Услышав столь дерзкое заявление, князь злобно сузил глаза и вкрадчиво прошептал:
— Ты смеешь угрожать мне, ничтожный червь?
— Да, — вызывающе оскалившись, заявил юноша. Правда, он слышал лишь голос Влэда и не знал, в какую сторону бросать испепеляющие взгляды.
Отец же дерзкого мальчишку видел прекрасно и был теперь твердо уверен, что это никакая не иллюзия, сплетенная, чтобы ввести его в заблуждение, а наглый гаденыш собственной персоной, набравшийся окаянства нахамить отцу и повелителю.
— Проклинаю тебя, ничтожество! Ты еще вспомнишь меня, когда будешь блевать собственной кровью, ублюдок! — призывая темную силу князя вампиров, вскричал Влэд.
— Твое проклятие против благословения Высшей, князь? Не думаю, что оно будет иметь силу, — ядовито парировал Кэй и рассмеялся.
— Что за чушь?! Я тебе не верю! — взбешенно бросил Влэд, с такой силой сжав подлокотник кресла, что Элия испугалась за сохранность мебели.
— Клянусь всеми Повелителями Тьмы и Бездной Межуровнья. Она говорила со мной и взяла под свое покровительство! — с наслаждением ставя отца на место, гордо ответил юноша.
Влэд был удивлен и шокирован, он отказывался понимать, почему сопливое ничтожество, порочащее достойный род вампиров, удостоилось столь высокой чести. Но страшная клятва сына, призвавшего в свидетели великие силы, святые для Темного Народа, сделала свое дело. Князь не осмелился усомниться. Пусть Кэй был отступником, но даже он не стал бы играть с такими страшными словами.
— Я не желаю больше ни видеть, ни слышать этого ублюдка, — брезгливо бросил Элии вампир.
— Воля князя в его замке — закон, — иронично сказала девушка и отключила заклинание.
Дерзкий сын и его отвратительная любовница перестали маячить перед очами разгневанного князя, и вампир быстро успокоился настолько, чтобы начать рассуждать. Вмешательство Пожирательницы Душ снимало все проблемы с объяснениями перед союзниками. Для строго иерархичного социума слово Высшего вампира было абсолютным законом, и как князь был обязан подчиниться ему, так и его подданные подчинятся князю, провозгласившему волю Высшего.
— Передай своей госпоже, что я сделаю так, как она пожелала: не буду преследовать Кэя и не начну войны с эльфами Меллитэля. Я не понимаю ее мотивов, но не в моих привычках обсуждать поступки Высших и ставить под вопрос их целесообразность. Быть может, ей интересен конечный продукт межрасовой связи? — Вампир коротко усмехнулся, давая понять, что пошутил.
Влэд решил, что загадочная колдунья Элия — посыльная по особым поручениям у Пожирательницы Душ, не снизошедшей до личного разговора с князем Виртарида. Обладающая такой грандиозной силой вампирша вполне могла позволить себе любые причуды.
Принцесса не стала разочаровывать князя, указывая на его «маленькую» ошибку. Она удовлетворенно кивнула и промолвила:
— В таком случае мое дело сделано. Прощайте, князь, спасибо за вино, у «Алого заката» превосходный букет, сразу чувствуется дивный вкус винограда южных холмов Лиен-дола. Было приятно познакомиться. Темной ночи!
— Как, вы уже уходите? — искренне огорчился вампир, рассчитывавший на продолжение интригующего знакомства с обворожительной женщиной. — Быть может, ненадолго задержитесь? Я вижу, вас заинтересовали книги. — Князь кивком указал на раскрытый том по демонологии, который Элия листала перед его появлением. — У меня хорошая подборка книг по этой тематике. Мы могли бы осмотреть мою библиотеку, познакомиться поближе… — В голосе вампира вновь появились завлекающие хрипловатые, мурлыкающие нотки. Он ожег горящим взглядом принцессу.
— К сожалению, я должна торопиться, моих известий ждут, — без зазрения совести солгала девушка, поднимаясь. Сложно было думать о мужественном великолепии вампира, когда невыносимо ныли растянутые мышцы ног.
— Что ж, — расстроенно вздохнул Влэд, разводя руками, — тогда в другой раз. Заходите, я буду ждать, Элия. Очень ждать.
