Действительно успел. Жестокий, циничный, вспыльчивый… и одновременно с этим лишённый интеллекта своего отца. Паршивое сочетание черт для правителя, особенно учитывая тот факт, что неаполитанская знать ненавидела Альфонсо наравне с его отцом, в большинстве гнусных делишек которого наследник также принимал самое живое и непосредственное участие. Разве что обедать с трупами не любил, вот и вся разница между отцом и сыном.
— Это грустно.
— Не для нас, сестрёнка. Но если грустно слышать об этом, нужно сменить тему. Немного… Мигель, а что с другими?
— Представители Венеции уже здесь, генуэзцы будут завтра. Герцоги Урбино, Феррары, Асти, Салуццо и Пьомбино уже здесь. Совсем скоро, не позднее вечера прибудут правитель Сиенской республики Пандольфо Петруччи, герцог Мантуйи, Колонна, Орсини, Чибо, Сфорца, делла Ровере…
— Проще говоря, все или уже прибыли, или вот-вот окажутся в Риме. А что с гостями из Милана?
— Герцог Джан Галеаццо должен был выехать из Милана, — не услышал в моём вопросе ничего необычного Мигель. — Его сопровождает супруга, Изабелла Неаполитанская.
Оп-па! Всё страньше и страньше, а затем ещё чудесатее. Это ж какое количество мамонтов должно передохнуть, чтобы Лодовико Сфорца с "милым и ласковым" прозвищем Мавр отпустил своего племянничка в Рим, тем самым позволяя выскользнуть из-под своей опеки. И не его одного, а ещё с супругой, которая, на минуточку, приходится внучкой королю Неаполя и законной дочерью его сыну и наследнику Альфонсо. Тому самому, что уже в Риме и несомненно рад будет не просто увидеть дочь, но и использовать сию встречу в собственных целях. Например, помочь дочурке получить реальную власть, вырвав её слабовольного и откровенно никчёмного мужа Джан Галеаццо из-под влияния "дяди Лодовико".
Видимо, я совсем задумался и ушёл в себя — бывает такое, когда вокруг нет угрозы, а есть лишь люди, которым можно доверять. Впрочем, даже в таких случаях подсознание фильтрует окружающее пространство на предмет подозрительных элементов и сразу же выдёргивает обратно, буде обнаружится мельчайшая несообразность. Сейчас же ничего такого не было, поскольку "на поверхность" меня выдернул голос обеспокоившейся Бьянки:
— Чезаре! Ты в порядке?
— Да… Что со мной случится то! Просто задумался. И мне странно, что этого не сделали вы, — смотрю на каждого из присутствующих, исключая Лукрецию, которая до такого ещё не доросла, ей как раз простительно. — Птичка выпорхнула из золотой клетки, дверцу словно нарочно оставили открытой.
Ухмылка на лице Корельи, смущение у Бьянки, да и Раталли скорчил гримасу, довольно специфическую, но понятного содержания. Дескать, моя вина, сразу не понял. Ничего, со всеми бывает. А пока…
— Не пройтись ли нам сначала по террасе, а потом может и до других мест?
— Пройтись! — мгновенно отозвалась явно засидевшаяся Лукреция. — А потом я хочу, чтобы Бьянка показала тебе, в каком платье она будет на коронации. Оно красивое!
Сама Бьянка, вопреки моим ожиданиям, не попыталась "соскочить с темы", лишь тяжело вздохнула, окончательно убедившись, что от настойчивости и энтузиазма юной Борджиа спасения ей не видать. Остальные… старательно скрывали улыбки. Особенно Мигель, которому как раз и предстояло выводить Бьянку де Медельяччи в свет. Ага, именно ему, поскольку больше по большому счёту и некому. Другие могут начать либо нос задирать, либо пытаться проявлять чисто мужское внимание из прагматических соображений. А оно кому-то из нас надо? Во-от, а особенно самой Бьянке.
Пока мы всё той же компанией неспешно гуляли по террасе, а в разговоре всплывали то коронация, то предстоящая консистория, на которой число кардиналов, несколько убавившееся по определённым и вполне естественным причинам, должно было вновь подрасти. Ну и дела миланские, раз промелькнув, исчезать не спешили. А если бы и спешили, моё вмешательство способно было это предотвратить. Вот не верил я, что Лодовико Сфорца откажется как от желания получить настоящую власть, так и от французской поддержки в этом вопросе.
