В рамках этой смелой и по своему гениальной операции, немцы частично разобрали шесть малых подводных лодок береговой обороны Типа II в Киле, срезав рубки, после чего переместили их по суше на самых мощных в Германии тягачах. Их доставили на Дунай, где погрузили на понтоны, после чего сплавили в Черное море! Изначально они должны были прибыть туда в октябре 1942 года, но появились на два месяца ранее, и Хельмуту Розенбауму предстояло принять командование ими сразу по возвращении из нынешнего похода.
Он потер руки, будучи доволен, что теперь сможет командовать сразу целой флотилией из шести подлодок. Тем не менее, в этом странном повороте судьбы его ждала еще одна случайная встреча, которая могла как принести ему желаемые семь побед, так и лишить всего. U-73 словно была каким-то странным образом связана с «Кировом», и вскоре ей предстояло оказаться на огневой позиции для атаки на тот самый корабль, который Розенбаум встретил год назад в Северной Атлантике…
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ «ДЖЕРОНИМО»
«Мы дали клятву не делать ничего дурного и не противостоять друг другу…. Я не вождь и никогда им не был, но поскольку я был обижен гораздо больше, чем другие, эта честь оказалась возложена на меня, и я решил оправдать доверие».
ГЛАВА 10
Роденко следил за экраном обзорной РЛС с некоторым беспокойством. Группа из пяти целей продолжала следовать на восток от Кальяри, и теперь, когда корабль замедлил ход до 10 узлов, чтобы отправить под воду на корме водолазов, их курс вел их прямо на перехват. Федоров, похоже, совершенно запутался в своих исследованиях, пытаясь получить любые сведения по силам итальянского флота в Тирренском море. Он начал делать некие пометки на прозрачном планшете у поста штурмана. Карпов следил за ним одним глазом. Затем поступил доклад от Быко по ходу ремонтных работ.
По его оценке значительный обломок взорвавшегося Ка-40 ударил в борт корабля, вызвав вмятину, хотя целостность корпуса не была нарушена. Имели место также повреждения осколками, однако водолазы смогли заделать их, а также устранить некоторые осколки, застрявшие опасно близко от правого вала и руля. Спустя два часа Быко поднял своих людей из воды и доложил на ГКП, что через десять минут корабль сможет развить нормальную крейсерскую скорость.
— Что же касается буксируемой антенны, — сказал он, — придется заменить выводящие приводы и несколько сегментов, и это займет восемь-двенадцать часов.
— Тогда напрягай деда! Нам нужен этот комплекс как можно скорее. — Карпов говорил о главном механике корабля, которого часто называли «дедом», когда дело касалось всего механического. Он передал рапорт Федорову.
— Хорошо, — ответил тот. — Я не ожидаю серьезных проблем в следующие несколько часов. Группа, идущая с запада от Кальяри, приближается но, если мы не предпримем явно враждебных действий, то, думаю, сможем просто пройти мимо. Я ожидаю гостей с севера и востока, но не прямо сейчас. Экипажу нужен отдых. Готовы к вахте до полуночи?
Карпов заверил его в этом, и Федоров отправился вниз вместе с несколькими старшими офицерами ГКП. Сумерки сменились явной темной ночью, вернувшейся к ним после того, как была самым бессовестным образом похищена. Время шло к полуночи. Карпов был рад, что Федоров верил ему в достаточной степени, чтобы оставить старшим вахтенным офицером, хотя на ГКП все еще присутствовали морские пехотинцы в качестве меры предосторожности. Тем не менее, это была его первая вахта за достаточно продолжительное время. Он опустился в командирское кресло, вспомнив, что ощущал, будучи полноправным хозяином корабля, и задумался о том, насколько оказался глуп, как ослеплен собственными амбициями.
Он все еще маялся этим, перебирая в разуме аргументы и оправдания, пока был под арестом в каюте. Но он получил второй шанс от человека, которого предал, что случалось мало с кем в российском флоте, в особенности в отношении обвиняемых в мятеже. В любых других обстоятельствах, он это понимал, он все еще оставался бы под арестом и под угрозой более серьезных дисциплинарных мер, включая скорый трибунал и, возможно, смертный приговор[30].
