— Кейр, что случилось? С Алльзой что? — заволновалась я, вновь вспомнив дерево, вчерашнего пса и труху, оставшуюся от обоих.
— А? Оса, — слабо улыбнулся, больше даже скривился свежеиспеченный трактирщик. — Нет, с ней все хорошо.
— Точно? А ну колись тогда, отчего столь мрачная мина! Что, выручка вчерашняя надежд не оправдала или народ на радостях чего-то разгромил? — Я подсела к другу.
— Я предатель, — мрачно поведал Кейсантир.
— Чего? Кто тебе такую чушь сказать посмел? — Искреннему возмущению не было предела. Я даже подскочила на лавке от негодования.
— Ты добрая девушка, никогда такого не сказала бы, только я же не дурак, вижу, как тут опасно, значит, должен с тобой идти, а не разменивать честь на сытый покой. Да вот не знаю, как Алльзу тут одну на хозяйстве оставить, может, нанять кого в помощь… — Воин с силой потер виски, безнадежно пытаясь вызвать прилив гениальности.
Ох, кажется, у Кейра начался второй раунд сражения с совестью, первый при утреннем расставании остался за мной, теперь придется еще раз промывать мозги не в меру ответственному телохранителю.
— Ты научился колдовать? — перебила я друга, не дожидаясь криков «эврика!» и какой-нибудь абсурдной в своем жертвенном героизме идеи.
— Нет, — тот моргнул в недоумении и даже перестал чесаться.
А «Остапа уже несло» неудержимо, слова слетали с губ так быстро, будто рождались не в голове, а прямо на языке или подсовывались туда кем-то, впрочем, я была с собственным языком абсолютно согласна, а потому говорила:
— Раз не научился, так какого рожна ерунду порешь? Все опасности, с какими мы вчера столкнулись, таковы, что силой дополнительного меча, даже двух твоих замечательных заплечных клинков, с ними не совладать. Поэтому никого ты не продаешь, не предаешь и в залог не оставляешь. Просто так сложилось, дороги наши шли вместе, а теперь расплелись на время. Ничьей вины или предательства нет в том, что зовется судьбой. Так правильно! И считать тебя надежным и верным другом я не перестала и не перестану, даже не мечтай! Ты, как закончишь себя мучить, сам поймешь — это правда!
Кейр вздохнул, открыл было рот, потом закрыл, посидел в молчании минуты три и задумчиво промолвил:
— Знаешь, Оса, когда Лакс в эльфийских лесах королем заделался и с ходу невесту нашел, я за него-то рад был, конечно. Из вора да в государи! А все ж досада брала, что он тебя вроде как предал. Только ты так спокойно ко всему отнеслась, словно так оно и должно быть. В слезах не билась, не ругалась, на свадьбе той и вовсе веселилась. Я подумал, ну значит и правда, судьба у парня такая, зато я с тобой буду, сколько надобно, а сам… Вишь, как повернулось.
— Ты замечательный человек, очень порядочный, я не стала бы врать такому, Кейсантир. Да, расставаться с Лаксом мне было больно, я же живая, любовь не картошка, не выкинешь в окошко. А тебя хоть и жалею, как эгоистка, а все равно с легким сердцем отпускаю по двум меркантильным причинам.
— Каким? — заинтересовался приободрившийся Кейр.
Он привстал, чтобы помешать похлебку в кастрюльке.
Из-под приподнятой крышки запахло еще более соблазнительно, я сглотнула слюну и объяснила с довольной улыбкой:
— Во-первых, Киз умеет великолепно готовить! Во-вторых, мой волшебный браслетик-змейка, если очень-очень захотеть, способен открывать порталы, так что я всегда смогу заглянуть к тебе в гости, когда соскучусь! Поэтому давай закроем тему моральных терзаний, и ты, дорогой друг, поведаешь мне, где все остальные и, самое главное, когда завтрак? Надеюсь, так вкусно пахнет именно он?
— Нас твоими ночными приключениями напугали, а теперь Алльзу о местных сказках расспрашивают в саду, я их туда прогнал, чтобы не мельтешили под ногами. А завтрак уже готов, — усмехнулся Кейр и плюхнул мне в миску два половника мясной каши. Умм! Сказки потом, сначала еда! Я вооружилась ложкой и, осторожно подув, сняла пробу. Язык проглотишь, какая вкуснятина! Разговор о моральных терзаниях заглох по естественным причинам.
