Смертоносец Внешнего Крута.
Всего один противник.
Один ли?
Молись, Фатик, молись всем пятидесяти богам Харашты, чтобы смертоносец был один!
Он смотрел на меня целую вечность, будто узнал старого знакомого. Затем кивнул, словно и правда узнал, и пошел в атаку.
Шпага рассекла воздух, мы скрестили клинки. О да, он орудовал этой хреновиной умело даже в тесноте коридора. Вдобавок его шпага была длиннее моих мечей, зато у меня было на один клинок больше. Некоторое время мы фехтовали, как заправские дуэлянты, топая так, что с потолка сыпалась штукатурка. Из нашей конторы раздавались крики, рев, вопли, ругательства на гномьем и громовые « Апчхи!»: Олник, хвала Небесам, крепко держал оборону.
Альбинос рубился молча, стиснув узкий рот. Я вышивал перед ним крестиком, жалея, что не могу закрутить клинки мельницей.
Наконец я понял, что его способности в фехтовании — вровень с моими, и весело осклабился.
— Утрись, сопливец, — бросил я.
Его перекосило. Щеки окрасились малярийной желтизной. Он оскорбился, чувствительный. Я скорчил особо отвратную рожу, отпрыгнул назад и отсалютовал ему правым клинком. Но он уже взял эмоции под контроль. Дуэль продолжилась с переменным успехом, однако время было на его стороне — из нашей конторы в любой миг мог выскочить его подельник и присоединиться к атаке, кроме того, смертоносец почти не устал. Нашей уютной камерной атмосфере начало остро недоставать порции свежей крови. Желательно — из горла альбиноса.
Внезапно я заметил, что губы смертоносца шевелятся, а пыльцы левой, свободной руки описывают в воздухе замысловатые кривые.
Что в магии хорошо (на мой, исключительно на мой взгляд), так это то, что заклятия и прочие дрючки нельзя применить с ходу. Чтобы связать и бросить даже простенькое заклятие, нужно пыхтеть и готовиться, пыжиться, приседать, камлать, короче, выполнить чертову кучу манипуляций, может, даже испачкать от напряжения подштанники, а после — вырубиться от усталости, ибо любое заклятие пожирает бездну сил. Уж таков закон магии нашего мира.
Однако смертоносцы плетут заклятия много быстрее простых магов, а устают — куда меньше.
У меня было очень мало времени. Увы, я просто не успевал выбрать удачный момент для контратаки. Даже отвлеченный плетением магии, альбинос оставался опасным бойцом, и лезть на него безрассудно было смерти подобно.
Гритт, нужны решительные действия, хотя бы вот даже — драпануть назад по коридору и спрятаться за углом. Не будь рядом напарника, я бы так и поступил, позорно, но лишних свидетелей нет, а своя жизнь дороже гордости. Швырнуть в него меч? Прицельно не выйдет — клинки Гхашш изогнуты. Эх, где ты, мой топор? Уж я бы...
Я сдвинулся к стене и левым клинком сбил светильник.
Повезло! Хо, должно же было мне сегодня повезти хотя бы раз? Светильник кувыркнулся в сторону альбиноса, расколовшись на две половинки; масло горящей плетью хлестнуло смертоносца поперек лица и груди. Он закричал на высокой ноте, отбросил шпагу, развернулся и метнулся в контору Джабара, прежде чем мой правый клинок нанес фатальный удар.
Масла в светильнике было немного, и почти все оно досталось моему противнику.
Я задержался на миг, топча ботинками горящие капли. Когда я, кашляя, вбежал в комнату, альбинос, размахивая руками и вопя, бился о закрытое окно. От смертоносца валили клубы удушливого смрада, но пламя ему почти удалось погасить.
Оконные переплеты у моего приятеля сделаны на совесть, из прочного дуба. Но от мощных ударов они трещали. Стекла давно осыпались наружу.
Сильна, тварь!
Я прыгнул вперед сквозь пляшущий дым, занося правый меч для удара. Бить в спину подло, да? Он смертоносец, плевать.
Я почти достал его ударом в шею, меч даже колыхнул его волосы, но за миг до ранения альбиносу удалось проломить переплеты и выброситься в проем.
Он упал, перекатился через голову, затем вскочил — неимоверно выносливая тварь! — и, прихрамывая, дымя, побежал вверх по улице, по блестящему булыжнику мостовой, стаскивая камзол на ходу.
