Когда все собрались, Нигель сначала выслушал их доклады, а затем хмуро сказал:
— Ну, похоже, что сейчас мы знаем о стратегии Меары не намного больше, чем прежде. И меня не удивляет то, что случилось в монастыре святой Бригитты. Брайс Трурилл всегда был безжалостным человеком, — хотя мне казалось, что Ител Меарский слишком молод для такого бездушия. Мерауд, принцесса хоть немного успокоилась теперь?
Мерауд, без смущения кормившая грудью свою крохотную дочурку, вздохнула и покачала головой. На совещании присутствовали почти одни родственники. Здесь были Риченда, Арилан и брат Мерауд, Сэйр Трэгернский.
— Бедное дитя! Она убеждена, что ее жизнь кончена, — сказала Мерауд. — Она сразу после приезда казалась довольно спокойной, но я думаю, она устала от долгой верховой езды. А когда мои дамы помогли ей принять ванну и уложили в постель, она принялась плакать. Она даже не прикоснулась к ужину…
Риченда вздохнула и покачала головой.
— Да, бедняжка… Я не знаю, конечно, что уже сделано, — я поговорю с Росаной утром, — но пожалуй, нужно будет стереть хотя бы часть ее воспоминаний. Я попытаюсь сделать это сама, но лучше бы при этом поддерживать контакт с кем-то, кто ей ближе. — Она улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд Сэйра. — Верно, Сэйр, Росана нам родня не только по браку. Я ее не видела с тех пор, как она была совсем малышкой, но теперь она, пожалуй, более искусна, чем я.
— А, еще одна Дерини! — пробормотал Сэйр, настолько ошеломленный знаниями, полученными за последние недели, что был уже неспособен удивляться чему-то. Теперь он и Мерауд знали о передаче Нигелю потенциала Дерини, и о том, кто таков Арилан.
Арилан только фыркнул, играя своим нагрудным крестом, передвигая его взад-вперед на цепочке, — металл мягко позвякивал о металл.
— Что ж, давайте все это изучим, — сказал Нигель, беря несколько писем и перекладывая их из одной стопки в другую. — Нет смысла оставлять ее в таком состоянии, чтобы она только и делала, что думала о случившемся, если есть способ облегчить ее положение. Но если уж мы заговорили о Дерини — что ты скажешь о Мораг и юном Лайеме, Риченда?
Риченда чуть заметно улыбнулась и шутливым тоном сказала:
— Я думаю, мы оказались правы в отношении леди Мораг. Ей понадобилось несколько дней, чтобы убедиться — все, кто имеет с ней дело, защищены; но зато теперь она прекратила попытки воздействия.
— Или собирает силы для какой-то новой затеи, — мрачно откликнулся Арилан. — Нам не следует забывать, что она, в конце-то концов, сестра Венцита.
— О, да, она очень умна, — согласилась Риченда. — Но, возможно, это не тот ум. Она знает, кто я, но не догадывается о тебе.
— А Лайем? — спросил Сэйр.
— Отлично себя чувствует, — сказала Риченда. — Они с Пэйном и Рори теперь просто неразлучны.
Нигель нахмурился.
— Я это заметил. А ты не думаешь, что он попытается повлиять на них, а?
— Вряд ли это возможно, — возразила Риченда. — Я провела поверхностное исследование в первую же ночь, когда Лайем только очутился здесь, — когда он спал. У него очень большой потенциал, но он тренирован куда меньше, чем я могла ожидать, — может быть, потому, что никто не предполагал видеть его на троне.
Сэйр сдвинул брови.
— У него что же, нет защиты?
— Есть, конечно. И очень хорошая, как и положено племяннику Венцита Торентского. Но ведь можно очень много узнать о тренировке и ментальной практике по поверхностному рисунку защитных полей. Я думаю, если он попытается как-то воздействовать на Пэйна или Рори, это мгновенно обнаружится. В любом случае, я взяла на себя смелость ввести в сознание обоих мальчиков несколько блокировок, — ну, просто для безопасности. Если он попробует сделать что-нибудь кроме простого прочтения намерений, они тут же прибегут прямиком ко мне.
Арилан одобрительно кивнул. Мерауд переместила малышку от одной груди к другой и вздохнула.
