Вот и эти, скорее сдохнут, чем хоть на йоту отойдут от полученного задания.
— Ну что же, я особо то и не против первого варианта.
Хлоп! Хлоп!
Кого-то бьют конвульсии.
Хлоп! Хлоп!
Затих, слава богу! А то мог весь лагерь переполошить.
— Нет! Надо что-то срочно придумывать. А то в следующий раз взводом припрутся. Вот тогда-то и закончится тишина.
Втихую, сразу десяток, уделать, не получится. Да и отстреливать по одиночке — не самый лучший вариант. Провозиться можно до самого «морковкиного заговенья». Поэтому, надо что-то срочно менять в планах, и менять кардинально. У меня уже сложилось стойкое убеждение, что история о сибирском охотнике, в одиночку перестрелявшем всю батарею, не более чем авторский вымысел. Разве что, батарея, попавшая ему на пути, была кадрированной. По типу кадрированной пасеки, когда мед есть, а пчел нету. Но, к сожалению, изменить что-либо, уже нельзя. Как у той собаки, что попала хвостом в спицы колеса: пищи, но беги. Разве что, остается вариант, большого БУМа. Даже больше того — бара-Бума. Против которого прозакладывался, дотошный командир батареи, понадеявшись на русский авось. Но это он, конечно же, зря сделал.
— Русский Авось, бог случая и удачи в славянской мифологии, он на то и русский, что благоволит только соотечественникам. Лучше бы уж ставил на свою Фортуну. Которая сейчас, откровенно, повернулась к нему задом. Ну а мы поможем, чем сможем.
Пф-ф!
Гранатометный выстрел, с фугасной головной частью, по довольно высокой траектории, стартанул в сторону ящиков со снарядами. А я, наоборот, на дно оврага, от греха подальше. И только спустя мгновение понял, насколько правильно сделал.
Хренак!!!!
Впечатление было такое, что мне даже показалось, будто само небо рухнуло на меня всей своей тяжестью. И тот самый атмосферный столб, который давит на каждого человека, с силой 400 килограмм на квадратный сантиметр, просто-напросто вдавит меня в землю по самое, не хочу. Правда, это ощущение длилось всего несколько мгновений. Но если, даже я, испытал такие «очучения», то представляю каково тем, кто находился поблизости.
Тем не менее, соблюдая осторожность, еще раз лег на уже ставшее привычным, место. Приподнял, мешавшие обзору, нижние ветки колючего кустарника и выглянул наружу. Увиденное, надо прямо сказать, впечатляла. Буйно зеленевшая растительностью местность, изменилась до неузнаваемости. Теперь она больше напоминала изъеденный воронками ландшафт лунной поверхности. Причем именно темной ее стороны, поскольку выгорело все капитально. И эта выгоревшая проплешина на фоне оставшейся зелени выглядела удручающе, если не сказать угнетающе.
— Ну а что вы хотели? Если в результате детонации такого количества боеприпасов выделяется количество энергии, которая, согласно закона своего сохранения, просто вынуждена превращаться в свои модификации. В том числе и в тепловую. Поэтому и выжгло все не хуже огнемета.
Это если не считать, что помимо разлетающихся хаотично, в разные стороны, по непредсказуемым траекториям, осколков, основным поражающим фактором, является, все-таки, ударная волна. Вес основного осколочно-фугасного снаряда составлял 43,5 килограмма, из которых добрая треть приходилась на вес ВВ. Грузоподъемность одного грузовика «Крупп L2H143» составляет 3,5 тонны. Путем несложных математических вычислений получаем, что возимый боезапас, на одно орудие составляет 80 выстрелов на одно орудие. Соответственно, 320 штук на батарею, что составляет почти 14 тонн снарядов, или приблизительно 5 ТОНН взрывчатки. Единственно, судя по интенсивности стрельбы, некоторую часть боекомплекта фрицы уже расстреляли. Сколько не известно, но и оставшегося, должно было хватить по за глаза.
— И ведь хватило! Что характерно.
Ясно понятно, что при взрыве такого количестве взрывчатки, ударная волна будет, мягко сказать, очень не слабая. И возникающая при этом разница в давлении просто чудовищна. Сминающая все и вся, на своем пути.
