— Но правды нет и выше, — тихо возразил голос. А немного погодя спросил: — А вы не из этих?
— Из каких таких «этих»?
— Ну, не из этих… не из бан… бандюгаев? — совсем уж застенчиво и вместе с тем как-то двусмысленно спросил он. Был большой соблазн ответить утвердительно и поглядеть, что из этого получится.
— А почему вы вдруг спрашиваете о бандюгаях? — ответил я вопросом на вопрос. — Вам что, тоже от них досталось?.. Неужели вы бежали от них на этот необитаемый остров? Если так, вот вам моя рука, потому что бандюгаи — мои злейшие враги.
— Необитаемый?! — вылезая из кустов, возразил тот, кто назвался Авантом. — Да остров кишмя кишит бандюгаями! Шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на того или другого.
Он вылез из кустов, оставив там тропинку, с опаской оглядел меня и сел неподалеку по-турецки, положив на колени большие рабочие руки, вовсе не похожие на руки юриста.
Это был рослый загорелый человек средних лет в невероятной шубе овчиной наружу и оранжевом комбинезоне поверх нее. У него были длинные волосы, заплетенные в косичку, и густая рыжая борода.
— Чем же они занимаются на острове, канальи? — не унимался я.
Авант улыбнулся, мигом скрутил самокрутку, закурил и ответил, попыхивая самокруткой:
— На Рикошете они ищут клад! — И он хихикнул, прикрыв ладонью рот. — Уже вторую неделю ищут и ищут, да так и будут искать до зимы, пока океан не замерзнет. Не видать им клада, — заключил он и снова принялся за самокрутку.
Я насторожился.
— Не уверен, что океан замерзает, Авант.
Он остро глянул на меня из-под выгоревших бровей.
— Я проверял вас, Бормалин, — добродушно прогудел он, попыхивая самокруткой. — И убедился, что к бандюгаям вы не имеете отношения. Они не только невоспитанный народ, но еще и жутко необразованный. Вот и пускай ходят-бродят, пока терпение не лопнет. Простите, что устроил вам этот маленький экзамен.
— Как же они попали сюда, Авант? — спросил я, усаживаясь напротив.
— У них барк на рейде, — показал он самокруткой через плечо. — Там уже начались волнения: банда требует или клада, или убираться отсюда от греха подальше. Наслышаны, наверное, про наши места?
— Наслышан, — вздохнул я. — А каким образом попали вы в эти обетованные кущи? — обвел я руками вокруг себя.
И Авант поведал мне трагическую историю своей жизни и любви.
Глава 3
В плену
Четыре года назад он окончил юридический факультет университета, а неделю спустя женился на единственной дочери известного адвоката, у которого была богатая практика и своя контора в Лондоне. Его дочь, прелестное создание девятнадцати лет, звали Мэри-Джейн. Она и Авант были помолвлены третий год и вот наконец соединили свои судьбы и сердца. И были счастливы.
В середине июля молодые отправились в свадебное путешествие на один из островов Зеленого Мыса, где у дядюшки Мэри-Джейн были обширные чайные плантации. Они выбрали для путешествия яхту «Папайя», отличное двухсоттонное суденышко, стремительное и надежное. Капитаном был Саймон Ригби, шотландец по происхождению, а по убеждениям космополит. Добрейшей души человек шести футов росту и колоссального интеллекта.
Первая неделя плавания пролетела почти незаметно. С утра до позднего вечера молодожены лежали в шезлонгах на верхней палубе, загорая дочерна и рассказывая друг другу романы сэра Вальтера Скотта, к которому оба питали слабость. Они и ведать не ведали, что очень скоро их жизнь так причудливо и трагически изменится, что перед ней померкнет всякий роман.
Вечерами они подолгу глядели в небо и загадывали желания, когда падала шальная звезда, читали стихи Бодлера и Шелли и мечтали, как скоро где-нибудь в английской глубинке купят домик с черепичной крышей и флюгером и акров пять земли и заведут ротвейлера Лео. А когда начнется сезон дождей, будут топить камин и коротать возле него долгие вечера, читая романы и потягивая горячий грог.
И вдруг недалеко от Сан-Висенти на них напал четырехмачтовый видавший виды фрегат.
— Полундра! — закричал Саймон Ригби и выхватил саблю.