— Что ж, это утешает, — сказала она. — Ты не думаешь, что такую же меру предосторожности следует предпринять и в отношении Конала?
— Это как раз следующая тема обсуждения, — сказал Нигель. — Если никто не возражает, я бы хотел, чтобы впредь Конал присутствовал на наших совещаниях, раз уж он будет здесь все лето. Ему полезно чувствовать ответственность.
— Но с определенными ограничениями, — сухо заметил Арилан.
— Разумеется. Риченда, ты с этим справишься?
Риченда задумчиво склонила голову набок.
— Да, конечно. Это, конечно, несколько более сложное дело, чем работать с мальчиками, но он, похоже, мне доверяет… и я знаю, как он очарован нашими силами. Перспектива участия в обсуждении наших намерений сделает его очень сговорчивым. Полагаю, это нужно наладить поскорее?
— Да, пожалуйста. Я раньше не подумал об этом, но его, пожалуй, рассердило то, что мы сегодня его не пригласили… хотя я уверен, что он должен был слишком устать после целого дня верховой езды. Он говорил, что намерен отправиться прямиком в постель.
— Я займусь этим завтра или чуть позже, — сказала Риченда. — Пусть сегодня отдохнет. Какие еще есть вопросы, милорд?
— На следующей недели прибудут делегации купцов, — ответил Нигель. — Я не думаю, что тут могут возникнуть какие-то проблемы, но мне бы хотелось обсудить, как нам вести себя с этими представителями, до того, как будут отправлены ответные письма Келсону. Думаю, можно сделать это завтра. А заодно мне бы хотелось написать ему, как дела у Джеханы. Вот только что я могу сказать? Я вижу свою дорогую родственницу только на мессе!
Риченда пожала плечами.
— Боюсь, в другое время ты ее и не увидишь, — ну, разве что известие о прибытии монахинь заставит ее выйти из бездействия и отправиться на разведку. Если она не занята медитацией в уединении, она проводит время со своим капелланом и сестрой Сесиль. Но боюсь, леди из монастыря святой Бригитты едва ли проявят к ней симпатию. Мне бы не хотелось совать нос в чужие дела, но… но я подозреваю, что там есть и другие Дерини, кроме Росаны.
Сэйр присвистнул и перекрестился прежде, чем успел осознать, что он делает, а потом смущенно посмотрел на Риченду и Арилана.
— Извините… Просто мне странно слышать, что Дерини так много.
— Ни к чему извиняться, милорд, — рассмеялась Риченда. — Нужно время, чтобы избавиться от старых привычек. А ты держишься совсем неплохо для человека, который еще несколько месяцев назад вообще не сталкивался с этими проклятыми Дерини.
— Ну, ты уж прояви терпение, милая. Я над этим работаю.
— Я тоже, Сэйр, — сказал Нигель, и позволил себе хихикнуть в ответ на обиженный взгляд Арилана. — Ну, если мы закончили утешать друг друга, мне бы хотелось довести совещание до конца, пока еще не слишком поздно. Кстати, Риченда, я намерен подготовить наши письма к отправке послезавтра, так что тебе до тех пор нужно отыскать местоположение Моргана.
— Завтра вечером, — пообещала Риченда. — Можете присутствовать, если хотите. А потом, в течение одного-двух дней, я постараюсь поговорить наедине с твоим сыном.
* * *Сын Нигеля тем временем вовсе не отдыхал, как предполагали его отец и остальные участники совещания. Выслушав утром похвалы за отлично выполненное задание, Конал собрался на давно назначенную встречу. Его преданный оруженосец мирно спал на своей постели в ногах кровати хозяина, приведенный в это состояние немалой дозой сильного успокоительного, всыпанного в вино, которое он пил, а его принц — нет.
Конал осторожно склонился над спящим парнишкой и двумя пальцами прикоснулся к его горлу — пульс был сильным, ровным и медленным; принц выпрямился с довольной улыбкой и надел темный плащ с капюшоном. Вскоре он уже спускался по лестнице башни, а потом миновал коридор и остановился возле одной из дверей.
Эта комната принадлежала Келсону, когда он был наследным принцем. Теперь в ней жил Дугал. Коналу очень хотелось, чтобы эта комната стала его. Дверь была заперта, но у Конала имелся ключ. Он плавно повернулся в замке, дверь бесшумно открылась, и Конал проскользнул внутрь, закрыв за собой дверь и заперев ее.