Калиничев, несущий вахту командира радиотехнической части, отметил, что групповая цель на западе, шедшая на пятнадцати узлах, внезапно увеличила ход.
— Набирает двадцать узлов, товарищ капитан, — доложил он. — Дистанция 15 километров.
— Идут на перехват?
— Так точно.
— Дистанция до горизонта?
— С верхней точки одного из этих кораблей? — Калиничев быстро прикинул в уме. — Могу сказать, что мы, вероятно, сейчас на их горизонте, но сейчас очень темно.
— Погасить все огни, — твердо сказал Карпов.
— Есть.
Он знал, что делает, так как ночь словно хлынула на мостик, освещаемый сейчас только свечением экранов радара и гидроакустического комплекса. Он знал, что может увеличить ход и изменить курс на север, чтобы уйти от контакта. Как и говорил Федоров. Но что-то внутри отказывалось уступать дорогу этим кораблям. Он решил дождаться Федорова и избежать подозрений или обвинений в попытке снова несанкционированно атаковать, хотя предпочел бы сделать именно это. Он дал слово Вольскому, у которого не было никаких причин принимать его в нынешних обстоятельствах, так что не мог его нарушить.
Десять минут спустя на ГКП вернулся все еще сонный Федоров.
— Капитан на мостике! — Объявил вахтенный. Тот секунду постоял, привыкая к темноте, а затем подошел к Карпову, стоявшему возле поста командира радиотехнической части.
— Вахту принял, — вежливо сказал он, снова принимая командование кораблем.
— Вахту сдал, — по форме ответил Карпов[31], все еще борясь со своими внутренними демонами, отказывающимися признавать старшинство бывшего штурмана. Но он отошел в сторону, ожидая, пока Федоров изучит обстановку.
Новый командир корабля ожидал контакта в районе полуночи и был рад, что события, похоже, разворачивались правильно, следуя ходу истории, словно хорошо отлаженный механизм. Он поддержал решение Карпова.
— Рулевой, курс прежний, скорость тридцать.
Рулевой подтвердил приказ, словно эхо. Раздался звонок, и они ощутили мощный импульс двух корабельных турбин, бросивших «Киров» вперед. Федоров подошел к передним иллюминаторам, заметив бинокль Карпова.
— Позволите? — Спросил он, указывая на него.
— Разумеется, — кивнул Карпов.
Федоров несколько мгновений всматривался в сторону левой раковины[32], но ничего не разобрал.
- Луны еще нет, — сказал он. — И нет времени ждать ее. Слишком темно. Николин, задействовать «Ротан» по левому борту и дать обзор на пеленг 315.
Стабилизированный антенный пост комплекса оптического контроля «Ротан» развернулся и запустил низкоуровневую ночную систему в паре с инфракрасной, и через несколько мгновений они увидели четкое изображение небольшой оперативной группы. Корабли были именно теми, которые он ожидал увидеть. Крейсера «Эудженио ди Савойя» и «Раймондо Монтекукколи», а также эсминцы «Ориани», «Гиоберте» и «Маэстрале».
— Цели увеличили скорость до тридцати узлов, — доложил Калиничев. — Скорость цели тридцать.
Карпов пристально посмотрел на Федорова.
— Они бы не стали делать этого ради случайной встречи, — сказал он. — Советую объявить общую тревогу.
— Что еще по обстановке? — Спросил Федоров.
— Фиксирую два контакта по пеленгу 25, дистанция 62 километра, также три контакта по пеленгу 55, дальность 120. — Доложил Калиничев показания загоризонтального радара. Федоров внезапно встревожился.
Состав и координаты целей не удивляли его, но удивляло время их появления. Первую группу составляли тяжелый крейсер «Триест» и эсминец «Камика Нера», вторую — легкий крейсер «Муцио Аттендоло» и два эсминца «Авиере» и «Гениере». Они появились раньше, чем должны были, так что он направился к своему старому штурманскому посту, чтобы свериться со своими записями. Карпов поерзал, напряженно глядя на экран системы «Ротан».
— Что-то не так… — Пробормотал Федоров сам себе, выражая собственное смятение. — «Муцио Аттендоло» еще не должен был получить приказ на выход в море. Что-то изменилось…
Карпов, услышав это, подошел к нему.