Мастер-повар довольно хмыкнул, глянув на мою довольную физиономию, прошелся к окну и, приоткрыв его, рявкнул:
— Завтракать идите!
Первым прямо в окошко ворвался Фаль, тормозя крыльями у моей миски. Правда, прежде чем составить компанию в скоростном поедании каши, сильф все-таки ухитрился пожелать светлого дня. Некрылатые и более габаритные члены клуба любителей сказок прошли через дверь спустя пару минут. Кейр как раз успел разложить кашу по мискам и налить в кружки травяного отвара, подслащенного медом. Хмурая Алльза при виде мужа засияла улыбкой, и морщинка на ее лбу разгладилась сама собой. На телохранителей вид уникальной меня такого магического действа не произвел, как были сурово-задумчивыми, так и остались.
— Ну как сказки? Что говорит про нашего приятеля в лоскутном плаще фольклорная традиция и говорит ли вообще? — бодро спросила я, ибо при свете дня все ночные кошмары казались мельче и безобиднее.
— Лучше бы молчала, — мрачно проронил Киз, придвинув к себе миску.
Гиз только чуть заметно склонил голову в знак согласия с братом и мимолетно сжал мои пальцы, то ли подбадривая, то ли пытаясь убедиться, что я не фантом и не призрак, а самая натуральная девушка из плоти и крови. Горячий взгляд его говорил куда больше, чем жесты, и я сразу начала жалеть о том, что вчера так быстро заснула.
Торопыга Фаль, уписывающий кашу за обе щеки, зазвенел, спеша поведать мне сводку по сказкам. Каким-то чудом он умудрялся говорить внятно и лопать в три горла одновременно. Пыльцой не сыпал, значит, мы опять стали свидетелями врожденной магии духов воздуха.
— Его зовут Владыкой Ветров и Теней и Ночным Бродягой. Он приходит в сумерках или ночью, встречается на дорогах Артаксара уже очень давно и совсем не стареет и не меняет одежд. Бывает, задает вопрос, разыскивая кого-то, может убить прикосновением или, ничего не сказав, пройти мимо. А земля и вещи путника покроются льдом. Может зайти в дом, засов и замки ему не преграда. Умеет обращаться в птиц или летает, подобно ветрам, может вызвать бурю или, напротив, усмирить ее. Бывает, дарит кому-то осколки золотистых камней. Ночной Бродяга никогда не смеется и не плачет, и никто не знает, кто он и чего хочет. Еще говорят, чаще он приходит в звездно-лунные ночи туда, где в дело пускали могучий артефакт.
— Какая колоритная личность, — почесала я щеку, вспоминая свой цветной сон, хотела было сказать, что не отказалась бы еще разок встретиться с загадочным Владыкой Ветров и попытаться разгадать его тайну, но хмурые лица телохранителей заставили прикусить язык. Интересной живая сказка казалась лишь оптимисту Фалю. — Значит, я сама могла невольно приманить его вчера, когда занималась озеленением. Учтем! Впрочем, подобных масштабных заданий по преобразованию энергии Артаксара больше не предвидится, не будем дразнить гусей, то есть стаю сов…
За завтраком и неторопливым разговором о сборах в дорогу лично я не сразу обратила внимание на все нараставший шум за окнами. Кейр приоткрыл и тут же опустил назад шторку окошка, выходящего прямиком на улицу. Иногда, судя по откидному подоконнику, его использовали как прилавок для торговли съестным.
У трактира, как я успела заметить, толпился разномастный народ: мужики, бабы, совсем молодки и пожилые, дедки, из которых песок сыпался, крутилась ребятня.
— Оголодали, что ль, все? — озадачился Кейр и осторожно открыл одну половинку двери так, что этого нельзя было увидеть снаружи. В гомоне стали отчетливо различаться слова.
Народ гудел, шумел, пререкался, по морю любопытствующих волнами гуляло напряженное ожидание. Вместо улова нам достались обрывки фраз, не имеющих никакого отношения к делам трактирным: «Артефакт могучий!.. Зеленая нива вместо голой земли!.. Сколько возьмет… На лесной покос бы… Стадо хворое… Вскладчину…»
— Линять надо, пока на штурм открывающейся двери не пошли заказчики, — отправив в рот последнюю ложку каши, заметила я, ответив на хмуро-выжидательные взгляды телохранителей. — Больше со здешней энергией шутить ради видов на урожай я не рискну, чтобы дядю в лоскутном плаще не накликать. А народ пусть скидывается и выписывает себе настоящего артефактора, если есть натуральная нужда, а не зависть взыграла к односельчанам, у которых магия наладила жизнь.