Внутри было темно, лишь узкая полоска света виднелась под дверью, пробиваясь из ярко освещенного коридора, но Коналу этого было вполне достаточно, чтобы отыскать кремень и огниво. Вскоре он уже держал в руке свечу, прикрывая ее огонек ладонью. Он осмотрел комнату, убедился, что он здесь один, и тихо направился к холодному камину, остановившись в нескольких шагах перед ним, слева. Здесь он поднял правую руку и вытянутым указательным пальцем дерзко провел по древнему символу на стене. Часть стены мягко отодвинулась, открыв темную лестницу.
Он шагнул на ступени, не размышляя о том, что делает, лишь стремясь добраться до цели. Спускаясь по узким неровным ступеням, касаясь знаков на стенах, чтобы открыть следующие проходы, он наконец добрался до той двери, которую искал: похожей на ставень, сколоченный из толстых грубых досок.
Он задул свечу и поставил ее в маленькую нишу в стене, надвинул на лицо капюшон, а затем открыл дверь, держа руку на рукояти меча, — и очутился на узкой улочке за стеной замка Ремут. Конал быстро пересек маленькую площадь, свернул на другую улицу, и вот уже дошел до таверны «Шляпа Короля».
Там его ждали. Хозяин таверны подошел к нему в тот же миг, как только Конал переступил порог, и тут же проводил в маленькую комнатку за общим залом.
В комнате было полутемно, ее освещал лишь огонь очага. Сначала Коналу показалось, что тут никого нет, но как только дверь за ним закрылась, и он сбросил на плечи капюшон и взялся за застежку плаща, — из тени за очагом шагнула на освещенное пространство фигура.
Это был улыбающийся Тирцель Кларонский, чьи миндалевидные глаза щурились в довольной усмешке.
Глава X
И были у меня многочисленные видения.[11]
— Мой драгоценный ученик раньше времени вернулся с войны, а? — весело сказал Тирцель, скрестив руки на груди. — Ну, в чем дело? — спросил он, когда Конал испустил долгий вздох облегчения. — Ты что, думал, я не приду?
Конал снял плащ и бросил его на скамью рядом с дверью, а потом с улыбкой пересек комнату и сел на стул перед очагом, на который указал ему Тирцель.
— Конечно, я знал, что ты придешь. Ты никогда не нарушаешь слова.
— Это относится только к тебе, — возразил Тирцель, посмеиваясь. — Ну, я постараюсь не давать тебе повода усомниться во мне.
Пока Конал сосредотачивался на том, чтобы избавиться от физического напряжения, Тирцель смотрел на огонь. Тепло июньского вечера заставило его снять большую часть привычной для него одежды; сейчас на нем была желтовато-зеленая туника с открытым горлом, богато отделанная по вороту, манжетам и нижнему краю пурпурным и красным кружевом с золотыми нитями, легкие льняные гетры цвета киновари, у колен перевязанные желтовато-коричневыми лентами, и низкие ботинки из мягкой кожи орехового цвета со светлыми шнурками. В переменчивом свете огня очага золотые нити у ворота его туники мягко засверкали, когда он приподнялся и взял с высокой полки над очагом два кубка. Один кубок Тирцель протянул Коналу.
— Ну, расслабься, мой юный друг, и расскажи, что заставило тебя так неожиданно вернуться в Ремут, — небрежным тоном произнес Тирцель. — Что, война уже закончилась? Почему-то на Совете об этом ничего не говорили.
— Закончилась? Едва ли. — Конал заглянул в свой кубок, а Тирцель передвинул свой стул так, чтобы очутиться почти между Коналом и очагом. — Там только-только стало начинаться что-то интересное, когда Келсон послал меня обратно. Я до сих пор так и не понял, хотел он этим сделать мне комплимент, или наоборот, оскорбить. Если бы не то, что теперь мы с тобой сможем заниматься все лето, я бы, пожалуй, разозлился.
— Эй, погоди-ка… О чем это ты говоришь? — спросил Тирцель.
— Ну, я насчет того монастыря, и эти принцессы…
— Понятно. Похоже, тут что-то более сложное, чем мне казалось, — Тирцель поставил кубок на пол рядом с собой и потер ладони друг о друга, в то время как Конал вопросительно смотрел на него. — Думаю, будет лучше, если ты мне все это покажешь.