Он тоже поднялся, приблизился к девушке и снова прильнул к ее запястью долгим поцелуем. Богиня улыбнулась вампиру, провела пальчиком по его острой скуле вниз к шее и промурлыкала:
— Возможно, зайду.
Влэду захотелось удержать посланницу Высшей вампирши силой. Князь желал, наслаждаясь ее гордой красотой, ласкать тело, впиться в лилейную шею клыками и одновременно на коленях униженно просить, запрокинув голову, чтобы она взяла его кровь. Вздрогнув от странного наплыва чувств, что пробудились в его душе от этого простого жеста таинственной гостьи, вампир почти молитвенно прошептал:
— Заходи…
— Ах да, чуть не забыла! — За секунду до того, как исчезнуть, Элия щелкнула пальцами, возвращая подвижность превращенным в статуи вампирам.
Глава 9
Тихие домашние радости
Довольная принцесса телепортировалась домой, в гостиную своих доулендских покоев, с наслаждением скинула блоки, укрывавшие божественную силу, и вздохнула полной грудью. Сразу стало так легко, словно с плеч скинули пару тяжеленных мешков. Миссия была выполнена, по мнению девушки, быстро (всего за каких-то трое с половиной суток) и очень удачно (если не считать маленького прокола с самоубийством принца Элиндрэля, но его считать богиня и не собиралась). Подумаешь, какая мелочь! Зачем вспоминать о таких незначительных недоразумениях, если ничего непоправимого не произошло? Богиня никогда не сердилась на саму себя подолгу. Впрочем, Элии очень быстро стало не до критического анализа первого задания. Какое уж тут детальное рассмотрение дела перед докладом Источнику, если из коридора доносятся истошные вопли, проникающие даже сквозь хорошее шумоизолирующее заклинание и бьющие по ушам наотмашь.
Девушка, аккуратно отстегнув пояс, положила шпагу и кинжал на столик, небрежно бросила сумку на ковер, тихо негодуя на то, что ни одного пажа, когда они нужны, поблизости нет. Да, образцово вышколенные слуги принца Энтиора — бога боли и извращений были куда дисциплинированнее, но ради того, чтобы добиться таких же результатов, богиня не собиралась брать в руки плеть и менять специализацию, и хотя иногда запугивала пажей обещанием отдать их брату на воспитание, но угрозы своей так до сих пор и не исполнила. Честно говоря, ребята неплохо справлялись со своими обязанностями и, что самое главное, никогда не путались под ногами и не сплетничали о хозяйке, как неизбежно стали бы делать горничные и более взрослая прислуга (у подростков находились занятия поинтереснее), а в слугах для особой работы, требующей каких-то специальных умений, богиня не нуждалась. Бестелесные сущности, вызываемые простейшими заклинаниями, были куда исполнительнее людей и не надоедали своей болтовней.
Избавившись от вещей, Элия помчалась на крики. «О, милый, милый дом! Как это знакомо!» — подумала она, выскакивая в коридор. Ухватив за шкирку одного из пробегающих мимо переполошенных слуг, богиня весело спросила, заглядывая в сумасшедшие глаза белобрысого парня:
— В чем дело? Горим? Тонем? Землетрясение? Нашествие армий Мэссленда или визит Повелителя Межуровнья?
— Нет, ваше высочество! Опять исчез лорд Лейм! — выпалила добыча.
— Да? Это куда серьезнее! — посочувствовала Элия поднятому как по команде довольно многочисленному штату рабов и редких слуг замка.
Проще и безопаснее было найти маленького Лейма как можно быстрее, пока о его исчезновении не узнал лорд Нрэн — официальный опекун и старший брат мальчика. Мысль о недовольстве бога войны, обычно просто не замечавшего мельтешащей вокруг прислуги, вызывала всеобщую панику. И пусть виноваты были только няньки, рисковать не хотелось никому.
«Ох уж эти дети!» — вздохнула принцесса и, отпустив слугу, присоединилась к поискам трехгодовалого братишки, в очередной раз потерянного многочисленным штатом нянек. Каким образом тихий, задумчивый, даже меланхоличный ребенок, никогда не носившийся стремглав, не совавший свой аккуратный носик куда не надо, умудряется ускользать из-под опеки квохчущих над каждым его шагом наседок, оставалось для Элии неразрешимой загадкой. Ведь магию мальчик изучать еще и не начинал!
