Я понимал, что тороплюсь, и плохая организованность и непродуманность может плохо кончиться, но у меня не было времени, а оставлять этих уродов и дальше коптить небо не хотелось.
Матвиенко этим днем я так и не увидел. Когда стемнело, я вернулся в гостиницу, решив завтра закончить с этим делом и послезавтра отправиться в Сочи. Сливко я займусь по возвращении с моря, не все сразу.
На следующий день я действовал экспромтом: угнал машину неподалеку от посольства Великобритании, сменил номера на наши, чтобы не привлекать внимания — скрутил с первой попавшейся машины. Интереса со стороны сотрудников комитета, что наблюдали за посольством, мне удалось избежать. Их было трое, как я вычислил. В общем, рано утром я подъехал к дому Гусакова. Вышел он вместе с молодой женщиной забитого вида, а когда они разделились, я направился следом за автобусом, на который села моя цель.
При выходе он направился в сторону спецприемника, где работал фотографом. Притершись к обочине, я опустил окно с его стороны и крикнул:
— Борис! Борька! Что, не узнаешь?
Тот остановился и удивленно осмотрел новенькую «Волгу» — я специально подобрал машину поярче, маньяки, как сороки, реагируют на все блестящее.
— Не помню, — с сомнением ответил он.
— Да ты что! Давай садись, подвезу, по дороге и поговорим.
Мельком глянув на уже видные створки приемника, он махнул рукой:
— А давай.
Как только он сел, я ударил его ребром ладони по горлу, и когда он, хрипя, наклонился вперед, уже по шее — вырубая. После чего тронулся с места и отъехал в сторону. Если кто что и видел, то вряд ли что понял: на их глазах я приобнял знакомого, и мы отъехали.
Найдя тихий проулок, переложил тело в багажник, крепко связал его и вставил кляп. Надеюсь, он не задохнется, пока я охочусь на Матвиенко.
— Хм, сразу охотиться за двумя маньяками, у меня такого еще не было, — хмыкнул я, закрывая багажник.
С Матвиенко вообще получилось просто, я застал его как раз в тот момент, когда он с сонным видом выходил из дома с удочками. Повезло, одним словом. Дальше проследил, где он в пригороде вышел из автобуса, и банально сбил его машиной, задев правым крылом. Пока тот орал благим матом, держась за сломанную ногу, вырубил его, связал и поместил к соседу.
После этого я поехал на склад, где все было приготовлено.
Когда оба подонка были привязаны к длинному слесарному столу, я щелкнул пальцем по пиле, отчего та издала мелодичный звон, и обратился к Матвиенко:
— Ну что, помнишь тех двух женщин, что ты изнасиловал и убил четыре и два месяца назад?.. Ох, как побледнел, значит, помнишь…
Сидя на полусгнившем бревне, я задумчиво смотрел на расчлененные трупы. Подозрения подтвердились, никакой привычной волны блаженства после убийства маньяков у меня не было. Я за последние месяцы заметил, что постоянная ранее жажда крови почему-то меня больше не мучает. Про убитых недавно не стоило даже вспоминать, месть — это месть, с жаждой крови ее не путайте.
— Я что, излечился? — растерянно спросил я сам себя. Стянув окровавленную резиновую перчатку, я почесал затылок и снова задумчиво посмотрел на расчлененные тела. — Нет, проверим контрольно на Сливко. Если волны не будет, это подтвердит, что теперь мне не нужно искать маньяков для утоления жажды. Хм, даже не верится, что я излечился… Хотя о чем это я?! Я не хочу этого! Мне нравится охотиться и уничтожать маньяков!
Мой крик эхом пробежался по сараю, но никого этот вопль души не тронул. Перейдя на ругательства, я немного пришел в себя. Тряхнув головой, сказал последнее острое словцо и, злобно пнув одно из тел, стал собираться.