При этом мне вспомнил объяснение одного старого шахтера, всю жизнь проработавшего проходчиком-взрывником, а под старость лет заведовавшего складом промышленной взрывчатки. Причем объемы ее использования на горно-обогатительном предприятии были таковы, что привозилась она вагонами. И на вопрос новичка, зачем железнодорожные тупики, в которых отстаивались вагоны перед разгрузкой, окружены земляными валами, то есть, обвалованы, просто ответил. Что взрывная волна никогда не ищет сложных путей, а распространяется по пути наименьшего сопротивления. Поэтому, если суждено вагону взорваться, то благодаря валам она просто уйдет в небо. «А если валов не будет?» — наивно спросил новичок. «Тогда и города не будет!» — с грустью пояснил старый взрывник, имея в виду шахтерский городок, располагавшийся в пяти километрах от склада.
Примерно такая картина и открылась моему взору.
Расположение батареи, практически, перестало существовать. Стоявшие под разгрузкой грузовики с боеприпасами просто-напросто испарились. Расположенные в линию орудия раскидало по окрестностям как кегли в боулинге, после удачного попадания шара. Парочку, даже не смотря на солидную, в 5,5 тонн, массу, опрокинуло. Номеров орудийных расчетов поблизости не прослеживалось. Во всяком случае, живых. Из чего можно было сделать вывод, что, как минимум сорок человек можно было смело списывать со счетов. А если учитывать, что остальные члены орудийной команды должны были крутиться неподалеку, то и все шестьдесят. Плюс двадцать из команды боеприпасов, которые, по логике вещей, должны были первыми кинуться торить дорогу к воротам святого Петра, чтобы остальные их однополчане, по пути не заблудились.
Стоявшие, несколько в стороне, тягачи в купе с присоседившимися грузовиком и ремлетучкой, превратились в груду искореженного металлолома. Командирская палатка исчезла, то ли сорванная ударной волной, то ли сгорела в пламени взрыва. Вокруг того места, где она стояла, валялись, хаотично разбросанные, обгоревшие останки автомобилей. Но, как это не странно, зенитная установка стояла практически не поврежденной. Единственно, что без дополнительных украшений, в виде своих пассажиров.
— Куда они могли подеваться? Ума не приложу. А впрочем, какая к чертям разница. Надо, в первую очередь, выявить выживших. А вот, кстати, и они.
Человек пять улепетывало в сторону деревни. Еще тройка уцелевших гансов, трусила аккурат в мою сторону. Причем, целенаправленными их действия можно было назвать только с большой натяжкой. Даже отсюда было хорошо различимы раззявленные в беззвучном крике рты, распахнутые, по пять копеек, выпученные от ужаса глаза, вихляющие, в разные стороны, конечности.
— Натерпелись, бедненькие, — лицемерно посочувствовал я, — ну идите к папочке, папочка вас пожалеет.
Хлоп!
Задний, из бегущих упал.
— Одного вылечили, — прокомментировал я удачное попадание.
Хлоп!
Второй запрокинулся навзничь.
— Отмучился бедолага, — констатировал я факт.
Первому, из бегущих, судьба товарищей была глубоко по барабану. Слишком уж он был озабочен собственной судьбой. Животный инстинкт самосохранения уводил его как можно дальше от опасного места. Правда, к его неудаче, вел он его прямо к оврагу, в котором я затихарился. И, судя по траектории движения, через несколько секунд он свалится прямо мне на голову.
— Бля! Так и есть. Чуть, сука, на башку мне не наступил, — выругался я, — но повезло тебе, кучерявый, немного промахнулся. А потому, живи, разрешаю.
И с этими словами приголубил немца по лысой голове, лежавшей рядом по случаю, сучковатой палкой. Тот упал, обливаясь кровью, видимо все-таки одним из сучков поранил ему кожу головы.
— А не хрен без головного убора по жаре бегать, — попенял я ему за потерю штатного имущества, — а то солнышко голову напечет. Отдыхай пока!
И сноровисто стянул конечности, припасенными, как раз для такого случая, пластиковыми стяжками для подвязки проводов. Которыми, перед самым выходом, набил полный карман. На всякий пожарный. Как видно, пригодились.
