Нед снова выдернул наушники. Аланис слишком много жалуется, решил он, для девушки из Оттавы, которая бесспорно добилась большого успеха.
— Грегорианские хоралы? — произнес чей-то голос.
Нед резко подвинулся в сторону на скамье и быстро повернул голову.
— Какого…
— Прости! Я тебя напугала?
— Черт, да! — огрызнулся он. — А ты как думаешь?
Он встал. Увидел, что это девушка.
Несколько секунд у нее был виноватый вид, потом она улыбнулась. Сжала руки перед собой.
— Чего можно бояться в этом святом месте, дитя мое? Какие грехи тяжким грузом лежат у тебя на сердце?
— Я что-нибудь придумаю, — ответил он.
Девушка рассмеялась.
На вид — примерно его ровесница, одета в черную футболку и синие джинсы «Док Мартенз», с маленьким зеленым рюкзачком на спине. Высокая, тоненькая, веснушки, американский акцент. Светло-каштановые волосы до плеч.
— Убийство? Т. С. Элиот написал об этом пьесу, — сказала она.
Нед поморщился. Уф! Одна из этих.
— Знаю. «Убийство в соборе». Мы будем ее проходить в следующем году.
Она снова улыбнулась.
— Это мой конек. Что можно сказать? Правда, это удивительное место?
— Ты так считаешь? Я думаю, здесь такого намешано!
— Но именно это-то и здорово! Пройдешь двадцать шагов — и ты прошел пятьсот лет. Ты видел баптистерий? Здесь все просто пропитано историей.
Нед поднял открытую ладонь и посмотрел вверх, словно проверяя, не капает ли сверху.
— Это и правда твой конек?
— Ты не имеешь права меня дразнить, если я это сама признала. Это дешевый прием.
Она была даже хорошенькая, как худенькая танцовщица. Нед пожал плечами.
— Что такое баптистерий?
— Та круглая часть, у входа.
— Погоди секунду. — Ему кое-что пришло в голову. — Как ты вошла? Этот собор закрыли на два часа.
— Я видела. Кто-то фотографирует снаружи. Вероятно, для брошюры.
— Нет. — Он поколебался. — Это мой папа. Для книги.
— Правда? А кто он?
— Ты не знаешь. Эдвард Марринер.
У нее буквально отвисла челюсть. Нед ощутил знакомую смесь удовольствия и смущения.
— Ты меня не обманываешь? — ахнула она. — «Горы и боги»? Я знаю эту книгу. У нас есть такая!
— Ну, здорово. И что я с этого буду иметь?
Она внезапно бросила на него смущенный взгляд. Нед не знал, почему он так сказал. Это не в его стиле. Кен и Барри так разговаривали с девочками, а он — нет, как правило. Он прочистил горло.
— Прочитаю тебе лекцию о баптистерии, — сказала она. — Если ты ее выдержишь. Меня зовут Кейт. Не Кейти и не Кэти.
Он кивнул головой.
— Нед. Не Сеймур и не Абдул.
Она поколебалась, потом снова рассмеялась.
— Ладно, прекрасно, я это заслужила. Но я терпеть не могу уменьшительных имен.
— Кейт — тоже уменьшительное имя.
— Да, но я сама его выбрала. Это другое дело.
— Наверное. Ты так и не ответила, как ты сюда вошла?
— Через боковую дверь. — Она махнула рукой через проход. — Никто не следит за площадью с той стороны. Через монастырь. Ты его уже видел?
Нед моргнул. Но после он не мог сказать, что тогда у него возникло какое-то предчувствие. Он был просто сбит с толку, вот и все.
— Дверь в монастырь заперта. Я к ней подходил пятнадцать минут назад.
— Нет. Открыта. Дальняя дверь на улицу и та, что ведет сюда. Я только что прошла там. Пойдем посмотрим. Монастырь очень красивый.
Это началось именно тогда, потому что они не попали в монастырь. Сперва не попали.
Пересекая собор, они услышали звук: скрежет металла о металл. Что-то стукнуло, резко заскрежетало, потом еще раз стукнуло.
— Какого черта? — прошептал Нед и застыл на месте. Он не понимал, почему, но понизил голос.
Кейт последовала его примеру.
— Это в баптистерии, — шепнула она. — Вон там. — Она показала рукой. — Вероятно, один из священников, может, сторож.