—Ай-ай-ай, — пробормотал я, скопировав интонации Джабара. — Мы его потеряли.
Как бишь говорил юродивый, которого я избил? «Сожжешь белую смерть и сбросишь ее в пропасть»? Гритт! Так и вышло.
Я пожалел, что не дослушал предсказание до конца...
—Фатик! — Голос Олника не обещал райских кущей. Ситуация в нашей конторе требовала присутствия варвара, как сказал бы какой-нибудь крючкотворец, то были «обстоятельства неодолимой силы».
Великая Торба, быстрей бы закончился этот день!
9
Но день отвратительных сюрпризов еще не закончился.
Я обернулся на вскрик гнома — как оказалось, вовремя: ко мне, осклабясь, двигался Пан Кралик с длинным кинжалом в лапе. В левом плече торчит мой нож, лоб украшает шишка занятной конфигурации, похожая на что-то среднее между сливой и плодом авокадо.
Вот жадюга, ребята! Казалось бы — два подарка уже есть, так нет, все ему мало.
Одинокая свеча на деловом столе Джабара перекосила, вытянула тень Охотника, превратила кинжал в здоровенный меч.
Крик товарища спас мне жизнь, ибо придержал удар, которым Кралик собирался развалить мне голову (да, я знаю, у меня там пустовато, но это же моя голова, черт возьми!). Я изогнулся, отбивая кинжал с полуразворота, и едва не вывихнул кисть. Удар отдался резкой болью в руке, правый меч отлетел к стенке. Гритт! Кажется, мои возможности на сегодня исчерпаны.
Кралик усмехнулся, острие кинжала рассекло струю дыма. Блеснула позолоченная дужка рукояти.
—Ыссуда...
—Фатик, эркешш твою махандарр!
В нашей конторе происходило что-то нехорошее.
Я парировал несколько ударов левым клинком, глядя в налитые кровью глаза Охотника. Он был на взводе, как обнюхавшийся грибной пыли наркоман. Это мешало ему атаковать эффективно. С другой стороны, я тоже не в лучшей форме: правую руку дергает, в горле свербит от дыма, затылок раскалывается. Вы удивитесь, но варвары — тоже люди, хоть и сделаны из ста... Ах да, я это уже говорил.
—В стену замурую, — пообещал я Кралику. Он зарычал в ответ, яростно размахивая оружием. Мы не прыгали, не ходили кругами, а скорее топтались, почти не сходя с места.
Улучив момент, я отбил кинжал как мог далеко и, шагнув вперед, изо всех сил впечатал кулак в подбородок Охотника. Он отлетел к двери, но удержал равновесие, начал выпрямляться, пытаясь одновременно просветить меня насчет любовных похождений моей матери. Тут-то я его достал, лечебным уколом навсегда избавив от мирской суеты.
Будем считать, я рассчитался за попугая.
—Фатик!
Гритт! Полминуты на то, чтобы затоптать тлеющее масло...
* * *Дела в нашем заведении обстояли скверно. А когда я говорю «скверно» — это значит хуже некуда, прячься, кто может, и все такое прочее.
Начну с небольшого плюса: у нас появился новый предмет меблировки — стул. Ножки с затейливой резьбой, высокая фигурная спинка. Не помню, где Джабар его украл, но, кажется, уволок из богатого дома. В общем, это был отличный увесистый стул, со всех точек зрения — замечательный, поставленный перед нашим столом, на место для посетителей.
К стулу, лицом к двери, была привязана эльфийка. Та самая вздорная девица с утиным носом. Светлые волосы растрепаны так, что видны порозовевшие кончики ушей, к хрупкой шее приставлен нож, тускло блестящий в свете масляной лампы.
Великая Торба!
Олник хорошо поработал, и последствия его работы я не стану расписывать подробно. Он наглухо вырубил двоих, а третьему, Арсу Бревису из Охотников, превратил ухо в отбивную, украшенную ямками от зубчиков молотка. Но Бревис был на ногах, и он держал нож у горла девушки. Олник застыл рядом, готовый прихлопнуть негодяя колотушкой. Увы, в этом случае нож Бревиса прервал бы нить ее жизни (иногда я выражаюсь высокопарно, особенно в непростых ситуациях).
Пат.
Бревис — громадный детина с нежным девичьим румянцем — вздрогнул, и нож дернулся, царапнув шею эльфийки. Взгляд метнулся ко мне.
