Я прогулялась, обойдя все уголки квартиры. Заглянула в ванную. Постояла перед дверью, которая вела в спальню Мэла, но не решилась открыть. Там зона личного пространства, так что без хозяина не войду.
Затренькал телефон. "Мой Гошик" решил проверить, не сбежала ли гостья обратно в швабровку.
- Ну как? Не страшно? - спросил парень. Судя по звукам из динамика, он ехал в машине.
- Ничего. Жить можно.
Трубка фыркнула.
- Сходи в душ или прими ванну. Опустоши холодильник. Надень что-нибудь кружевное и не забудь позвонить и рассказать, какое белье выбрала.
Блуждая по квартире, я отыскала выключатели и методом тыка отрегулировала освещение, оставив гореть лампу у окна и точечные светильники в кухонной зоне. В помещении стало гораздо уютнее. И почему мне не нравилось здесь раньше?
Затем проверила чистоту на кухне, проведя пальцем по столам, сияющим безукоризненностью, и перетрогала малопонятные кухонные агрегаты, призванные облегчать нелегкую жизнь столичного принца. Поиграла, поднимая и опуская шкафчики, болтающиеся в невесомости, и напоследок посетила с визитом район холодильника, чье содержимое стало бы местом обетованным для любого обжоры.
При взгляде на полки, забитые продуктами, я вспомнила, что не оставила Радику записку. Сидит, поди, и учит билеты с голодным и урчащим желудком. Плохо, что у парнишки нет телефона, а просить, к примеру, Аффу, чтобы та сходила к юноше, бесполезно. "Афочка, навести, пожалуйста, моего друга Радика и скажи: пусть не ждет ужина, потому что сегодня ночую у Мэла, который мой парень". Соседка и слушать не станет.
Ладно, теперь поздно метаться, раскаиваясь, а завтра что-нибудь придумаем. Возьму-ка бутылку сока с галетным печеньем и пойду к окну. Пока Мэл разъезжает с визитами, самое время вспомнить о предстоящем экзамене и попробовать выучить, сколько смогу.
Ножки кушетки проехались по полу с раздраженным скрежетом. Ух, не поцарапать бы покрытие!
Улегшись, я открыла тетрадь. Буду читать и ждать.
Читалось плохо. Совсем не читалось. Зато жевалось, пилось бездумно и смотрелось окно. Вечерний город, распростершийся за стеклом гигантским горящим спрутом, напоминал парк аттракционов, в который я ходила на первом курсе, разве что масштаб зрелища был теперь несравнимо больше - сверкающие огни и непрерывное движение в полнейшей тишине благодаря хорошей звукоизоляции окна.
Где сейчас Мэл? Наверняка встретился со своим телефонным собеседником и возвращается домой, ругая на чем свет стоит, очередную автомобильную пробку. А может, его машина ползет вон в той нескончаемой речке золотых точек?
Решив укрыться, я не нашла нигде ни одеяла, ни захудалого покрывала. Повсюду в квартире царили стерильность и чистота, и почему-то не пахло Мэлом, его присутствием. Не было крошек на кухонном столе, оставленных парнем во время последнего завтрака или ужина. Не было грязной посуды в раковине. Не было рубашки, брошенной второпях на спинку кресла. Не валялась на диване начатая книга с загнутым уголком страницы, а конспекты, сваленные неряшливой стопкой, не занимали половину стола вместе с неоконченными рефератами по снадобьеварению.
В спальне нашлись бы и одеяло, и покрывало, но я так и не заглянула туда. Сняв куртку с вешалки и улегшись на кушетке, укрылась ею. Теперь гораздо лучше.
Телефон положила рядом на пол - вдруг позвонит Мэл, но не успела взяться за чтение конспектов, как мысли снова повернулись к монологу нежданной гостьи. Как ни крути, а ее слова верны. Слепой ребенок в известной висоратской семье - нонсенс. Скандал. Конечно же, я хочу счастья и для своего будущего дитятки, и для Мэла, и не хочу, чтобы его родители страдали из-за того, что сын не оправдал надежд семьи.
Но ведь малыш появится на свет! Это предсказало пророческое око.
Вдруг отцом ребенка станет не Мэл, а кто-то другой? Вдруг мы с парнем вскоре расстанемся из-за разногласий, неуживчивых характеров и прочих неустранимых противоречий? Нет, не хочу с другим! В моем сердце хватит места лишь для одного. И вообще, кто сказал, малыш из пророчества назовет меня мамой? Вдруг это племянник, которого я обрету, приехав на побережье? Или будущий сын подруги, например, Аффы, с которой мы когда-нибудь помиримся.