Капитан и матросы дрались как львы. Авант — тоже. А Мэри-Джейн пряталась то в одной, то в другой каюте и дрожала как осиновый лист.
Бой был неравным. Капитан и все матросы погибли, а молодую супружескую чету, за которую шкипер пиратов надеялся получить большой выкуп, взяли в плен. Пираты вынудили бедную Мэри-Джейн написать слезное письмо отцу и отправили его первым же встречным судном, идущим в Британию. Это был сухогруз «Портленд».
Во время пирушки, устроенной злодеями по случаю богатой добычи — яхту они обобрали дочиста, — Авант оглушил стражника, вызволил Мэри-Джейн с камбуза, где ее заставили прокручивать фарш, и они улизнули на утлом ялике.
Ночь напролет беглецы носились по волнам, крепко прижавшись друг к другу, дрожа от холода и страха. Авант захватил роман «Пуритане» и читал Мэри-Джейн ее любимые отрывки при слабом свете луны.
Наутро, проснувшись после пирушки и обнаружив побег, пираты пришли в сильное беспокойство. Они мигом развернули фрегат и пустились в погоню. Кок сидел на мачте и пальцем показывал дорогу.
Они догнали ялик к полудню, снова пленили молодоженов, а за доставленные хлопоты удвоили сумму выкупа, и без того баснословную. Мэри-Джейн, глотая слезы, написала новое письмо, его привязали к лапе почтового голубя, которого отправили вдогонку за сухогрузом «Портленд».
В довершение ко всему пираты сняли основные паруса, сильно испачкавшиеся за последние годы, и заставили Мэри-Джейн их стирать. Они покатывались со смеху, глядя, как мучается бедняжка, как ломает свои нежные пальчики и горбится над корытом. Авант скрипел зубами, но ничего не мог поделать, потому что был прикован цепью.
При встрече с пиратским судном бандюгаев шкипер фрегата проиграл Аванта в карты, и четыре последующих месяца новоиспеченный юрист и супруг провел на барке «Логово» в качестве мастера по заточке, абордажных крюков. Он, конечно, вредил бандюгаям как мог: тупил им крюки, вместо того чтобы затачивать, а если иногда и затачивал, то под углом не в тридцать градусов, как было нужно, а в двадцать или даже пятнадцать. Еще он сверлил отверстие в районе кильсона, чтобы однажды затопить барк, а заодно и всю команду. Но его самого держали в трюме вместе с крысами, поэтому он не досверлил до конца. Ведь первым погиб бы он сам, а ему нужно было спасти Мэри-Джейн, которая осталась на проклятом «Синусе», и спасти еще кое-что…
В этом месте я вздрогнул и, чтобы скрыть волнение, достал из кармана солонину и бросил ее в кусты на съедение хищникам.
— Что с вами? — не укрылось от Аванта мое волнение. — Отчего вы так дрожите?
— Просто от холода, — ответил я, изо всех сил скрывая возбуждение. — Продолжайте, Авант, я весь внимание.
Однажды, сидя в трюме и по обыкновению тупя крюки напильником, Авант услышал орудийные залпы и догадался, что барк наконец-то атакован, и довольно серьезно. Крысы взбеленились и через свою потайную щель побежали с корабля восвояси. Это был хороший признак.
Кое-как дождавшись, пока не уберется последняя крыса, Авант расширил щель и высунулся наружу.
Два линкора, взяв барк в клещи, предлагали сдаться, но бандюгаи отстреливались, маневрировали и ждали ночи.
На барке было много награбленных драгоценностей, поэтому капитан, Черный Бандюгай, потихоньку приготовил шлюпку, куда погрузил сокровища, и отрядил группу из семи человек, чтобы они шли прямиком к видневшемуся вдали Рикошету и там хорошенько спрятали сокровища с глаз долой до лучших времен.
Бандюгаи вытащили Аванта и посадили его в шлюпку, на весла. На острове они собирались его сразу прикончить.
Наступил вечер. Линкоры непрерывно атаковали барк, стреляя из всех пушек. Когда у них кончился хороший порох, они стали заряжать орудие плохим, от которого было много дыма. Это и было нужно хитрому Черному Бандюгаю.
Пороховой дым заволок все окрест, и вот под покровом темноты и дыма тяжело груженная шлюпка отвалила от барка и пошла к Рикошету без единого всплеска.