—А, продавец хреновых корсетов...
—Но кремы-то были хорошие.
—Купчишка ты мизерный, пшел вон отсюда...
Я смолчал, переводя дыхание. Посмотрел на эльфийку.
Лицо девушки было в ссадинах и кровоподтеках. Щеки мокры от слез, глаза открыты, неподвижно смотрят в потолок. Из моей груди исторглось глубокое, какое-то нутряное рычание, даже я сам испугался. Редко, но бывает, когда я боюсь самого себя.
—Фатик! — прохныкал мой товарищ, через лоб которого протянулась длинная царапина. — Я все сделал как надо... А-а-а-апчхи-и-и! Если бы не... Гномья курва [14], это все аллергия!
На девушке был бежевый вечерний костюм, белые бриджи и высокие щегольские сапожки. В самый раз для верховой езды. Или для кахавной Г-Кренделя...
Я начал перемещаться вперед, хрустя остатками трельяжа. Кстати, весь прочий мусор был выметен. Эльфы — знатные чистюли.
—Назад! И опусти ковырялки!
Мечи Гхашш уткнулись остриями в пол, но с места я не сдвинулся. Шесть ярдов — серьезное расстояние, вряд ли я сумею что-то предпринять. Вся надежда на переговоры — или на удачу. Жаль, что после такого рыка мне уже не разыграть безучастие.
—Между прочим, у этой девицы прорва денег. Он посмотрел на меня, как на идиота:
—Яханный фонарь! Наши заказы нельзя перекупить!
Я знаю, приятель, но почему бы не попытаться? Спрос не ударит в нос, верно?
—Кстати, насчет заказа... Пояснишь в двух словах?
—Как только, так сразу.
—Митризен?
Он не двинул и бровью, зато дернул шеей — боль в расплющенном ухе наверняка была адской.
—Уйми своего гнома.
—Он не мой, он сам по себе. Это гном-отщепенец. Никто не хочет иметь с ним дела, он же постоянно чих...
— А-а-апчхи-и-и! Г! Но! Мья! Кур-р-рва! Фатик!
Бревис вздохнул.
—Он отойдет, ты отойдешь, я разрежу веревки, возьму девчонку и свалю, и всем будет хорошо.
Стало быть, мы ему не нужны, и это не Митризен. Я оказался прав насчет гуляша из гоблинов. Впрочем, это малое утешение. Я не мог дать ему уйти. Кажется, девчонка нужна ему живой, хотя...
Он был не дурак, этот Бревис. Словно прочитав мои мысли (наверняка упражнялся в физиогномике на беззащитных гномах!), он пояснил с обезоруживающим бесстыдством:
—Я могу ее убить, но лучше прихвачу с целым горлом. Получу больше денег.
Пат.
И тут я увидел за его ногами шевеление. Из-за стола на брюхе медленно-медленно выползал второй эльф, похожий на привидение, подхватившее бледную немочь. В рваной, забрызганной кровью блузе, с обрывками веревок на запястьях. Значит, эльфийка была не первой жертвой, верно, господин очевидность?
Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь при виде эльфа, однако ж — обрадовался. Олник тоже увидел эльфа, но я предостерегающе кашлянул и подвигал мечом, чтобы отвлечь Бревиса.
—Минуту, я дам тебе уйти, но сначала расскажу историю-крохотульку. Девушка в красной шапке, пирожки и волк как отражение твоих комплексов и тайных желаний.
—Чего? — Бревис был обескуражен. Еще бы, когда я, пытаясь разобраться, насколько я варвар и можно ли с этим что-то сделать, явился к доктору-мозгоправу и выслушал от него подобную муть, я был не просто обескуражен. Скажу прямо: доктору досталось несильно. Говорят, после поездки на воды (целебные источники у подножия Джарси, которые держал мой клан) у него даже пропал нервный тик.
Я начал излагать историю, растягивая ее лишними узорами и виньетками, а также возгласами: «И тут!», «А вдруг!» и «Внезапно!». Кажется, я потерял чувство времени, поскольку проклятый эльф полз слишком медленно. Я говорил и говорил, излагая все, что успел поведать мне подлец-доктор перед тем, как мои амок и чувство прекрасного выкинули его из окна.
—Девочка... — ошеломленно пробормотал Охотник.
