– А мы его и не видели. Хорошо замаскировали, а что у них с питанием?
– Пользуются летней кухней, той, что у сарая в глубине хутора, – ответил Егоров. – Продукты немцы с собой привезли. Повар из солдат. Столовую оборудовали рядом с сараем как продолжение навеса. Едят в две смены. Сначала радисты, потом остальные. Офицерам и дежурным радистам носят в судках. Носит один и тот же солдат. Перед тем как открыть дверь радиомашины, часовой обязательно туда стучит и предупреждает. Телефонная связь установлена между радиорубкой, постами на въезде и у болота, офицерским домиком и, похоже, кто расположен на крыше сарая.
– Что у них с тяжелым вооружением?
– Пулеметы на посты они с бронемашин сняли. Минометов не видели.
– Ясно. А что с лесозаготовками?
– Они тут еще до войны были, – ответил Егоров. – На строительство укрепрайона наши тут стволы брали. За несколько дней до начала войны тут все организовали. Немцы 24 июня туда приехали с несколькими гражданскими в форме без погон. Осмотрели и уехали, а на следующий день немцы пленных пригнали. Те лес валят, а немцы на машинах вывозят.
– С пленными, что там работают, не пытались установить связь?
– Пытались, но лучше бы этого не делали! Моисеева помните, из третьего взвода? Так вот он не выдержал и пополз с ними поговорить. Там как раз бригада рядом с нашей лежкой работала. Ну и начал из кустов их звать в лес бежать. Говорил, что прикроет их отход. Да куда там! Они ни в какую не стали этого делать. Кричали, чтобы сам к ним выходил и сдавался, а в это время с флангов заходили. Они его в плен чуть не взяли, да еще и немцев на помощь позвали! Еле убег! Суки, не хуже немцев за ним бегали! Мы успели на их пути растяжку поставить. Двое подорвались. Только этим и остановили! Работают, суки, не покладая рук. Немцы им жрачку дают. Сначала-то их всех грязных привезли, а вечером заставили помыться и в нашу чистую форму переодели. Ее на грузовике немец, что в форме без погон был, привез. Немцы их от наших, похоже, охраняют! Вот такие дела. Что же это творится-то? А? Наших же врагу сдают, суки! За кормежку продались! По дороге каждый день наших пленных колоннами к Бресту гонят. Избитых да раненых. Сразу видно, что ребята не сами сдались. А эти гады своих же хозяевам сдать хотели.
– Знакомых никого среди них не видели?
– Нет. Из нашего полка никого не видели. Там в основном хохлы да поляков немного. Еще с Кавказа и Средней Азии есть, но эти отдельно от остальных спят. Остальные бьют их.
– Понятно. Что на базе?
– Все нормально. Нас с пограничниками всего сорок пять человек. С нашего и третьего взвода, радисты из НКВД, ездовые с транспортной роты. Они при складе были, а когда немецкие самолеты налетели да коновязи разбомбили, к нам и пристали.
– Много людей погибло?
– Не особо. Из гражданских никто не пострадал. Вы же тогда в субботу для семей проход организовали. Вот они на хутор и перешли, а немцы только лагерь и бомбили. Оба палаточных городка спалили. Ездовых и несколько человек из роты побило. Потом всех в воронке похоронили. Остальные в лесу успели спрятаться. Бомбежка кончалась, ротный да старший политрук Почерников Иван Михайлович людей собрали. Гражданских и детей в тыл на автобусах и машинах отправили. Многие ехать не хотели, но Иван Михайлович настоял на своем. Всех отправил. С ними еще несколько младших политруков и бойцов в охранении поехали. Оставшиеся командиры и бойцы на позиции пошли. Ротный-то наш нам приказал по вашим указаниям действовать и склад охранять от диверсантов. Не просто так немцы бомбили. Ребята, что под бомбежкой были, говорили, что кто-то из леса сигнальные ракеты в сторону лагеря пускал. Вот мы весь день на складе и пробыли. Транспортная рота к нам за боеприпасами несколько раз приезжала – и колонной, и поодиночке. Раненых привозили. Полк-то оборону у Буга держал. Говорили, что первому батальону очень досталось. Да и остальных тоже сильно проредили. Много народа побили. Последний раз подводы уже вечером пришли. Раненых привезли. Загрузили патроны и уехали. Ночью за ранеными машины пришли, забрали всех. Нас звали. Сказали, что немцы фронт прорвали. Брест еще в обед захватили, и наши войска к Пружанам, Жабинке и Кобрину отходят. Полк тоже к Пружанам отходил. Наш комполка товарищ полковник Матвеев остатки двух полков дивизии возглавил. Мы бы поехали, да раненых размещать уже было некуда. Легкораненые, те еще днем пешком в тыл подались. Мы с парнями решили к базе отходить. До утра на складе пробыли. Разведку к дороге послали, а там уже немцы сплошным потоком идут. Ну а дальше вы знаете. Мы без вашего разрешения со склада часть боеприпасов на базу перенесли. На всякий случай, а то вдруг кто еще чужой найдет.
