Таня дала мне подробную инструкцию по разговору с Виком, а потом сказала, что для связи по зеркалу с нужным мне человеком необходимо лишь назвать его имя. Я назвала его имя и фамилию, а Таня отошла в тот угол, который не отражался в зеркале.
Я сидела на стуле перед зеркалом и чувствовала, как стучат зубы и дрожат коленки. Только бог знает, каких усилий мне стоило усидеть на месте. Пока мутнело зеркало, я уже успела проклясть этот день, Таню, КонСера, Вика, себя и весь белый свет впридачу. Наконец в зеркале отразился… Нет, не Вик, а целующаяся парочка, весьма удобно устроившаяся на диване. Со всех сторон гремела музыка, чуть левее были видны танцующие, но Вика я не наблюдала. Я посидела так пару минут, пока меня не заметила проходящая мимо девушка. Она подошла, спросила, к кому я, и ушла к танцующим. Вскоре подошел Вик в расстёгнутой наполовину рубашке и со стаканом в руке. Вот наш интереснейший разговор:
ОН (сгоняя парочку с дивана и устраиваясь на нем): Привет, а ты кто?
Я (запинаясь): Я Лера, но ты меня не знаешь.
ОН (нахмурившись): Тогда что тебе от меня надо? Надеюсь, ты не очередная подружка Кири?
Я (запинаясь ещё сильнее): Кого?… Я вообще-то твоя сестра… и мне нужна твоя помощь.
ОН (несколько огорченно): Жаль. Но сестра — это святое. Чем могу — помогу.
Я (немного осмелев): Дело в том, что я переезжаю в этот город, а из родственников ты тут один. Ты не мог бы помочь мне освоиться?
ОН: А чего именно сюда?
Я: Долгая история, потом расскажу. Так ты мне поможешь?
ОН: Конечно, сестренка. А жить ты у меня будешь?
Я: Нет, ты что. У меня тут подружка из лагеря живет, так что поживу у нее. Но, знаешь ли, она человек, и мне… ну… не совсем интересно с ней общаться.
ОН: Понимаю. Когда приезжаешь?
Я: Завтра. Ты не мог бы встретить меня? Я приеду на автобусе в четыре пятнадцать.
Тут какой-то парень плюхается рядом с Виком.
ЭТОТ КТО-ТО: Эй, Вик, а ты времени зря не теряешь! Я тут смотрю, тебе уже свидание назначают. А она ничего, соглашайся.
ОН (недовольно, сгоняя парня с дивана): Заткнись. Это вообще-то сестричка моя, завтра приезжает.
КТО-ТО: О-о… Познакомишь? (подмигивает мне)
ОН: Знакомьтесь: это Лера, а это Кирилл. А ты даже не пытайся.
КИРИЛЛ (обиженно): Она же твоя сестра, а не девушка!
ОН (возмущенно): Вот именно! И думать забудь.
Я (растерянно): Э-э… я лучше пойду… До завтра!
ОН: Пока! Увидимся, завтра всё расскажешь.
КИРИЛЛ (отбиваясь от Вика, стаскивающего его с дивана): Это нечестно! Я протестую!
Я сказала: «Назад» — и изображение вернулось.
Наконец я смогла перевести дух. Первый раз я видела Вика таким… Не знаю даже, как объяснить. Очень расслабленным. Абсолютно несерьёзным. Никогда не видела его с выпивкой. Да и друга его я ни разу не видела. Возникает вполне резонный вопрос: а что вообще я о нем знала и о чём я только думала, когда в него влюблялась?
Я никак не могла отойти от увиденного, а Таня тем временем меня похвалила, обещала завтра позвонить перед встречей с Виком и изменить лицо, дала указания по смыванию всей этой косметики, попрощалась и ушла.
Я осталась одна.
Удивительно, но перед завтрашним днем я особо не волновалась, ведь, в конце концов, это буду как бы не я и, дай то бог, Вик никогда об этом не узнает. Хотя это, пожалуй, всё же плохо. Я так и останусь для него пустым местом, только что получу возможность узнать его и его окружение. Ну почему я всегда порчу себе настроение? Побыть сестрой Вика-это же так классно. Я могу узнать, о чём он думает, какие девушки ему нравятся, какая еда его любимая, какие группы слушает и фильмы смотрит. А я расстраиваюсь! Раньше у меня и такой возможности не было.
Глупо обманывать себя. Все случившееся ни на сантиметр не приближает МЕНЯ к Вику, но я не хочу отказываться от этой возможности.