Убрав остатки тел в мешки, я поехал на свалку, где и закопал окровавленные трупы. Доехав до реки, искупался и переоделся в чистую одежду, после чего столкнул «Волгу» в реку — нашел во время купания глубокое место. Инструмент полетел следом. После этого под вечер вернулся в гостиницу, чувствуя бодрость во всем теле и весело напевая себе под нос:
Когда я вышел из вагона на железнодорожном вокзале в Сочи, меня оглушил гомон толпы. Больше всего кричали зазывалы, сдающие комнаты, не уступали им продавцы местных вкусностей. Покрикивали носильщики, предлагая свои услуги. Да и только что прибывшие пассажиры тоже вносили свою лепту.
Оглядевшись, я сквозь толпу направился к стоянке машин. Кроме такси там стояли и частники, зарабатывающие свою копейку в курортный сезон. Оружие было в чемодане, поэтому я был одет в летнюю белую рубашку с короткими рукавами и белые летние штаны. На ногах были плетенки, только на голове ничего не было. Будет время, пробегусь по местным магазинам и прикуплю что-нибудь плетеное, а пока и так нормально.
Осмотрев экспозицию разного автопрома, стоявшую на площади, подошел к ближайшей бежевой «Победе».
— Сколько берешь, отец? — спросил я пожилого усатого хозяина машины, который стоял рядом со связкой ключей в руке, разговаривая с двумя другими владельцами соседних машин.
— Договоримся, — пожал тот плечами.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Чемодан в багажник, гитару на заднее сиденье. Только осторожней, инструмент хрупкий.
Тот, несмотря на жару, был в слегка потрепанной жизнью коричневой кожаной куртке, видимо отличительный знак владельца машины. Многие из водил были одеты похоже. Водитель быстро и осторожно погрузил мои вещи, пока я устраивался на широком переднем сиденье «Победы».
— Куда едем? В гостиницу? Если брони нет, то дохлое дело. Могу подсказать пару неплохих вариантов для жилья.
— Как вас зовут? — спросил я водителя.
— Тимофей Юрьевич.
— Так вот, Тимофей Юрьевич. Мне родители дом подарили на день варенья, вот нужно вступить во владение.
— Однако, это же сколько твои родители зарабатывают?! — искренне удивился водитель.
— Зарабатывают как все. Просто отцу как инвалиду войны машину дали, а ему без надобности. Продали. Вот, как раз хватило.
— А, ну это может быть… Где дом? — мы как раз тронулись с места, поэтому водитель задал вопрос вовремя.
— Садовая, пятьдесят семь.
— Отличный район. Там частный сектор. Да и от Садовой до моря всего пять минут вниз по улице. Дорого за дом отдали?
— Не знаю, я в это время в пионерском лагере вожатым был, приехал — подарили, — рассеянно ответил я. Ложь легко слетела с языка.
Двадцать минут спустя мы медленно катились по нужной улице, вниз под уклон.
— Где-то тут должен быть, вот уже сорок седьмой дом, — проговорил водитель, стараясь не подавить отпускников, которых на улице было довольно много. Кто шел с моря, а кто, наоборот, после обеда спускался к соленой воде Черного моря.
— Вы не останавливайтесь, мне нужно визуально осмотреть его, потом едем в жилконтору. Будем вступать в права.
— Понял… Вот он. Хм, однако.
— Да уж.
Дом действительно впечатлял. Мало того что он был каменным с железной крышей и маленьким слуховым чердачным окошком, так его еще окружал высокий забор из дикого камня. Сбоку от дома стоял сарай с односкатной крышей. Как и забор, он был сделан из дикого камня. Тень на дом и частично на двор давал небольшой сад, между некоторыми деревьями была растянуты веревки и сушилось белье. Из открытой двери дома в это время вышел мужчина в плавках и стильных затемненных очках. Бледность тела показывала, что он только недавно приехал на курорт. Размер участка по моим прикидкам составлял соток двенадцать, дом занимал треть, немного приходилось на сарай, остальное было отдано саду и крохотным заросшим грядкам. В саду дымилась летняя кухня. Слева мой участок подпирал другой, где стоял похожий дом, тоже крашенный известью, справа подпирал еще один участок, правда, дом там был не таким большим, но зато была большая веранда. Мой будущий дом веранды не имел.
— Что-то народу во дворе полно, да и вещи, вон, сушатся. Наверное, курортники.
— Соседка должна была за ним присматривать, видимо, решила воспользоваться тем, что хозяев нет, — спокойно ответил я. — Ладно, поехали в жилконтору.