Для отвода глаз Черный Бандюгай залез на рею и стал сигналить двумя факелами обидные слова и угрозы. Линкоры клюнули на эту удочку и перенесли шквальный огонь на рею барка.
Да, Черный Бандюгай был очень хитер. Однако всего он не предусмотрел.
Когда до острова оставалось чуть больше кабельтова, Авант закончил перепиливать напильником цепь, которой был прикован к банке шлюпки, и прыгнул в воду. Попробуй сыщи его в темноте!
Он был хорошим пловцом, одно время даже чемпионом университета, о чем вспоминалось теперь, как о чем-то далеком-далеком… Неужели и правда все это когда-то было: Биг Бен в вечном тумане, Черинг-кросс, констебль на углу Чарлз-стрит… А ведь было…
Авант добрался до острова гораздо раньше шлюпки и спрятался в зарослях, дрожа от холода и зевая.
Когда пираты высадились, они сразу начали ссориться насчет сокровищ и к утру перебили друг друга. В живых остались только дюжий Брак и низенький Краб.
Тем временем Авант пригрелся в кустах и неожиданно для самого себя крепко уснул. Усталость взяла свое. Сказались и бессонные ночи, проведенные в трюме.
Дюжий Брак и низенький Краб не сомкнули глаз. В глубокой чаще они вырыли яму, закопали там сокровища, а сверху посадили папоротник. Климат на острове был подходящим, поэтому папоротник взялся в одночасье и сросся с другими папоротниками, густо заселявшими остров.
И надо же было случиться, что Авант проснулся только после того, как все было закончено и бандюгаи уже таскали песок, прокладывая поперек острова тропинку.
Удалось подслушать, что они прокладывают тропинку с таким расчетом, чтобы она пересекла Рикошет точно по диаметру. Ведь остров, оказывается, представлял собой идеальную окружность, если взглянуть на него с высоты птичьего полета. И это сильно облегчало им задачу.
Краб в свое время с грехом пополам обучился математике и кое-что смыслил в геометрии, чем частенько похвалялся перед товарищами.
Дорожные работы они вели по всем правилам, потому что дюжий Брак когда-то собирался стать специалистом в дорожном деле.
Они работали в касках и оранжевых комбинезонах, которые теперь и донашивал Авант за неимением лучшего и еще по одной причине, но о ней позже.
Бандюгаи провели очень сложные расчеты и измерения, а также использовали некоторые специальные приборы и инструменты. Авант опознал только нивелир, теодолит и кипрегель. Никогда он не простит себе, что проспал захоронение сокровищ!
Правильно сказано, что тому, кто рано встает, бог много дает.
На внутренней стороне своего букового портсигара низенький Краб набросал карту острова, сидя под баобабом и слюнявя огрызок карандаша. Бандюгаи оживленно делились впечатлениями, и под этот шумок Авант вылез из зарослей и подкрался к баобабу с подветренной стороны. Но из разговора он разобрал лишь отрывки.
Клад укрыт в точке пересечения гипотенузы прямоугольного треугольника со своей высотой. Катеты треугольника — идущие из центра острова оси абсцисс и ординат… Вот и все, что удалось подслушать.
Ближе к вечеру бандюгаи бросили приборы со скалы, сменили комбинезоны на корсарские штаны с бахромой и бархатные камзолы, довольно потирая руки, и сели в шлюпку. Они считали, что Авант либо утонул, либо его съели акулы, которых тут было пруд пруди. И то и другое предположение доставило им радость.
Отойдя от берега на порядочное расстояние, дюжий Брак прикончил низенького Краба и присвоил большой буковый портсигар. Он поступил так вероломно потому, что был правой рукой Черного Бандюгая, который и посоветовал ему убрать всех свидетелей.
Три года Авант провел на острове.
Он обзавелся козами, курами и даже дикой коровой, построил дом, вырастил картошку и лук, помидоры и огурцы, и ежедневно — каждый божий день! — прокладывал тропинку так и эдак, копал там и сям, но пока безуспешно.
Дело было в том, что среди сокровищ закопали, и нитку жемчуга, которую атаман «Синуса» проиграл в карты Черному Бандюгаю вместе с Авантом.
