– Вы немка? – спросил фон Лютцов, устраиваясь напротив.
– Мой отец немец. А также дед, и прадед. Документы сохранились. Далее родословную не знаю, – ответила Эльза. Она была наслышана, как трепетно в Третьем рейхе проверяют принадлежность к арийской расе. – Прадед был родом из Нюрберга, возможно, удастся установить.
– Мы это сделали. Ваша родословная прослеживается до шестнадцатого века. Не каждый дворянский род может похвастаться подобным. – Фон Лютцов самодовольно улыбнулся. Эльза поняла, что с родословной у полковника – лучше не бывает. – Итак, вы немка, вашего отца и брата большевики репрессировали за то, что они немцы. Тем не менее вы не слишком лояльны к нам.
– Потому что не сплю с немецкими офицерами? – сердито сказала Эльза. – Я и с большевиками не спала! Я замужем и храню супружескую верность!
– Похвально. Но ваш муж погиб в застенках НКВД.
– У меня нет на этот счет достоверных данных.
– Пусть так. Почему вы занялись судьбой маленьких большевиков?
– Потому что больше нечем. Гостиницу, где я работала, занял штаб.
– Я наслышан о вашем опыте ведения гостиничного дела, поэтому и пригласил, – сказал фон Лютцов. – Поскольку нет оснований сомневаться в вашем происхождении и лояльности к рейху, хочу предложить работу. Линия фронта на Востоке стабилизировалась, в N все больше приезжает немецких офицеров. Остановиться им практически негде. Нужно создать для них уголок фатерланда. Фронтовики заслужили. Мы обязаны сделать все, чтоб германские офицеры возвращались на фронт с горячим желанием сражаться дальше. Сумеете?
– Если мне помогут.
– Непременно. Не только поможем, но и обеспечим защиту. Вы будете получать хорошее жалованье и процент от прибыли. Мы не большевики и умеем ценить добросовестную работу.
Полковник сдержал слово. Эльза принесла список необходимого, полковник распорядился, все заказанное в кратчайшие сроки привезли из Германии. Немецкие саперы отремонтировали выделенный для гостиницы особняк, на долю Эльзы выпало подобрать персонал и обучить его. Сделать это оказалось непросто, но она справилась. Когда гостиница заработала и стала приносить доход, Эльза поняла заинтересованность фон Лютцова. Гостиница была частная, принадлежала известной немецкой гостиничной сети, в которой фон Лютцов имел долю. Полковник не только получал прибыль. Несколько номеров гостиницы оборудовали микрофонами, время от времени от Лютцова поступало указание поселить в этих комнатах неких прибывающих в N офицеров. Эльза послушно выполняла. Кроме того, она регулярно докладывала фон Лютцову обо всех подозрительных постояльцах. Добросовестно, не мучаясь угрызениями совести – фашисты, в ее представлении, жалости не заслуживали. Полковник верную службу ценил и агента защищал. Как-то пьяный пехотный майор едва не изнасиловал Эльзу: порвал на ней одежду, избил, его едва оттащили прибежавшие на крик официанты. Майор вырывался, кричал, что завтра всех русских свиней, посмевших прикоснуться к немцу, расстреляют, причем он сделает это лично. Официанты бледнели, слушая такие речи, но майора не отпускали. Фон Лютцов, спешно вызванный по телефону, мгновенно оценил ситуацию. Первым делом он сорвал с майора погоны, затем отхлестал того по щекам. Насильника арестовали, разжаловали до рядового и направили искупать вину на передовую. История стала широко известна, ее обязательно сообщали каждому новому постояльцу, поэтому подобное не повторялось.
За Эльзой пытались ухаживать. Ее красота, даже холодная, манила, но она не могла позволить себе роман с фашистом. Она знала, что жители N считают ее немецкой шлюхой, репутация ее в глазах горожан утрачена навсегда, но все равно не могла. Не потому, что хранила верность исчезнувшему мужу. После оговора брата и отца он для нее не существовал. Фашисты были чужими. Среди них не могло быть родного человека. Того, кто выслушал бы и понял, к чьему плечу всегда можно прислониться и поплакать. (Эльзе все чаще этого хотелось.) Среди фашистов не могло быть своего, а с русскими она почти не общалась. Подобно исчезнувшему в гетто Пеккеру, Эльза отдавала делу всю себя: вставала рано, ложилась поздно, весь день проводя в заботах. После работы тащиться в холодный семейный дом не было ни сил, ни желания, Эльза велела поставить в кабинете диван, решив вопрос с ночлегом раз и навсегда. Это было удобно еще тем, что в случае происшествия в гостинице (таковые случались) она мгновенно оказывалась на месте и могла действовать безотлагательно.
