Такое мое положение еще больше улучшило аэродинамические свойства судна, поскольку, благодаря тому, что корпус моего тела находился параллельно, а не пендикулярно днищу, парусность значительно уменьшилась. А скорость, соответственно, еще немного подросла. Теперь она достигала не менее 80 км/ч. И это было весьма кстати. Поскольку к хлопкам винтовочных выстрелов добавился резкий рокот пулеметной очереди. Пули вспенили воду немного сзади. Но в этот миг, лодка влетела под мост.
Не успел я перевести дух, как она тут же выскочила с другой стороны, и поскакала дальше. Спустя какое-то время опять послышались выстрелы. Теперь они гремели строго сзади, но уже не доставляли особого беспокойства. Потому что с каждой секундой я удалялся от моста. Но тут снова зарокотал пулемет. Видимо пулеметчик водил стволом из стороны в сторону, от всей широты своей немецкой души. Стараясь накрыть как можно большую площадь.
— Опытные люди говорят, что свою пулю не услышишь. Хотя откуда они могут это знать, если разобраться? Если по собственному опыту, то, как смогли поделиться ощущениями с окружающими? А не испытав этого на практике, вряд ли могли бы, об этом говорить, с такой уверенностью. Но лично мне хватило и того, что я слышал.
Сначала что-то просвистело слева, затем справа. Потом всплески послышались спереди и, наконец, сзади. Лодка вышла из опасной зоны. Что дало мне возможность выпрямиться, перевести дух и оглядеться.
Туман стал рассеиваться, под утренними лучами восходящего солнца. В появившихся разрывах было видно что, благодаря отсутствию управления, лодка сместилась ближе к левому берегу. И я уже начал вновь выворачивать на середину, как вдруг скорость резко упала. Создавалось впечатления, что будто бы кто-то схватил ее сзади и не хочет отпускать. Но нет! Оказалось, что причина была не сзади, а спереди. И ее было не только видно, но и отчетливо слышно, даже не смотря на работающий двигатель. Одна из пуль все ж таки задела лодку, пройдя по касательной по самому носу. И сквозь проделанную, ею, дыру сейчас со свистом утекал драгоценный воздух.
Не в том смысле, что дышать было нечем. А в том, что с его потерей стала резко падать плавучесть. В первую очередь стала съеживаться и зарываться в воду, носовая часть. Что сразу же, отрицательно, сказалось на скорости, которая стала стремительно падать. Поэтому, не дожидаясь пока она упадет окончательно, я резко повернул к берегу. Ближайшему. Которым оказался, как это не печально, левый. Но выбирать не приходилось. До правого я бы по любому не добрался. Правда, в качестве альтернативы, имелась еще возможность добираться до него вплавь, оказавшись посреди реки без плавсредства.
— Но это уже не альтернатива, получается, а только ее иллюзия.
Мое местоположение, на корме, при учете массы двигателя, сыграло против меня. Совокупным весом мы давили на самую наполненную воздухом часть, создавая тем самым дополнительное давление. Которое, в свою очередь, способствовало увеличению потока воздуха, покидающего лодку. И длина лодки не позволяла хоть как-то, или чем-то прижать дыру. Тут уж или править, или бороться за живучесть судна. Одновременное решение обеих задачи не представлялось возможным. Выручил Туман!
— Вот умница!
Видимо что-то сообразив, он положил свою башку, аккурат на дыру. Правда, даже этих его усилий было недостаточно, чтобы полностью перекрыть утечку, но вот снизить ее скорость, у него вполне получилось. Как будто понимая недостаточность оказываемой помощи, он грустными глазами смотрел вперед, на приближающийся берег. До которого оставалось еще метров пятьдесят. И только, развивающиеся, под напором вырывающегося воздуха, уши указывали на его готовность умереть на боевом посту, но не оставить своего товарища в беде.
Такая, бескорыстная помощь, бессловесного помощника, позволила, хотя и не без помех добраться до вожделенного берега. Когда лодка уткнулась, окончательно сдувшимся носом, в прибрежную растительность, на ее днище, уже вовсю, плескалась вода. В которую, мои ботинки, погрузились по самую щиколотку. Поэтому выражение: «Даже ног не замочив», не подходило категорически.
— Но нет худа, без добра! Зато все остальное осталось сухим.