Многим хорош замок Святого Ангела, но есть и парочка не самых приятных нюансов. Например, тут довольно часто можно встретить тех, кого видеть не слишком то и рад. Раньше это был Хуан Борджиа, теперь… Джулия Фарнезе. Хотя эта любовница Родриго Борджиа имела место быть и в период до отбытия Хуана в арагонскую ссылку, но теперь она попадалась слишком уж часто.
Удивляться тут было нечему — за прошедшие месяцы она успела укрепить свои позиции близ любовника в папской тиаре и исчезать никуда не собиралась. Я же, что логично, не собирался плести против неё интриги, считая, что пусть лучше рядом с "отцом" будет известная персона, чем кто-то, кого придётся изучать буквально с нуля. А что кто-то будет, к тому же из весьма юных — тут даже гадать не стоило. Родриго Борджиа не был аскетом ни в одной из областей, а уж что касаемо тяги к прекрасной половине человечества… она даже не думала угасать.
Красавица, что тут скажешь. Изящная, утончённая, умеющая правильно себя преподать. Настоящая "невеста Христова", как её быстро прозвали в Риме острые на язык люди. Шуточка тут была в том, что "невестами Христа" обычно называли монахинь, но тут то никаким монашеством и не пахло, зато имелся пусть не сам Христос, но его викарий. Ах да, ещё она была замужем за неким Орсино Орсини — косоглазым, не обладающим сколь-либо значимым умом и талантами представителем обширного семейства. Любовью там тем паче не пахло, поскольку замуж она вышла чуть ли не насильно и в возрасте пятнадцати лет. Фарнезе очень уж хотели хоть так породниться с куда более могучим и богатым семейством.
— Синьора Фарнезе, — поприветствовал я Джулию. — Рад видеть вас в бодрости здравии.
— Ваше Высокопреосвященство…
И поцелуй кардинальского перстня, которого не избежать. Хотя сейчас то нормально, ведь руку целует не кто-то, а более чем красивая девушка. В других же случаях… только перчатки и спасают. Более того, постоянно менять приходится, с собой немалое количество запасных носить вынужден. Брезгливость, она зачастую даже волевым усилием не подавляется.
Несколько светских фраз и нынешняя любовница Родриго Борджиа продолжает движение по своим собственным делам. Мне до них особого дела нет, пока они не войдут в конфликт с собственными планами. И об этом красотка была заблаговременно предупреждена. Восприняла… достойно. Более того, видела во мне если и не союзника, то благожелательного нейтрала, который вполне может и помочь, если труда не составит.
Зато отношение Лукреции к Джулии Фарнезе… заметно отличалось. Полное отсутствие интереса и даже лёгкая неприязнь. Вот и сейчас, при встрече с Джулией, Лукреция начала изображать из себя античную статую. Полное безразличие, горделивый, преисполненный превосходства взгляд. И плевать, что снизу вверх с чисто физической точки зрения, посыл всё равно дошёл до адресата. Причина? Вполне мне понятная, учитывая изменения в характере юной Борджиа. Ей с некоторых пор были малоинтересны придворные красавицы в качестве образца для подражания.
Впрочем, не совсем так. Красота ей была более чем интересна, но именно красота, а не известные ей её обладательницы. Особенно если одна из них отцовская любовница. В известной истории Джулия Фарнезе смога получить симпатии Лукреции, вызвав сначала её любопытство, а затем желание самой стать "самой очаровательной из всех красоток Рима и не только". Здесь… не тот расклад. Лукреция не без моих усилий пошла по совершенно иному пути, в качестве подруги и примера для подражания выбрав иную персону, ту самую, которой вот уже не первый день и даже не неделю никакого прохода не даёт. Ага, я о Бьянке, что неожиданно для себя стала для юной Борджиа нужной, важной и… интересной. Ведь необычное притягивает подростков, девушек в том числе. А обычной мою подругу назвать не получалось при всём на то желании.
Пользуясь случаем, Мигель и Винченцо "спрыгнули с хвоста" при первой же возможности, понимая, что ничего для них хорошего тут не будет. Бьянка хоть и своя во всех отношениях, но с её то опасениями и переживаниями по поводу предстоящего выхода в женском обличье у всех на виду… Нет уж, лишние проблемы этим двум не требовались ни в каком виде. Я их понимал и даже где-то завидовал. Сам бы с радостью смылся, но юная чертовка, сумевшая за довольно короткое время стать родным созданием, тащила меня и Бьянку по направлению к комнатам последней. О боги, сохраните меня от этого!