— Мы с Алльзой свежей еды вам в дорогу собрали, — вставил расстроенный новой разлукой Кейр и провел рукой по шее. — Если через заднюю дверь выходить будете, может, и не увидят…
— Лучше магией закрыться, — внес рацпредложение Киз и поднялся из-за стола, считая разговор законченным. Впрочем, только разговор со мной. С Кейром он еще минуту-другую шептался о каком-то соусе к мясу. Мои кулинарные таланты, в отличие от магических, внимания киллера не стоили.
А зря, зря, я, между прочим, горячие бутерброды умею делать и рыбный суп из консервов! Ага! Вот только моему новому телохранителю такие рецепты небось в качестве анекдотов подойдут. А хорошая мысль, как-нибудь надо попробовать! Должно быть, занятное зрелище — смеющийся Киз. На улыбку Гиза, если она настоящая и в глазах отражается, я смотреть люблю, у него сразу лицо другим делается. Нет, не более мягким или добрым, просто живым, а не безразлично-будничной маской. Такую он держит на лице по въевшейся в кровь профессиональной привычке почти всегда, если не играет роль. Что Гиз превосходный актер, имела возможность убедиться еще во время охоты, на которой выступала в качестве дичи.
— Магией закрыться… — Я почесала нос, вовсе не собираясь врать, просто он у меня на солнышке всегда малость обгорает и начинает шелушиться. — Идея хорошая, но требует некоторой доработки. Если мы уйдем втихую, то эта алчущая орда так и будет осаждать Кейрово подворье, а не дождавшись, озлобится. Ни к чему, чтобы люди свое раздражение вымещали на бизнесе нашего друга.
— Надо же, а я не подумал, что так выйдет, — озадаченно нахмурился бывший палач, телохранитель, а ныне почетный трактирщик.
Алльза откровенно заволновалась. С одной стороны, подставлять друзей мужа ей совершенно не хотелось, а с другой, терять только-только начавшую набирать обороты популярность не хотелось еще больше.
И мы подумали и даже придумали. Поэтому через четверть часа ворота распахнулись, выпуская первых постояльцев, Гиза, Киза и замаскированного под птичку Фаля. Я покидала гостеприимный трактир с легким сердцем, оставив на его стенах кучу заклятий и вдобавок нательный амулет из гладкого кружочка волшебного дерева с защитной рунной композицией для Алльзы. Там центральная альгиз тесно переплетала ветви с берканой и турсом.
Где была я, если из ворот выезжали на конях два всадника? Разумеется, между и чуть впереди телохранителей, под руной невнимания. Потому на робкий вопрос из зала (то есть толпы), а где, собственно говоря, кори артефактчица, Киз с досадой сплюнул и процедил:
— Бессонница у нее и духоты не любит, вперед по холодку с утра отправилась, а нам теперь нагонять, толком не позавтракав. Эх, такую кашу, не жуя, глотать — преступление!
Разочарованный народ на миг примолк, и потом загудел с новой силой, перемывая кости неугомонной колдунье, оставившей всех с носом.
Под аккомпанемент этого гула мы проехали мимо орды потенциальных клиентов, среди которых топтался красный от стыда Пегий — не в меру болтливый крестьянин, кажется прихваченный сельчанами в качестве посредника-переговорщика, уже знакомого с объектом. Сейчас он был молчалив как никогда и явно желал оказаться где угодно, кроме утоптанного пятачка земли, занятого коллективом раздосадованных просителей. Но рядом крутилась юлой и то и дело с видом гордой собственницы тыкала его локтем под ребра бойкая бабенка, видать, жена. Готова спорить, именно ей мы были обязаны неслыханной популярностью на селе и притоку незваной клиентуры. Мужик не удержался, похвастался супруге, а та уж по всем родным-знакомым-соседям раззвонила. Как тут не вспомнить анекдот о соревновании на самую завиральную байку? Победившая начиналась словами: «Выхожу я на поляну, а там три женщины у колодца стоят и молчат».