—Ясен пень, ты ее не знаешь! Здесь вся суть в том, что сделал волк девушке в красной шапке, что она указала ему путь к дому своей бабушки? А та взяла и дала себя съесть. Ответ на этот вопрос и покажет нам всю меру твоего морального падения!
От этого пассажа даже эльф замер, видимо, размышляя над ответом. У Бревиса отвисла челюсть.
Но все прекрасное когда-нибудь кончается. На словах: «А пирожки в корзине? Это же явный намек на наши тайные желания. Обжираясь мучным на ночь или предлагая пирожки беззащитным старушкам, мы культивируем в себе варварскую жестокость к ближнему своему!» Бревис с трудом вернул начавшие расползаться в разные стороны глаза и зарычал от злости. Вот же, проникся сказкой! Сейчас изобразит серого волка в момент пожирания бабушки.
Тут-то его и настигло проклятие эльфов. Избитый бедняга мертвой хваткой вцепился в лодыжки Бревиса и отчаянным рывком опрокинул Охотника на пол!
Я проткнул мечом его затылок.
Никакой жалости к Охотникам.
—Молодца, эльф!
— А-а-апчхи-и-и!
Я кинулся к девушке (не думаю, что ей пошла бы красная шапка), но между нами ужом втиснулся эльф.
— Тион отваэ...Я сам!
Пошел вон, холоп? И это вместо «спасибо»?
Я отступил, разглядывая надменный профиль: даже избитый, в порванной блузе и измаранных пылью штанах, эльф умудрялся сохранять вид кичливый и заносчивый.
Его дрожащие бледные пальцы (клянусь, ногти были с маникюром!) начали дергать тугие узлы. Одновременно эльф что-то щебетал на своем языке, девушка отвечала спокойно, хотя у меня было опасение, что она расплачется. Великая Торба, мне бы такую выдержку!
Ладно, полдела сделано, теперь — еще одна задача: вывести эту парочку из заведения Элидора и доставить по ночному времени домой. Не думаю, что Охотники знают их адрес. По крайней мере, делаю на это ставку. А там, уже в безопасности, в тишине и покое, я задам им несколько интересных вопросов...
Внезапно за моей спиной раздалось ритмичное постукивание, словно полуночный дятел пробовал о стенку нашего заведения клюв.
Вернулся смертоносец!
Я сделал стремительный оборот, поднимая мечи в напрасной попытке защититься: клинок наверняка летел мне в лицо. Или в живот. Или в любую другую часть тела.
Лучше бы так и было. Забив в ноздри какую-то ветошь, чтобы фильтровать эльфийский запах, этот подлец Олник спешно простукивал стенки кулаком!
—Фто? — недовольно пробурчал он в ответ на мой взгляд.
—Здесь нет сокровищ, Ол. И никогда не было.
Мой товарищ икнул, из правой ноздри выпала ветошка.
—Как так? Но ты же сам, сам меня сюда заманил, сказал, что тут где-то золотце спрятано!
—Соврал. Нет тут сокровищ, я простучал все полы и стенки еще в позапрошлом году.
Гном охнул, щеки-яблочки налились румянцем:
—И знаешь, кто ты после этого?
—Да, твой единственный близкий друг. Вытащи тряпку из носа, сбегай к Элидору и спроси у него какой-нибудь выпивки. Денег не давай, просто скажи, что мы рассчитались за погубленную жизнь попугая.
Он наморщил лоб:
—А мы рассчитались?
Острием меча я указал на мертвых Охотников:
—Более чем. Более чем. Погоди, это еще не все. Потом — только не хлещи из бутылки! — потом попробуй отыскать для нас экипаж. Действуй быстро, у нас мало времени.
—Дохлый зяблик!.. Экипаж??? В нашем квартале? Посреди ночи?
Я пояснил терпеливо:
—Один... Охотник бежал. Он шустряк, выпрыгнул из окна. Я не знаю, сколько у нас времени в запасе, прежде чем он нагрянет с подельниками и все пойдет по второму кругу. Только теперь они прихватят арбалеты и напялят под рубашки кольчуги. А наши эльфы сами далеко не уйдут. Либо экипаж, либо лошадь, либо я не знаю что. Я не унесу двоих на закорках! Имею в виду — далеко не унесу.
Его передернуло.
—Эркешш... Зачем вожжаться с эльфами? Мы спасли их шкуры, и хватит с них! Я им еще припомню шкафчик папочки Джока!
Я покачал головой (между нами — она кружилась, в затылок бухала кровь):