Взвалив на плечи этот дополнительный груз, — Пэту доверили нести связку из шести фляжек — они спустились на дно уборной. Раньше тут была проходившая под всем кварталом труба, по которой в канализацию сливались нечистоты. Но труба была слишком узкой, чтобы по ней мог проползти взрослый мужчина. За последнюю неделю солдаты расширили этот проход и докопались до канализации, после чего прорыли лаз к соседнему кварталу. Пэт на четвереньках прополз по туннелю вслед за своими проводниками и вылез наружу в еще одной уборной, находившейся в здании на другой стороне улицы. Бдительный часовой чуть не проткнул возглавлявшего отряд Жадовича насаженным на винтовку штыком. Однако тут же навстречу гостям протянулись дружеские руки, мигом подхватившие ящик с боеприпасами и галеты. Когда из дыры в грязном полу показался Пэт, солдаты вытянулись было в струнку, но генерал скомандовал им «вольно».
Он огляделся вокруг. Узкое длинное помещение с обрушившимся в результате обстрела цилиндрическим сводом раньше явно служило винным складом. Однако сейчас о вине здесь напоминали только разбросанные повсюду осколки сотен амфор. Чтобы защитить себя от падающих сверху бомб и снарядов, солдаты поверх стеллажей для амфор положили обломки потолочных балок, на которые навалили битую черепицу, кирпичи, выбитые двери и прочий хлам.
Похожая на пещеру комната, где они оказались, являлась штабом полка и полевым лазаретом. Пэт сразу заметил капитана, который раздавал приказы входящим и выходящим из штаба людям, и, безошибочно определив в нем командира полка, стремительно направился в его сторону.
Сидевший на корточках офицер взглянул на ирландца ввалившимися от усталости глазами и, не делая попытки подняться, вяло вскинул руку к виску.
— Капитан Петров из Восьмого Муромского, сэр. Командую этим полком.
— Отдыхайте, капитан.
О'Дональд отвязал одну из доверенных ему фляжек с водой и протянул ее офицеру. Тот кивком поблагодарил Пэта, но сразу же передал фляжку своему старшему сержанту и двум находившимся поблизости лейтенантам, заслужив этим поступком молчаливое одобрение ирландца. Только после того как напились все его подчиненные, капитан позволил себе сделать небольшой глоток.
— Доложите, что тут у вас происходит, капитан. В каком состоянии находится ваш полк?
— Мы здесь сидим с момента прорыва, сэр. Вы не можете дать нам передышку? Мои парни без отдыха сражаются уже десять дней.
— Что с полком?
— Утром того дня, когда бантаги прорвали нашу оборону, у нас было триста двадцать восемь человек, а сейчас остался девяносто один.
Пэт молча кивнул и, вытащив из кармана несколько сигар, раздал их капитану и членам его временного штаба.
— Мы удерживаем половину этого квартала, — просипел капитан, и в ту же секунду в крышу над их головами ударил выпущенный из вражеской мортиры снаряд. — Они хотят захватить восточную стену. Оттуда мы можем наблюдать за укреплениями, находящимся за ними полем и соседним кварталом. Там и происходили основные бои. Этим утром бантаги ударили с запада, рассеяли остатки Второго Кевского и ворвались на улицу. Притащили на укрепления свои чертовы орудия и ракетницы и теперь вовсю жарят по нашим позициям, а мы не можем снять их артиллеристов — отсюда их не разглядеть.
— Каков боевой дух у ваших людей?
— Никакого, — тихо отозвался офицер.
— А если я скажу, что вы должны остаться здесь?
Капитан обменялся мрачным взглядом со своими подчиненными.
— Черт возьми, так я и думал.
— Когда я вернусь назад, я посмотрю, что можно для вас сделать, — пообещал Пэт.
— А чем занимаются эти придурки из Двенадцатого корпуса, сэр? — поинтересовался один из сержантов. — Не видел я, чтобы они воевали, кроме пары каких-то паршивых полков.
Пэт покачал головой. Как он мог объяснить этим людям, что ему необходимо иметь под рукой свежий резерв, который можно будет ввести в бой, если бантаги предпримут полномасштабное наступление на каком-нибудь другом участке фронта или когда понадобится передышка всему Первому корпусу? Если Пэт сейчас бросит их в эту мясорубку, у него не останется ни одного козыря в запасе.