— Взгляните на экран, товарищ капитан, а не в свои книги по истории. Что-то изменилось? Скорее всего. Только кто знает, что именно? Мы уже вспыхнули, как свеча, и англичане, несомненно, уже знают о нашем присутствии. Не удивляйтесь, если итальянцы тоже нас обнаружили. Единственное, что я могу сказать, так это то, что эти корабли выглядят недружественно. — Он указал на дисплей системы «Ротан», уже способной дать достаточно четкую картинку, чтобы увидеть, что носовые башни головного крейсера повернулись в их сторону.
Федоров посмотрел на экран, и его сердце забилось чаще. История изменилась! Как бы он не хотел просто тихой проскользнуть мимо, появление «Кирова» в самом сердце внутренней запретной зоны итальянского флота — Тирренского моря — стало подобно взорвавшейся шутихе. Он понял, что преждевременное появление итальянских кораблей и неожиданные эволюции ближайшей группы стали ответом на их присутствие. Словно этого было мало, раздался голос Калиничева:
— Воздушная групповая цель, пеленг 255, дальность 92 километра, курсом на корабль. Только что отделились от сборища над Сардинией. Фиксирую двадцать сигнатур.
Федоров сразу понял, что это были итальянские самолеты с аэродромов вблизи Кальяри. Ситуация вышла из-под контроля, и для него стало очевидно, что корабль подвергается скоординированной атаке. На лице Карпова появилось выражение раздражения и нетерпения. Он собирался что-то сказать, но Федоров перебил его, произнеся слова, которые, как надеялся, ему не придется произносить так скоро:
— Боевая тревога! — Звук тревоги принес Карпову облегчение, и он с готовностью кивнул.
— Карпов, — Федоров повернулся к старшему помощнику. — 152-мм орудия к стрельбе по ближайшей цели. Огонь по моему приказу.
— Есть! — Ответил Карпов и продублировал приказ Громенко, сменившему Самсонова на посту командира БИЦ. — Калиничев, обеспечить целеуказание.
— Так точно. Целеуказание выполнено, сопровождаю цель.
Федоров закусил губу, очень обескураженный, но полный решимости.
— Двадцать маловысотных целей. Торпедоносцы. Готовность к отражению воздушной атаки.
* * *Да Зара также был нетерпелив. Итальянский адмирал прищурился, глядя через бинокль на приближающуюся тень на горизонте. Один из наиболее способных боевых адмиралов итальянского флота держал свой флаг на легком крейсере «Эудженио ди Савойя», вышедшем с базы дивизии в Кальяри на соединение с многочисленными другими кораблями для подготовки к атаке на британский конвой у Пантеллирии на следующий день. Он предпринял подобный маневр во время последней попытки британцев провести подкрепления на Мальту, возглавив быструю морскую и воздушную атаку, в ходе которой отправил на дно британский эсминец «Бедуин» и подошел к разгромленному конвою так близко, что смог учуять запах гари. На этот раз он собирался проделать то же самое, пока сообщение высшего приоритета от командования итальянского королевского флота не изменило все.
Ему было приказано перехватить предположительно британский крейсер, замеченный в сумерках подводной лодкой «Бронцо», возвращавшейся на базу из-за неисправности и не способной продолжать боевое патрулирование. Доклад был очень странным. Но британский корабль, смело вошедший в Тирренское море, немедленно взбесил командование. В момент обнаружения на его корме наблюдался пожар. Был ли он каким-либо образом поврежден? Решил, что Реджиа Аэронаутика уже успели покусать нарушителя, капитан просто доложил и продолжил свой путь.
— Один корабль? — Сказал Да Зара с недоверием, когда получил этот доклад. Должно быть, это ошибка, подумал он. Это не мог быть корабль из сил прикрытия конвоя, иначе наши подлодки обнаружили бы его гораздо раньше. Что там сегодня пил Дуче? А если корабль совершил обход с востока в рамках отвлекающей операции? Если так, то он был дьявольски хитер, чтобы сделать это, оставшись незамеченным. Но да, быстроходный крейсер мог это сделать, в особенности после того, как все наши самолеты рванули на запад, на Сардинию для ударов по британскому конвою. Кто бы мог подумать, что в этот же момент кто-то полезет сюда, прямо на наш задний двор?