— Вообще-то, вещь эта многофункциональная. Очень удобная в хозяйстве и, что характерно, много места не занимает, да и весит всего ничего.
Можно, как в данном случае, в качестве наручников использовать. А доведется, в качестве кровоостанавливающего жгута сойдет. Или шашку толовую к чему-нибудь прифигачить. Да мало ли еще?
Немца решил попридержать для душевного разговора, на досуге.
— Вдруг да чего интересного расскажет. Мало ли что. Чем черт не шутит, когда ангелы отдыхают? Хотя это вряд ли. Оперативная обстановка данного участка фронта, на много дней вперед, забита в памяти компьютера. Так же как и весь расклад по основным используемым силам и средствам.
А что может знать простой солдат? Даже, если он какой-нибудь ваффенмейстергехильфе — гефрайтер! Вот то-то и оно.
— Но, то, что касается воинского звания, это чистая правда. Потому что, в ходе подготовки, я довольно таки подробно осветил этот вопрос. И ужаснулся. Настолько все это непривычно звучит для русского уха.
И если в портяночной пехоте, хотя откуда в просвещенной Европе знают, что в плане гигиены портянки гораздо предпочтительней носков. Так вот, в немецкой инфантерии Вермахта, звания еще туда сюда. Даже чем-то, отдаленно напоминают звания принятые в армии царской России. В SS похуже, но тут главное привыкнуть к месту и не к месту фюрера упоминать. Чтоб ему на том свете раскаленные сковородки лизать. Но вот что творилось со званиями во вспомогательных частях. Это что-то с чем-то.
— Без слез не взглянешь и без поллитра не разберешься. А после поллитры и не выговоришь.
Вот взять того же, вышеназванного ваффенмейстергехильфе — гефрайтера. По отдельности, вроде все понятно: ваффен — оружие, мейстер — мастер, гехильфе — помощник, соответственно гефрайтер — обозначает принадлежность к артиллерийскому роду войск. Соответственно — помощник артиллерийского оружейного мастера. Но вот все вместе, да без пропусков, так и язык сломать можно.
— Сами попробуйте, без продыху, выговорить — ваффенмейстергехильфегефрайтер! Только водителей на трезвость проверять.
И такая петрушка повсеместно: что в артиллерии, что в саперах, что в кавалерии. Как только сами не путались.
— А ведь, если учитывать, какое значение в Вермахте придавалось официозу в общении, то и времени это отнимало немеренно. Не то, что в более поздние времена, в славных рядах Советской Армии: «Товарищ генерал! К тебе жена пришел!»
Но, что-то меня не в ту сторону стало уводить, а время, между тем, утекает как песок сквозь пальцы. А ведь бумкнуло-то, довольно неслабо. Гораздо сильнее, чем воздушный шарик, под Пятачком. И мало вероятно, что на такой грохот не подтянется народец, из числа наиболее любопытных. И не факт, что они не сбегутся в таком количестве, что станет непосильной ношей для моих хилых плеч. Даже не смотря на все мои технические преимущества.
— Второй раз фокус, со взрывом, наверняка больше не прокатит. Да и взрываться то, особенно больше нечему. Поэтому ноги в руки и вперед.
Настегав себя подобным образом, я подорвался с насиженного, вернее належанного места, и порысил в сторону батареи. При этом внимательно глядя по сторонам и особенно под ноги, чтобы ненароком не наступить на чью-нибудь тушку. Или, не дай Бог, на неразорвавшийся снаряд. Они, в особенности после такого потрясения, вещи жутко не стабильные.
— Кто его знает, какой малости ему не хватило для детонации?
Рассуждая подобным образом, и, при этом, не прекращая движения, закинул автомат за спину, а из набедренных кобур, достал оружие, более пригодное для боя на короткой дистанции. А именно, австрийский автоматический пистолет Глок 18, в количестве двух экземпляров. Оба снабжены глушителями и магазинами повышенной ёмкости, на 33 девяти миллиметровых патрона, системы Парабеллум. Да еще, к тому же, и дополнительно оборудованные лазерными целеуказателями. Отличительной особенностью данной модели являлось наличие переводчика режима стрельбы, что позволяет вести огонь, как одиночными выстрелами, так и очередями. Причем, учитывая сравнительно небольшой вес, который составляет всего 620 грамм, без патронов. И очень высокий темп стрельбы, достигающий 1200 выстрелов в минуту, что позволяет опустошить магазин за 1,5 секунды, то мало что может сравниться с ним, в бою, на короткой дистанции. А, тем более, стоящий на вооружении Германской армии MP-38/40, с его 400 выс/мин и 5 кг. веса.