Нитка дорога Мэри-Джейн как память, потому что это подарок Аванта в день помолвки.
«Нитку жемчуга! Обязательно — слышишь! — спаси мою нитку жемчуга!» — таковы были последние слова Мэри-Джейн, когда проигранного Аванта разлучали с ней.
Потому-то Авант непрестанно искал клад и рассчитывал обязательно его найти, пусть для этого ему и пришлось бы провести на острове остаток жизни.
Он искал клад почти наугад, потому что не имел представления ни о гипотенузе, ни об оси абсцисс. Время от времени шторм выбрасывал на берег остатки кораблекрушений, но хоть бы разочек выбросило учебник геометрии! Так нет же… Книг выброшено много, а вот учебника геометрии нет. А в университете Авант налегал на юридические науки, ко всем остальным относясь спустя рукава, — думал, что это ему не пригодится. А в жизни, оказывается, пригодится все, теперь-то он это хорошо понял.
За три года много кораблей подходило к острову и спускало шлюпки, чтобы набрать пресной воды. Но Рикошет пользовался очень дурной славой, поэтому при виде Аванта моряки в ужасе бежали прочь, думая, что это местный кровожадный зверь. А он заработал себе ревматизм, вот и пришлось, не снимая, носить козлиную шубу. В него даже стреляли, и он стал поверх шубы носить оранжевый комбинезон дорожного рабочего: чтоб издалека было видно — идет хомо сапиенс, человек разумный, и совсем не надо в него стрелять.
Моряки почему-то оказались таким горячим и вместе с тем запуганным народом, что сперва изрешетят всего, а потом уж начнут разбираться. Авант совсем разочаровался в моряках и последнее время перестал показываться им на глаза, хотя, конечно же, очень тосковал по человеческому голосу и общению с себе подобными. Но со временем книги заменили ему людей. Книга — лучший друг и собеседник. Книга — источник знаний, кстати говоря.
Но все три года, чем бы Авант ни занимался, какие бы книги ни читал, он ни на минуту не забывал Черного Бандюгая.
«Ты еще появишься в моей жизни, злодей! — думал Авант бессонными ночами. — Ты еще вспомнишь тот день и час, когда нас разлучил!»
И вот две недели назад он завидел на горизонте черный кливер. Екнуло сердце. Авант сразу узнал парус, под которым ходил четыре кошмарных месяца. Как же долго он ждал этого дня!
Да, это был барк «Логово». Он подошел к Рикошету с зюйда, бросил оба якоря и приветствовал остров пушечным выстрелом.
Все живое на острове попряталось где только могло. Бандюгаев тут не любили, даже утконосы, колибри и эфы избегали отщепенцев — вот насколько пираты были им всем ненавистны.
Черный Бандюгай почти не изменился, только отпустил усы по последней карибской моде, завел черную касторовую шляпу и черные же очки.
Сойдя со шлюпки на берег, он первым делом выстрелил из двух пистолетов в солнце, но до лучезарного Гелиоса было далеко. А солнце Черный Бандюгай просто ненавидел и палил в светило при каждом удобном случае. Но до солнца всегда было далеко. Руки коротки у мерзавца, чтоб до солнышка дострелить.
По правую руку от Черного Бандюгая шагал дюжий Брак, неся под мышкой большой буковый портсигар, где была нарисована карта. Следом шумной гурьбой валила и вся банда — опять с нивелирами, теодолитами, лопатами и тележками под сокровище.
Бандюгай прямиком направились по тропинке в чащу, стали там настраивать инструменты и приборы, перекладывать тропинку так и эдак и копать, копать, но, конечно же, ни до чего не докопались. Авант сворачивал-разворачивал стежку столько раз за три года, что лежала она далеко не так, как укладывали ее Брак и Краб в свое время.
Авант неосторожно захохотал в кустах — и пираты насторожились. Черный Бандюгай побледнел, потому что по голосу узнал Аванта и все вспомнил. Память у главного бандюгая была еще крепкой.
— Схватить его живым или мертвым! — закричал он, показывая пальцем в чащу, где прятался Авант. Пираты быстро разделились на две группы, и каждый занялся своим делом: одни возобновили раскопки, а другие во главе с боцманом ринулись на поиски Аванта, прочесывая каждый кустик, обшаривая любую складку местности.