– Молодцы. Правильно все сделали. Объявляю вам благодарность.
– Служим Советскому Союзу, – браво ответили бойцы.
Отпустив бойцов общаться с остальными, достал блокнот и, начертив схему хутора, задумался. Вести отряд на базу теперь не имеет смысла. Егорову я доверяю полностью. Да и Попов вызывает доверие. Хоть и не удалось сразу опросить его, видно, что парень наш. Такие не предают. Имея на руках шесть раненых, не бросил их. Связался с моими парнями. Не сидел сиднем, вел активную разведку, принял активное участие в уничтожении поисковой группы врага. Как такому не верить? А поговорить – потом еще успеем наговориться. Два дня как минимум у нас есть. Они вместе с Егоровым вполне справятся с охраной базы и продолжат разведку и наблюдение. Ну а мы за это время проверим данные и подготовимся к удару по немцам. Уходить просто так, не уничтожив радиоцентр и лесозаготовки, было нельзя.
Некоторое время Сергей не мешал моим размышлениям, наблюдая за встречей бойцов. Но потом не выдержал:
– Ты мне ничего не хочешь рассказать? Ведешь себя словно не родной. Ты мне только одно скажи – ты в наших частях служишь? Чего тогда скрывал от меня?
– Прости, Сереж. За всеми этими делами и расспросами не было времени с тобой поговорить. А по форме так получилось.
– Да я понял. Это так, для проформы. О чем ты там мозговал?
– Есть тут один хитрый хуторок с немцами. По внешнему виду там расположен немецкий радиоцентр.
– Это я понял из рассказа твоего бойца. Если тут собраны все твои силы, то нам его не взять. Там немцев человек сто, не меньше.
– Тут не весь отряд, а только часть, и не самая худшая. Треть моего взвода. Остальные в другом лагере. Есть там и еще кое-что. А если насчет немцев, то мне кажется, что там расположено подразделение ближней радиоразведки и среди его охраны есть как минимум одно подразделение СС-айнзацгруппы или одна из ее команд.
– А что это такое?
– Специальная команда, подготовленная как раз таких, как мы, гонять. Здесь, похоже, действует айнзацгруппа B.
– Ты-то откуда все это знаешь?
– Читал в свое время некоторые материалы. Но не это главное. Ты обратил внимание на то, что немцы заигрывают с поляками. Две недели назад мой взвод здесь, на хуторе, уничтожил польскую банду и прикопал их трупы. А немцы показательно провели опознание трупов и передали их родственникам. Все это сняли на кинопленку. Как думаешь, что будут делать поляки, когда им покажут такое вот кино и сопроводят комментариями о зверствах большевиков против польского населения в Белоруссии?
– Резать нас будут! Что же еще? До этого отношения были не очень хорошие, а теперь еще хуже будут!
– Вот и я о том же. Да еще поляки в немецкие войска потоком служить пойдут. Вот такие-то, брат, дела.
– Так надо что-то делать!
– Надо, но что именно, я пока не придумал.
– А по лесозаготовкам?
– Похоже, там немцы собрали всяких отщепенцев, которые на них ударно работают. Их там порядка ста человек, при небольшой охране.
– Получается, там одни предатели и мы их просто так оставим?
