После оставленного позади перекрёстка дорог нам пару раз попались встречные крестьянские подводы, гружёные, скорее всего, зерном в мешках, и какой-то боярин с небольшим сопровождением из двух десятков конных ратников. Боярин, похоже, не являлся старым другом отца нашего князя, поэтому Остей перекинулся с ним всего лишь десятком-другим фраз, известив его о татарах. Боярские воины, как и их патрон, с немалой долей удивления поглазели на восьмиколёсные повозки, но так и не стали задавать «литовцам» лишних вопросов о стальном чуде. Видимо, в дружине этого боярина было как-то не принято выказывать встречным незнакомцам своё излишнее любопытство. Тем не менее, и сам боярин, и его ратники сильно забеспокоились, услыхав об ордынском набеге, и, нахлёстывая лошадей, поспешили в свою вотчину.
Остановились, совместно с обозниками поменяли четвероногих тягачей, по-быстрому перекусили сухим пайком, тронулись дальше. Чувствовалось, что Остей торопится, быстрее хочет добраться до Москвы. Князь постоянно находился в авангарде, ни разу не отъехав в хвост колонны.
Вскоре по левую сторону дороги появилась деревенька, а по правую мелькнула лента реки. Местные крестьяне, как и ранее встреченные нами, хлопотали по хозяйству, в поте лица трудились на полях и в огородах. Наша колонна, конечно, вызывала своим весьма необычным видом любопытные взоры, но не более. Даже вездесущая босоногая ребятня не отважилась подходить к дружинникам ближе сотни метров. От колонны отделился и поскакал к местному старосте отряженный князем десяток ратников.
Оставив за спиной деревеньку, въехали в берёзовую рощу, где разминулись с небольшим, всего в четыре повозки, купеческим обозом, сопровождаемым полудесятком верховых. На сей раз ширина дороги позволила встречным обозам мирно разъехаться, без эксцессов с применением княжьей воли и доброго слова. Купец, толстый и круглый, словно колобок, оказался из Москвы, и, едва заслышал про татар, сразу же стал поворачивать лошадей обратно. Похоже, испугался не на шутку. Его возничие истово нахлёстывали лошадей, и спустя какое-то время обогнали-таки нашу медленную колонну.
Километра через два, всё по той же левой стороне, вновь потянулись бревенчатые крестьянские избы, обработанные поля, а чуть вдалеке мелькнул крест церквушки. Князь снова отрядил десяток дружинников, и те помчались в деревню, искать и ставить на уши местного старосту. В какой-то момент дорога потянулась по речному берегу, дав нам возможность лицезреть идущую на вёслах ладью. Речников оповестили о татарах посредством лужёной глотки одного из десятников.
Затем вновь разминулись со встречным купеческим обозом, в целых полтора десятка повозок, который направлялся в Смоленск. Хозяин обоза, небольшого роста шустрый чернобородый мужик, каким-то боком знал Остея. «Литовец» и купец сразу же отъехали чуть в сторону, о здоровье спросить, да за жизнь парой слов перемолвиться. К нашему удивление, этот торговый гость весьма скептически отнёсся к информации об ордынцах. Обладая холерическим темпераментом, купец принялся громко спорить с князем о достоверности сведений о татарах, по его мнению, специально распространяемыми недовольными в последнее время политикой Дмитрия Ивановича москвичами. Тем самым купец подтвердил моё личное подозрение, что перед нашествием Тохтамыша в московском княжестве не всё было так гладко и мирно, как нам представляли историки. Похоже, что образовался слой недовольных властью, какая-то оппозиция, что ли.
Неизвестно, чем бы закончился разговор Остея с купцом, если бы мимо колонны не пронёслась тройка ратников из сотни Мирона, посланная сотником со срочным донесением для князя. Подлетев на взмыленных лошадях вплотную к «литовцу», один из дружинников соскочил на землю, и, почтительно склонив голову, протянул Остею небольшой свиток.
— Ордынцы, княже, нынче поутру уже в двадцати верстах на полдень от Москвы стояли, — на словах добавил воин. — Мы давеча на Москву пришли, весь обоз твой довели в целости и сохранности. Сотник Мирон велел передать, что нет нынче на Москве Дмитрия Ивановича, в отъезде он.