— Пока противник его поднимет, то уже будет нашпигован пулями, как фаршированная утка черносливом. Да и откуда взяться им в артиллерийской части. То, что немецкие солдаты были сплошь и рядом вооружены автоматическим оружием, это не более чем миф. На всю батарею, от силы, штук пять наберется. Да пара пулеметов. Поскольку основное оружие артиллериста — пушка, а в качестве личного, максимум карабин Karabiner 98 kurz, сокращенно Kar 98kr, на базе основной винтовки Mauser Gewehr 98.
Поставил переводчик режима одного пистолета на автоматический огонь и взял его в левую руку. Для подстраховки. Другой, с переводчиком в режиме одиночной стрельбы, соответственно в правую. И, перемещаясь, от укрытия к укрытию, приступил к осмотру и поиску недобитков.
Обход вражеской позиции я начал по спирали, сначала обходя по большому кругу, постепенно смещаясь к центру. И, в самом начале, такая тактика, принесла свои плоды. В первую очередь проверил кухню, включая обслуживающий персонал и посетителей. Никому из них правка не требовалась.
Зато дальше, когда я, обогнув кухню, с доваривающимся, на медленном огне, поваром, приблизился к стоящему поодаль грузовику, который, наверняка относился к тыловому обеспечению, а потому незначительно пострадавшему, то услышал стон. Стон доносился из кузова.
Я приблизился и осторожно заглянул в кузов. Глазам моим открылась чудная картина. Два немца лежали в обнимку, что наводило подозрение о не традиционности их сексуальной ориентации. Причем оба были плотно замотаны в различное тряпье, которым, в избытке, было усыпано дно грузовика. Здесь же валялись и сапоги, и шинели и элементы снаряжения, среди которого я без труда опознал котелки, всевозможные чехлы, фляжки, противогазы, ремни и др. Вещевое имущество, видимо и спасло бедолаг от фатальных повреждений, послужив своеобразным буфером от ударной волны, но, к их несчастью, не надолго.
Пук! Пук!
Звук выстрела из пистолета, оснащенного прибором для бесшумной и беспламенной стрельбы (ПББС), а в просторечии глушителем, некоторым образом отличался от автомата. Если у того он напоминал негромкий хлопок в ладоши, то здесь навевал мало аппетитные ассоциации с выпускаемыми, через прямую кишку газами. Но результат, от этого, не становился менее летальным.
Поэтому, убедившись, что несостоявшиеся «любовнички», почили в бозе, двинул дальше. Конечно, можно было бы покопаться в этой куче, на предмет поиска полезных вещей, но, к сожалению, времени не было.
Дальнейший мой путь лежал к огневым позициям, но уже на подходе стало понятно, что здесь моей помощи не требуется. Валяющиеся тут и там тела, отдаленно напоминали набитые соломой манекены, у которых, под различными углами, торчали изломанные конечности. У некоторых они отсутствовали по определению. У других держались на честном слове. Но и в первом и во втором случае, сомнений в летальном исходе не было. Что, в принципе, нисколько не мешало мне перестраховываться и разряжать правый пистолет, настроенный на одиночную стрельбу, по лежащим телам.
— Насколько, все же, великолепная вещь — лазерный целеуказатель, — сделал я вывод, стреляя в очередной труп. — Не надо тратить время на прицеливание, просто навел маркер на цель, нажал на спусковой крючок. Выстрел. И все. Финита ля комедия. Понеслась душа в рай! Хотя, по поводу места назначения, можно и поспорить. Как там говорится? Аз воздам по делам твоим! Вот-вот, в самую точку!
Так я и шел, лавируя между трупами, при этом не забывая освобождать тушки от документов и всего, что на мой взгляд могло представить хоть какой-то интерес. Знаки, нашивки, погоны, кокарды, пряжки и другую мелочь.