– Нет, конечно. В нашем отряде около ста шестидесяти человек. У нас есть два объекта, расположенные недалеко друг от друга и которые надо уничтожить одновременно. В противном случае они поднимут тревогу и вызовут подмогу. Если с помощью лесозаготовителям особо торопиться не будут, то с хутором наоборот. Если мы атакуем хуторок, то немцы сразу же пришлют ему на помощь минимум роту, а то и батальон. А это тебе не хухры-мухры. Перебрасывать их будут из наиболее близкой точки автотранспортом. Для этого будет задействовано порядка десяти машин или бронетранспортеров. Значит, нам надо будет делить наш отряд на три части. На тех, кто будет брать радиоцентр, лесозаготовки и кто будет блокировать дорогу.
– Те, кто пойдет на дорогу, – смертники. Они не смогут долго бодаться с немцами.
– Как сказать. Если быстро возьмем радиоцентр или просто его уничтожим, то есть шансы успеть собраться всем отрядом на дорогу и встретить врага во всеоружии. Да и заранее там все можно подготовить. Устроить засаду и минную ловушку. Под нее снаряды и минометные мины со склада использовать. Но это надо как следует обмозговать. Я так понял, что ты с нами?
– Конечно! Ты же мне место у себя в отряде, поди, уже подыскал?
– А как ты думал? По своей специальности пойдешь. Моим заместителем и особистом в одном лице. У тебя неплохо получается. Заодно остальных «чекистов» под свое командование возьмешь. Ими пока сержант Петрищев командует, он останется твоим замом.
– Уговорил.
– Ну, раз так, то давай поднимай личный состав, нечего нам тут рассиживаться. В лагерь пора. Там народ без хозяйского глаза остался. Все остальное на месте обсудим.
Высиживать здесь смысла не было. Все, что надо, я узнал. Главное, что по сравнению с прошлой историей члены семей командиров гарнизона крепости не попали в плен и эвакуированы в тыл. Что полк до вечера держал оборону на Буге и немцы не смогли с ходу его форсировать. Это дало время другим частям занять позиции и встретить врага более подготовленными. Что эвакуированы в тыл раненые. Что бойцы взвода поступили так, как я им писал. Что база жива и действует. А раз так, то пора действовать. Вызвав к себе Егорова и Попова, рассказал им об их дальнейших действиях в ближайшие несколько дней. Договорившись о связи и обмене разведсведениями, мы расстались. Надо было видеть расстроенную физиономию Егорова, прощавшегося с нами. Вселенская печаль по сравнению с ним совершенно ничто.
Путь до лагеря прошел спокойно и без происшествий. Удалось даже повозку с собой притащить. Снимая с убитых форму и разбирая вещи в повозке, разведчики в сумке гефрайтора нашли пакет с документами пилотов, сопроводительным письмом и докладом. Из него стало понятно, что на хуторе размещен взвод охранного батальона, занимающегося отловом наших бойцов, почему захваченных в плен командиров отправили в Брест. Оказывается, есть специальное указание абверкоманды на этот счет. Возвращать летчикам документы я не спешил. Подождут. Все равно использовать их по специальности пока рано. Пусть руки заживут, а там посмотрим.
За время моего отсутствия народ усиленно занимался подготовкой к боям. Охрана лагеря неслась почти образцово. Мы вовремя были обнаружены и опознаны. Серега был приятно удивлен таким действом. Пришлось его разочаровать, рассказав о ночном происшествии. Нагрузив заодно разбором полетов и воспитательным процессом бойцов отряда. Тем более что ст. 193.11 Уголовного кодекса РСФСР конкретно говорила, что надо делать в таких случаях, и я собирался поступать в соответствии с ним.
«Нарушение военнослужащим уставных правил караульной службы и законно изданных в развитие этих правил особых приказов и распоряжений, не сопровождавшееся вредными последствиями, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы на срок до шести месяцев, при смягчающих же обстоятельствах применяются правила Устава дисциплинарного.
То же деяние и при том же условии, если оно было учинено в караулах, имеющих посты у арестованных, у денежных кладовых и ящиков, складов оружия, огнестрельных припасов и взрывчатых веществ, а равно в караулах, имеющих особо важное государственное или военное значение, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы до одного года.
То же деяние, сопровождавшееся одним из вредных последствий, в предупреждение которых учрежден данный караул, влечет за собой:
если оно было совершено в мирное время, – лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже одного года;
если же оно было совершено в военное время или в боевой обстановке, – высшую меру социальной защиты,
с понижением, при смягчающих обстоятельствах, – до лишения свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет».