— Я не могу вам ничего пообещать, сержант. Не только вам приходится нелегко, то же самое творится во всем городе. Я сделаю все, что могу, для того, чтобы ваша ноша не оказалась непосильной. Я хочу спросить вас об одном: вы еще можете убивать бантагов?
— Убивать их, сэр? Черт подери, я готов делать это хоть круглые сутки. Мне просто хотелось, чтобы в этой забаве приняли участие и мои друзья из Двенадцатого, я только это и имел в виду.
Пэт дружески похлопал сержанта по плечу.
— Вы можете показать мне передний край обороны? — спросил он у капитана.
Офицер вздохнул и перевел взгляд на Жадовича, который после небольшой паузы утвердительно кивнул.
— Он хочет это увидеть — так пусть смотрит. Капитан вылез из бомбоубежища и знаком приказал Жадовичу и Пэту следовать за ним.
— Остальным оставаться здесь, — распорядился он. — Нам незачем привлекать к себе внимание.
Солдаты с благодарностью восприняли эту краткую передышку, тут же растянувшись на полу, чтобы хоть немного поспать.
Нырнув в прорубленную в полу узкую траншею, по обе стороны от которой высились груды обломков, они проползли сквозь дыру в стене здания. Задрав голову, Пэт увидел обугленные развалины какого-то храма, сложенного из известняка. От римского святилища осталась только внешняя оболочка: все, что было внутри храма, сгорело дотла и обрушилось. Возле одной из стенок траншеи валялась обгорелая тряпичная кукла, очевидно положенная сюда каким-то сентиментальным солдатом.
В эту секунду в воздухе просвистел выпущенный с западной стороны снаряд, который врезался в стену дома над ними, обрушив на головы смельчаков каменный дождь.
Пэт пополз дальше. Траншея вела в храм, и, протиснувшись между грудами камней, О'Дональд оказался в центре святилища. Вокруг никого не было видно. Возле выбитых окон у всех четырех стен здания высились возведенные из обломков баррикады.
Жадович показал вверх, и Пэт разглядел замотанного в белое одеяло солдата, спрятавшегося на выступающем из стены карнизе. Из-под одеяла торчал кончик ствола, нацеленного на щель в стене. Раздался выстрел, солдат мгновенно дернулся назад, и секунду спустя ответная пуля угодила в насыпанный перед окном бруствер.
— Хороший снайпер, — гордо сообщил Пэту капитан. — На его счету уже минимум восемь бантагов.
В восточную часть здания одновременно ударили шесть вражеских снарядов, обрушив внутрь часть стены, и у Пэта заложило уши. По южной стене святилища зацокали бантагские пули, но защитники храма немедленно ответили огнем на огонь, отстреливаясь сквозь бойницы. С той стороны улицы полетели едкие насмешки. Люди не отреагировали на оскорбления; один из солдат соскользнул с насыпи к спрятанному под разбитой статуей ящику с боеприпасами и полез обратно наверх, передавая товарищам патроны.
— Граната!
Пэт едва успел заметить вражескую гранату, которая с шипением перелетела через стену и приземлилась в самом центре храма. Прозвучал взрыв, но образовавшаяся воронка оказалась на удивление небольшой.
— Это опасно, только если граната попадает прямо в твой окоп, — пояснил Жадович.
Сделав Пэту знак следовать за собой, капитан подполз к восточной стене.
— Если увидите на укреплениях вспышку, сразу прячьтесь за бруствер, — предупредил он ирландца.
Пэт кивнул. Капитан постучал по плечу залегшего на насыпи пехотинца, и тот отполз вниз и в сторону, уступив свою позицию О'Дональду, который подавил в себе чувство страха и осторожно выглянул из-за бруствера.
Соседний квартал весь лежал в руинах, там не осталось ни одной стены, поднимавшейся над землей выше чем на два фута. Ему показалось, что он заметил какое-то движение, и в то же мгновение лежавший неподалеку от него солдат спустил курок. Пуля раскрошила кирпич в каких-то дюймах от успевшего припасть к земле бантага.