ГЛАВА 11
Сразу же после короткой речи примчавшегося из Москвы гонца на дороге возникла немая сцена: открывший, было, рот упёртый купец поперхнулся словами, да так и застыл, широко раскрыв варежку. Возникла относительная тишина, длившаяся долгое мгновение, пару-тройку секунд, не более, затем воины стали тихонько переговариваться меж собой. Десятки пар глаз смотрели на принесших дурную новость ратников, успокаивавших разгорячённых лошадей, а князь со сосредоточенным видом, молча читал доставленное ему послание.
— Благодарен я сотнику Мирону за вести о ворогах лютых, вовремя переданные, — отрываясь от текста, произнёс «литовец». — Испей водицы, десятник Святополк, и сам молви обо всём, что на Москве деется, молви без утайки. Кто, когда, где, и сколько повстречал ордынцев?
В следующий миг всё пришло в движение. Купец вышел из ступора, развернулся, припустил к своим повозкам, галдя на ходу, раздавая направо и налево множество всяческих указаний. Остей тряхнул головой, переглянулся с сотником Владимиром, мельком глянул в нашу сторону, и вновь развернул свиток.
Едва услыхав озвученную гонцом новость, Стрельцов спрыгнул с бронетранспортёра, скорым шагом направляясь к князю. Я поспешил вслед за майором, а за моей спиной капитан Коваль громким голосом приказал Кондрату остановить колонну. Со второй машины соскочили Ринат и Юра, и быстренько зашагали в нашу сторону. Увидев наши маневры, князь спешился, не желая вести предстоящий разговор в прямом смысле этого слова свысока, кинул поводья ближайшему дружиннику.
Тем временем Святополк принял из рук одного из воинов чашу с водой, осушил её быстрыми торопящимися глотками, перевёл дух, и мы услышали подробности происшедшего. Выяснилось, что утром этого дня передовые татарские разъезды объявились на северном берегу Пахры. Об этом сообщил какой-то боярин, чьи земли лежали на берегу этой самой реки, успевший до боя послать в Москву гонца с грамотой. А спустя всего пару часов после прибытия гонца в город примчались и остатки боярского ополчения, все, кто уцелел в сече с ордынцами. В т. ч. и сам боярин, едва державшийся в седле от полученных ран. Затем до Москвы добрались ещё несколько десятков всадников: воинов, купцов, крестьян, из числа тех, кто сумел отбиться, а затем и оторваться от погони. В городе ударили в набат, среди населения началась страшная паника, множество народа бросилось удирать в сторону Дмитрова, надеясь выиграть обогнать приближающихся татар. Другие хватали семьи, всякие, там, пожитки, поджигали свои дома, и торопились укрыться в белокаменном кремле. Центральная власть, как таковая, отсутствовала напрочь — Дмитрий Иванович и его семья отъехали несколько дней назад, а митрополит и прочие исчезли из города чуть позднее князя. Сотник Мирон, разузнав, что и как, послал к князю посыльных, чтобы тот торопился, если пойдёт на выручку, пока ордынцы не осадили Москву.
— Слышали вы, бояре, дурные вести про татар окаянных, посему поспешать дружине надобно, — окинув нас пронзительным взглядом, весьма озабоченным тоном произнёс «литовец». — Ежели враг осадит город, то мы никак не пробьёмся в помощь моим ратникам. Да и мало осталось при мне воев для доброй рати с ворогом.
— Погоди, Александр Андреевич, не торопи события, — прищурился Стрельцов. — Предлагаю сначала хорошенько обдумать все наши действия, и выработать план взаимодействия бронетехники и конницы. А первым делом хорошо бы разобраться с топографией местности вокруг Москвы.
— Дивные ты слова молвишь, майор Сергей Александрович, но послушаю я вас, бояре, коли измыслите, как совладать нам с татарами, — помедлив, ответил Остей. — Но, всё одно, поспешать нам надобно.
Кивнув, соглашаясь со словами князя, наш командир достал и развернул карту московской области. Затем присел, и, посматривая на карту, кончиком выдернутого из ножен на разгрузке кинжала сделал на земле пару-тройку стремительных росчерков. Провёл несколько волнистых линий, вычертив Москва-реку и её ближайшие притоки. Дополнил эскиз силуэтами домиков и звёздочкой, обозначив города с нашим текущим местоположением. Нарисовал вторую звёздочку, символизирующую отряд сотника Мирона, находящийся в Москве. Обступившие нас ближние дружинники князя молчаливо взирали на создающуюся прямо на их глазах импровизированную карту местности. Остей молчал, поглядывая на бумажную карту, затем хмыкнул, и, приняв из рук одного из воинов сулицу, ткнул древком в землю.