Тимофей Юрьевич газанул, и мы свернули на ближайшем перекрестке. На миг мне показалось, что внизу, когда мы поворачивали, я видел блики солнца на воде, но высокие заборы не позволяли увидеть море, и только когда мы выехали на другую улицу, я рассмотрел синие волны и множество голов купающихся.
Проблем с переоформлением особо не возникло, у меня забрали нотариально заверенную копию дарственной, сделанную в Москве, справку о смерти прошлого владельца — и все. Как оказалось, владельца тут знали, тот еще дебошир был, да и о проблемах с головой тоже знали. Оказалось, его уже пытались положить в больницу месяца четыре назад, но он сбежал и, побродив, оказался в Киеве. Тот еще фрукт оказался: пока ему головенку не своротило, все кричал, что оба его сына в войну погибли, правда, не уточняя, что это произошло на зоне. Я это все и так знал, собрал всю нужную информацию, но женщину, которая все оформляла, слушал с удивленным лицом. Отмазка, что родители не могли приехать, поэтому пришлось самому вступать во владение, прошла нормально. Ладно, хоть не заострили внимания, что мне нет восемнадцати, записка «от родителей» их вполне устроила. Хотя я сам ее написал. В ней было сказано, что я действую с разрешения и полного одобрения отца. Записка осталась в жилконторе, занесенная при оформлении в документы.
То, что бывший хозяин дома был фактически не дееспособен, удивления не вызвало, как оказалось, документально это было не зафиксировано, к тому же он уже трижды пытался продать дом и дважды подарить, в последний момент отказываясь. Так что моя дарственная ни у кого удивления не вызвала.
— Родственников у него не было, все в войну умерли, поэтому проблем с этой стороны не будет… — говорила женщина, потом спросила: — Как он умер?
— Да врачи сказали, что от туберкулеза. Это произошло через пару дней после того, как написал на меня дарственную. Похоронен у нас на кладбище в Киеве.
— Понятно… Вы родственники? — продолжала задавать вопросы служащая.
— Нет, я ему помог перед смертью, он в канаву свалился, кашлял кровью. Все Лешей меня называл.
— Так звали его младшего сына… Отчего же он решил подарить вам дом?
— Я его вытащил из канавы и отвел в больницу, видимо, это его зацепило, а потом, через несколько дней, пришел нотариус и сообщил об этой дарственной. Я хотел было отказаться, да родители настояли. Дают — бери, бьют — беги.
— Я все записала. Домовую книгу будете делать новую или принесете старую?
— Новую.
— Хорошо. В общем, ваше заявление и все справки готовы, через три дня сможете прийти за домовой книгой. Вот эта справка подтверждает, что дом теперь ваш.
— Все так просто? Я думал, дольше будет, — удивился я, принимая справку.
— Да нет, у нас все просто, но теперь нужно проехать по некоторым организациям. У вас в доме два года назад была проведена вода, нужно переоформить все на себя. Ну, и свет, конечно. Когда закончите, пропишетесь в паспортном столе нашего райотдела. Хотя можете и сейчас. По времени успеете, рабочий день у них заканчивается через полтора часа, а завтра они работают только до обеда — суббота.
— При переоформлении что-то нужно из документов?
— Нет, хватит выданной вам справки.
— Спасибо, — я встал и положил на стол большую коробку конфет. Кондитерская взятка была встречена благосклонно.
Забрав оригинал дарственной и выданную справку, я вышел из кабинета и из здания.
— Куда едем? — поинтересовался водитель. Он стоял рядом с машиной, протирая тряпочкой лобовой стекло.
— Сперва в райотдел милиции, потом в другие места. Потом скажу куда.
В милиции меня оформили достаточно быстро, поставив в паспорте большой штамп и от руки внеся новый адрес. Когда я получал паспорт, прописку мне не оформляли, да что это — я едва смог отстоять, чтобы записали Игорем, а не Изей, как в метрике, и в графе гражданство «русский», а не «еврей». Мать-то еврейка. При выходе я зашел в кабинет участковых. Того, что отвечал за мой район, не было, но я узнал его данные. Фамилия у него была Митрохин. Старший лейтенант Митрохин.