Вскоре был ободрен известием, что две эскадрильи торпедоносцев SM-79 «Спаравиеро» — «Пустельга» — уже поднялись в воздух, чтобы поддержать их, а также дополнительные корабли выдвинулись навстречу им из Неаполя, как и 7-я крейсерская дивизия из Мессины, которая также изначально выдвинулась в запланированную точку встречи у острова Устика. Но сначала, подумал он, мы разберемся с этим вором в ночи.
— Гоббо Маледетто! — Сказал он своему старшему артиллеристу. — Где эти чертовы горбыли? Мы уже слишком близко! Нас заметят в любой момент, если еще не заметили!
«Чертовыми горбылями» именовались SM-79 за свою странную конструкцию с тремя двигателями и высоким «горбом» в районе кабины. Многим такое прозвище представлялось более уместным, чем «пустельга». Это были старые самолеты, изначально созданные в качестве небольших пассажирских. Бомбардировщики, созданные на их основе после начала войны хорошо зарекомендовали себя. Для своего возраста они были достаточно быстры, несмотря на деревянный фюзеляж, и достаточно смертоносны в случае выхода на дистанцию сброса торпед.
Да Зара вышел на крыло мостика, откинув тяжелый капюшон, являя небу расшитую золотом адмиральскую фуражку, и поднял бинокль. Он был хорош собой, и в свое время добился большего, чем просто несколько удачных заходов. Однако в настоящий момент все его мысли были заняты исключительно своими любимыми легкими крейсерами.
— Avanti! — Крикнул он через плечо. — Sparare!
Его приказу немедленно вторили яркие оранжевые сполохи и резкий грохот носовых башен. «Эудженио ди Савойя» имел четыре башни с двумя 152-мм орудиями каждая. Залп устремился сквозь темноту к бесформенному пятну на горизонте. Второй крейсер, «Раймондо Монтекукколи» последовал его примеру и открыл огонь, все три эсминца увеличили ход, оставляя за собой белые пенные следы, готовясь броситься в торпедную атаку.
В этот же момент Да Зара услышал вой идущих на малой высоте самолетов, обернулся, и увидел неуклюжие «Спаравиеро», направляющиеся к цели для скоординированной атаки. Запах моря и грохот стрельбы раззадоривали адмирала, который часто похвалялся, что был единственным боевым командиром итальянского флота, переигравшим британский Королевский флот. Теперь он был готов подтвердить свои претензии и отправить наглеца на дно.
* * *Федоров заметил на горизонте вспышки, слишком близко, чтобы не принимать это во внимание. Его план проскользнуть мимо итальянцев сорвался. Их так или иначе заметили, вероятно, пока инженеры Быко вели огневые работы, устраняя повреждение под Ватерлинией. Увидев, что противник открыл огонь, он понял, что корабль находился в опасном положении. «Киров» никогда не предназначался для близкого боя со способным вести точный артиллерийский огонь противником. Несмотря на то, что это были всего лишь легкие крейсера, 152-мм снаряды могли причинить серьезные повреждения в случае попадания. Только командные посты имели достаточно серьезную броневую защиту. Нет, сила корабля состояла в том, чтобы держаться на удалении от противника и поражать его с большого расстояния, полагаясь на скорость и смертоносную силу противокорабельных ракет, закрывая вопрос раньше, чем противник вообще узнает о том, где он. Он полагался на темноту, ночное время и слабость противника, и теперь жалел, что ждал так долго. Они были обнаружены и обстреляны, чего вообще не должно было случиться с таким кораблем, как «Киров».
Первые вражеские снаряды легли с недолетом и широким разлетом, что не удивило его. Итальянские корабли не имели радаров управления огнем и полагались на развитую оптику. А их корабельная артиллерия имела достаточно долгую и проблемную историю. Слабая кучность артиллерийских снарядов была вызвана слабой стандартизацией массы как снарядов, так и пороховых зарядов. Кроме того, орудия проявляли склонность к осечкам, вплоть до 10 процентов случаев, а также к механическим проблемам при заряжании, неплотному закрытию затворов и ненадежной работе механизмов подачи снарядов, что серьезно снижало реальную скорострельность. Проекты предполагали до трех выстрелов в минуту, но сейчас корабли Да Зары могли делать в лучшем случае два.