«Совсем, как двадцать второго утром! – усмехнулся он про себя. – Правда, тогда у меня не было автомата… угу, и сотни бойцов! Тогда один броневик и один танк – и сейчас танк и броневик! Это, что же выходит? Что я один воевал, что ротой – один хрен?»
Хотя… только у него перед глазами сейчас лежали чуть менее двух взводов убитых немецких солдат. Даже больше – он не всех мог видеть. Так что размен выходил не в пользу немцев! Да и мост ребята сейчас подожгут – опять же, немцам в минус, не уберегли!
У моста глухо ударил разрыв гранаты. Второй…
Так, ещё и диверсантов сюда приплюсовать можно.
Алексей обернулся.
Расплескивая на ходу бензин, по мосту, пятясь, отходили бойцы. Так, ну и эту задачку, можно сказать, удалось решить. Сейчас они добегут до того края, бросят опустевшие емкости – и немцев ожидает пренеприятнейший сюрприз!
Разбрасывая гусеницами ошметки травы и какого-то мусора, танк грузно перевалился через дорогу. Качнулся и, задрав вверх пушку, стал выбираться из кювета. Цель уже была хорошо видна в перископ – у самой земли пульсировал злой огонек. Пулеметчики противника отступать не собирались. Ничего… до их окопа ходу всего несколько десятков метров, скоро под гусеницами заскрежещет металл пулеметного ствола!
Бум!
Словно громадный великан ударил молотом по броне! Перед глазами наводчика вспыхнуло пламя и, тщетно пытаясь удержатся слабеющими руками за маховики наводки, он сполз вниз. Второй снаряд пробил броню и поджег топливо. Могучая машина окуталась дымом и разом утратила всё свое грозное очарование…
Не веря своим глазам, Ракутин ухватился за бинокль.
Это ещё что такое?
Танк.
Один.
БТ-7.
Оставляя за собою клубы пыли, он на всех парах несся к мосту. Алексей никогда не предполагал, что БэТэшка может стрелять так быстро и так метко. Или это время послушно замедлило свой ход, давая ему возможность в подробностях наблюдать поединок двух стальных махин…
«Мусабаев… завел-таки!»
Лязгнув металлом, уцелевший немецкий танк развернулся на месте. Он не получил ещё никаких повреждений. Стрелявшие по нему артиллеристы, в последний момент перенесли огонь на его собрата, которому и достались попадания. Впрочем, убить его они так и не смогли. И лишь снаряд советской машины поставил жирную точку в его судьбе.
А этот танк был еще совсем целый. Только советский пулемет, выпустивший по смотровым щелям свои последние пули, смог незначительно ободрать его борта. Командир немецкой боевой машины был опытным солдатом и хорошо понимал – сейчас он являлся единственной надеждой для всех, попавших в засаду, товарищей. Русский танк… а один ли здесь русский танк?
Атаковать в одиночку превосходящие силы противника – надо уж совсем потерять голову!
А раз так, то русский БТ, скорее всего, не один.
И Т-4 осторожно попятился, скрываясь за пригорком. Только башня с пушкой слегка приподнимались над землей.
Советский танк, похоже, не заметил исчезновения своего противника. Ну да, тот не успел ещё пересечь дорогу. Занятый расправой с пулеметчиками, танк немного задержался. Возможно, что именно в данном случае и помогло – русские танкисты его попросту не разглядели.
А вот лежащую у дороги пехоту – увидели. И радости пехотинцам это не принесло…
С рванувшегося в сторону дороги танка снова ударила пушка. На сей раз – по залегшей пехоте. Снаряды легли неподалеку от изломанной цепи. Спустя несколько секунд, там же разорвались и мины – обзор с вершины холма был весьма неплох…
Снова скрипнув зубами, Алексей потянулся за ракетницей. С его позиции маневр немецкой машины был виден очень хорошо и никаких сомнений в том, ради чего всё это затеяно, не оставалось. Пущенная твердой рукою ракета, рассыпалась красными брызгами над танковой башней. Ещё одна… Красные закончились, и следом за ними полетели вообще все подряд.
К чести фрицев, они моментально поняли, что к чему. Прижатые к земле пулеметным огнем пехотинцы, могли рассчитывать только на помощь своего танка. И поэтому, любой намек на то, что это у него может и не выйти, воспринимали очень даже близко к сердцу. Что, в принципе, было вполне для них естественно и ожидаемо. Да и сам Ракутин, на их месте, думал бы аналогичным образом.