Еще один скребущий звук. Нед Марринер сказал:
— Я так не думаю.
Со всех точек зрения было бы разумнее не обращать внимания на этот шум, пойти и осмотреть красивый монастырь, потом выйти с другой стороны на утренние улицы Экса. Купить где-нибудь круассан и кока-колу вместе с этой девушкой по имени Кейт.
Однако его мать была в Судане, она улетела очень далеко от них, снова, в самый центр безумно опасной страны. Поступок Неда продиктовала смелость — и что-то еще, хотя он пока этого не знал.
Он тихо подошел к баптистерию и заглянул вниз с трех ступенек, ведущих в круглое, тусклое пространство. Он проходил мимо него, когда вошел в собор, понял Нед. Он видел восемь высоких колонн, образующих меньший круг внутри, под куполом высоко наверху, который пропускал больше света, чем в других местах собора.
— Это здесь самая старая часть, — шепнула рядом с ним девушка. — Намного старше, кажется, 500 год нашей эры.
Он хотел спросить у нее, откуда она знает так много дурацких фактов, но тут увидел, что решетку над отверстием в каменном полу кто-то снял.
Затем увидел, как из того отверстия, которое она раньше закрывала, появились голова и плечи какого-то человека. И Нед сообразил, что это не был, не мог быть священник, или сторож, или другой человек, связанный с собором.
Этот человек стоял к ним спиной. Нед поднял руку и указал на него. Кейт тихо ахнула. Человек в яме не шевельнулся, потом сделал движение.
Испытывая ощущение полной нереальности происходящего, словно это была видеоигра, на которую он случайно наткнулся, и ее никак нельзя было назвать реальной жизнью, Нед увидел, как этот человек сунул руку внутрь кожаной куртки и достал кинжал. Священники не носят кожу и кинжалы.
Человек положил его на каменный пол рядом с собой, повернув острием к ним.
Он не оглянулся. Они не видели его лица. Нед видел длинные, очень длинные, пальцы. Голова лысая или обрита. Невозможно было определить его возраст.
Стояла тишина, никто не двигался. «Это был бы подходящий момент, чтобы сохранить игру, — подумал Нед. — Затем запустить ее сначала, если мой персонаж погибнет».
— Его здесь нет, — тихо произнес человек. — Я так и знал… но он опять играет со мной. Ему это нравится.
Нед Марринер никогда не слышал такого тона. Его обдало холодом, пока он стоял в тени и смотрел на мягкий свет баптистерия.
Человек говорил по-французски. Нед очень хорошо говорил по-французски, после девяти лет его изучения дома, в Монреале. Он подумал, знает ли язык Кейт, потом понял, что знает, потому что она, как это ни абсурдно, обратилась к лысому на том же языке, словно вела вежливую беседу, словно не было никакого ножа на каменном полу.
— Кого здесь нет? Там, внизу, всего лишь древнеримская улица, правильно? Так написано на стене.
Человек не обратил на нее внимания, будто она не произнесла никаких звуков, имеющих хоть малейшее значение. У Неда возникло ощущение, что лысый — маленького роста, но трудно было сказать наверняка, не зная, насколько глубока эта яма. Он до сих пор не обернулся и не посмотрел на них. Очевидно, пора бежать. Это не компьютерная игра. Но он не пошевелился.
— Уходите, — сказал человек, словно уловил мысль Неда. — Мне уже приходилось убивать детей. У меня нет большого желания делать это сейчас. Уходите и посидите где-нибудь в другом месте. Я сейчас тоже уйду.
Детей? Они не дети.
Как ни глупо, Нед произнес:
— Мы вас видели. Можем рассказать людям…
С легким удивлением в голосе мужчина сухо ответил:
— О чем рассказать? Что кто-то поднял решетку и посмотрел на римскую мостовую? Да уж! Все жандармы Франции займутся этим делом.
Возможно, Нед вырос в слишком сообразительной семье, в некотором смысле.
— Нет, — ответил он, — мы могли бы сказать, что некто угрожал нам кинжалом.
Человек обернулся.
Он был гладко выбрит, с худым лицом. Черные длинные брови, прямой нос, тонкие губы. Лысая голова подчеркивала выступающие скулы. Нед увидел шрам на одной щеке, уходящий за ухо.