Не сохранили. Ни меня, ни Бьянку, которая порой бросала на меня взгляды кошки, которую схватили и куда-то тащат с самыми добрыми намерениями, но против её воли. Понимаю, сочувствую, а сделать ничего не могу. Самого туда же волокут.
Впрочем, не так страшен чёрт, как его малютки. Оказалось, что Лукреция пока вовсе не собиралась капать на мозг Бьянке с целью заставить последнюю облачиться в платье. О нет, она хотела показать мне сам этот наряд, на который было угроблено немалое время труда портных, огромное количество драгоценностей и всяких-разных кружев. Серо-голубого цвета платье, роскошное, достойное, пожалуй, даже герцогини. И это я ещё преуменьшаю, герцогини бы от подобного не то что не отказались, они бы с большим удовольствием заимели сей наряд. Не ожидал я такого от Родриго Борджиа, чего уж.
— Отец… очень уж хорошо приказал портным расстараться. И ювелирам тоже, — добавил я, едва увидел кольца, серьги, подвеску. Полный сапфировый гарнитур, причём камешки однозначно вызовут зависть у многих и многих из гостей прекрасного полу.
— И я его попросила! — горделиво так произнесла Лукреция, преисполнившись собственной важности. — Бьянка должна блистать при своём первом появлении.
На автомате ведя разговор с сестрёнкой, я пытался как следует уложить в своей голове мотивы Родриго Борджиа. Плевать ему было на Бьянку как таковую, пусть даже он и начал признавать её полезность. Тогда что? Тут точно не постельный интерес, он умён и проницателен, понимает всю глупость подобного. Да и пытаться использовать её в будущем в качестве чьей-то невесты… не смешно. Остаётся одно — очередное подтверждение того, что Родриго Борджиа делает главную ставку именно на Чезаре Борджиа. Хуан однозначно ушёл в отбой.
Вроде и так всё было понятно, но радует. Особенно масштаб доказательства, ведь одно дело выправить подруге сына родословную и совсем другое — устроить не просто выход в свет, а такой, чтоб многие от зависти ахнули. И Бьянка это отлично понимает. Равно как и последствия осознаёт, по лицу видно. Говорить сейчас не будет, чтобы Лукрецию не расстраивать, а вот после того, как сестрёнка уйдёт к себе или к учителям манер и прочего политеса… Ох и выскажется бывшая наёмница! Заковыристо, зато по делу. И придётся мне думать, как это очень уж яркое её появление в девичьем обличье использовать с минимумом вреда и максимумом пользы. Не для меня, для Бьянки. Та ещё задачка!
Глава 6
Рим, май 1493 года
Клинок одного из обучающихся "видеть кровь и смерть" солдат вонзается в грудь "куклы" и та, выронив оружие, падает на землю, корчась в предсмертной агонии. Не самое приятное зрелище. но я к такому давно привык. Однако…
— Добей, — морщится Мигель. — Тут не бой, можно позволить себе прекратить ненужные страдания.
Пара секунд колебаний… И меч ещё раз вонзается в тело поверженного, прерывая его страдания. Финита. Вот и очередной бой закончен. Сейчас унесут труп, кровь засыплют землицей и через пару минут на "ринг" выйдут очередные, с позволения сказать, гладиаторы. Хотя тут не колизей — это довольно своеобразное развлечение для пресытившихся — а нечто куда более серьёзное, лишённое и тени развлекательной составляющей. Родом, естественно, из времён грядущих, причём из арсенала спецслужб, на публику не выносимого.
Игры с "куклами", то есть реальные схватки со смертниками, которые действительно готовы были бороться за свою свободу. И шанс у них был. Не самый высокий, ну так иначе и огород городить не стоило.
— Не первый раз тут, а всё равно… противно, — вздыхает Бьянка, которую, к слову сказать, я сюда не то что не приглашал, а даже настойчиво предлагал поберечься от подобных зрелищ. Ан нет, куда я, туда и она, и это явно не изменить. — А для "гладиаторов" ещё и тяжело. Ты ведь специально берёшь тех, кто ещё не убивал.