Дурацкое пророчество. Запутанное и туманное. Теперь и не упомню, чьи руки - мужские или женские - подбрасывали темноволосого кроху в видении, и было ли кольцо на безымянном пальце.
Я пробудилась от внутреннего толчка. Оказывается, успела уснуть, сама того не заметив.
Лампа у окна сбавила яркость, голова покоилась на подушке, вместо куртки меня укрывало мягкое и легкое одеяло, а в кухонной зоне расхаживал Мэл и что-то делал на столе. Издали показалось, что он нарезал ножом.
Мэл приехал!
Я потянулась и села. Выяснилось, что проспала меньше часа, зато крепко и сладко, и не услышала, как вернулся хозяин. Он подошел к кушетке и сел рядом со мной.
- Проснулась? Держи, - протянул кружку.
Теплая фиолетовая жижа имела странный, чуть вяжущий вкус. Я сделала еще глоток. Необычная и непонятная мешанина ощущений осела на языке, но в целом сочетание было приятным.
- Что это?
- Зюмумба. Или музюмба. Не помню, - отмахнулся парень, а я хихикнула. - Какая разница?
- Не слышала о таком... о такой.
- Неудивительно. Этот образец выращен в экспериментальной лаборатории. Зять передал и рассказал, как приготовить.
- Ты готовил?!
- Ну, размять и взбить миксером сможет любой, - ответил с ноткой высокомерия Мэл. - Не скучала без меня?
- Неа. Учила и спала. А для чего разводят мумбу-юмбу? - поинтересовалась, отпивая из кружки.
- Чтобы отбить охоту заглядываться на других парней.... Шутка, - сказал он, посмеиваясь, увидев мое ошарашенное лицо. - В мумбе-юмбе полный комплект стопроцентно усваиваемых витаминов и минералов.
Мне нравилось, когда Мэл улыбался, и небритость не портила его, а наоборот, делала домашним, отчего стало тепло на душе. Он снова рядом - родной и любимый. Надежный. Мэл хороший. Разве может он быть плохим? У каждого из нас есть отрицательные черты характера, куда без них? Совершенных людей нет. Я сама - пузатая бочка недостатков.
Мэл заслуживает большего, чем слепая бездарная девчонка, но отпустить его мне не хватит сил. Пока мы вместе и пока я что-то значу в его жизни, буду хватать от наших отношений по максимуму, наслаждаясь каждой минутой, проведенной с Мэлом.
И почему накрутила сверх меры? О детях никто не говорит. Парень затарился пакетиками на год вперед, так что младенцы нам не грозят, а что будет дальше - поглядим. В конце концов, любое обязательство имеет обратную силу, и если потребуется, заставлю Мэла забрать обещание ради его же блага.
- Значит, ты ездил к зятю? Удачно?
- Сносно, - увильнул он от ответа. - Эва, у меня к тебе серьезный разговор. Я сглупил с самого начала...Это следовало сделать давно...
Пугающее вступление. О чем он?
- Черт, не умею говорить красивых фраз и вряд ли научусь... - Ладонь Мэла сжалась в кулак, и я неосознанно затаила дыхание, страшась услышать продолжение. Зажать, что ли, уши на всякий случай? - Поэтому не буду ходить вокруг да около. Прими от меня в знак серьезности намерений это кольцо.
Взор бессмысленно переключился на тонкий ободок из желтого металла, матово поблескивавший на его безымянном пальце.
Какое кольцо? Какие намерения?
Намерения - это не обязательства. Намерения - это жених и невеста. Это вместе по жизни рука об руку. Это дети. Это провальное будущее, спрогнозированное поверенной Мелёшина-старшего.
- Я не могу!
- Эва, послушай меня...
- Нет, нет и еще раз нет! - Разволновавшись, не заметила, как вскочила с кушетки, и ноги понесли меня по квартире - между диваном, креслами, между кухонными столами и опять к окну. Мэл шел по пятам.
- Эва...
- Нет! Это серьезный шаг, как ты не поймешь? Обратной дороги не будет! Ты подпишешь себе приговор!
Наконец парень загнал меня в угол.
- Это ты не понимаешь. Сядь! - надавил на плечо и принудительно усадил в кресло, нависнув сверху. - Еще вчера всё изменилось. Твой отец теперь министр, и я должен отвечать за то, что мы... в общем, отвечу за свои поступки.
- Один?
- Тоже хочешь? - усмехнулся Мэл. - Тогда прими кольцо.
- Не могу!