Так я и вышел, на берег, сухой, и без ухи. В смысле голодный. И дико уставший. Поэтому, прежде чем планировать дальнейшие действия, было необходимо поесть и отдохнуть. Предварительно избавившись от лишнего, и самое главное, компрометирующего, имущества. В которое входил: сама лодка, двигатель от нее, и, оставшееся неиспользованным, подводное оборудование. Все остальное могло пригодиться и при сухопутном путешествии. А это подлежало немедленному уничтожению. Ну, или, хотя бы тщательному укрытию.
Окончательно выпустив воздух из лодки, завернул в нее, как в брезент, мотор и акваланг. Крепко обвязал, получившийся тюк, веревками, на концах которых прикрепил, найденные на берегу, камни. Которые должны были послужить дополнительной тяжестью, ну или, по крайней мере, якорем. Аккуратно притопил все в небольшом бочажке, образовавшемся возле берега, в результате его подмыва речным течением. Собрал все остальное имущество. Равномерно распределил нагрузку. Оружие взял в руки и пошел искать место для отдыха.
Но не тут-то было. Не даром бережок-то оказался пологим. Это и не берег вовсе был, а островок. Среди других, таких же. Такое чередование густо поросших камышом и кустарником островков с протоками между ними, местным населением именуются — плавни. Не зная которые, и не умея в них ориентироваться, можно было проплутать очень долго. Но опять выручил пес. Благодаря чутью, безошибочно выбирая правильное направление.
Вот правда о сухости пришлось забыть. Потому что большинство проток, те которые нельзя было перепрыгнуть, пришлось преодолевать вброд. То и дело погружаясь, где по пояс, а где и по самую грудь. В одном месте оступился и ухнул с головой. Благо, что «Вал» держал над нею. Поэтому он и не намок. А вот все остальное оружие, вместе с амуницией и снаряжением, купались вместе со мной. По полной программе. Успокаивало только то, что документы и особо ценные вещи, боящиеся сырости, находились в непромокаемом (из ткани полиуретановой пропиткой) рюкзаке.
Но, слава Богу, все плохое, рано или поздно заканчивается. Закончился и мой заплыв на короткие и очень короткие дистанции. И мы, с Туманом, наконец-то выбрались на сушу. Это не был крутой берег, а скорее, заливаемый в половодье, луг. Заросший разнотравьем, которая, в некоторых местах, достигала высоты, приблизительно по пояс. За лугом, метрах в пятистах, разрастался лес. Оглядевшись и, не заметив ничего подозрительного, бегом преодолел открытый участок. И только оказавшись под укрытием деревьев, мы остановились, чтобы перевести дух. Вернее я, чтобы перевести дух, а Туман просто встал. Раз напарник никуда не бежит, то ему, дескать, спешить тоже, вроде как, некуда. Вообще, создавалось впечатление, что для него это все вроде небольшой игры, с пробежками. Немножко бежим, немножко лежим, чуть-чуть купаемся, малек играем. Навроде как у чукчи, сдававшего зачет по тактической подготовке.
Вскоре обнаружилось подходящее местечко, для того, чтобы встать здесь на дневку. Учитывая, что всю ночь пришлось побегать, теперь имел возможность передохнуть. В полном соответствии с Трудовым Кодексом Российской Федерации, имеем право на труд и на отдых.
Почему германские войска имели такие успехи в начале русской компании? Да потому что относились к войне как к работе. А работать, как и воевать они тоже умели неплохо. Потому что знали, что лучших успехов можно достичь, только методично выполняя свою задачу, перемежая работу с отдыхом и приемом пищи. Мудрым был тот, кто первым сказал: «Война войной, а обед по распорядку!» В этом высказывании заложена не только житейская мудрость, но стратегический расчет. Вот немцы, к примеру, воевали строго по распорядку. Артиллерийско-минометный обстрел, авианалет, наступление, прием пищи — все по расписанию. Пускай предсказуемо, но зато, какой эффект. Войска идут в бой сытые, отдохнувшие, бодрые и, соответственно выполняют поставленную задачу. Наши, напротив, уставшие, голодные, потерявшие веру в себя и в свое командование. Поэтому откатываются все дальше и дальше. Да еще и постоянное напряжение, ожидание неприятностей, неизвестность. Плюс — хроническое недосыпание. Недаром, ветераны войны, в своих воспоминаниях постоянно жаловались на нехватку сна. Потому что, исконно русское — Даешь!!! А из уставшего солдата, какой боец?