Человек несколько мгновений смотрел на них, стоящих вместе на верхней из трех ступенек, потом снова заговорил. У него были глубоко посаженные глаза; не разглядеть, какого они цвета.
— Мало жандармов этим заинтересуется, я тебе гарантирую. — Он покачал головой. — Но я ухожу. Не вижу причин вас убивать. Я поставлю на место решетку. Никакого ущерба. Ничему. Уходите. — А затем, так как они по-прежнему стояли там, больше из-за шока, чем чего-то еще, он взял кинжал и спрятал его.
Нед сглотнул.
— Пойдем! — прошептала девушка по имени Кейт. И потянула его за руку. Он повернулся вместе с ней, чтобы уйти. Потом оглянулся.
— Вы пытались там что-нибудь украсть? — спросил Нед. Его мать обернулась бы и задала тот же вопрос, собственно говоря, из чистого упрямства, сопротивляясь тому, что ее прогоняют, хотя Нед об этом не знал.
Человек в баптистерии снова посмотрел на него и тихо ответил, помедлив:
— Нет. Не то. Я думал, что… успел сюда. Я ошибся. Полагаю, жизнь придет к концу раньше, чем я сумею найти его вовремя. Или небо упадет, как сказал бы он.
Нед тряхнул головой, как собака, которая отряхивается после дождя, войдя в дом. Эти слова имели так мало смысла, что даже не показались смешными. Кейт снова потянула его за собой, на этот раз более настойчиво.
Он повернулся и прошел вместе с ней назад, туда, где они стояли раньше. У часовни Святой Катрины.
Они сели на ту же скамью. Оба молчали. В гулком, пустом пространстве темного собора они услышали звон и скрежет, а потом снова стук. Потом ничего. Теперь странный посетитель, наверное, ушел.
Нед опустил глаза на плеер у пояса. В тот момент он казался самым странным предметом, какой только можно себе представить. Маленький прямоугольник, исполняющий музыку. Любую музыку, какую пожелаешь. Сотни часов музыки. С белыми пуговками, которые можно вставить в уши и отключить все звуки на свете.
«Жизнь придет к концу раньше, чем я сумею найти его вовремя».
Нед бросил взгляд на девушку. Она прикусила нижнюю губу и смотрела прямо перед собой. Нед откашлялся. Звук получился громкий.
— Ну, если Кейт — уменьшительное от Катрина, — весело произнес он, — то мы сидим там, где надо. Ты можешь помолиться.
— С чего это… — Кейт посмотрела на него.
Нед показал ей схему и указал на название часовни. Неудачная шутка.
— Я не католичка, — возразила она.
Он пожал плечами.
— Сомневаюсь, что это имеет значение.
— Как ты думаешь, что он делает? — Кейт выглядела довольно уверенной в себе, напористой, когда подошла к нему недавно. Теперь она уже не казалась такой. Она выглядела испуганной, и не без причины.
Нед выругался. Он ругался реже, чем некоторые ребята, но этот момент требовал чего-то в этом роде.
— Понятия не имею. Что там, внизу?
— Думаю, это просто решетка, чтобы можно было заглянуть вниз и увидеть древнюю римскую улицу. На табличке для туристов на стене написано, что там могила, еще шестого века. Но это нечто такое, что я… — Кейт замолчала.
Нед уставился на нее.
— Что?
Девушка вздохнула.
— Ты опять подумаешь, что я говорю как всезнайка, но мне просто нравятся такие вещи, понимаешь? Не смейся надо мной.
— Я и не думаю смеяться.
— В те времена не хоронили людей в пределах городских стен. Это было запрещено. Поэтому в Риме, в Париже, в Арле и в других городах есть катакомбы и кладбища за стенами города. Мертвых хоронили за городом.
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, та табличка на стене говорит о могиле шестого века. Немного дальше от того места, где… он стоял. Так как же… ну, как кого-то закопали здесь? Еще тогда?
— Лопатами? — высказал предположение Нед, скорее по привычке, чем почему-либо еще.
Она не улыбнулась.
— Ты думаешь, тот человек — грабитель могил? — спросил он.
— Я ничего не думаю. Правда. Он сказал, что не грабитель. Но он также сказал… — Она покачала головой. — Мы можем уйти?
Нед кивнул.
— Не через центральный вход, мы можем попасть в кадр, и тогда папа убьет себя, а потом меня. Когда он работает, становится опасным.