Так что ничего удивительного в том, что в его сторону тотчас же прилетело некоторое количество свинца, не было. А вот тот факт, что следом за ним показались и разозленные стрелки, тем более, никакой радости не доставлял. Не все пехотинцы сейчас ныкались от пулеметного огня, некоторые (надо полагать, наиболее удачливые и сообразительные, раз уж поняли, что атаковать пулемет в лоб и по открытой местности – изощренный вид самоубийства) спрятались от губительного свинца в складках местности. И вот именно они сейчас и ползли в сторону ракетчика, который своими выстрелами мог безжалостно поломать все надежды немцев. Уж надо думать, не за тем, чтобы сказать ему спасибо!
На здоровье, ребятки…
Десяток солдат – это, все же, не танк. С ними воевать можно.
Выпустив последнюю ракету (и было-то их всего четыре штуки…), капитан подхватил с земли автомат и оттянул затвор. Ну-ну, гости дорогие, давайте! До вас около ста метров, ползком это несколько минут. За это время ваших дружков у дороги малость причешут. Миномет ещё работает, да и танковые снаряды кое-какой урон наносят. Уж и не говоря про Межуева – тот спуску не даст! Так что легкой прогулки – уже не получилось. А с вами… побеседуем и с такими гостями. Тем более что Т-4 сейчас вне игры – прячется за бугром, и в эту сторону там никто не смотрит. И помощи не окажет. Будем воевать на равных.
Ловко скользнув по откосу, немец выбросил перед собою пулемет. Секунда – и грозное оружие уставилось в сторону ракетчика. Но выстрелов пока не было – тот себя никак пока не проявлял.
Махнув рукою своим товарищам, стрелок приник к оружию. Впереди имелась неслабая ямка – туда сейчас и направлялись пехотинцы. Всё верно, удобное место для сосредоточения перед броском. Зашвырнуть бы вам туда гранату! Вот было бы некисло…
Шорох земли!
Ракутин, вскидывая автомат, резко крутанулся на месте, одновременно смещаясь в сторону.
– Свои, товарищ капитан! Боец Миронов! Сапер я… – через бруствер перевалился худощавый паренек в форме. Пилотку он где-то потерял и взъерошенные, запыленные волосы, слиплись от пота. За собою он притащил какой-то ящик.
– А-а-а… – кивнул Алексей, опуская автомат. – А винтовка твоя где?
– Тяжело с ней бегать, товарищ капитан! Мешает…
– Так ты что же – вовсе без оружия тут разгуливаешь?! А немцы? Плевками сбивать станешь?!
– Я ж сапер, товарищ капитан! У меня оружие другое… – красноармеец пробрался к брустверу и, приложив к глазам ладонь, выглянул из окопа. – Ага… Это они в ту ямку нацелились?
– Кто? Фрицы? Да, похоже… им оттуда до моста – один рывок.
– Ну и ладушки… вот и хорошо! – сапер снова пригляделся к ползущим немцам. – Товарищ капитан, а вы по ним выстрелить можете? Только не сейчас, а когда они до ямы этой доползут.
– Да, запросто! Расстояние здесь не очень большое, для автомата – так самое оно.
Алексей поудобнее приладился к автомату. Чужое оружие… пристрелять времени не хватило. Но ничего, не через Красную площадь стрелять, авось, да зацеплю кого-нибудь.
Бой уже разбился на несколько самостоятельных схваток.
Где-то хлопали винтовки – уцелевшие кое-где красноармейцы пытались достать огнем немецкую пехоту.
Всё ещё постреливал миномет, хотя запас мин уже должен был вскоре иссякнуть.
По-прежнему огрызался пулемет на засадной позиции.
Напрягал мотор Мусабаев, выжимая из танка все возможные лошадиные силы. Изредка постреливало башенное орудие БТ, посылая в сторону дороги редкие снаряды. Увы, выпущенные капитаном ракеты так и остались незамеченными никем из танкистов. А, может быть, их увидели? Но только по-своему истолковали? Мол, вот вам цель – залегшая у дороги пехота? А что? Могли и так понять…
И молча, никак себя не выдавая, стоял за пригорком немецкий танк. Он не стрелял, только орудийный ствол иногда смещался, сопровождая каждое движение своего противника.
