– Скажем, один покойник схлопотал нож под ребро. Мы прикинули и так, и по-другому – выходит, что бил твой дракон с левой руки. Левша. А в другом случае – проломил прохожему голову ломиком и бил, между прочим, справа, как нормальный человек. Только еще выходит, что росточка он был ниже среднего и не так чтоб очень сильный – голову проломил только с третьего или четвертого удара.
А в третьем случае – отнес он свою жертву практически на руках метров на сто в сторону. А в четвертом с земли дотянулся до форточки. А тут рост нужен как у Гремлина вон.
Гремлин кивнул, соглашаясь.
– Вот и выходит, что передает господин Шатов полную фигню, – подвел итог Климов.
– Точнее, – потребовал Сергиевский.
– А чего тут уточнять? Выходит по всему, что не мог один этот самый Дракон всех этих людей убивать. Просто не получилось бы. Фокусничать, перекладывая оружие из одной руки в другую можно дома, на досуге. А на дело пойти нужно так, чтобы грохнуть человека с первого раза. Чтобы без крика и шума. Свидетелей-то нет… – Климов развел руками.
– Кто следующий? – Сергиевский посмотрел на Шатова и отвел взгляд.
– Я, – сказал Балазанов.
– Давай.
– Я переговорил с психологами. Типа, кто и как убивает, что за этим стоит.
– С Инной говорил? – переспросил Пирог.
– И с ней тоже. Вот, интересное дело получается. Во всех эпизодах как бы участвуют два человека. Не в том смысле, что приходят они вдвоем и мочат. Нет, тут все похоже на одиночку. А вот в другом смысле…
Шатов сидел, закрыв глаза. Да, Климов прав. Климов прав на все сто процентов. Никто не станет настолько извращаться, чтобы изображать из себя то левшу, то низкорослого. У Дракона должно было хватить ума, чтобы маскироваться не так, чтобы выбирать такие способы убийства, в которых не так явно выражаются физические особенности убийцы. Но ведь он ясно сказал, что действовал один… Ему тогда не было смысла врать – Шатов все равно был уже почти покойник. Шатов вздрогнул, поняв, что прослушал слова Балазанова:
– Извините, что вы сказали о другом смысле?
Климов усмехнулся.
– В другом смысле, – повторил Балазанов, – выходит, что Дракон ваш от убийства к убийству как бы менялся психологически. Если взять именно убийства, не подделку под несчастный случай или самоубийство, а самое обычное убийство.
В одном случае – убийца словно боится крови. В другом – масса ненужных ранений, будто он не мог остановиться, потерял над собой контроль. Один раз мужик был кастрирован после убийства, а это немного смахивает на действия женщины. Во всяком случае, подобные сексуальные мотивы в других случаях не фигурировали, – Балазанов потер мочку уха, – если кратко, то это все. Остальное в отчете.
Сергиевский кивнул, похлопав рукой по папке на столе перед собой:
– Потом все почитают. Шатов, у вас вопросы есть?
– Один.
– Прошу.
– Саша, вы сказали, что Дракон как бы раздваивается при убийствах…
– Я неточно сказал. Он как бы меняется от одного убийства к другому.
– Понятно. А что сказали психологи по планированию? Там есть что-то общее в подходах, выборе жертвы и тому подобном?
– Я этого не выяснял, – Балазанов виновато глянул на Сергиевского, – могу уточнить, если нужно…
– Уточни, – сказал майор и кивнул Шатову, – спасибо.
Шатов поймал на себе взгляд Балазанова. Неудобно получилось, будто он специально постарался унизить старшего лейтенанта. А Саша, похоже, неплохо поработал. И, судя по реакции остальных, для них отчет Балазанова такая же неожиданность, как и для Шатова. И Климов, похоже, своими сомнениями с коллегами до сегодняшнего вечера не делился.
Все выглядит так, будто майор дал каждому из своих парней, или некоторым из них, персональное задание, а теперь все это сводит воедино.
– Подводя итог двух первых выступлений, можно прийти к выводу, что действовал не один человек, а группа людей, – Сергиевский взял со стола ручку и покрутил ее между пальцев. – Есть возражения?
Шатов готов был поклясться, что возражений не будет, но который раз за вечер ошибся. Руку поднял Гремлин.
