Уж конечно, все это совсем не радовало Эдмунда Лориса, — и еще меньше нравилась ему та вероятность, что его жертва может, пожалуй, избежать его мести. Ругаясь на все корки и бормоча в шлем самые черные проклятия, он резко развернул своего коня и, дав ему шпоры, заставил приблизиться к кольцу пламени; он направил свой епископский посох на Дункана, словно желал, чтобы из посоха вырвалась молния и поразила его личного врага.
— Черт бы тебя побрал, Дункан Мак-Лайн! — заорал он, перекрывая шум, треск огня и звон уже начавшейся битвы. — Черт бы тебя побрал, чтоб тебе вечно гореть в аду!
Звук собственного имени заставил Дункана отчасти выйти из болезненного отупения, но когда он поднял голову, чтобы взглянуть на Лориса, ужас собственного положения стал для него лишь еще более очевиден. Языки огня взметались куда выше, чем раньше, пламя уже сожрало весь хворост на дальних краях дровяного круга, и жар и дым вокруг были таковы, что, пожалуй, Дункан должен был задохнуться задолго до того, как огонь добрался бы до его плоти. А позади костра и епископа-отступника он увидел радостную и прекрасную картину: знамена Халдейна и Кассана развевались в воздухе, приближаясь к нему… но это лишь усилило душевную муку, потому что Дункан понимал: им не добраться до него вовремя. Ему очень хотелось верить в то, что им это удастся, он пытался отогнать страх, — как он делал это много-много раз за последнюю половину дня, — но мераша, плававшая в его крови, все еще слишком сильно мешала концентрации внимания. Дункан бездумно наблюдал за тем, как к Лорису подскакал Горони в сопровождении двух явно возбужденных и испуганных епископских рыцарей в белых плащах.
— Ваша светлость, мы должны спешить! — смутно расслышал Дункан крик Горони, когда священник осадил коня рядом с Лорисом. — Бросьте вы этого Мак-Лайна! Огонь сделает свое дело без вас!
Лорис упрямо покачал головой, и в его голубых глазах сверкнул злобный и несгибаемый фанатизм, — тот самый, что вверг всю Меару в пучину безумных событий.
— Нет! Костер горит слишком медленно. Они спасут его. А он должен умереть!
— Ну, так прикончите его как-нибудь иначе, — умоляющим тоном воскликнул Горони, жестом показывая епископским рыцарям, чтобы они заняли позицию между Лорисом и авангардом Халдейна, уже начинавшим просачиваться на ту территорию, где совсем недавно еще стоял военный лагерь Меары. — Мы должны бежать, или мы просто попадем к ним в руки!
Дрожа от разрывавших его сомнений, Лорис упорно смотрел сквозь пламя на Дункана, и ненависть мутила его ум, точно так же, как дым замутнял его зрение. Шум сражения все приближался, но Лорис словно бы и не слышал его.
— Пробивайтесь к герцогу! — донесся до Дункана чей-то отчаянный крик, откуда-то издали, с другой стороны его погребального костра.
— Спасайте епископа! — хрипло закричал кто-то другой.
Лорис, с искаженным яростью лицом, взмахнул посохом в сторону ближайшего из коннаитских наемников, еще остававшихся вокруг него.
— Лучник, я хочу, чтобы он умер! — завизжал Лорис, не обращая внимания на мольбы Горони и белых рыцарей, просивших его поспешить, все еще желавших спасти его. — Убей его немедленно! Я не сдвинусь с места, пока он жив!
Сразу же трое воинов отделились от группы остальных и направили коней вперед, подбираясь поближе к Лорису и одновременно доставая из седельных сумок маленькие луки со смертельным легким изгибом…
— Убить его! — приказал Лорис, вытягивая руку и показывая на пытавшегося пошевелиться Дункана, когда лучники натянули поводья и остановились рядом с ним. — Убейте его прямо там! Мы не можем ждать, когда его прикончит огонь!
— Ваша светлость, мы должны поспешить! — продолжал настаивать Горони, снова подводя свою лошадь к фыркающему жеребцу Лориса, на этот раз настолько близко, чтобы ухватиться за повод епископского коня. — Оставьте их, они справятся со своим делом. Вы не должны попасть в руки Келсона!
