, – сказал капитан. – Есть еще одна новость. Посланец Великого Древа мертв. Точнее, не мертв, а превратился в нечто, более всего похожее на гнилую древесную колоду. Случилось это примерно в то время, когда ваш друг очнулся.
– Гнилая колода?
– Да. Если хотите, можете взглянуть. А способности, которые так неожиданно возникли у вашего друга, ранее принадлежали посланцу Великого Древа. Он мог оживить что угодно, даже самую старую древесину.
– Я не очень хорошо разбираюсь в магии… – проговорила девушка, с ужасом ощущая признаки приближающегося прилива Тьмы – холод в мышцах, исчезновение способности различать цвета.
«Почему так рано в этот раз? – подумала она. – Или теперь это будет приходить всегда, когда я разволнуюсь?»
– Судя по всему, – капитан, похоже, не заметил, что с его собеседницей происходит нечто странное, – ваш друг стал наследником силы посланца Великого Древа, и нам бы хотелось понять – почему.
Саттия боролась из последних сил, пыталась слышать хоть что-то, кроме злобного гула в ушах.
– Тут я вряд ли смогу вам помочь, – сказала она. – До недавнего времени Бенеш был… – тут вспомнились странные сны, что начали терзать молодого мага со времени странствия через Мероэ; чудные события, что происходили с ним уже на Теносе, – обычным роданом, если не считать способностей к магии… А теперь прошу меня извинить, все это очень… странно…
Девушку одолевало желание выпустить бурлившую внутри силу, чтобы превратить корабль сельтаро в груду щепок. Сделать так, чтобы он без следа исчез в темном и бурном море.
Не обращая внимания на удивленный взгляд капитана, она развернулась и зашагала к собственной каюте. Открыла дверь и, не раздеваясь, рухнула на узкую жесткую койку. И только здесь позволила Тьме завладеть собой, провалилась в полное туманных видений беспамятство.
Когда выплыла из него, было утро. В иллюминатор проникали тусклые лучи рассвета, на своей койке Гундихар храпел так, что дрожала борода. Сивушный запах давал понять, что вчера гном основательно набрался, а примесь навозной вони – что забыл оставить обувку снаружи.
В приоткрытый иллюминатор врывался шум волн.
Саттия встала, помассировала нывшие виски и причесалась. Умывшись над тазом, по отражению в зеркальце определила, что выглядит нормально, и после этого выбралась в коридор.
Для начала решила заглянуть к Бенешу, узнать, что с ним.
Дверь негромко скрипнула, в щели показался столик с погашенной лампой и какими-то склянками. Затем девушка услышала шаги, и глазам ее предстала сердитая физиономия корабельного лекаря.
– А, это вы, – сказал он по-эльфийски. – Заходите.
Бенеш спал или просто лежал с закрытыми глазами. Он выглядел почти как раньше, вот только в лице его появилась странная прозрачность, словно верхний слой плоти лишился цвета, стал подобен стеклу. Побеги на переборке казались завядшими, но на потолке красовалась парочка свежих, а в углу торчала настоящая елка, усаженная шишками.
Запах хвои перебивал все остальные.
– Как он? – шепотом спросила Саттия.
– Ничего, – так же ответил лекарь. – Вроде все понимает, но язык его не слушается. И силу свою он пока не…
Бенеш открыл глаза, и на мгновение девушке показалось, что они светятся мягким бело-зеленым огнем. Но видение тут же пропало, а сверху, с палубы, даже скорее с мачты, донесся истошный вопль:
– Корабли!
– Похоже, там неприятности, – сказала Саттия. – Я нужна наверху. Приглядите за ним, ладно?
И, не вслушиваясь в ответ, она выбежала из каюты Бенеша.
Залетела к себе, поспешно схватила лук и принялась вытаскивать из мешочка на поясе тетиву. Когда та заняла свое место, девушка подскочила к Гундихару и как следует врезала кулаком ему в бок.
Гном захрипел, открыл бездумные, в красных прожилках глаза.
– Чего ты… э? – спросил он.
– Вставай, борода, там намечается драка, – ответила Саттия, вслушиваясь в топот на палубе, в резкие команды капитана.
– Гундихар фа-Горин любит драки, только бы вот сейчас… эх, клянусь кулаками Лаина Могучего…
Саттия не стала слушать похмельную болтовню. Она поправила волосы и выбежала в коридор. Спустилась по трапу и увидела, что по палубе мечутся матросы, нахмуренный капитан стоит у мачты, а рядом с ним замер Вилоэн тар-Готиан, облаченный в доспехи и шлем.
– О, мессана, – сказал он с улыбкой, заметив девушку, – вы решили помочь нам? Ваш лук не будет лишним…
– Хотелось бы еще знать, в кого стрелять. – Саттия подошла к сотнику и капитану.
– Вон они. – Вилоэн тар-Готиан указал на север.
Горизонт закрывали облака, белые, точно лебяжий пух. На их фоне выделялась горбатая гора островка, похожего на окаменевшего кита, и силуэты двух галер, что шли наперерез кораблю сельтаро. Видно было, как весла месят поверхность моря, как ветер надувает паруса.
Приглядевшись, девушка различила на них знакомый герб – крылатая рыба и над ней – молот.
– О боги, слуги Тринадцатого… – проговорила она.
– Да? – спросил капитан. – Вот как их зовут? По слухам, это корабли нового хозяина Закатного архипелага.