Следуя своему инстинкту, Пэт опустил голову и слился с насыпью. Секунду спустя над ним просвистела бантагская пуля. Вновь выглянув из-за бруствера, он, к своему удивлению, разглядел таки очертания укреплений менее чем в семидесяти футах от себя. Вьюга на мгновение утихла, видимость улучшилась, и люди вступили в ожесточенную перестрелку с бантагами. На укреплениях показались несколько вспышек, Пэт вновь припал к насыпи, и в ту же секунду храм сотрясло от попавшего в него бантагского снаряда. В образовавшуюся брешь влетела шальная пуля, ударившая в дальнюю стену святилища.
Прозвучал сигнал нарги, с укреплений полетели ракеты; некоторые из них угодили в здание, другие прошли выше. Пэт вновь бросил взгляд в сторону противника. Бантаги вскочили с земли и, пробираясь сквозь груды обломков, устремились на штурм храма.
Люди не нуждались в каких-либо приказах. Все находившиеся внутри здания солдаты встретили неприятеля шквальным огнем. Вместо того чтобы уступить свое место лежавшему рядом бойцу, Пэт выхватил у него винтовку, прицелился и спустил курок. С удовлетворением он увидел, как бантаг схватился за простреленную ногу и рухнул на землю.
И все же они продолжали наступать, выкрикивая свой боевой клич. Когда первая волна атакующих докатилась до мостовой всего в десяти футах от храма, бантаги припали к земле в поисках хоть какого-то укрытия от пуль людей, но не перестали стрелять. Рявкнули еще несколько пушек, и вдруг словно из-под земли возник еще один отряд бантагов. Половину вражеских солдат скосило встречным огнем защитников храма, но остальные добежали до стены здания, оказавшись прямо под Пэтом. Ирландец с трудом подавил в себе желание высунуться из окна и разрядить в них свой револьвер, понимая, что прикрывавшие штурмовиков снайперы бантагов мгновенно изрешетят его пулями. В храм влетела еще одна граната, которая ударилась о стенку окопа и скатилась вниз по насыпи.
Жадович отпихнул Пэта в сторону и выхватил сигару прямо изо рта генерала. Достав одну из своих самодельных гранат, сержант поджег фитиль и стал невозмутимо дожидаться того момента, когда огонек доберется до самого горлышка фляги. Пэт смотрел на него, выпучив глаза, поражаясь хладнокровию юноши. Наконец Жадович вытянул руку с гранатой из окна и преспокойно разжал пальцы. Секунду спустя прогремел взрыв, и воздух огласился воплями изувеченных бантагов.
По храму прокатилась ударная волна, у Пэта заложило уши. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что взрывом раскидало в стороны груды булыжников, наваленных перед дверью в северной стене святилища. Заряд был такой мощи, что зашаталось все здание.
— Подкоп! — потрясенно выдохнул капитан. — Эти ублюдки захватили часть канализационной шахты!
На людей обрушился град камней, поднятых взрывом в воздух, и в ту же секунду из клубов дыма на противоположной стороне улицы вынырнули фигуры бантагов, бросившихся к храму. Вновь прозвучал сигнал нарги. и притаившиеся среди обломков прямо перед Пэтом вражеские штурмовики вскочили с земли и тоже устремились в атаку.
— Вы хотели посмотреть на бой? — прорычал Жадович. — Ваше желание исполнено, сэр!
Сержант поджег вторую гранату, раскрутил ее над головой ремнем, словно пращой, и швырнул точно в храмовые двери. Прогремел взрыв.
Через несколько секунд в помещении святилища творилось сущее безумие, в котором людские крики смешались с воинственным ревом бантагов. У входа в храм возникли трое солдат орды, вооруженных ракетницей. Выпущенный ими снаряд угодил в самую гущу сражавшихся.
Выхватив револьвер, Пэт тщательно прицелился и метким выстрелом повалил на землю одного из членов вражеского расчета, спешно перезаряжавшего ракетницу. Ракета вспыхнула и с шипением унеслась вертикально в небо.
В этом бою за разрушенный храм не было ни шеренг, ни боевого порядка; смешавшись в одну кучу, люди и бантаги обрушили друг на другу свою ненависть, используя в качестве оружия винтовки, штыки, ножи, булыжники и просто кулаки. На Пэта, Жадовича, капитана и находившегося рядом с ними пехотинца набросились шестеро бантагов. Солдат вскочил на ноги и уложил первого из противников, но тут же повалился на насыпь, сраженный выстрелом в упор, который снес ему полчерепа. Жадович крикнул Пэту, чтобы тот следил за бойницей, и, выхватив из-за пояса револьвер, вступил в яростный бой. Низко пригнувшись, он ворвался в гущу врагов и, уворачиваясь от ударов, припадая к земле и тут же вскакивая, всаживал пулю за пулей в ненавистных врагов. К нему присоединился и капитан, который быстро опустошил барабан своего револьвера, подхватил с пола брошенную бантагскую винтовку и размахивал ей, как дубиной.
Сгорая от желания вступить в рукопашную, Пэт начат было разворачиваться, но тут краем глаза увидел огромную черную фигуру, влезавшую в окно рядом с ним. Волосатая лапа ухватилась за край подоконника, и в это мгновение Пэт опустил на нее рукоятку своего револьвера. Солдат орды с воплем свалился вниз, и ирландец разразился смехом. В оконном проеме возник еще один бантаг. Пэт ткнул дуло револьвера прямо ему в лицо и спустил курок. Бантаги на время оставили Пэта в покое, но один из них влез в окно справа, убив выстрелом в спину оборонявшего бойницу пехотинца, который как раз в этот момент вынужден был развернуться, чтобы отразить нападение противника с тыла. О'Дональд уложил штурмовика на месте. Решив, что враги не рискнут атаковать его окно, Пэт перелез через груду булыжников и нос к носу столкнулся с очередным бантагом, забиравшимся в правую бойницу. Сберегая последние два патрона, Пэт метнул в неприятеля подвернувшийся под руку кирпич, и тот рухнул вниз. Секунду спустя в бойницу влетела граната. Вспомнив действия сержанта в канализационном туннеле, Пэт схватил разбрасывающую искры фанату и выбросил ее наружу, где та и разорвалась.
— Генерал, сзади!
Крутанувшись на месте, Пэт выпустил две последние пули в несущегося к нему со штыком наперевес бантага.
В бой вступили новые солдаты, вынырнувшие из того самого лаза, через который Пэт попал внутрь святилища. Это были люди сержанта Жадовича. Произведя в упор залп из своих винтовок, они с дикой яростью схватились с бантагами врукопашную.
Жадно хватая ртом воздух, Пэт выдернул штифт, соединявший патронник со стволом, вынул из барабана пустую камору и бросил ее на землю. Вытащив из кармана заряженную камору, он попытался вставить ее в барабан. Пока Пэт возился с револьвером, из гущи сражавшихся вырвались еще двое врагов, устремившихся прямо к нему. Остальные бантаги показывали в его сторону и тоже пытались пробиться к оставшемуся в одиночестве генералу.
Пэт вогнал барабан на место, взвел курок и в несколько секунд расстрелял все патроны. Один из подстреленных им бантагов упал на ирландца и сбил его с ног. Выбираясь из-под мертвеца, Пэт заметил еще двоих противников. Вдруг они оба споткнулись и тоже повалились на него.
Его обдало запахом теплой крови и исходившим из бантагских внутренностей зловонием. При одной мысли о том, что могли съесть на завтрак эти ублюдки, у Пэта ком встал в горле. Выругавшись, он начал судорожно дергаться, пытаясь выбраться из-под груды трупов.
Шум схватки не стихал. Храм сотряс взрыв еще одного снаряда, и кто-то крикнул, что в воздухе появился вражеский дирижабль. Придавленный многопудовой тяжестью бантагских мертвецов, Пэт отчаянно искал путь на свободу.
Он почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо, и на мгновение его охватил ужас — вдруг это бантаг?
— Он еще жив.
Это был голос капитана.
Одного из упавших на Пэта бантагов сдвинули в сторону, и секунду спустя брыкающегося и матерящегося ирландца извлекли из-под завала.
Бой продолжался. Вновь начался снегопад, все помещение окуталось клубами желто-серого дыма, и проступавшие сквозь него фигуры людей казались призрачными тенями.
— Где они? — проревел Пэт.
— Мы отбросили их назад, — бесстрастно отозвался Жадович.
Сохранявший полное спокойствие сержант тыльной стороной руки вытирал кровь, сочившуюся из пореза на правой щеке. На его окровавленном лице не было живого места от синяков. Расшатав сломанный зуб, юноша выплюнул его на землю.