Место, которое я облюбовал, идеально подходило для того, чтобы выспаться, без помех. А также, чтобы ненароком, на попасться на глаза. Растущая на дне небольшого овражка, раскидистая ель, своими нижними ветвями, упиравшимися в склон, создавало естественный шатер. Как будто бы, созданный, самой природой. Мне, только оставалось, озаботится подстилкой. Которую я тут же и смастерил, наломав лапника и устлав им землю. Сверху положил маскировочную накидку, которую пришлось прихватить, из-за черного цвета униформы. Затем раскатал «пенку», дабы не застудить себе чего не надо. А то, на сырой земле, заработать простатит, как нефиг-нафиг. В особенности, в моем возрасте.
Достал из рюкзака банку гречневой каши с мясом, а также тушенку. Часть содержимого вывалил на сорванный лопух, сверху сыпанул собачьего корма и пододвинул натюрморт своему напарнику.
— Жуй, лохматый, заслужил, — сказал я, потрепав пса за загривок.
Сам же удовольствовался остатками, перемешав их в одной посудине — все равно в желудке все перемешается. А, в полевых условиях, не до эстетики гастрономических пристрастий. Да и из предметов сервировки у меня в наличии была только несколько ножей, а также складная ложко-вилка. Подобные, насколько мне известно, использовались немцами, во время войны, повсеместно. Мой дед, прихватил такую, по случаю, возвращаясь, домой, с фронта, списанный подчистую. Вот и я позарился, увидев, аналогичную, в охотничьем магазине. Хотел еще стереть маркировку, чтобы было нельзя идентифицировать. Но потом плюнул. Я сам, весь, с головы до ног, сплошное недоразумение, выглядящее в этой реальности как инородное тело. Поэтому артефактом больше, или меньше, разницы, уже не имеет.
— Никакой, мало-мальски серьезной, проверки мне, все равно, не пройти. Спалюсь, нафиг! Во мне, абсолютно все, буквально кричит — чужой! Поэтому, одна ложка, общей картины не изменит.
А ножи, так те вообще, отдельный разговор. Конечно, колбаску там, сальца или хлебушка порезать — подойдут. Хотя у них, принципиально другое предназначение. Не порезать, а зарезать! Тем более, что большинство ножей были метательные. И, в качестве столовой утвари не годились.
Наскоро перекусил злаково-мясной смесью, заедая бутербродом с салом, для большей питательности и калорийности. Запил все квасом из фляжки и, совсем уже собрался прикемарить, минуток шестьсот, но передумал.
Сначала достал, из кармана разгрузки, записную книжку, с привязанной к ней, на веревочке, шариковой ручкой. Раскрыл на титульном листе и сделал первую запись.
Журнал боевых действий разведывательно-диверсионной группы «Леший» ОСНАЗа НКВД СССР.
Начато: 22 июня 1941 года. Окончено: _______________
22.06.1941 г. 04:00–06:20
Уничтожено:
1 пехотный взвод с минометным расчетом — из 8-й пехотной дивизии Вермахта,
в составе:
офицер — 1;
фельдфебель — 2;
унтер-офицеров — 4;
солдат — 32.
Захвачено:
50-мм миномет, с БК- 1 шт;
Пулемет MG-34, с БК — 3 шт;
Пистолет-пулемет MP-35 — 2 шт;
Пистолет-пулемет MP-38 — 2 шт;
Пистолет P-08 «Люггер — Парабеллум» — 2 шт;
Пистолет P-38 «Вальтер» — 8 шт;
Радиостанция «Телефункен» — 1 шт.
Сорвано уничтожение пограничного наряда и атака погранзаставы.
— 06. 1941 г. 12.30–16.00
Уничтожено:
1 артиллерийская батарея — из 18-го артиллерийского полка 8-й пехотной дивизии Вермахта;
в составе:
офицеров — 2;
унтер-офицеров — 11;
солдат — 72;
Тяжелые полевые гаубицы 15 cm sFH 18 — 4 шт;
Полугусеничный тягач 8-тонный Sd.Kfz.7–4 шт;
Транспортная машина Kfz. 70, Крупп L2H143 (6*4) — 4 шт;
Легковых автомобилей Kfz.1 — 1шт;
Легковых радийных автомобилей Kfz.2 — 1шт;
Ремонтный автомобиль Kfz.2/10 — 1шт;
Легковых автомобилей с зенитной установкой Kfz.4 -1шт;
Легковых автомобилей Kfz.15 — 2 шт;
Легковых автомобилей Kfz.15, радийный — 1 шт;
Автомобиль наблюдения за линиями связи Kfz.76 — 1шт;
Легких грузовых автомобилей — 1 шт;
Средних грузовых автомобилей — 3 шт;
Мотоцикл с коляской — 1 шт;
Мотоцикл без коляски — 1шт;
Полевая кухня — 1 шт;
Захвачено:
Полугусеничный мотоцикл высокой проходимости SdKfz 2
«Kettenkrad HK-101» — 1 шт;
Пулеметы MG-34 — 2 шт;
Пистолеты-пулеметы MP-38 — 2 шт;
Пистолеты — 12 шт.