– Может быть, все обойдется миром? – Вилоэн тар-Готиан козырьком приложил ладонь ко лбу. – Или мы сможем оторваться?
– Ветер слабый, так что шансов нет. А они идут наперерез, и это значит, что собираются атаковать.
– Ладно, – вздохнул сотник. – Сделаем все, что можем.
И он, коротко поклонившись, зашагал к носовой надстройке, в которой обитали воины-сельтаро.
– Где враги? Сейчас я намылю им шеи! – На трапе появился Гундихар, взъерошенный, перекошенный, но с воинственно торчавшей бородой и «годморгоном» в могучей лапище. – Кто эти ублюдки?
– Ты с ними уже сражался, – ответила Саттия. – Вот только боюсь, что намылить шею будет сложно.
Гном засопел, прищурился, но разглядеть, что за суда идут им наперерез, не смог. Различил лишь два ползущих по волнам пятнышка, определил, что это вроде бы галеры, а остальное домыслил.
– Опять эти рожи, – буркнул он недовольно. – В прошлый раз мы с ними намучились. Ох, что сегодня будет…
Из облаков на востоке выглянуло солнце, по волнам побежали золотистые блики. «Доблесть предков» чуть повернула и накренилась, чтобы поймать ветер. Галеры с крылатой рыбой на парусах добавили хода. В тот момент, когда на палубе появился Вилоэн тар-Готиан со своими воинами, над передней из них поднялось облако красноватого дыма. И поползло вперед, все набирая скорость, нацеливаясь на пытающееся уйти от погони судно эльфов.
– Проклятье, – сказал капитан. – У них есть колдун, и они решили одолеть нас магией, не подходя близко…
Тар-Готиан строил воинов на кормовой надстройке. Эльфы готовили к стрельбе ростовые луки, мощные и тяжелые. Из такого при удаче можно пробить таристерский и даже гномий доспех, послать стрелу почти на полмили.
Лук Саттии рядом с ними выглядел игрушкой.
Девушка подумала, не пустить ли в ход силу Тьмы, но после недолгого колебания решила, что обойдется без нее. Справится своими силами, даже в том случае, если придется сражаться за собственную жизнь.
Облако приблизилось, стало ясно, что оно невелико, не больше сарая, и что внутри сверкают белые зарницы.
– Это чего? – недоуменно вопросил Гундихар, когда оно пошло вверх.
Облако коснулось такелажа, раздалось протяжное шипение. По вантам и реям побежали огоньки, а один из парусов начал тлеть. Пламя неспешно двинулось вниз, темный дым потянулся к светлеющим небесам.
– Раны моря! – выругался капитан. – Вот ублюдки!
И он бросился в сторону кормовой надстройки, на ходу выкрикивая команды.
Матрос у штурвала принялся резко его выкручивать. «Доблесть предков» круто накренилась, так что угольки, обрывки тлеющей парусины и горящих канатов полетели за борт.
– Как бы не вышло так, что тут без нас все закончится, ха-ха, – в обычном смешке гнома веселья оказалось не больше, чем в погребальном плаче.
– Они не допустят… – Саттия вцепилась в фальшборт, чтобы не упасть, и глянула вверх, туда, где подобно обезьянам метались по реям матросы и с шелестом скручивались паруса.
– Даже сельтаро не всесильны, клянусь… – Гундихар осекся на полуслове, когда стало понятно, что эльфам удалось почти невозможное. Они смогли сбить пламя на вантах, стащить загоревшийся парус и не допустить распространения пожара.
Но «Доблесть предков» при этом потеряла ход, и галеры преследователей значительно приблизились. Стали видны разноплеменные воины в белых плащах, надрывавшиеся гребцы.
– Они попробуют еще, – сказала Саттия, разглядев, как на корме передней галеры один из гребцов принялся снимать с себя рубаху.
Она могла точно предсказать, что будет дальше: нож вонзится в грудь, затрепещет на ладони вырванное сердце жертвы, и жрец Тринадцатого обратит полученную силу в разрушительное заклинание.
Услышав шаги, девушка обернулась. И с удивлением обнаружила, что по трапу с кормовой надстройки спускается Бенеш.
Он шел медленно, но уверенно, а позади топал мрачный корабельный лекарь.
– Я не смог его удержать, – принялся он оправдываться, – он не стал меня слушать…
– Ха, это же наш колдовской друг! – рявкнул Гундихар так, что Саттия поморщилась. – Решил умереть не в постели, а в бою, как мужчина? Славно. А я как раз одну историю про магов вспомнил. Приходит чародей домой, а…
– Стой, – торопливо вмешалась девушка. – Не хватало еще, чтобы ты его байками уморил. Да и не до них сейчас.
Над передней галерой опять взвилось облако багрового дыма. Затанцевали его струи, сложились в некое подобие исполинского кулака. Тар-Готиан отдал команду, и захлопали спущенные тетивы. Стрелы, длинные и белоперые, отправились в полет. Почти все угодили в цель, раздались крики боли. Кое-кто из гребцов упал с лавки, загрохотали столкнувшиеся весла, один из воинов в белом плаще даже вылетел за борт.
Но облаку дыма стрелы вреда не причинили, они просто пролетели сквозь него.
– Ляжки Регина! – выругался гном. – И что делать?
«Доблесть предков» сменила курс, норовя уйти от магической атаки, и Саттия с трудом удержалась на ногах. Гундихар даже не пошатнулся, а вот Бенеш шлепнулся на задницу.