Понимая, что если Лейм, как обычно, забился в какое-нибудь укромное место и затаился там, забыв обо всем на свете, то звать его бесполезно и поиски наугад ничего не дадут, принцесса решила прибегнуть к помощи естественного божественного дара. Это было хоть и неприятнее, но быстрее, чем плести заклинание поиска. Расслабившись, девушка открыла нараспашку свое восприятие для эмоций и мыслей окружающего мира.
Она старалась не прибегать к этой способности слишком часто, талант богини любви рано открыл ей подноготную многих поступков окружающих, их потаенные желания и страсти. Сначала девушке было очень любопытно испытывать таким образом свою силу, потом пришли пресыщение, усталость с примесью толики брезгливости и осознание необходимости хоть немного отгородиться от буйных чувств тысяч живых существ, окружавших ее. Богиня стала лучше контролировать свое восприятие, научилась отгораживаться и теперь чувствовала гул чужих переживаний словно издалека. Только очень сильные чувства, напрямую связанные с ее даром любви, были по-прежнему «слышны» очень четко, но с этим приходилось мириться. Недаром брат Рик — опытный маг, рассказывая юной сестренке о божественных талантах, предупреждал, что любой дар никогда не дается просто так, за него приходится платить, и подчас платить очень дорого. В той или иной степени способностью читать в чужих сердцах обладали все боги, но прозорливее они были в тех областях чувств и помыслов, которые хотя бы косвенно касались их профессии. На долю Элии как богини любви выпадало восприятие самых неистовых эмоций. И она, гордясь своим талантом, платила, хотя подчас ей хотелось сбежать куда-нибудь в необитаемый мир и насладиться тишиной. Однако сейчас дар мог очень пригодиться.
Завеса спала, и богиню тут же захлестнула волна самых разнообразных чувств, владеющих людьми по всему Лоуленду. Откидывая чужие ярость, боль, страх, ненависть, любовь, нежность, удовольствие, азарт, радость, принцесса мгновенно сжала кольцо поиска до размеров замка, ловя знакомую ауру любимого братишки.
«Ага! Вот она, пушистая мягкость, мечтательная светло-зеленая задумчивость и тихая, совсем не детская по глубине печаль. Куда же ты запропастился, мой сладкий?» Элия спешно направилась по лестнице вниз, на второй этаж, свернула в боковой левый коридор и остановилась перед укромной нишей с круглым диванчиком. На стене рядом висел скромный гобелен, изображающий яркий цветущий луг у лесной кромки и маленького олененка, пасущегося на нем. На мягком ковре у диванчика, раскрыв сосредоточенно рот и слегка нахмурив бровки, маленький Лейм, запрокинув голову, задумчиво смотрел на гобелен, привлекший его больше, чем сотни других гобеленов второго этажа. Огромные зеленые глаза, опушенные длинными густыми черными ресницами, были подернуты мечтательной поволокой. Ребенок настолько ушел в себя, что даже забыл моргать и не заметил, как к нему подошла сестра. Конечно, он не слышал всего того переполоха, что поднялся из-за его исчезновения.
Элия присела на корточки, подняла руку и ласково погладила кузена по пушистой темной шевелюре, тихонько позвав:
— Лейм, солнышко!
— Мама? — с радостной надеждой откликнулся ребенок.
Его мать умерла около полугода назад. Тела ребенку не показывали, но постарались доходчиво объяснить, что Лианда из Элларена ушла далеко и не сможет вернуться к нему, как бы ей ни хотелось. Лейм серьезно выслушал сказанное, но не поверил. Мальчик очень долго искал мать, звал ее по ночам, плакал и теперь, когда его неожиданно выводили из состояния задумчивости, часто не мог сориентироваться в обстановке и снова окликал самое дорогое существо на свете.
— Нет, милый, это Элия, — нежно сказала девушка, обнимая братишку и прижимая его к себе. — Ты разве не слышал, что тебя ищут?
— Нет. А мама так и не придет? — печально спросил Лейм.
«Бедный мальчик. Он так нежно любил мать и так рано ее потерял. Неужели правдивы слухи о том, что мой отец убил Лианду? То, что Лимбер спроваживает в следующие инкарнации своих жен, если те не желают дать ему развод, — факт общеизвестный, но разве его за это упрекнешь? Король, по негласным законам Лоуленда, всегда прав, никто не осмелится выдвинуть против него обвинение, да и не захочет. Свобода в любви дороже всего. Но травил ли отец Лианду, заботясь о младшем слабохарактерном братишке Моувэлле, пожелавшем свободы? Кто докажет, кто скажет наверняка? Может, Лианде пришел срок? Она всегда была такой ранимой, хрупкой, пугливой, не для буйного Лоуленда. Но, как ни крути, только дядюшка себе уже новую пассию нашел, а ребенку кто мать заменит?» — размышляла принцесса.