После этого мы поехали оформляться в другие организации. За свет пришлось выплатить долг в двадцать семь рублей. Только после этого был переоформлен договор, и меня внесли как потребителя, а вот переоформиться насчет воды мы не успели, рабочее время закончилось.
— Закрыто, теперь только в понедельник, — сказал я, возвращаясь в машину. — Поехали на Садовую, будем вступать во владение.
— А как же курортники? — спросил Тимофей Юрьевич, разворачивая машину вверх по улице.
— Не мои проблемы.
Через десять минут водитель остановил машину у нужной калитки. Сразу же расплатившись с ним — запросил семь рублей, что в принципе было по-божески — я вышел из машины и подошел к калитке, разглядывая двор, пока Тимофей Юрьевич доставал мои вещи.
— Вы можете подождать несколько минут? — спросил я его.
— С великим удовольствием, — кивнул тот. — Мне тоже интересно посмотреть, что будет.
Вещи он занес во двор, я придержал ему калитку — она была с пружиной — и остался у вещей, с интересом оглядываясь.
Закрыв калитку, я направился к дому, мельком глянув на курортников. Визуально наблюдалось только трое, но судя по сушившимся вещам, их гораздо больше, причем были и дети.
— Простите, хозяйка велела всем говорить, что мест больше нет, — обратился ко мне тот самый слабо загорелый мужчина, что я видел в прошлый свой приезд к дому.
Остановившись, я задумался на пару секунд, после чего, усмехнувшись, сказал, поглядев на мужчину:
— Ситуация довольно забавная. Новый владелец дома приезжает, чтобы вступить во владение, но тут ему с ходу говорят, что ему тут не место… Одним словом, я не буду ходить вокруг да около. У вас час, чтобы собрать вещи и покинуть территорию моего участка, мне соседи не нужны. Я уже жил в коммунальной квартире и был не в восторге от этого.
— Но простите… Мы уплатили за проживание за весь период отдыха! — возмутился мужчина, остальные курортники заинтересованно подошли.
— Не мои проблемы, — сказал я. — Обращайтесь к той, кому заплатили. Напомню, у вас час.
Пока все трое курортников с возмущением обкатывали между собой новость, я обернулся и взмахом руки подозвал с любопытством наблюдающего за нами водителя.
— Тимофей Юрьевич, вы знаете в городе бригаду, которая занимается ремонтом домов?
— Про таких не знаю, но кто строит, в курсе. Может, они возьмутся? Только дорого это… и не официально. Шабашкой.
— Пойдет. Мне нужно снести въездные ворота и поставить новые, а то эти скоро упадут, уже в землю вросли. Потом заменить все рамы со стеклами в доме — гнилье, отсюда вижу. Если есть, кто понимает в деревьях, еще его, чтобы привел сад в порядок. Это пока по двору, дом я еще не смотрел. Вы можете сейчас привезти бригадира, чтобы мы договорились с ним о работе и осмотрели фронт работ?
— Да, они сейчас работают на стройке школы, государственный объект.
— Хорошо, тогда вы езжайте за ним, а я осмотрю дом и пристройки.
Тимофей Юрьевич направился к калитке, пропустив вперед того самого мужика — видимо, он направился к соседке прояснить ситуацию, а я, скинув рубашку и брюки и уложив их на чемодан, в одних черных боксерских трусах направился в дом. Как я и думал, исследуя стропила на чердаке в доме, умудрился испачкаться в пыли и паутине. Но крыша меня порадовала. Гнили нет, значит, она не протекает. Были еще мелкие моменты в доме, требующие ремонта, но это все потерпит. Больше всего меня беспокоил пол в доме.
Что мне не понравилось — мало мебели в комнатах, если и есть, то это или раскладушка, или кровать. Судя по ним, в доме жило двенадцать человек, и еще сколько-то в саду. Сам дом имел просторные комнаты. Одна кухня, три спальни, большой зал и что-то вроде гостиной, совмещенной со столовой. Стол со стульями присутствовали. На кухне была раковина и работающий кран. Был еще чулан и что-то вроде бытовки с отдельным входом с кухни. Лаз на чердак был с кухни, а не с улицы.