Эльза получала хорошее жалованье и процент с доходов – фон Лютцов держал слово. Денег было много. Первое время Эльза тайно помогала детскому дому, но вскоре немцы подогнали к нему грузовики, погрузили детей и увезли в неизвестном направлении. Работникам гостиницы Эльза доплачивать опасалась, среди них наверняка были агенты абвера или СД, немотивированная щедрость хозяйки могла вызвать подозрения. К тому же персоналу платили неплохо, их семьи не голодали. Часть марок Эльза тратила на наряды – хозяйке лучшей гостиницы не пристало ходить замарашкой, но все равно у нее собралась большая сумма. Можно было скупать у голодающих жителей N золото и драгоценности, но Эльзе такое не нравилось. Поэтому она складывала марки в маленький сейф, который помог раздобыть тот же Лютцов, тут же о них забывая.
…На интендантуррата с гигантом-денщиком она обратила внимание сразу. В его приезде в N не было ничего необычного, как и в русском денщике. Заканчивался сорок третий год, вермахт нес огромные потери на фронтах и всячески сокращал тыловые службы. Интенданты частенько приезжали с Hiwi, но Эльза чувствовала, что русского денщика и интенданта связывают особые отношения. Интендант это умело скрывал, но не настолько, чтоб не заметил проницательный женский глаз. Комнату интендант выбрал самую дешевую. Добро бы это объяснялось скупостью, но интендант не стал торговаться, что на его месте обязательно сделал бы порядочный немец. Комната в конце коридора стоила тридцать пять марок, а интендант, не моргнув глазом, заплатил пятьдесят. Вечером Эльза увидела Зонненфельда в компании с Бюхнером. Интенданты явно обделывали свои делишки, вот это было самым обычным. Как и то, что подвыпивший Зонненфельд попытался за ней приударить, но его остановил Бюхнер. Эльза забыла о необычном госте, но перед сном вспомнила. Ворочаясь на диване, она пыталась понять, что привлекло ее внимание. Красив? Несомненно. Но красивых офицеров в гостинице перебывало много, попадались и более привлекательные. Располагает к себе? Похоже. Среди немцев встречаются. Так что же? Внезапно Эльза поняла: гость ей нравится. В нем ощущалась какая-то сердечность и надежность, которую она напрасно искала в мужчинах ранее.
«Этого не может быть! – одернула себя Эльза. – Он фашист!»
Однако внушение не помогло. Она долго ворочалась, а когда смежила веки, увидела во сне интенданта. Причем так, что утром вспомнить было стыдно. К счастью, после завтрака Зонненфельд уехал. Он попросил оставить комнату за собой, но Эльза почувствовала: врет. Не вернется. Однако комнату оставила.
К ее удивлению и смущению интендант появился, как и обещал, через три дня. В окно Эльза увидела, как гигант-денщик выгружает из брички чемодан, и почувствовала, как забилось сердце. Она заставила себя успокоиться и вышла в холл. Интендант был там.
– Фрау Полякова, – сказал он, поприветствовав ее, – у меня к вам деловой разговор.
– Прошу в кабинет! – сказала Эльза.
– Кабинет не подходит! – возразил он.
– Почему?
– Разговор конфиденциальный, а ваш кабинет прослушивается.
– С чего вы взяли? – обиделась Эльза.
Интендантуррат вежливо взял ее под локоток и подвел к стене. Под потолком тянулся к кабинету витой электрический шнур. Интендант указал на него.
– К электрическому кабелю добавлен телефонный. Аппарата в кабинете нет, я узнавал у портье, телефон только в холле. Микрофон. Такая же проводка ведет еще в три комнаты на втором этаже. Поэтому прошу ко мне!
Эльза поджала губы и пошла наверх. Ей было стыдно и неловко. Глазастый интендант первым разглядел уловку фон Лютцова, хотя не знал, что в гостинице подслушивают не постоянно, а по мере надобности. Эльза не хотела признаваться, что ее обидело совсем другое – предложение деловой беседы. Значит, для него она всего лишь управляющая гостиницей.
В комнате интендант аккуратно прикрыл за ней дверь и предложил присесть. Эльза отказалась. Он стал настаивать, но Эльза уперлась.