В общем, я не нашла ничего лучше, чем пойти навести себе чай и открыть шоколадку с изюмом. Ужас: я сознательно ем эти пятьсот две килокалории! От самой себя плохо становится. Недавно читала в журнале, что при моих сороки восьми килограммах и росте сто шестьдесят четыре сантиметра я должна потреблять в день тысячу пятьсот килокалорий, а если я хочу похудеть, то вообще тысячу пятьдесят. И всё равно не могу остановиться.
Стало жалко себя.
До двух часов ночи поливала с подушку.
Понедельник
Утром было страшно смотреть на себя в зеркало: опухшие глаза меня совсем не красили. Обычно мои русые волосы и зеленые глаза не вызывают такой отрицательной реакции. Не красавица, конечно, но зато вполне симпатичная. А тут… Сама виновата.
От тональника пользы никакой.
В результате пришла в школу за две минуты до начала урока, с растрепанными волосами и стершимся блеском. Вик, как всегда, сидел такой красивенький и рядом с Машкой. Почему это с ней? Видимо, Артём забил школу, и Машка решила не терять времени даром. Она в короткой джинсовой юбочке, а у меня шухер на голове. Замечательно! Нет слов!
Прозвенел звонок, и начался урок литературы. Пока Олька рассказывала биографию Шолохова, мы с Риткой тоже времени зря не теряли. Она наклонилась ко мне и спросила:
— Ты чего вчера не позвонила?
— Некогда было. Я… ммм… К нам родственники приехали.
— Ааа… Что с твоим лицом? Ревела весь вечер?
— И ночь.
— Ну ты даёшь! Думаешь, кто-то это оценит? Вон сидит… улыбается.
Я обернулась. Вик с лёгкой улыбкой слушал одновременно Олю и Машу, которая, наклонившись к его уху так, что бы он мог изучить вырез её кофточки, что-то шептала. Ответом Рите служил мой мрачный взгляд.
А потом была история. И контрольная.
Пришлось проявить фантазию и выдумывать причины послевоенных репрессий, пытаться найти в тетради незаметно от Ирины Васильевны, в чем же заключалась десталинизация и как боролись с космополитизмом, и вспоминать, кто же предложил политику сдерживания СССР от захвата новых территорий, оказалось за пределами моих возможностей. Абсолютно нереально. Ритка не знала, а контрольную мы писали не по вариантам, а по индивидуальным карточкам. У всех, кто был в пределах досягаемости, я спросила, но все, как и я, ничего не учили. Караул! Мне нужна пятёрка. Я в отчаянии оглядываюсь по сторонам и вижу точно такой же взгляд.
У Вика.
Он одними губами спрашивает: «Что?» — и чертит ручкой в воздухе, показывая тем, чтобы я написала свой вопрос ему на листочке. Я трясущимися руками отрываю кусочек бумаги сзади тетрадки, пишу вопрос, и, дождавшись, пока историчка отправится патрулировать дальние ряды, передаю записку через недовольную Машу. Вик читает, что-то пишет и передает мне её обратно. Там написано размашистым подчерком «Трумэн. Ленинградское дело?». А вот это я как раз помню. Пишу «спасибо» и ответ на его вопрос и отдаю Маше. Жаль, что приходится отдавать эту записку, а то бы хоть что-то от него было на память. Но он передает обратно кусочек бумаги со словами «Не за что. Это тебе спасибо, и за вчерашнее тоже». Я улыбаюсь ему в ответ, прячу записку в тетрадь и с довольным лицом поворачиваюсь к Ритке. Та понимающе хмыкает и строчит дальше.
И я ещё возмущалась, что день не задался? Да сегодня самый замечательный день в моей жизни! Кто бы мог подумать, что невыученные уроки могут принести столько радости…
* * *После уроков я забежала домой, выпила чай (хотя есть хотелось ужасно, но диета не разрешает) и отправилась мыть голову в черном густом растворе. И эту отвратительную смесь давала столовая ложка сухого порошка из баночки, разведенная в тазике воды! Минут через сорок я вновь была черноволосой, тёмноглазой и бледнокожей.
А потом мне стало горячо. ОЧЕНЬ. Причем источником высокой температуры была моя…хм… пятая точка. Я долго пыталась сообразить, вызывать ли скорую самой себе или уже поздно, но потом всё же решилась пощупать своё мягкое место. Моя пятая точка была такой же температуры, как и всё тело, а вот задний карман… Непослушными пальцами я наконец-таки извлекла причину беспокойства. Ею оказалось зеркало, которое очень нагрелось. Я открыла его и увидела лицо Тани.