Лорис вырвал повод из руки Горони.
— Нет! Я должен увидеть его мертвым!
Но конец был уже близок. Дункан знал это так же точно, как и то, что Лорис обязательно заплатит за содеянное, — хотя Дункан уже и не сможет этого увидеть. По мере того, как пламя разгоралось и вздымалось все выше и выше, дым разъедал его глаза, и его голые и израненные ноги уже ощущали обжигающий жар, — а Дункан следил за лучниками, налагавшими оперенную смерть на тетиву и пытавшимися при помощи одних только ног удержать на месте шарахающихся от огня лошадей и даже заставить их подойти как можно ближе к цели.
И Дугал, и Морган видели, что затеяли меарцы, хотя и находились еще слишком далеко, чтобы как-то вмешаться в происходящее. Дугал, вступивший в яростную схватку с копьеносцами армии Меары, Кьярд и другие члены клана Мак-Ардри, сражавшиеся бок о бок с ним, могли лишь внутренне свирепствовать, не в силах ничему помешать, — но Дугал удвоил свои усилия, стремясь поскорее добраться до отца. На Моргана наседали ничуть не меньше, однако его несравнимо больший боевой опыт позволил ему придумать некий план, который дал бы Дункану небольшой выигрыш во времени, — но осуществить это можно было, лишь отыскав Келсона.
— Джодрел, ко мне! — заорал во все горло Морган, поднимаясь на стременах и оглядываясь по сторонам в поисках короля. — Прикрой меня сзади!
Он почти сразу увидел Келсона, с мечом в руке, — король был относительно свободен в своих действиях, поскольку находился между фалангами гвардейцев Халдейна, и еще рядом с ним была большая группа офицеров. Нападающие проносились по обе стороны окружения короля, следуя за знаменем Халдейна, которое нес Эван, — но сам Келсон мог бы сейчас действовать по своему усмотрению, в то время как Морган — нет.
Отбив меарское копье, которое вознамерилось вонзиться в него, Морган повернулся спиной к Джодрелу и, мгновенно сосредоточившись, бросил все силы своего сознания к королю, чтобы хоть на мгновение коснуться ума Келсона.
«Позаботься о Дункане! — передал он, на мгновение запнувшись, поскольку ему пришлось отвлечься, чтобы погрузить свой меч в горло напавшего на него меарского пехотинца. — Келсон, Келсон! Там лучники, и очень близко к нему!»
Но Келсон уже заметил грозившую Дункану опасность — и мгновенно пришел к тому же самому решению, что и Морган, поняв, что он должен сделать. Келсон очень не любил публично демонстрировать свою силу, но ни один из его собственных лучников не находился на достаточно близком расстоянии от костра, чтобы можно было изменить ситуацию более традиционными методами. И Морган не мог помочь ему, поскольку установление необходимого в таких случаях точного магического равновесия сил также было сейчас невозможно, так как Морган был занят примитивной физической борьбой ради сохранения собственной жизни. Даже то, что Морган сумел при таких обстоятельствах послать предупреждение, уже было почти чудом.
Быстро оглядевшись вокруг, чтобы убедиться в том, что в физическом плане он надежно защищен, Келсон опустил меч на переднюю луку седла и глубоко вздохнул, чтобы сконцентрировать энергию, — и протянул пробную мысленную нить к столбу, возле которого стоял беспомощный пленник.
Он почувствовал некоторое стеснение, потому что расстояние было почти вдвое больше того, на каком он обычно действовал, да и работать с заклинаниями в шуме бушующей вокруг битвы было не то же самое, что заниматься легкими упражнениями в тихом дворе замка. Одно дело — направлять стрелу, которую сам же и выпустил из лука, к тому же в спортивную деревянную мишень, и совсем другое — отклонить боевые оперенные стрелы, несущиеся к сердцу живого человека… несколько стрел одновременно…
Но должная связь места и времени была установлена в нужный момент… и Келсон увел в сторону первую из выпущенных в Дункана стрел. Он увидел, как открылся рот сыплющего проклятиями лучника, когда его стрела ушла далеко в сторону от цели, и тут же перенес свое внимание на следующего, как раз в тот момент, когда тот натянул тетиву.