— Инициация, — цежу сквозь зубы, видя, как готовятся к бою очередная "кукла" и "гладиатор". — Лучше пусть они убьют первого врага тут, под присмотром лекарей, чем будут колебаться во время боя. Ты ведь знаешь, что такое ПЕРВЫЙ бой, первая же кровь, смерть не просто рядом, а когда от твоего оружия. Это… барьер, которые немногие могут перешагнуть без сомнений и колебаний.
— А ты?
— Это было легко.
Я ничуть не кривлю душой, а Бьянка кивает, потому как думает, будто видела моё "боевое крещение". То самое, по дороге из Пизы во Флоренцию. Ведь и Мигель наверняка подтвердил ей, что до того для его друг детства Чезаре никого не убивал. Тогда Корелья был весьма впечатлён моей реакцией на этот бой как во время оного, так и после. Точнее сказать, отсутствием какой бы то ни было реакции. Откуда же ему было знать истинную причину! Те трупы были не то что не первыми, даже не сотыми, поскольку путь Кардинала в XXI веке был настолько залит кровью, что слова "личное кладбище" ни разу не стали бы преувеличением. Чего стоило одно лишь массовое отравление верхушки двух китайских триад, собравшихся что-то "перетереть". Там они и остались — как лидеры, так и многочисленная охрана. Выжили считанные единицы, да и то из числа находившихся на внешних постах, сумев отделаться тяжёлым отравлением. Да и другие были дела, разные и запоминающиеся. Так что какие уж тут эмоции. Рутина.
А вот и очередная схватка началась. Выбор оружия — меч или меч-кинжал, из брони лишь лёгкая кожаная плюс открытый шлем. Ну и формат схвати один на один, групповые бои тут совершенно неуместны. Это не тренировка, а именно инициация, крещение кровью и смертью. Или убьёшь ты, или убьют тебя. Мотивация самая что ни на есть мощная, от такой не отмахнёшься.
Обоих бойцов я, признаться честно, знать не знаю. Очевидно лишь то, что один из них — солдат из числа бывших пленников турок, да к тому же из тех, которые не успели отнять чью-то жизнь. Таких "псы войны" видят сразу, никакая ложь не поможет. Второй, он же "кукла"… О, это из числа тех, кому самое место на виселице либо на плахе.
Рим и разбойники, разбойники и Рим. Увы и ах, но самый богатый город Италии не избежал одной из напастей подобных мест — повышенной концентрации криминала. Более того, учитывая слабость центральной власти и периоды откровенной анархии "междупапства", не было ничего удивительного, что поближе к Риму перекочевывали и шайки из иных италийских земель. В общем, ходить по улицам Рима ночью можно было лишь с надёжной охраной, да и то… выборочно.
Терпеть такое было нельзя, ведь в городе должна быть одна власть, а "ночным королям", совсем уж обнаглевшим за долгие годы вольготной жизни, стоило дать такой укорот, от которого у оставшихся от одних лишь воспоминаний острый энурез начинался бы.
Проще всего было бы вырезать часть крупных и борзых банд, пользуясь поставляемой Альберто и иными агентами информацией. Однако "проще" и "лучше" — две большие разницы. Разбойники, что ни говори, тоже ресурс, который можно использовать к собственной выгоде. Да, ресурс своеобразный, многие в этом времени в принципе не понимали, на что может сгодиться отребье, только и умеющее, что грабить и убивать, да и то делающее это через пень-колоду.
Зато я уцепился как раз за последнее, то бишь умение и готовность убивать. О нет, в войско таких рекрутировать — хлопот не оберёшься. Ненадёжны, скользки, да ещё обязательно будут пытаться свои уголовные порядки устанавливать… Нафиг! Зато использовать в качестве материала для тренировок своих солдат — совсем другое дело. Даже двойная польза намечалась. Сначала уже мало-мальски опытные бойцы проводят операции по разгрому банд и захвату как можно большего числа "личного состава" в живом и не слишком покалеченном виде. Затем же захваченным предоставляется выбор: знакомство с палачом и неминуемая смерть или же шанс на жизнь, пусть невеликий, но всё же реальный.
— Сильно бьёт, — прокомментировала Бьянка происходящее на "ринге". — А наш солдат неправильно блокирует. Ему же так руку отсушат, скоро меч держать не сможет основной рукой.