— Ну как, готова к труду и обороне? — бодренько спросила она.
— Если моё мягкое место не заработало ожог, то да.
— Зеркало в джинсы положила? Ну молодец! Я тебе явилась удачи пожелать.
Тут из-за её спины появился Константин Сергеевич:
— Светочка, ты главное не волнуйся. Помни: твоя задача не защищать Вика, а найти человека, через которого происходит утечка информации. В политику не лезь, охраной его отца занимается другое отделение. Чуть что подозрительное — сразу через зеркало сообщай нам, мы позаботимся о жизни Вика, — он щёлкнул пальцами. — Ну вот, теперь от Светы не осталось и следа. Чары развеются, когда ты мысленно очень этого захочешь. Сзади тебя пакет с одеждой на сегодня: Таня выбирала, там же ты найдёшь и автобусный билет, дорожную сумку (запихай туда чего-нибудь) и адрес якобы твоей подруги. Не забудь зеркало, девочка, и будь осторожна.
Он улыбнулся и ушел куда-то вглубь комнаты.
— Одежду потом не выкидывай, но и в школу не одевай. Надеюсь, тебе понравится. Будь внимательна и держи ушки на макушке. Ну ладно, ещё раз удачи. Как вернёшься, отзвонись, а то я буду волноваться. И ничего не бойся.
Таня мне подмигнула и прервала связь.
В пакете я нашла черные джинсы с низкой талией, голубой свитер и белую короткую куртку. Курточка классная. Слава богу, мама на работе и не видит меня. Я быстренько оделась (с размерами Таня угадала), наложила одежды в сумку, расчесала свои темные волосы, накрасила губы розовым блеском, полюбовалась на себя с минутку и ушла.
* * *В четыре — ноль пять я стояла у входа в автовокзал. Вокруг неслись по своим делам модные девочки, симпатичные мальчики, толстые тётеньки и такие же дяденьки. Изредка раздавалось: «Билеты до Орла! Недорого!» или «Брянск! Кому нужно в Брянск?». Мимо прошла пожилая женщина, доверху нагруженная газетами, кроссвордами и дешёвыми журналами. Меня уже сотню раз толкнули, к тому же в руках была тяжеленная сумка.
А Вика не было.
Он что, забыл? Совсем обнаглел: родную сестру не может встретить!
Прошло пятнадцать минут.
Наконец-то он идет! Я посмотрела на него, и сразу перестала злиться. Вик в своей серой куртке и голубых джинсах пружинящей походкой шёл прямо ко мне. Ну как на него можно обижаться?
— Привет! А чего ты так рано? — улыбнулся он, забирая из рук сумку.
— Рано? Разве?
— Ну да. Сейчас только двадцать минут.
Вот блин! И чего я так рано приперлась? Да я б за это время только вылезти из автобуса успела, но никак не дойти до выхода.
— А это автобус приехал раньше положенного.
— Ясно. Значит, не зря я так рано пришёл.
— А тебе не тяжело?
— Не понял. В смысле?
— В прямом.
— Я же вампир?
Ну я и тупица, каких поискать! Это ж надо так попасть.
— А мне тяжело. Не удивляйся, у меня папа человек, и, честно, я мало что знаю не о людях.
— Ааа… Тогда ясно.
Мы остановились около машины. Как я раньше не подумала, ведь не на автобусе же он приехал! Вик открыл мне дверь:
— Садись. У тебя адрес подружки есть?
Он сел рядом со мной, перед этим положив сумку в багажник. Я стала рыться в карманах. Вик взял у меня листочек и отдал водителю. Машина тронулась.
— Ты так и не рассказала, откуда ты.
— Вряд ли ты знаешь это место: Каменск-Уральский.
— Мдаа… Действительно не знаю, — он выглядел несколько озадаченным. — А почему ты сюда переехала, а не в Москву, например?
— Да у меня там никого из знакомых нет. А тут подружка, мы с ней очень хорошо сдружились, она даже ко мне на зимние каникулы приезжала…
— И родители тебя отпустили? Какая мать отпустит дочку одну в незнакомый город?
— Если бы она у меня была, ты бы меня здесь не видел.
— Извини… Я правда не хотел… — огорчился он.
— Да ничего страшного, я уже пять лет живу без неё.
— Все равно нечего мне было болтать. Давай о чем-нибудь другом…
Слава богу, он не спросил про мнение моего отца, а то бы я вряд ли выкрутилась.