— Вот здесь, у реки, стоит городок малый, Капустиным прозванный, — произнёс «литовец», а затем сделал на земле ещё пару вмятин. — Здесь, и здесь, городища имеются, под рукой серпуховского князя оба.
— А тут стоит городок князя коломенского, — поставив крестик вынутой из колчана стрелой, добавил густым басом сотник Лукьян. — Да ещё место для переправы знатное.
— А помогите-ка, ратники, с позволения княжеского, дорисовать боярину Сергею Александровичу план окрестных земель, — я широко улыбнулся Остею самой искренней из своих улыбок, во все тридцать два зуба. — Хорошо бы обозначить недостающие города, броды на реках, и прочие места, удобные для переправ больших масс конницы.
— Что же, боярин Артур Иванович дело молвит. Надобно подсобить боярам заморским сотворить чертёж землицы московитской, — отведя взгляд от карты, которую держал майор, князь глянул мне прямо в глаза. — Зело богаты знания у бояр императора Владимира, что правит Канадой да Россией, о землях наших, славянских. Не видывал я доселе подобного чертежа земель, весьма, и весьма искусного.
Под слегка насмешливым взглядом Остея я чувствовал определённую неловкость, неудобство положения. «Литовец», похоже, интуитивно догадывался, что «бояре заморские» на ходу импровизируют разные небылицы, чтобы скрывать истинные масштабы своих знаний. На выручку пришёл сотник Владимир, несколько раз ткнувший древком копья в петли Москва-реки, указывая на удобные для переправы и последующего развёртывания войск пункты. Ну, да, сотник бывал здесь ни раз, и ни два, и, хотя у него нет подробной топографической карты, он знает об этой местности больше нашего. Десятники Ольгерд и Михаил Рябой начертили на земле ещё несколько закорючек и крестиков, обозначая брод выше по течению, и пару населённых пунктов, городищ, что ли. Затем дружинники нарисовали все более-менее значимые в округе дороги, по которым ездили сами, или слышали о них от других.
Постепенно набор штрихов, линий, и крестиков превращался в неплохой по местным меркам чертёж местности. Тем временем наш командир развернул карту из нашего времени, и принялся вносить изменения, которые в ней отсутствовали, со всеми подробностями и деталями. Стоявшие вокруг нас ратники восхищённо цокали языками, глядя, как карандаш майора быстро-быстро касается гладкой бумаги, оставляя за собой аккуратные маленькие значки и символы.
— Скажи, княже Александр Андреевич, где ты бы на месте ордынцев переходил реку? — поднимаясь во весь рост, спросил Стрельцов. — Вот, поставь себя, княже, на место татарских военачальников, и скажи, как бы ты поступил?
— Здесь и здесь для перехода Москва-реки пути добрые. И подходы к реке удобны, и на том берегу есть, где развернуть конницу, — немного подумав, Остей указал копьём на изгибы русла. — А после я бы охватил город с двух сторон, да полонил бы тех беглецов, что попадутся ратникам. Да только татары порубят многих, не станут брать в полон.
— А народ, живущий на другой стороне реки, куда побежит спасаться — в саму Москву, или на север? — задал следующий вопрос наш командир.
— Кто не успел убежать далеко на полночь, те в кремль московский пробиваться решат, — «литовец» ткнул в самый большой крестик на «карте». — В надежде на стены каменные, да на воев московитских, княжеских. Да на посошную рать многочисленную, коли бояре её исполчить поспеют.
— Многие по лесам попрячутся, от татар хоронясь, княже, — заметил сотник Владимир. — Пока сами ханы станут кремль осаждать, их нукеры пройдут по землице московской гребёнкой частой, полоня людишек, словно рыб неводом.
— Значит, часть людей из-за Москвы-реки станет искать убежище в городе, а другая часть спрячется на местности, а затем попадёт в рабство к татарам, — резюмировал Стрельцов, и черканул остриём кинжала стремительную дугу. — Я предлагаю совершить рейд на БТРах по правобережью, чтобы разгромить передовые отряды татар, провести разведку боем, и, если получится, попытаться спасти кого-то из обречённых на смерть или рабство.
— Командир, у нас мало топлива, — напомнил об основной проблеме капитан Хабибуллин.