Ему показалось, что даже сквозь шум биты до него донесся звон спущенной тетивы; но оперенная смерть снова вильнула в сторону и промчалась мимо головы Дункана. Он рассмотрел сквозь дым выражение ужаса, перекосившее лицо лучника, и твердую решимость в позе первого стрелка, когда он и третий лучник одновременно натянули свои луки и спустили стрелы. Но Дункан лишь прикрыл глаза и еда заметно вздрогнул, когда третья и четвертая стрелы глухо ударились в столб, и их оперения зашелестели, соприкоснувшись, в нескольких дюймах над его головой.
— Этот проклятый священник защищается своей магией! — закричал один из рыцарей Лориса, указывая на столб, когда и пятая стрела просвистела мимо плеча Дункана, не причинив ему никакого вреда.
— Это невозможно! — рявкнул Лорис, бешено вертя головой и оглядываясь по сторонам. — Он не может использовать магию — в него влили наркотик! Он просто не в состоянии это сделать!
— Ну, тогда это Морган, — пробормотал Горони. — Но он вообще-то тоже не может, он же сражается…
И, изрыгая яростные проклятия, он повернул своего коня и помчался по направлению к Моргану; двое из рыцарей епископа бросились следом за ним.
Лишь маленькая горстка людей оставалась теперь рядом с Лорисом, и большая часть из них была совершенно потрясена простым предположением, что магия Дерини может действовать прямо здесь, на поле сражения, рядом с ними, — и их совершенно не интересовало, пустил ее в ход сам Дункан или какой-то другой Дерини. И все они, кроме троих, мгновенно поджали хвосты и бросились бежать, и среди них — один из лучников. Однако после резкого окрика Лориса оставшиеся двое лучников лишь удвоили свои усилия — впрочем, результат оказался ровно таким же.
В это время Сикард, прилагавший все усилия, чтобы пробиться как можно ближе к знамени Халдейна, мысленно связал наконец неподвижную позу Келсона, его взгляд, сосредоточенный на закованном в цепи Дункане, и невероятные неудачи знаменитых лучников Коннаита.
— Убейте короля! — во все горло закричал Сикард, взмахом меча указывая в сторону королевской позиции. — Нарушьте его сосредоточение! Это он колдует, это его проклятая магия спасает священника Дерини!
Отвлекающий маневр сыграл свою роль. Когда Сикард и его потрясенные воины бросились вверх по склону холма, и отряду Келсона пришлось броситься в отчаянную схватку с ними, внимание Келсона нарушилось — и меарская стрела скользнула вдоль бока Дункана, угодив в ребро, но тем не менее оставив болезненную длинную царапину. Дункан вскрикнул от боли, и это еще более сбило короля, и прежде чем он сумел восстановить сосредоточение, вторая стрела вонзилась в правое плечо Дункана.
— Отец! — в отчаянии закричал Дугал, совершенно не беспокоясь о том, кто может его услышать; он и его пограничники продолжали пробивать себе путь к столбу, — впрочем, большинство все равно решило бы, что Дугал имеет в виду священный сан Дункана.
Келсон понял, что больше ему не удастся сосредоточиться, когда следующая стрела впилась в правое бедро Дункана, — но в любом случае атака отряда Сикарда лишила бы его возможности продолжить работу. Внезапно вовлеченный в отчаянное сражение с Сикардом и его людьми, Келсон сумел лишь послать последнюю отчаянную мольбу к Моргану, — а потом вопрос физического выживания занял первое место в его мыслях, несмотря на то, что он был королем Дерини.
Но Морган за это время продвинулся вперед, и был уже вполовину ближе к костру, чем прежде. Хотя его самого и осаждали со всех сторон, к тому же к нему подоспели всадники Горони, он все же исхитрился как-то включиться в защитную цепочку, как раз тогда, когда Келсон уже окончательно вышел из игры. Поскольку Морган отвлекся от самозащиты, это стоило ему хорошего удара в бок, однако его латы выдержали, а следующая стрела, пущенная в Дункана, лишь слегка задела его ухо, вместо того, чтобы вонзиться в незащищенное горло.