Гремлин вообще производил сильное впечатление. При двух метрах роста и весе за сто двадцать килограммов Егор Шорохов одним своим видом внушал страх, пробуждая какие-то древние инстинкты в мозгу у Шатова. Не исключено, что дальний предок Шатова вот так же с опаской поглядывал на здоровяка-питекантропа и уступал ему дорогу. В результате чего имел возможность передать Шатову свои гены.
Поднятая рука Гремлина не будила воспоминания о школе. Это был, скорее, прерванный удар. От человека с такой внешностью обычно не ожидают внятной речи или глубины мысли. В случае с Гремлином это также было ошибкой.
– Фигня, – сказа Гремлин спокойно.
– Что фигня? – переспросил Балазанов.
– И то, что твои психологи сказали, и то, что напридумывал Димка с экспертами.
– Это через почему? – Климов спрыгнул со стола и подошел к Гремлину. – Чего это фигня?
– Объясняю, – Гремлин потянулся, раскинув руки, отчего Климов попятился, – если то, что они сказали, правда, то у Дракона должна быть группа. Компания друзей-единомышленников. Ага?
– Выходит, – согласился Климов, снова усевшийся на стол.
– Не меньше трех – четырех человек.
– Психологи полагают, что между пятью и восьмью, – вставил Балазанов.
– Хорошо, пятью и восьмью. Пусть будет шесть. Так?
– Да ну, пусть будет, не тяни, – почти выкрикнул Климов.
– Вот, – поднял палец Гремлин, – мы ничего не можем обсудить, чтобы Димка не стал в позу.
– Пошел ты!
– Во, живой пример. Я это к чему? Я это к тому, что наличие группы подразумевает взаимоотношения внутри ее. Нравится – не нравится. Настроение плохое – настроение хорошее. И так далее… А теперь представьте себе, что начинают появляться чужие бумажные драконы, которых подкладывают ребята Ямпольского. Покойные ребята покойного Ямпольского. Что бы произошло у нас, ежели б это мы мочили народ? Димка вцепился бы в меня, я в Балазанова вон, или в Пирога… Короче, пока не разобрались бы между собой – фиг бы пошли на новое дело. Нет?
Никто возражать не стал. Было в замечании Гремлина рациональное зерно.
– А Дракон продолжал убивать людей параллельно оперативно-поисковому отделу. Так все выглядит, что он ни на секунду не усомнился в том, что убийца…
– Браконьер, – подал реплику Шатов.
– Браконьер, – согласился Гремлин, – что браконьер со стороны. Это мое первое возражение. Второе мое возражение связано с Шатовым.
– Наконец-то, – Климов, не вставая, поклонился Шатову.
– И возражение вот какое, – невозмутимо продолжил Гремлин, – Шатов сказал, что, по его мнению, Дракон, когда говорил о том, что убивал в одиночку, не врал. Ведь не врал?
– Не врал. Точно, – Шатов вспомнил выражение лица Арсения Ильича. – Не врал.
– Да и зачем ему врать?
– А черт его знает! – взорвался Климов. – Может сам Шатов врет! Нет? А кто докажет? Он докажет? Шатов сказал то, Шатов сказал се! Это Шатов вам так сказал и поведал о героизме и своем беспримерном подвиге на берегу безымянного болота. А кто еще может подтвердить? Покойный Арсений Иванович, или как там его? Давайте я тоже скажу, что-нибудь! Сказать?
– Лучше помолчи, Дима, остынь, – Гремлин хлопнул по ручке кресла, – я еще не закончил. Тут есть еще один момент. Деньги.
– Какие деньги? – не сдержался Шатов.
– Обычные, бумажные. Их у Дракона должно было иметься в достаточном количестве. Прикиньте, человек развлекается убийствами. И не просто так веселится, а тщательно готовится, аккуратно подбирает жертву, следит за ней… Так?
– Так, – за всех сказал Пирог.
– Тогда прикинь – он в одиночку должен пасти свои жертвы – привычки, режим работы, график передвижений… И так далее, – Гремлин улыбнулся, – сами все понимаете, как оно в одиночку хвостом ходить. А уж примелькаться можно за пару дней так, что все соседи здороваться будут.
– Сам ведь говоришь, что в одиночку хрен получится такое, – прервал Гремлина Климов.