Сорван артобстрел частей Красной Армии.
— 06. 1941 года. 3.00 — 4.20
Уничтожено:
Наплавной понтонный мост
Средний танк PzKpfw IV — 2 шт;
Средний танк PzKpfw III — 2 шт;
Легкий танк PzKpfw II — 1 шт;
Бензовоз.
Сорвана переправа частей 18-й моторизованной дивизии Вермахта.
Еще раз перечитал написанное, довольно хмыкнул:
— Это вам не цацки-пецки. В первые дни войны, такой результат и батальону иметь не зазорно. Конечно, в масштабах всей войны, это ничто — капля в море. Но все-таки!
И, с чувством глубокого удовлетворения, завалился спать.
Проснулся, когда солнце стояло уже высоко. И судя по его расположению на небосклоне, время уже перевалило за полдень. Сверился с часами, так и есть — без пятнадцати час. Время обеда!
— Та-ак! Поспали? Теперь можно и поесть! — подумал я, вспоминая мудрые слова мамы-жабы своему сыночку. — На сытый желудок, и воевать, веселее. Правда, Туман?
Пес был целиком и полностью разделял мою идею. О чем и не преминул сообщить, виляя, в знак согласия, хвостом. Видимо, в этом вопросе он был на стороне литературного героя, у которого жизненное кредо звучало: «Всегда!»
Обед мало, чем отличался от завтрака. Разве что, мясные консервы из будущего, в меню, были заменены трофейными, собранными, по случаю, на разгромленной батарее. Банки были оснащены химической приспособой, для разогрева содержимого.
— Интересно, конечно, чего это они туда напихали?
Самый простой вариант — карбида, насыпать, который при взаимодействии с водой выделяет тепло. Как в ацетиленовой горелке. Но опасно, потому что, кроме тепла, в результате реакции, еще и газ выделяется. О-о-очень, взрывоопасный! И тогда консервную банку можно использовать вместо гранаты.
— Но это вряд ли. Скорее всего, использовались другие реактивы. Какие? Понятия не имею! Я ведь не химик.
Но ведь, незнание внутреннего устройства автомобиля и принципа его работы не мешает женщинам им управлять. Так и здесь. Зато решение вопроса с горячим питанием значительно упрощается. А, вмонтированный в банку, механизм, выгодно отличается удобством использования, от мини-печек, работающих на сухом горючем. Которое, кстати, тоже широко применялось в войсках Вермахта. Еще во время войны.
— А у нас начали использоваться только в начале 90-х. Инертность мышления — великий тормоз прогресса!
Питаться, длительное время, всухомятку — верный способ заработать язву желудка. А больной солдат, это бонус в копилку противника. Отечественное командование никогда этого не понимало. Считая, что забота о солдате, дело рук самого солдата. Как у утопающего. Конечно, русский солдат, в вопросе чего-нибудь скомуниздить, из съестного, и сам был не промах. Но все-таки обидно, что начальство не уделяло этому вопросу должного внимания. Отдавая этот вопрос на откуп интендантам и начпродам. А те, знамо дело, в первую очередь, заботились о собственном кармане. А уж потом, о подчиненных. Потому и не менялись, практически со времен войны, суточные рационы сухих пайков. Правда, в последнее время, за решение этого вопроса взялись всерьез. Не прекращаются попытки улучшить не только само содержимое, но и упаковку. Кучу денег вбухали, в разработку.
— Ну, еще бы! Такие бабки на этом делаются — закачаешься!
Впрочем, у нас в стране, любые реформы и преобразования проводятся только с одной целью. Отжать, в свою пользу, как можно больший кусок, бюджетного пирога. Что в образовании, что в здравоохранении, что в вооруженных силах. Потом, тихонечко, распилят его между собой, а во всеуслышание объявят: «Дескать, не получилось ничего?» Но тут же, оставляя задел на будущее, добавляют: «Ничего! В следующий раз, обязательно получится!» И новый виток реформ.