– Как хотите! – сдался он и достал из кармана листок бумаги. – Читайте!
– Что это? – спросила Эльза, не решаясь развернуть. Непонятное предчувствие сдавило ей сердце.
– Читайте, читайте! – поторопил он. – Это письмо. Вам.
Эльза непослушными пальцами развернула листок. Она мгновенно узнала почерк. Даже если б и не узнала, так обращаться к ней мог только один человек…
«Здравствуй, Элька! Рад узнать, что ты жива и здорова. Мы с отцом тоже не жалуемся. Работаем, помогаем Родине. Наше оружие громит врага на всех фронтах. Отец передает тебе привет и свой поцелуй. Прими и мой. Как хорошо, что ты нашлась, милая сестричка!..»
Строчки перед глазами Эльзы расплылись, затем стали исчезать стены, мебель… Эльза пришла в себя от прикосновения. Кто-то осторожно тер ей щеки и легонько дул в нос. Она осторожно приоткрыла глаза и увидела прямо перед собой русую макушку. Ей захотелось чмокнуть ее, но Эльза сдержалась. Тем временем интендант оставил свое занятие, его голова исчезла. Эльза осторожно осмотрелась из-под полуоткрытых век. Она лежала на койке, интендант топтался у стола.
– Говорил же присесть! – услышала она бормотание. Интендант разговаривал сам с собой. По-русски! – Нет, уперлась. Что теперь делать?
Эльзе захотелось хихикнуть. Она не помнила, когда у нее возникало в последний раз такое легкомысленное желание, явно очень давно. Эльза с трудом поборола себя. Интендант вдруг взял со стола графин с водой и решительно двинулся к койке.
«Обольет!» – догадалась Эльза. Эта мысль привела ее в ужас. Она вздохнула и села.
– Слава богу! – обрадовался интендант. – Напугали.
– Где письмо? – строго спросила Эльза.
Интендант протянул листок. Эльза перечитала его несколько раз. Не приходилось сомневаться: писал Петер. Даты под письмом не стояло, но по всему было видно, что написано недавно, да еще второпях – строчки бежали неровные, едва не налезая друг на дружку. Кроме тех слов, что она успела прочесть, на листке были еще четыре фразы. «…Это письмо передаст тебе хороший человек. Наш, советский. Сделай все, что он попросит. Ради нас с тобой».
– Откуда это у вас? – спросила Эльза.
– Доставили ночью. Самолетом из Москвы.
– Где мой брат и отец?
– В шарашке.
Глаза Эльзы стали большими.
– Это конструкторское бюро, закрытое, – пояснил интендант. – Работают в нем заключенные. Их хорошо кормят, одевают, позволяют многое, о чем не могут мечтать заключенные в лагере.
– Что с мужем?
Интендант замялся. Эльза смотрела на него в упор.
– Я не должен этого говорить, – тихо сказал интендант, – но хочу быть честным. Александра Васильевича Полякова нет в живых. Его расстреляли через десять дней после ареста.
К своему стыду, Эльза не огорчилась.
– Как вас зовут? По-настоящему?
– Виктор. Виктор Иванович.
– Так вы не немец?
– Даже рядом не стоял!
Эльза улыбнулась:
– Я согласна, Виктор! – Она помедлила и добавила: – Иванович…
К ее удивлению, он опешил. Похоже, не ожидал.
– Вы отдаете себе отчет…
– Отдаю! – прервала она. – Я прекрасно понимаю, кто вы и чего хотите. Повторяю: согласна! Готова пожертвовать жизнью.
– Жизнью – это понятно, – вздохнул он. – Готовы ли вы жертвовать честью?
– То есть?
– После окончания войны вы никому не сможете рассказать о своей тайной службе. Люди будут считать вас немецкой пособницей, оскорблять, писать на вас доносы. Это трудно. Извините, но я обязан предупредить.
– Моему отцу и брату это поможет?
– Без сомнения! Судоплатов – человек слова. По окончании войны амнистируют со снятием всех судимостей.
– Я согласна.
– Есть еще одно обстоятельство, – тихо сказал Виктор. – Женщина-разведчик порою добывает сведения способом, недоступным мужчине.
– Как вы смеете! – Эльза вскочила. – Вы же не фашист! Как можно такое предлагать?!
– Извините! – Виктор встал. – Забудьте! Я этих слов не говорил, а вы их не слышали.
– Поговорим завтра!
Он окликнул ее у самой двери.