Морган оказался в состоянии достаточно долго держать свою защиту, чтобы в корне изменить положение дел. После того, как еще несколько стрел ушли в сторону, стало ясно, что пленника охраняет кто-то другой, кроме Келсона; и тут один из остававшихся с Лорисом лучников заметил, что Морган приподнялся на стременах, а его окружают воины, изо всех сил стремящиеся дать ему хоть небольшую передышку от участия в общем сражении, — и перепуганный лучник тут же дал коню шпоры и умчался прочь, прихватив с собой и товарища-стрелка, и того последнего конного гвардейца, что еще не сбежал от Лориса.
Лорис окончательно впал в ярость от их бегства. И в то время как Сикард старался оттеснить короля подальше от жуткого костра, а Горони повел своих людей в новую, еще более энергичную атаку на Моргана и его отряд, — мятежный епископ внезапно погнал коня прямо на костер, и у самой границы огня спрыгнул на землю.
Ругаясь и проклиная все на свете, он сунул свой епископский посох в горящие кучи хвороста и поленьев и начал расшвыривать их в стороны.
— Следи за Лорисом! — проревел Морган, отбивая направленный в его голову удар и в качестве ответа рассекая плечо меарского рыцаря; будучи не в состоянии сам предпринять хоть что-то, он лишь следил за тем, как Лорис отшвырнул в сторону посох и начал отпихивать затянутыми в перчатки руками и пинать ногами кучи горящих поленьев и угольев, — он расчищал себе дорогу, стремясь во что бы то ни стало добраться до своей жертвы.
Дугал тоже заметил новую опасность, и стремительно бросил своего коня вперед, к костру, рассчитывая на то, что внезапность его маневра даст ему небольшое преимущество. За ним помчались Кьярд и еще несколько Мак-Ардри, а также небольшая группа рыцарей Халдейна, — и он сумел прорваться весьма глубоко сквозь редеющие ряды меарских воинов, прежде чем эффект неожиданности иссяк. Дугал сражался, как безумный, а Кьярд и остальные взяли его в кольцо, чтобы помочь прорваться сквозь отчаянно защищающееся епископское войско, — и он мог видеть искаженное болью лицо отца, и кровь, стекающую по его телу из нескольких глубоких ран, — и он видел Лориса, рвущегося сквозь огонь и все приближавшегося к своей беспомощной жертве… глаза епископа горели безумием, в правой руке он держал длинный кинжал, предвкушая триумф, предвкушая, что наконец-то он вот-вот получит свою награду…
— Лори-и-ис! — протяжно закричал Дугал.
Когда Дугал добрался наконец до внешнего края погребального костра, брошенный жеребец Лориса промчался мимо него, и его грива и хвост были охвачены пламенем. Конь Дугала встал на дыбы и заржал, испугавшись огня.
Еще недавно снежно-белый плащ Лориса был весь перепачкан пеплом и сажей и тлел с одного края, шлем-митра свалился с головы, — но зато лишь несколько футов отделяли обезумевшего епископа от его жертвы, едва ли способной сопротивляться.
— Лори-и-ис!
Дугал безжалостно вонзил шпоры в бока своего коня, пытаясь заставить его прыгнуть в огонь, — но животное попятилось и присело на задние ноги, не желая повиноваться и готовое вот-вот броситься наземь, чтобы стряхнуть с себя седока. Но Лорис, карабкавшийся через груды хвороста, даже не оглянулся на него, хотя уже и воины Дугала догоняли своего молодого вождя, и несколько рыцарей Халдейна уже спешились у костра, обратив в бегство последних защитников Лориса.
— Лорис, черт тебя побери, не смей! — кричал Дугал, задыхаясь; он крепко натянул поводья и вновь попытался заставить коня прыгнуть, на этот раз колотя животное плоской стороной меча по крупу, чтобы конь почувствовал решимость своего хозяина.
Но животное снова отказалось повиноваться, на этот раз встав на дыбы, а потом несколько раз вскинув задом, — так, что Дугал выронил меч и едва не вылетел из седла; при этом его осыпало дождем искр и пылающих щепок. Вся эта суматоха отвлекла Лориса от целенаправленного движения к жертве, но лишь на несколько мгновений. Потом его плащ зацепился за тлеющую корягу, и ему пришлось приостановиться, чтобы освободить его, и он бросил в сторону Дугала один-единственный взгляд, прежде чем снова бросился вперед, держа в поднятой руке сверкающий кинжал.