- Можешь, - заявил жестко Мэл. - Иначе усилия твоего отца пойдут прахом. Он много лет готовил платформу для своей карьеры, и одним из кирпичиков стала образцово-показательная дочка, скромная и неиспорченная. И что вышло в итоге? Наливное яблочко оказалось с приличной червоточиной. - Я задохнулась от возмущения, а Мэл пояснил: - Так скажет общество, осудив твое поведение, потому что со дня на день о нас узнают журналисты. Тебя назовут легкомысленной особой, разгуливающей по чужим постелям и разбивающей семейные союзы. Да, Эва, со стороны наши отношения выглядят именно так. Все решат, что ты явилась причиной моего расставания с Аксён... со Снегурочкой. Поэтому мне нужно защитить тебя, чтобы никто не посмел вякнуть ни слова. Это единственный выход. А пока что ты и твой отец находитесь под ударом.
В памяти всплыл прием и разговор с премьер-министром, отметившим мои мнимые достоинства и похвалившим отца за правильное воспитание дочери. Расчувствовавшийся Рубля завалил родителя приглашениями и мне пригрозил прислать билетик на важный юбилей.
И что выяснится в итоге? Получится, папенька плохо воспитывал дочку. Старался, ремнем лупил, впроголодь держал, строжился, а дочурка-то притворялась, изображала из себя паиньку, а на самом деле оторвяжница. И тогда премьер рассвирепеет, и за обман и лицемерие ввергнет отца в такую опалу, какой свет не видывал, а моя мечта о побережье сгорит синим пламенем.
- Он сам виноват! Зачем велел, чтобы я перебивалась, как смогу? - выплеснула обиду. - Вот и выжила, как сумела! Пусть пожинает плоды! Скажу ему, что содержишь меня.
- Я польщен, - ответил сухо Мэл, - но боюсь, выяснение отношений будет сейчас как мертвому припарка. Внутри семьи как-нибудь разберемся, но на виду у людей необходимо, чтобы комар носа не подточил.
- Неужели нельзя обойтись по-другому? - простонала в отчаянии, пропустив мимо ушей фразу "внутри семьи разберемся". - Разве обязательства недостаточно?
- Кто о нем знает? Ты да я, потому что других свидетелей не было. А пусть бы и были, рты всем не закроешь, так что скандал на подходе. А Рубля бдит за приличиями, и знаешь, почему? Потому что это политика. В стране недопустима социальная напряженность. Простой народ должен верить, что перед законом едины все - и бедные, и богатые. И что деньги зарабатываются трудом, а не хапаньем и воровством. Представь, получил человек свои пять висов, пришел домой, а по телеку пьяные морды обливаются шампанским, хвастают цацками и спорят, у кого яхта дороже.
- По-моему, на приеме так и было.
- Ты преувеличиваешь. Конечно, богатые и популярные никуда не денутся, но они ведут себя на публике прилично и покрывают свои меха и яхты благотворительностью. Сунут подачку какому-нибудь питомнику животных или дому инвалидов, а потом весь год рассказывают журналистам. А для пьяных танцев и душа из шампанского есть закрытые заведения и мероприятия, например, тот же "Вулкано". Ладно, я отвлекся. Можешь упираться хоть до утра, но кольцо придется принять.
Неправильно получается. С ног на голову. Чем сильнее отпинываюсь, тем крепче липнет. Почему нельзя жить проще, без обязательств и намерений?
Мэл вытянул меня из кресла, сел сам и посадил к себе на колени.
- Тебе не нравится, что не будет гостей и банкета? К нему начинают готовиться как минимум за полгода.
- Ой, нет! Какой банкет? - всплеснула рукой. Я в себя не могу прийти, а Мэл вообразил, что мне подавай размах.
- Может, предложил неправильно? И цветы не купил... Но шампанское мы обязательно выпьем.
- Мэл, а что скажут твои родители?
- Отец уже сказал через Тиссу. Теперь наш ход.
- Он возненавидит меня! Ты вручишь фамилию мне! Слепой! И у меня мать на побережье!
- Понимаю, Тисса тебя застращала. В конце концов, поносишь колечко и снимешь, когда надоест, - сказал небрежно Мэл.
Я решила, что он уязвлен отказом. Не каждый день столичные принцы уговаривают девушек принять предложение, а те ломаются, даром что не представляют собой ничего путевого.
- Мэл! Егор! Мне очень лестно...
- Что-то непохоже, - хмыкнул он, поглядывая на меня.
- Значит, когда страсти улягутся, я смогу вернуть кольцо обратно?
- Когда-нибудь ты снимешь его, - заверил Мэл с серьезным видом.
Я потрогала узкий желтый ободок, ощутив подушечкой пальца гладкий теплый металл. Выглядит просто и без изысков.