Так что на Пегого я даже сильно не сердилась, зато мой любимый конь не был настроен на волну всепрощения и решил отомстить за хозяйку. А может, взыграла проказливая натура! Торжественно вышагивая под пологом невидимости во главе отряда, перед которым неохотно расступилась толпа, Дэлькор умудрился вытянуть шею и прихватить зубами парадную шляпу пегого болтуна. Ам! И головной убор исчез в пасти всеядной коняшки. Трюк был проделан так ловко, что никто, даже сам владелец закуски, ничего не заметил. Какая такая шапка? Ничего не видели, ничего не знаем, а была ли она вообще?
Я, впервые узрев столь оригинальную трактовку старой сицилийской поговорки про холодное блюдо из мести (шляпа точно не была горячей!), не удержалась и захихикала. Главное теперь, чтобы у защитника моей чести не случилось несварения желудка по причине благого порыва. Хотя смутные догадки насчет уникальности пищеварительной системы эльфийского сокровища меня посещали давненько, ел конь столь разные и порой настолько отличные от зерна и сена продукты, что вполне мог носить почетный титул передвижного комплексного комбината по переработке вторсырья.
Гостеприимный дружеский кров остался далеко позади, равно как и неудовлетворенные заказчики, чьим мечтам о дармовой магии не суждено было сбыться. Что ж, не все мечты сбываются, а уж мечты из разряда «о халяве» тем паче. Надеюсь, Пегого не линчуют, ну а если немного помнут бока, так впредь урок будет, чтобы язык за зубами держал, коль слово дал. Я утешила этими рассуждениями свою совесть и благодарно отпустила руну дагаз.
Киз едва заметно вздрогнул от моего резкого выхода из тени. Гиз, более привычный к таким шуткам, только едва заметно улыбнулся, окончательно успокаиваясь. Ведь одно дело знать, что я рядом, но не чувствовать, а другое — видеть своими глазами.
Наш летучий эскадрон издал триумфальный клич, знаменующий снятие осадного положения, сделал круг почета и умчался вперед, на разведку. Дорога от села шла вполне пристойная, утоптанная поколениями караванов, в меру широкая. Сразу чувствовалось, что хиреть «народная тропа» (самая народная из троп та, что ведет к поживе), стала лишь в последний сезон. Снова тянулись вдоль тракта зеленеющие нивы и лес в отдалении. Только теперь он вставал от нас не по левую, а по правую сторону. Тот самый грандиозный, занимающий чуть ли не половину территории страны, буквально государство в государстве — лес Ксарий.
Это растительное сообщество обладало столь странной формой, что умудрилось, как капля некстати плюхнутого на любимое платье варенья, расползтись и пометить каждую мало-мальски значимую часть Артаксара. Не было в стране такого землевладельца, который смог бы похвастаться отсутствием в своих угодьях зеленого друга. Так, во всяком случае, следовало из общегеографической и просветительской части речи менялы, принявшего близко к сердцу нашу неосведомленность и с какого-то то ли перепоя, то ли перепуга разом уверовавшего в высшую миссию пришельцев. А, знаю, на него вредно повлияли эманации божественной ложки за пазухой Кейра!
Кстати, теперь, принимая во внимание наличие редкой породы волшебного дерева, я понимала, почему лес считался не меньшим богатством, чем плодородные пашни, и массовой вырубке не подлежал. Я тут прикинула, откуда берутся волшебные свойства древесины, и решила, что она является природным аккумулятором силы и потихоньку впитывает ее по мере роста из окружающего пространства. Из этого следовало, что данную разновидность дерева — аккумулятор магии мира — выращивать в неволе, то есть на окультуренных участках, в специальных питомниках, невозможно. Посадить — посадишь, так ведь ни шиша не соберешь, если вся магия равномерно разойдется по росткам, то и получишь вместо одного мощного, годного на артефакты дерева несколько чахлых кустиков, которые можно пустить лишь на простенькие поделки, а если ждать весомого результата, то, может, его только правнуки и дождутся.
А камень? Вот хотя бы тот, из какого был выточен жернов менялы? Думаю, камень — тоже аккумулятор, только энергия в нем накапливалась не годами, как в деревьях, а веками, потому и ценность его должна быть на порядок выше. Интересно, каковы запасы этого полезного ископаемого в Артаксаре и где они сосредоточены?