Он положил одну ладонь на руки Конала, сжимающие кубок, а другую — на плечо юноши; Конал слегка поежился и заставил себя расслабиться. Они с Тирцелем довольно часто проделывали это упражнение, но Конал до сих пор так и не избавился от возникавшего перед началом каждого сеанса жутковатого ощущения в области желудка, — оно вспыхивало на одно мгновение как раз перед тем, как Конал позволял другому человеку войти в свой ум.
— Смотри в свой кубок и сосредоточься на бликах света на поверхности вина, — тихо проговорил Тирцель, и его пальцы чуть крепче сжали руки принца, а другая рука слегка нажала на основание шеи, заставляя Конала немного наклонить голову. — Сбрось свою защиту и пусть воспоминания текут свободно. Так, хорошо…
Конал осознал начало процесса, но не его конец… всего лишь мгновение назад он начал вспоминать о том дне, когда они добрались до монастыря святой Бригитты, и о том гневе и ужасе, которые охватили его, — а в следующий момент он уже снова сидел в полутемной комнате таверны «Шляпа Короля», а Тирцель легко массировал его шею.
— Выпей-ка немножко вина, — рассеянно пробормотал Дерини, уставившись на огонь.
Конал сделал несколько маленьких глотков, как ему было предложено, и с новой для него отрешенностью посмотрел на своего наставника; подобное чувство не могло бы возникнуть тогда, когда они только начали тренировки, предыдущей зимой. И сейчас Конал чувствовал себя куда легче, чем это бывало прежде после глубоких проникновений Тирцеля в его ум.
Да, понадобились долгие недели, и случались моменты, когда оба они уже отчаивались пробудить в Конале потенциал Халдейнов, но в конце концов их настойчивость принесла свои плоды. Конал тогда понятия не имел, в чем заключается сила Дерини, принадлежащая Халдейнам или кому угодно другому, — тогда не имел, — но он был уверен, что Тирцель доволен результатом. Разве это не замечательно — явиться в один прекрасный день в Совет Камбера и доказать, что не только одному Халдейну одновременно может принадлежать магическое наследие?
Теперь уже Конал овладел несколькими полезными умениями, вроде основ чтения мыслей, и установки защиты, и знал, как заставить работать те символы, что запирали тайные ходы, — те самые, которыми он проходил сегодня вечером. Он даже стал весьма искусен в том, чтобы заставить своего оруженосца забыть, куда они ездили, — когда Конал отправлялся на занятия с Тирцелем.
Молодой дурачок думал, что Конал назначает свидания даме, когда они вдвоем удирали из замка под разными предлогами. И если бы это не было слишком хлопотно, Конал мог сегодня вечером усыпить парнишку и без успокоительных препаратов; но поскольку нельзя было сказать заранее, сколько времени продлится урок, требовались более надежные меры.
Однако он мог сделать это, когда хотел.
Конал как раз поздравлял себя с увеличением силы, когда Тирцель снова повернулся и посмотрел на него; его красивое лицо над зеленью туники выглядело очень серьезным. Огонь позолотил густые волосы Тирцеля, они показались похожими на некий дьявольский нимб. Внезапно Коналу стало немножко не по себе.
— Пожалуй, у нас проблема, — сказал Тирцель.
Конал нервно сглотнул и поставил кубок на пол возле своего стула, и вкус вина вдруг исчез с его языка.
— Какая… проблема? — Он сумел произнести это так, что голос не выдал его опасений.
— При дворе слишком много Дерини, да еще ты начинаешь входить в силу. Ты знаешь леди Росану, сестру, которая присматривала за принцессой Джаннивер?
Конал разинул рот, потому что за время долгого пути от монастыря святой Бригитты до замка он начал влюбляться в эту девушку. И ему даже казалось, что она проявляет к нему ответный интерес, несмотря на то, что решила посвятить свою жизнь религии. Ее милая учтивость с ним однажды вызвала порицание настоятельницы, хотя между ними не произошло ничего достойного упрека. И он размышлял о том, чтобы начать осторожное ухаживание… Ведь она была лишь послушницей, в конце концов, — и принцессой, как сказал Морган.