— Мы можем выйти тем путем, каким я вошла, через монастырь.
Неда осенило.
— Правильно. Вот так вошел и он, держу пари. В промежуток времени между тем, когда я видел дверь запертой, и когда ты нашла открытыми эти две двери.
— Думаешь, он вышел тем же путем?
— Он уже давно ушел. — Нед поколебался. — Сначала покажи мне этот баптистерий.
— Ты сошел с ума?
— Он ушел, Кейт.
— Но зачем тебе?..
Нед посмотрел на нее.
— Лекция по истории. Ты обещала.
Она не улыбнулась.
— Захотелось поиграть в детектива?
— Все это как-то странно. Хочу попытаться понять.
— Нед, он сказал, что убивал детей.
Нед тряхнул головой.
— Не думаю, что… это значит то, что мы думаем.
— А это похоже на реплику из плохого кино.
— Может быть. Но пойдем.
— Здесь начинается пугающая музыка?
— Пойдем, Кейт.
Он встал, и она за ним. Она могла бы уйти без него, думал он позже, сидя на террасе виллы в тот вечер. Они совсем не знали друг друга в то первое утро. Она могла выйти тем же путем, каким вошла, попрощавшись или нет, как пожелала бы.
Они вместе спустились по трем ступенькам в баптистерий и остановились над решеткой, рядом с внутренним кольцом колонн. Свет казался прекрасным после сумрака собора, он лился вниз через окна купола над неглубоким колодцем в центре.
Нед опустился на колени и посмотрел сквозь прутья решетки. Если отсюда полагалось осматривать подземелье, то место было выбрано неудачно. Внизу было слишком темно и не видно, куда уходит пространство внизу.
— Вот эти строчки насчет могилы, — сказала Кейт. Она стояла у западной стены, перед табличкой с информацией для туристов — напечатанным на машинке, ламинированным листком в деревянной рамке. Нед подошел к ней. Это был еще один план этой части собора. Кейт показала цифру на плане, а потом соответствующий ей текст. Как она и сказала, кажется, здесь кого-то похоронили, «гражданина Экса», в шестом веке.
— И посмотри на это, — сказала она.
Она указывала на нишу слева от них. Нед увидел очень старый рисунок быка или коровы, а под ним — почти разрушенный фрагмент мозаики. Он различил маленькую птичку — часть какой-то гораздо более крупной мозаики. Остальное стерло время.
— Эти фрагменты еще более древние, — сказала Кейт.
— Что было на этом месте раньше? Где мы находимся?
— Здесь был форум. Центр города. Римский город основан около сотого года до нашей эры каким-то человеком по имени Секстий, когда римляне начали отвоевывать Прованс у кельтов. Он назвал его в честь самого себя «Акве Секстие». «Акве» — из-за воды. Здесь до недавнего времени были горячие источники. Поэтому здесь так много фонтанов. Ты их видел?
— Мы только что приехали. Собор был построен поверх форума?
— Ага. На стене есть набросок. Там, где сейчас твой папа, было нечто вроде большого перекрестка римского города. Вот почему… вот почему я не понимаю, как кого-то здесь похоронили в то время.
— Ну, это было сотни лет спустя, правда? Здесь сказано — шестой век.
Она смотрела с сомнением.
— Все равно, это было табу, я почти уверена.
— Посмотри потом в «Гугле», или я посмотрю.
— Все-таки детектив? — По-видимому, Кейт хотела его подразнить, но почему-то Нед насмешку не чувствовал.
Он снова покачал головой. Он еще не понимал, что делает и почему. Посмотрел на выцветшего быка на стене. Он явно не похож на рисунки в любой другой церкви. Это место было действительно старым. Нед вздрогнул. И возможно, из-за этого, из-за того, что ему стало страшно, он быстро вернулся назад, встал на колени у решетки, взялся за нее двумя руками и дернул.
Она оказалась тяжелее, чем он ожидал. Ему удалось немного сдвинуть ее, при этом раздался тот самый скрежет, который они слышали раньше. Тот человек сломал какой-то запор или задвижку, как сейчас увидел Нед. Ему нужно только приподнять и сдвинуть решетку в сторону, но…
— Помоги мне, эта штука тяжелая!
— Ты свихнулся?
— Нет, но я раздроблю пальцы, если ты не поможешь…