По своим многочисленным, горячо любимым, но отличавшимся чрезвычайно слабым здоровьем супругам (их у него было уже штук семь-восемь, сколько точно, Элия не считала) принц Моувэлль горько убивался, периодически подумывая о самоубийстве неделю-другую, а потом быстро утешался в компании очередной неземной, воздушно-прекрасной избранницы-на-всю-жизнь. Брат короля имел нехорошую привычку жениться, причем чаще всего на ком-нибудь экзотичном. В его коллекции уже были травоядный оборотень, бродячая певичка-полуэльфийка, лесная нимфа, ночная фея, рабыня с нижних Уровней и другие не менее экстравагантные экспонаты.
— Мама уехала далеко, милый, и не может к тебе вернуться. Так уж получилось, — в конце концов печально сказала девушка.
— Нельзя уезжать от детей, — с недетской серьезностью философски заметил Лейм.
— Согласна с тобой, мой дорогой, — посочувствовала Элия и, подхватив мальчика на руки, двинулась по коридору к лестнице, туда, где раздавалась перекличка ищущих юного лорда нянек, прочесывающих замок.
Лейм крепко обнял сестру за шею, зарылся носиком в ее мягкие душистые волосы и таинственно прошептал, делясь с ней очень важным секретом:
— Мне часто кажется, что с того гобелена из-за деревьев на меня смотрит мама и зовет с собой, чтобы я тоже побегал по полянке, по лесочку.
— Тебе просто чудится, милый, — ответила девушка, поднимаясь с мальчиком наверх.
Лейм только печально вздохнул. Мальчик уже привык к тому, что со взрослыми, даже с самыми лучшими из них, лучше не спорить, они все равно ничему не поверят или только сделают вид, что поверили. По крайней мере Элия была с ним честна, никогда не сюсюкала, не слюнявила и не пыталась щипать за щеки.
Мамки и няньки, увидев, что лорд нашелся, радостно заголосили. Ребенок недовольно поморщился и сказал:
— Зачем так громко кричать?
— Ты снова прав, мой юный философ! С этим надо что-то делать. Обещаю, что поговорю с Нрэном, — решительно заявила богиня, испытывая легкое чувство вины за то, что совсем не обращала внимания на то, как плохо живется ее младшему кузену.
Да и вообще она мало внимания уделяла самому факту его существования. Потрепать мимоходом по головке, спросить, как дела, да принять участие в привычном лоулендском аттракционе «Поиски пропавшего лорда» — вот, пожалуй, и все, чем ограничивалось ее общение с Леймом. Единственным, кто пытался хоть как-то заботиться о мальчонке, был ужасно ответственный, но неумолимо занудливый Нрэн.
Отец мальчика был чертовски занят утешением своей израненной души. С этой целью он сменил уже не один десяток пассий. К сыну Моувэлль наведывался раз в месяц, окидывал его нежным взглядом, гладил по пушистым черным волосам, меланхолично шептал: «Как же ты похож на маму, милый» и, тихо плача, удалялся за новым утешением. Таким образом, настоящее воспитание ребенка и забота о нем обрушились на мощные плечи старшего брата — великого воителя Нрэна, который прекрасно разбирался в искусстве муштры новобранцев, но ровным счетом ничего не понимал в педагогике, хотя очень старался (в перерывах между походами). Сейчас был как раз такой редкий случай.
В ответ на предложение девушки поговорить с Нрэном Лейм внимательно посмотрел на нее, словно не веря своим ушам, поцеловал Элию в щеку и торжественно сказал:
— Спасибо.
Мальчик с боязливым благоговением относился к своему брату и считал, что даже находиться с ним рядом, не то что говорить с ним, — большой подвиг. Честно говоря, Лейм действительно побаивался Нрэна. От воина часто, особенно сразу после возвращения из походов, исходила совершенно невыносимая для юного бога-эмпата аура беспощадной, железной неумолимости, сдобренной кровью и смертью. Так что как бы ни любил родича малыш, но выносил он его с трудом.