— ОК. А ты чего здесь живешь? У тебя же вроде в Главном семья…
— Учусь быть самостоятельным. Если бы я жил с родителями, то пришлось бы гулять максимум до двенадцати, общаться с многочисленными родственниками и отбиваться от журналистов, патрулирующих мой дом в ожидании увидеть отца. А сколько тебе лет?
— Пятнадцать.
— А где ты учиться будешь? Давай в нашу школу.
— Не, папа отправил документы в пятьдесят четвертую, а ты ведь не в ней учишься?
— Нет. А жаль…
Тут машина остановилась около старенькой шестиэтажки, у неё даже двери не кодовые были. Не записке было написано, что мне нужно на третий этаж второго подъезда в квартиру номер одиннадцать. Вик достал сумку, и мы начали подниматься по лестнице.
Интересно, кто же моя подруга? Надеюсь, Таня все тщательно продумала.
Мы остановились около красивой двери, отделанной под дерево, и нажали на кнопку звонка. Послышались шаги, и дверь открыла невысокая светловолосая, слегка полноватая девушка:
— Лерка, — она крепко меня обняла и не собиралась выпускать, — ты чего не сообщила во сколько приедешь? Я бы тебя встретила… Ну что же вы стоите? Проходите!
Девушка втолкнула нас в узкую прихожую с симпатичными зелёными обоями и зеркалом во весь рост, выхватила у Вика из рук дорожную сумку и унесла её в глубь комнаты. Вернувшись, затараторила:
— Быстренько разувайтесь и проходите. Ну что застыли, как неродные? Лер, ты что, не рада меня видеть? — она показала мне кулак, как только Вик нагнулся развязывать шнурки.
— Я… ээ… рада. Ну что ты выдумываешь! — возмутилась я. — Кстати, я забыла вас познакомить. Это мой брат, Вик, а эта симпатичная девушка — моя лагерная подружка…. эээ… Вика.
Девушка облегченно перевела дух. Вик, как хороший мальчик, протянул руку и сказал:
— Очень приятно.
— Взаимно, — ответила на рукопожатие «Вика». — Не стойте на пороге, проходите. Я как раз супчик закончила варить.
— Может, я пойду…? — додумался сказать Вик.
— Да ты что? Брат подруги и собираешься уходить? А супчик?
— Вик, не дури, — я осуждающе на него посмотрела. — Что ещё за глупости?
— Да я так, просто… — смутился он под двумя недоуменными женскими взглядами.
— Просто он… Вы долго тут стоять собираетесь? — разозлилась хозяйка.
Мы вошли в небольшую аккуратную кухню, обклеенную обоями с желтыми подсолнухами и с такой же скатертью. Красивая недорогая кухня теплого коричневого оттенка делала кухню очень уютной и какой-то домашней. Не то, что у меня дома. Очень темная мебель, в которую с первого взгляда влюбилась моя мама и которая повергла в ступор моего папу, уж очень милая цена у неё оказалась. Разумеется, победила мама, так как ссориться с ней себе дороже, и теперь у нас роскошная, но холодная кухня.
Девушка усадила нас за стол, не обращая внимания на протест Вика «уже успел поесть», невозмутимо налила полную тарелку золотистого картофельного супа и отрезала хлеба. Совместными усилиями мне с Виком удалось уговорить её сжалиться и не накладывать второе. Надо признать, «Вика» готовила великолепно и один запах супа сводил с ума. Но (и это очень большое НО) как быть с моей диетой? Уверена, супчик жутко калорийный. Ну почему мои планы по усовершенствованию фигуры постоянно срываются? То подружки в пиццерию позовут, то папа сделает нам с мамой сюрпрайз и купит бисквитный тортик, то мама решит отточить свое кулинарное искусство и приготовит какое-нибудь блюдо, от одного вида которого в глазах мелькают таблицы калорийности, но никак не могут сложиться в целостную картину, уж больно много там всего намешано.
Я немного поковырялась в супчике, делая вид, что ем. Даа, хорошая из меня актриса… Я впервые за долгое время вижу свою практически лучшую подругу и молчу как рыба. Чудненько! Слава богу, Вик уплетет суп и вроде бы ничего не замечает, а у хозяйки такой вид, что она готова вылить мне этот суп на голову, если я ещё хоть минуту промолчу.
Я посмотрела в свою тарелку, почувствовала, что ещё пять секунд — и я съем суп, закусив его тарелкой, и решила, что надо хоть чем-то занять свой рот, а именно, начать разговаривать: