— Понимаете ли, наше искусство состоит как бы из нескольких ветвей, как если бы на дикую яблоню привили черенки разных сортов. Общий корень — и несколько ветвей, каждая из которых дает свои, особые плоды. Одни некроманты занимаются изучением Троп Мертвых и их обитателей, другие — борьбой с теми тварями, которые порой проникают в Срединный мир, третьи — почти только одним целительством. Однако многие болезни происходят из-за влияния Кромешного мира, поэтому и лекарям нужно знать приемы борьбы с этим влиянием. В Будилионе нашли прибежище те, кто предпочитает лекарскую стезю. Они почти не пересекаются в своих исследованиях с другими магами ордена, но в своей сфере достигли больших успехов. Я помню случаи, когда даже столичные лекари направляли к нам сложных больных…
Арчи разливался соловьем, а сам украдкой рассматривал господина Сатина. Что-то было в этом человеке непонятное. Если Эльбэрри представлял из себя обычного служаку — хорошо знающего свое дело, в меру честного, в меру ленивого и в меру умного, то новый знакомец вызывал у мага ощущение смутной опасности. Вроде бы человек как человек: не высокий и не низкий, не худой и не толстый, не урод и не красавец. Даже не скажешь: брюнет или блондин. Желтовато-смуглая кожа, глубоко посаженные темно-серые глаза, волосы — какого-то неопределенного мышиного цвета, не русые и не пепельные… Очень подвижное лицо. Да, пожалуй, единственная примета Сатина — очень живая мимика. Крупноватый рот, который складывается то в клоунскую улыбку, то в брезгливую гримасу. Глубокие складки возле губ. В остальном же — не человек, а пустое место. Пройдешь мимо на улице — и через миг забудешь, что кого-то видел.
«Он похож на духа иллюзии, который, будучи ничем, может стать чем угодно», — вдруг подумал Арчи.
А господин Сатин, которому, видимо, надоело слушать лекцию о проводимых в Будилионе исследованиях воспалительных заболеваний и нервных горячек, перебил мага:
— То есть вы — лекарь?
— Лекарь — это громко сказано, — Арчи сделал вид, что засмущался. — Чтобы стать настоящим лекарем, мне предстоит еще долго учиться!
— И, тем не менее, вам и сестре Роберте удалось спасти жизнь рыцаря Пустлина.
— Это — слепая удача, — продолжал играть свою роль молодой маг.
— Ну, не притворяйтесь, — господин Сатин снова улыбнулся. — Вы — неплохой лекарь. Впрочем, это не самое главное. Вы очень неглупый человек. Поэтому у меня к вам предложение. Я сейчас возьму у вас те остатки бумаг, которые вам дал господин Эльбэрри, и то, что вы забрали из Дома-на-Холме.
Арчи вздрогнул, но сразу же понял, что речь идет всего лишь о склянке с отравленными тканями и шипом, и неуверенно кивнул:
— Мне хотелось бы провести исследование. Особенно шипа…
— Подождите, подождите, я не договорил. Я заберу у вас эти вещи и договорюсь в лаборатории Высшей школы магии об исследованиях. Однако поставлю условием, что их будете проводить вы — сами ли, или под руководством кого-то из преподавателей.
— Это было бы замечательно!
— Не перебивайте, я сказал! Вы, конечно, имеете рекомендательные письма к кому-то в школе, к тому же вы прошли уже посвящение. То есть вас примут на старший, «практический», курс. Так бывает. Вы получите возможность работать на полигонах и в лабораториях школы под руководством опытных наставников. Но, скажите, на что вы будете жить?
Изумленный Арчи пролепетал что-то невразумительное.
— Как я понял, у вас нет собственных средств, ваше обучение оплачивает ваша названная сестра, дочь вашего учителя, — невозмутимо продолжил Сатин. — Так?
Арчи кивнул.
— Какие бы ни были ваши с ней отношения, настроение девицы может перемениться. И не смотрите на меня так! Я уже слышал, что вы вместе выросли и доверяете друг другу как самим себе. Но, понимаете ли, девицы, даже если они обучаются магии, имеют привычку выходить замуж. И тогда любые братья — родные или названные — становятся не так важны, как муж и дети. Это закон жизни. Так что вам нужно думать о собственных доходах.
— Я думаю, — пробормотал Арчи.
— Пока за вас думаю я. И предлагаю вам небольшой договор. Мне очень понравилось, как вы разобрались в этом деле. Когда вы будете жить в Келе, вполне может возникнуть надобность в подобной же работе. К тому же я не всегда имею возможность официально обратиться к руководителям Высшей школы магии с просьбой что-то исследовать в лаборатории. Вы меня понимаете?
— Да, — кивнул маг. — Буду счастлив, если окажусь чем-то полезен.
— И не только счастлив, но и вознагражден. И не только деньгами, но и знаниями. Вот вы хотели бы знать, кто все-таки убил кавалеров Мастони и Влото?
— Конечно!
Арчи на миг замолчал, но вдруг решился на откровенность:
— Дело даже не в том, что убил, а в том, что посмел притвориться демоном. Я хотел бы посмотреть на этого человека. Неужели он не понимает, что Кромешный мир слишком опасен, чтобы играть с ним в такие игры?
Сатин внимательно посмотрел на мага и вдруг расхохотался:
— Вот истинный северянин! Чистая душа! Ладно, поживете в столице — вам начнет казаться, что здесь демонов считают за комнатных собачек.
Арчи с удивлением посмотрел на гостя.
— Да-да, — продолжал веселиться господин Сатин.
— Но это же неправильно!
— Вот именно, — Сатин вдруг стал предельно серьезен, даже трагичен. — Но не все в этом мире правильно. Привыкайте, молодой человек. Кстати, по поводу собак. Господин Эльбэрри, расскажите вашему юному другу, как подтвердилась его догадка!
Полицейский дознаватель, молчавший на протяжении всего разговора, пожал плечами:
— Их нашли мертвыми в кустах около ограды. Похоже, что они убиты тем же ядом…
Глава 6
Из собачьей будки, стоящей возле конюшни, на заднем дворе пансиона, принадлежащего всеми уважаемой вдове Трой, торчала задняя половина магмейстера Арчера эт-Утуса. Цепной пес, изгнанный из собственного жилища, сидел рядом и с любопытством наблюдал за манипуляциями молодого некроманта.
Наконец Арчи вылез из будки, отряхнул руки и заявил псу:
— Принимай работу, лохмундрик!
Пес заинтересованно сунул нос в дырку-вход, поскреб что-то внутри лапой.
— Э! Не вздумай копать, псина! — обеспокоился некромант. — Лучше залезь и проверь, как тебе. А то, что дегтем попахивает, так это хорошо, меньше блохи донимать будут.
Словно понимая обращенные к нему слова, пес забрался в будку, покрутился внутри и, наконец, высунул голову. Теперь его морда выражала неподдельное блаженство. Арчи погладил собаку по висячим «брылям» и сказал:
— Вот так-то лучше! Надеюсь, никого в свой домик не пустишь?
— Гав! — с достоинством ответил пес.
Это «гав» разнеслось по двору, словно пушечный выстрел. Здоровенный беспородный пес лаял басовито, внушительно. Впрочем, кормила его хозяйка не только за красивый голос, но и за весьма злобный нрав. До последнего времени подойти к собаке, да и то с опаской, могли сама госпожа Трой да конюх Ират. Причем последний — далеко не всегда, а только когда был абсолютно трезв. Пьяных пес очень не любил.
Однако Арчи обладал особым талантом — он умел договориться с любым зверем. Поэтому, чтобы спрятать дневники рыцаря Пустлина, он выбрал, казалось бы, самое неподходящее место. Завернув прочитанные тетради в несколько слоев просмоленной парусины, Арчи положил их в выкопанную под будкой яму, потом засыпал землей и накрыл досками. На доски он постелил несколько старых мешков. До этого пес довольствовался лишь охапкой гнилой соломы. Естественно, что сухая и теплая подстилка понравилась собаке.
— Вот так, — продолжил разговор Арчи. — Я не знаю, во что я влип, но знаю, что я совсем даже не против.
Пес понимающе вздохнул.
— В этих дневниках ничего толком не поймешь. Похоже, рыцарь Пустлин — из светских щеголей. Злословит по поводу и без повода. Впрочем, анекдоты про то, как «герцог Д.» осаживает королеву-мать, весьма интересны. Где-то рыцарь Пустлин упомянул, что за «герцогом Д.» — вся армия, и королева вынуждена терпеть прямоту старого солдата. Несомненно, речь идет о дядюшке Эльрике.
Пес поставил торчком одно ухо, внимательно посмотрел на своего нового друга, а потом — на угол дома, за который заворачивала вымощенная кирпичом дорожка.
— Думаешь, кто-то идет? Ладно, потом поговорим, — Арчи поднялся с корточек. — Сторожи свою будку хорошо, договорились?
Пес проводил мага, насколько ему позволяла цепь. Арчи на прощание потрепал его по ушам и направился к выходу со двора.
Из-за угла показался конюх. Ират был слегка навеселе. Что не удивительно: каким еще должен возвращаться уважающий себя мужчина из кабака? Ведь Арчи специально выбрал момент, когда конюх отправится «отдохнуть», чтобы было время спрятать дневник.
Оглянувшись, Арчи усмехнулся. Ласковый лахмундрик при виде конюха превратился в разъяренного демона. Пес лаял, рвался с цепи, хрипел и капал слюной. Испуганный Ират, что-то ворча себе под нос, обошел злобную скотину по широкой дуге, чуть ли ни прилипая спиной к стене дома, только чтобы не оказаться случайно в радиусе доступности для собачьих клыков.
«Вот и ладненько, — подумал Арчи. — Никто не знает о наших с лохмундриком отношениях. Это секрет покруче, чем все дворцовые тайны. И никто не поверит, что недавно появившийся в доме жилец может что-то спрятать в будке этого зверя».
* * *Этой сцене на заднем дворе доходного дома в Школьном квартале предшествовали события, которые уложились в несколько дней, но Арчи казалось, что его приключения в Бастбире были давным-давно — столько всего нового навалилось на молодого мага.
Получив от господина Сатина предложение, от которого невозможно отказаться, Арчи поспешил в столицу. Ему удалось прокатиться на почтовой карете, оценить ее удобства и полюбоваться красотами пейзажа вдоль «королевской» дороги. Этот тракт своей ухоженностью напоминал набережную в Бастбире. Еще бы! Регулярно здесь проезжает кто-то из королевской семьи или высших вельмож. Как дороге не быть ровной, а деревенькам вдоль нее — чистеньким и приятным глазу!
Даже в столице далеко не все улицы радовали такой аккуратностью.
Школьный квартал, в котором поселился Арчи, оказался намного более запущенным. Десятки потемневших от времени трех- и четырехэтажных кирпичных домов, стоящих так беспорядочно, словно, планируя улицы, строители брали за основу чертежей не прямую линию, а каракули трехлетнего ребенка. Впрочем, Арчи считал, что здесь, в окрестностях Высшей школы магии и Ремесленной Академии, никто ничего и не планировал. Дома вырастали сами, когда по воле случая тому или иному хозяину доставался клочок городской земли.
Пансион вдовы Трой располагался в таком же, как и соседние, узком трехэтажном доме с подслеповатыми окнами, осыпающимися балкончиками и высокой крышей, под которой рачительная хозяйка оборудовала дополнительную пару комнат для студентов.
Там-то, под крышей, Арчи и снял себе жилье. Кроме дешевизны (вместе с завтраками за общим столом она обходилась в половину золотого в седьмицу), эта каморка обладала еще несколькими несомненными достоинствами.
Во-первых, уединенность. Вторая клетушка в мансарде пока пустовала.
Во-вторых, выход на крышу, с которой по водосточной трубе можно спуститься на крышу конюшни. Оттуда, пройдя по забору, достаточно ловкий человек мог попасть в небольшой садик, калитка из которого вела в соседний проулок. Она оказалась заперта. Но у Арчи была иноземная монетка-отмычка. Когда в первую же проведенную в пансионе ночь он проверял возможность попадать в дом, не беспокоя хозяйку, этот приятный сувенир ему очень пригодился.
В-третьих, из-за того, что клетушки под крышей появились гораздо позже постройки дома, в них не предусматривалось отопления общими печами, как на нижних этажах. Чтобы «верхние» жильцы не замерзали окончательно, добросердечная вдова установила в чердачных комнатах крохотные печурки, которые больше всего напоминали лабораторные плиты. Арчи прикинул, что дровами он где-нибудь разживется, так что ему не страшно, если хозяйка вознамерится экономить на отоплении. К тому же собственная печка — это возможность сварить кофе, когда захочется, а не когда сумеешь уговорить служанку что-то для тебя сделать.
В общем, комната понравилась молодому магу, и он мысленно поблагодарил губернатора Мора лорда Илсира, который дал ему рекомендательное письмо к хозяйке пансиона. Когда-то давно, когда госпожа Трой еще не была вдовой, студент Ремесленной академии Илси Вьот снимал у нее такую же клетушку, но до сих пор не забыл «завтраковые» булочки доброй женщины.
* * *Потратив день на устройство и знакомство с теми обитателями пансиона, которые уже вернулись с каникул, Арчи отправился в Высшую школу магии. Но первый визит он нанес не некромантам, которым писал Пит эт-Баради, а, по рекомендации таинственного «господина Сатина», — в лабораторию стихиальной кафедры.
Оказалось, что подпорченные водой бумаги и склянка с ядом уже в Келе, у одного из профессоров кафедры, Лутуса эт-Лотуса.
Маг-стихиальщик с первого взгляда понравился Арчи. Средних лет, высокий, чуть грузноватый, он походил на успешного ремесленника из оружейной гильдии. За время, проведенное в Море, Арчи научился уважать таких людей — открытых и уверенных в себе. Чтобы прокормить семьи, им не приходилось ни лгать, ни ловчить, ни пытаться выглядеть значительнее, чем они есть. За них говорили сделанные ими вещи.
А вещи не врут.
Магмейстер эт-Лотус проводил Арчи в лабораторию и притворно-равнодушно махнул в сторону набитых всевозможным оборудованием стеллажей:
— Что найдете, то ваше. Что не найдете — спросите.
Арчи кивнул. Он понимал, в чем дело.
Стихиальщики среди магов считались «черной костью». Некромантов в глазах обывателей окружал мистический ореол, ведь они соприкасались с тайнами, от которых у обычных людей застывает в жилах кровь. Иллюзионисты были художниками. Творцами. Самых известных иллюзионистов любили не меньше, чем знаменитых бардов. Ими восхищались, их окружали восторженные поклонницы. А стихиальщики… Что стихиальщики? Они были просто полезны, как полезен любой мастеровой.
Увидев черную змею на запястье молодого практиканта, магмейстер эт-Лотус пришел в недоумение. Некроманты редко забредали в эту лабораторию. И теперь стихиальщик одновременно испытывал и смутное раздражение, которое вызывали у него все некроманты, и одновременно — любопытство. Ведь наверняка рекомендация господина Сатина что-то значила для мага, не зря же он согласился поработать над принесенными ему вещами, не докладывая об этом никому на кафедре.
Поэтому Арчи, чтобы перебороть ситуацию, старался вести себя как можно почтительнее и не приставать к хозяину лаборатории с лишними вопросами. Захочет — сам заговорит.
К тому же для того, чтобы попытаться скопировать смытые водой буквы, молодому магу были нужны лишь несколько стекол, лакмус да немного фиксирующего раствора. Всего этого в лаборатории было в избытке.
Намочив пачку, некромант аккуратно разделил ее на отдельные листы и расправил на стеклах. Этот способ восстановления записей изобрел Пит эт-Баради, который много работал со старыми, порой почти истлевшими свитками из книгохранилища Будилиона.
Как всегда бывает, помог случай. Магмейстер эт-Баради зачем-то вызвал мелких и совершенно безобидных демонов, обитающих в междумирье. Настолько маленькие, что не видны глазу, эти демоны в своей естественной среде питаются ошметками неконтролируемых разумом эмоций, которые шлейфом тянутся за отлетающими душами. Ведь с ними связана Сила, и любое чувство сопровождается ее взвихрениями, точно так же, как даже легкий ветерок поднимает на дороге пыль, летящую ему вслед.
Иногда вызов мелких демонов бывает полезен, чтобы успокоить нервический припадок у особо впечатлительных натур. Поглощая неконтролируемую Силу, они оказывают действие, подобное действию настойки корня валерианы. Удобство в том, что не всегда удается заставить пациента что-то выпить, а демоны работают самостоятельно.
Зачем Питу эт-Баради понадобилось вызывать эту эфирную мелочь в библиотеке, Арчи не знал. Хотя подозревал, что причиной могла быть Гурула, в очередной раз не дождавшаяся мужа к обеду и пришедшая устраивать скандал. Правда, вряд ли добрая женщина в тот раз чего-то добилась, потому что результатом этой случайности стало весьма полезное открытие.