– Эльза! В ваших руках моя жизнь.
– Могли бы не предупреждать! – фыркнула она…
Эльза не могла дождаться окончания этого бесконечно долгого дня. Следовало остаться одной, еще раз все обдумать и осмыслить, однако приходилось заниматься бытовыми мелочами. Эльзе большого труда стоило собраться. Интендант вечером спустился в зал ресторана, они с Бюхнером опять обсуждали какие-то дела, но теперь Эльза знала: он не тот, за кого его принимают! Он русский разведчик, который ловко выдает себя за немца. Он прибыл в N с особым заданием, наверняка очень важным. Она в его планах играет немаленькую роль. Просто так самолет из Москвы присылать не будут! Это просто замечательно, что он русский! Но как у него повернулся язык намекнуть?!
Выпроводив из ресторана последних гостей, Эльза пошла к себе и без сил повалилась на диван. Она думала, что заснет немедленно, но не тут-то было. Она вновь и вновь прокручивала в памяти сцену в комнате Виктора. Больше всего ей нравилось вспоминать его встревоженное лицо. Похоже, он по-настоящему из-за нее испугался. Эльза вдруг поняла, что не может оставаться одна. Ей надо к нему. Но как? Она сама обещала придти завтра. Нужен повод. Важный. Она долго размышляла и придумала. Сбросила с себя белье, надела на голое тело красивый шелковый халат, ноги всунула в мягкие меховые тапочки. Уголком сознания Эльза сознавала, что поступает мерзко и аморально, но остановиться не могла.
Выскользнув из кабинета, Эльза по черной лестнице поднялась на второй этаж. Никем не замеченная, она постучала в его дверь. Виктор, судя по всему, не спал и отозвался сразу.
– Это я! – прошептала Эльза.
Он быстро впустил ее и закрыл дверь. Только затем зажег свет. На нем были форменные военные галифе и нижняя рубашка. Ноги – босые.
– Что случилось? – спросил он встревоженно.
– Ничего, – ответила Эльза, присаживаясь на разобранную койку. – Ты говорил об особом методе сбора сведений.
– Я просил забыть!
– Ну почему? – не согласилась Эльза. – Всякое бывает. Надо попробовать, получится ли у меня. С тобой.
– Эльза! – Он присел на корточки. Теперь их лица оказались на одном уровне. – Что тебе вздумалось?
– Захотелось и вздумалось, – сказала она, распуская поясок халата. – Имею право. Я теперь вдова.
– Эльза! – Он перехватил ее руки. – У меня в Москве жена. Я ее очень люблю!
– Да?! – Она почувствовала, как глаза набухли горячими слезами. Он обманывал. Такого не могло быть! Это неправда! Он не смеет любить другую! Она так долго его ждала!
– Скажи лучше, что брезгуешь! – всхлипнула Эльза. – Решил подкладывать меня под немцев, самому прикоснуться противно!
– Да я ноги целовать тебе буду! – сказал он, заглядывая ей в глаза.
– Целуй! – Она распахнула полы халата.
Он чмокнул ее коленку, затем вторую. Это было чертовски приятно. Он улыбнулся и с чувством исполненного долга посмотрел снизу вверх.
– Что остановился? – спросила Эльза сердито. – Начал целовать, так продолжай!
Он вздохнул и подхватил ее под коленки. Эльза тихо ойкнула, падая на спину. Она ожидала, что он навалится на нее, но этого не произошло. Голова Виктора вдруг оказалась там, где не полагалось, Эльза испуганно ощутила горячее дыхание внизу живота. Хотела сказать, что пошутила, там ее целовать вовсе не обязательно, она совсем другое имела ввиду. Не успела. Снизу побежала и затопила тело волна блаженства. Это было непередаваемо хорошо, никогда ранее она не испытывала ничего подобного. За первой волной пришла вторая, затем третья… Волны накатывались одна за другой, заполняя неизъяснимой радостью каждую клеточку тела.
– Еще! – просила она, задыхаясь. – Пожалуйста! Умоляю!..
Он подчинился. Судороги сотрясали тело Эльзы, оно вышло из ее подчинения и металось по койке в такт собственным желаниям. Когда самая последняя и самая сильная волна блаженства выгнула тело, Эльза закричала: протяжно и хрипло. В тот же миг сверху возникло его лицо, влажные губы прервали крик. Она ощутила, как их тела сливаются в одно, это оказалось не менее приятно, чем минутой ранее…