Между тем, передовой фриц добрался-таки до ямки. Он тотчас же в неё скатился и, буквально через пару секунд, оттуда выглянула винтовка, уставившаяся в сторону Ракутина. Следом за первым солдатом туда благополучно забрались и остальные. Правда, большинство из них так и осталось сидеть где-то внизу.
Алексей больше не трогал ракетницу – нечем стрелять. И оттого, забравшиеся в укрытие фрицы, гораздо больше заинтересовались самой близкой целью – мостом. А он и действительно был рядышком – один бросок. Перепаханные снарядами танковых пушек окопы у моста не подавали признаков жизни, с той стороны не прозвучало ни одного выстрела. Только с вершины холма изредка хлопали винтовки, по-видимому, там ещё оставались уцелевшие защитники.
«А взвод Федюнина – на том берегу!» – обожгла мозг быстрая мысль. – «И пулемет у моста молчит… Неужто, немцы так быстро – за несколько минут, подавили всю оборону на этой стороне? Быть не может! Но, никто не стреляет…»
Между тем, успокоенный отсутствием огня со стороны противника, пулеметчик, тоже задвигался, перемещаясь поближе к своим товарищам. Понятно, теперь он займет более удачную позицию, нежели редкая травка на открытом склоне…
В воздухе мелькнули сапоги пулеметчика – тот рыбкой нырнул в яму.
– Товарищ капитан! Стрельните по ним, хорошо? – прошептал Миронов.
Пожав плечами, Ракутин приник к прицелу. Вот он, фриц…
Пули выбили фонтанчики прямо под носом у фашиста, и тот, спасая свою жизнь, спрятал голову вниз.
И в ту же секунду – сапер выскочил на бруствер! Тремя громадными прыжками он преодолел сразу метров десять и ничком рухнул в близлежащую воронку. Что-то лихорадочно стал раскапывать в её стене…
Опомнившиеся немцы, повысовывав оружие наверх, врезали по окопу.
Да так врезали…
Башки было не поднять совсем.
А это хреново… вот так подползут – да и закинут гранату. Кстати, надо бы и свои приготовить – мало ли, что?
Прижавшись к стене окопа, капитан осторожно выглянул. Над краем ямы торчало уже не менее десятка стволов и все они дружно плевались свинцом в его сторону.
А где же сапер?
Вот он – раскопал какие-то веревки… тянет их на себя?
Над землею словно что-то промелькнуло – выскочившая из травы веревка протянулась прямо до ямы, где сейчас засели немцы.
Хрясь!
И капитан на секунду оглох…
Словно во сне видел он как из ямы косо встал огненный высверк – рванул фугас. Надо полагать, заранее упрятанный в одной из стенок.
«А нехило там они постарались! Небось, снаряды клали? Судя по разрыву – точно, штук десять запихнули! Против танка готовили, ан, вот оно как вышло-то…» – медленно проплывали в голове мысли.
Шлеп!
Миронов свалился в окоп и присел на корточки. Лицо его было закопчено и извозюкано, но боец смеялся, и белые зубы непривычно выделялись на темном фоне.
– Как мы их, товарищ капитан?! А?! Никто не убег!
– Молодец! Благодарность тебе от лица командования!
– Служу трудовому народу! – тот даже слегка привстал, опасливо косясь в сторону немцев.
– Сиди! Не время сейчас…
Бух!
Они оба синхронно повернулись в сторону выстрела.
Чуть подавшись вперед, Т-4 выставил башню над землей.
Около несущегося к мосту БТ-7 вымахнул черный всплеск разрыва – немец стрелял отчего-то осколочно-фугасным снарядом.
Бух!
Трассер – это уже бронебойный.
Мимо.
Советский танк резко развернулся в сторону своего противника. Быстро, почти на месте.
«А всё-таки, Мусабаев не преувеличивал – он хороший механик-водитель!»
Гах!
И ответный снаряд прошел чуть в стороне от немецкого танка.
«И наводчик у них – явно мастер своего дела…»
Бах!
Снаряд ударил танк чуть левее люка механика-водителя. Расстояние уже было небольшим, можно сказать – пистолетная дистанция. Метров полтораста.
БТ-7 запнулся, качнулось вниз его орудие.
Он не выстрелил в ответ.
Бах!
«Что ж ты, скотина, делаешь?!» – сжал в руке гранату Алексей. Он приподнялся над землей, собираясь выскочить из окопа.