— Мало. И придётся пожертвовать его частью, ради чьих-то жизней, а не ради весёлой прогулки на природе, — согласился майор. — Смотрите: здесь не более тридцати-сорока километров, ну, даже если все пятьдесят. Через реку мы перейдём примерно в этом месте, до темноты пройдёмся по южному берегу, и снова вернёмся обратно, переправившись восточнее города. Если встретим ордынцев — постараемся впечатлить их до усрачки огнём и колёсами. Пусть рассказывают своим ханам о страшных драконах на земле русской.
— То московитов землица, Дмитрия Ивановича вотчина, — поправил спецназовца Остей. — Дюже трудно и долго трём сотням конным ратникам пересекать реку в том месте. Никак не поспеть до заката нам, да обоз малый мешать станет.
— Стоп. Ты, уж, княже Александр Андреевич не обессудь, но мы планируем пойти в рейд в одиночку, без поддержки кованой рати, и без обоза, — заглянув «литовцу» прямо в глаза, возразил Стрельцов.
— Тебе, княже Александр Андреевич, ради нашего общего дела лучше в Москву спешить, — поддержал я задумку майора. — Нет сейчас князей в городе, ни одного, все сбежали, испугавшись прихода ордынцев. Нет и порядка, безвластие и анархия, бардак, одним словом. Если ты не наведёшь твёрдой рукой порядок, не осадишь панику, то Тохтамыш возьмёт Москву практически без сопротивления, и перебьёт множество людей.
— Кхм… Боярин Артур Иванович дело молвит, княже, — сотник Владимир встал на нашу сторону. — Вон, и Мирон Шелест отписал, что нет на Москве князя, некому стать во главе горожан, да оборонить православных от ворогов. Поспешать нам надобно, Олександр Андреевич.
— Сотня конных на том берегу и нам бы не помешала, — как бы про себя пробубнил Ринат.
— Добро. Велю я немедля выступать на Москву, да поспешать, дабы татар тохтамышевых упредить, — поколебавшись, принял решение Остей. — Тебя, Володимир, да сотню воев твоих посылаю за реку с боярами и самоходными их повозками, дабы сотворить ордынцам бед, каких сможете.
— А разреши, княже, нам взять не целую сотню, а всего лишь её половину — полусотню конных лучников, во главе с сотником Владимиром, конечно, — неожиданно попросил наш командир. — Нам для разведки и пары десятков конников бы хватило, но на всякий случай хорошо бы иметь под рукой больше ратников.
— Быть посему, боярин Сергей Александрович, — подумав ещё пару секунд, кивнул князь. — Сотник Володимир весьма мудр, да опытен, в бою зело храбр, да умел. Береги его, майор Сергей Александрович, да воинов береги добрых.
На этом импровизированный военный совет завершился, сотники и десятники раздали приказы, и народ забегал, словно ошпаренный. Два десятков дружинников бросились помогать мужикам-обозникам быстрее отцеплять БТРы, ещё два десятка умчались в передовой дозор. Я взглянул на часы: почти шестнадцать часов, без каких-то нескольких минут. Дела чертёжные и выработка тактического плана отняли у нас минут двадцать, не более. Если всё пойдёт так, как и спланировали, то вполне успеем закончить наш рейд ещё до наступления темноты. Если же что-то пойдёт не так…
Едва обозники отвели утомлённых лошадок чуть в сторону, оба бронетранспортёра взревели двигателями, испустив струи сизого вонючего дыма. У кого-то из ратников взвился на дыбы испугавшийся жеребец, под другими воинами зафыркали, заволновались их менее впечатлительные кони. Прогрев двигатели, наши БТРы сдвинулись с места, набрав скорость километров двадцать в час, чтобы не отстали скачущие следом сотник Владимир с полусотней конных лучников. Сидя на броне, сразу за башней, я оглянулся назад — на небольшом бугорке у дороги замерла группа всадников во главе с князем Остеем, провожая взглядами удаляющийся конно-механизированный отряд.
— Колдун, может, надо было оставить с «литовцами» пару бойцов с пулемётом? — высунулся из люка капитан Коваль. — Кто знает, что и как, пойдёт там, у них, в Москве.
— Нет, нас и так мало, нельзя ещё больше дробить силы, — отрицательно покачал головой Стрельцов. — Как только переправимся, ты, Шварц, сядешь за руль. А Кельт пусть пересядет на место наводчика. Виталик пусть сидит в десантном, и не высовывается.