Собрать судебное заседание проблем не было. Все на месте. Всего-то трудов пригласить к нам с Акимовым в качестве члена суда одного из летчиков. Что мы и сделали. Заседание прошло при всем личном составе, свободном от караула. Суд был скорым и праведным. Сон на посту, конечно, предательство, и за него положена высшая мера социальной защиты, но пришлось идти на смягчение приговора. В отряде и так нехватка бойцов, а тем более тех, кто обстрелян и прошел огонь обороны и прорыва. Из крепости смогли вырваться самые отборные и удачливые бойцы, раскидываться ими не имело смысла. Бойцы уже давно простились с жизнью, борясь с врагом в крепости, поэтому спасение из совершенно безвыходной ситуации полного и надежного окружения превосходящими силами, кажущаяся свобода и безопасность в лесу сыграли с людьми злую шутку, они расслабились от длительного напряжения. По большому счету весь отряд и без того смертники. Максимальную выгоду с суда мы уже вынесли. Народ взбодрили. Напомнили о том, что не в бирюльки играем. Любое нарушение несения службы приведет к массовой гибели людей, а раз так, то приговор был не так уж и строг. Считать штрафниками до выхода к своим войскам. Свою вину они должны искупить в бою.
С чувством выполненного долга мы с Серегой уединились у моей палатки. Достав из запасов тушенку и попросив Никитина организовать чай, мы засели за ужин и заодно почесать языком.
Глава 6
Рассказ Акимова
– Серег, расскажи, что с тобой было с того момента, как мы расстались?
– Если все рассказывать, то будет долго и не всегда интересно, – набитым едой ртом ответил Акимов. – Прости, два дня не ел, а тут увидел – не выдержал.
– Смотри особо не наедайся, а то живот прихватит. Время пока есть, так что рассказывай не торопясь.
– Не учи ученого. Ночью, как мы с тобой расстались, я сначала в штабе полка был. Поступил приказ усилить бдительность на охраняемых объектах. Всех подняли и отправили на объекты. Уже под утро в два часа командир меня отправил с группой бойцов комендантского взвода к железнодорожному вокзалу с проверкой. Там должен был эшелон с боеприпасами в Кобрин уйти, а тут поступило сообщение о каких-то посторонних людях в районе вокзала и склада с оружием. До вокзала мы быстро добрались. По дороге встретили колонну крытых груженых автомашин. Какая-то воинская часть двигалась на выезд из города. Что удивительно, война еще не началась, а они со светофильтрами на фарах ехали! На вокзале внешне все было в порядке. Военных и гражданских что в зале, что на перроне было много. Ждали поезд на Высокое и Пружаны. Эшелон с боеприпасами ушел вовремя. Мы собирались назад возвращаться, как вдруг послышался вой самолетов, грохот артиллерии в западной части города. Народ выбежал на привокзальную площадь поглазеть на происходящее. Я сразу понял, что началась война. Вскоре в городе и Северном городке стали рваться снаряды. Что делать, никто не знает, все мечутся без дела и толку. Мы оборону в здании вокзала заняли. Привлекли к этому всех военных. С оружием и боеприпасами сначала были проблемы. Потом из отдела милиции все выудили. У кого оружия не было – вооружили. Правда, одними «наганами», но хоть что-то. В это время на вокзал народ стал сбегаться. Женщины, дети, старики – в основном наши «восточники». Подходили и военные, те, кто в городе ночевал или из крепости вырвался. В большинстве своем бойцы, командиров всего несколько человек. У нас-то пока спокойно было, немцы даже не бомбили. В основном Северному городку и крепости доставалось. Диспетчер предложил поезд на Жабинку отправить, а с ним часть собравшихся. Связь между станциями работала. Связались с Жабинкой, нашли паровоз, собрали вагоны и отправили эшелон с беженцами. Одних отправили, а следом в три раза больше набежало. Железнодорожники еще эшелон готовить стали, да разве всех в один поезд посадишь?! И так в первый народ рвался, чуть ли не по головам лез, лишь бы уехать. Еле смогли народ удержать, до драки доходило. Людей прямо в теплушки и полувагоны грузили. Пришлось часть бойцов в сопровождение и охрану выделять. А народ все подходил и подходил. Тех, кто посильнее, стали отправлять пешком или на попутках.