– Нет! – чья-то рука ухватила его за плечо, – Я пойду! Я знаю!
Подхватив со дна окопа свой ящик, сапер выскочил из окопа.
«Его же подстрелят сейчас!»
Сунув в сумку гранату, Ракутин выскочил следом.
«Левее, тут бугор – с дороги могут заметить. Так… а вот эту ямочку мы обогнем… куда же ты?! Бежит, дороги не выбирает. Ящик у него, должно быть, тяжелый – вон он как руки напрягает!»
Вжик!
Тиу!
«А вот это – уже по нам! Откуда? Да вон же он!»
Лежащий в траве немец, приподнялся, передергивая затвор карабина. Коротко протрещал ППД. Пяток выстрелов – но немцу хватило. Его оружие шлепнулось в пыль, а сам он скорчился, пытаясь заглушить жуткую боль в животе.
Та-тах!
Автомат?
«Да, ещё один фриц… был, все-таки нас хорошо учили стрелять в таких вот ситуациях… А вот туда я гранатой зафигачу!»
Мысли как-то расшевелились, должно быть, бег этому способствовал немало.
На бегу капитан бросил взгляд на БТ и отвернулся – не хотелось туда глядеть…
Танк горел.
Черные клубы дыма рвались откуда-то изнутри. Все люки были закрыты – никто оттуда выскочить не успел.
А вот и немец!
Мотором рычит, да назад ползёт. Всё, бой он выиграл, сейчас к мосту…
А нет моста!
Разлитый бензин вспыхнул с каким-то резким, похожим на орудийный выстрел, звуком. Пламя охватило среднюю часть настила, быстро растекаясь во все стороны.
Что-то выкрикнув, Миронов подбежал к Т-4 сзади – танк ещё не успел развернуться. Вскинув худые руки, он, с неожиданной силой, забросил свою ношу на моторное отделение. Рывок! В воздухе что-то блеснуло.
Чека?
Чека от гранаты?!
– Ложись! – во всё горло гаркнул худощавый сапер, ныряя в траву.
Ракутин даже пригнуться не успел…
Взрывом его отшвырнуло в сторону, и капитан уже не видел, как рванулась в отчаянную атаку уцелевшая немецкая пехота. Невзирая на пулеметный огонь с фланга, они перемахнули через дорогу и под прикрытием возвышавшегося дорожного полотна, двинулись в сторону моста. А когда поворот дороги скрыл их от Межуева, пехотинцы поднялись для последнего броска. И вот тут им в лоб ударил замаскированный «максим». Это оказалось последней каплей – немцы отступили. Огрызаясь огнем, они тащили за собою своих раненых. Оставшийся для прикрытия пулемет, задержал контратаку последних защитников моста и позволил немцам отойти на безопасное расстояние. И тогда красноармейцы выместили свою ярость на неподвижном танке. Они стреляли в отверстия и смотровые щели, забрасывали танк последними бутылками с бензином. А саперы, притащив из оврага снаряды, запихнули ему под днище фугас приличных размеров. Запалив бикфордов шнур, они, унося на руках Ракутина, отступили.
Взрыв прозвучал, когда последние из бойцов вошли в реку.
А мост горел ещё долго. Его никто не пробовал потушить – принявший командование старший лейтенант Федюнин, увидев, как разгорается пожар, приказал отступить – защищать больше было нечего.
Не занялись этим и немцы. От подошедшей к мосту роты, осталось в живых менее взвода солдат, да с поля боя вынесли больше двух десятков раненых. Уцелел и экипаж броневика. Бросив застрявшую машину, они, пересидев в укрытии бой, отошли к своим. Кто-то из отступавших красноармейцев, обнаружив открытый люк, забросил туда бутылку с бензином и, в результате этого, машина серьезно пострадала.
Лишившись поддержки бронетехники, командир роты отдал приказ временно перейти к обороне и затребовал по рации подкрепление.
Из рапорта гауптмана Ронге.
«…Согласно полученным от разведки данным, оборона переправы осуществлялась отдельным подразделением, под командованием офицера-пограничника. Данное подразделение насчитывало около роты пехоты, находившейся в заблаговременно подготовленных укрытиях. Мост прикрывала артиллерийская батарея трехорудийного состава, минометная батарея и большое количество пулеметов. Прилегающая местность заминирована и на ней установлены инженерные заграждения. На господствующем холме отрыты окопы и оборудованы позиции для орудий.