– Дима, – ласково сказал Гремлин, – еще слово и я проведу с тобой сеанс одновременной игры на ребрах. Не перебивай.
– Ладно, – махнул рукой Климов.
– Вот. Хоть Климов и балаболка, но тут он ляпнул к месту.
– Спасибо большое, – Климов шутовски, не вставая, поклонился и помахал Гремлину рукой.
– Не засветиться Дракон мог в двух случаях – если был крутым специалистом…
– Очень крутым, – пробормотал Пирог.
– Очень. И второй вариант – кого-то Дракон мог использовать для наблюдения. Мелочь всякую, – Гремлин снова усмехнулся. – А мелочи нужно платить.
– А засветиться перед «шестерками”? – поинтересовался Балазанов. – Слух о фраере, который платит бабки за наблюдение, до тебя самого дошел бы на второй день.
– Но не дошел… – протянул задумчиво Пирог.
Залегла тишина. Опера явно копались в памяти, пытаясь вспомнить – действительно ли не было подобных слухов. Шатов прикрыл глаза.
Странно все получается. Странно… Стоило майору устроить мозговой штурм, как все начало рушиться. Убийца-одиночка, гордящийся своей независимостью, превращался в руководителя организации, а потом организация разваливалась, оставляя вместо себя монстра, вмещающего в своем больном мозгу с десяток других сознаний. А потом…
– Не было такой информации, – уверенно сказал Таранов, – точно – не было. Я бы помнил.
– В том-то и дело… – Гремлин поднял указательный палец. – А что это значит?
– А хрен его знает, что оно значит, – заявил Климов со своей обычной непосредственностью. – Сам-то понимаешь?
– Не совсем. Но к этому можно вернуться потом. А пока смотрите сюда. Шатову Дракон заплатил конкретно. Плюс снял квартиру, плюс выдал мобильный телефон, оплаченный на длительное время. И телефон, как я понял, крутой. Так.
– Так, – с трудом выдавил Шатов, всем телом ощутивший вдруг тяжесть лежащего в кармане телефона.
– Тех двух оглоедов, которые чуть не замочили Шатова…
– Они должны были меня только припугнуть.
– Хорошо, припугнуть. Но бабки они за это явно получили.
– И, кстати, – подал голос Таранов, – попытки выяснить, куда подевались тела Мирона и Васеньки, так ни к чему и не привели. И даже не удалось выяснить, кто их нанимал. А брали ребята, по моим данным, денежки немалые.
– И хата его в лесу тоже стоила немалых бабок, – Гремлин потер ладони, – и выяснить, кто конкретно этот домик строил и кому он толком принадлежит…
– Это как раз понятно, – молчавший до этого майор достал из ящика стола еще одну пластиковую папку. – Владельцем двухэтажного здания в лесу является господин Гаврилин, Евгений Сергеевич. И владеет он этим зданием уже год, о чем имеется запись, сделанная в частной нотариальной конторе, и договор купли-продажи. А еще вот свидетельство о кончине бывшего владельца дома, и о трагической гибели нотариуса. Все налоги в государство уплачены. И сумма там, поверьте, достаточно большая. И еще, господин Шатов не просто заплатил деньги, он перевел их на счет бывшего владельца, так что дальняя родственница покойного владельца дома оказалась богатой наследницей.
Шатову показалось, что перед ним распахнулась раскаленная топка. Кровь мгновенно бросилась к лицу. Этого не может быть. Не может. Главное – не смотреть в глаза оперов. Ничего хорошего там сейчас нет. А в глазах Сергиевского также не отражается ничего. Два маленьких серых зеркала, в которых отражается вселенная.
– Вот это номер, – как-то даже радостно протянул Климов. – Неужто все и решилось? Так я был прав, Женечка?
– Пошел ты, – вырвалось у Шатова.
– Это я пошел? – Климов медленно встал со стола. – Я иду…
Климов медленно приблизился к Шатову.
– Я пришел… – процедил Климов сквозь зубы.
Краем глаза Шатов заметил, что Гремлин попытался вмешаться, и что Сергиевский жестом остановил его.
– Ты мне что-то хотел сказать, Женечка? – Климову теперь мало было просто ссоры. Старшему лейтенанту милиции очень хотелось спровоцировать Шатова на какую-нибудь глупость.
– Тебе я ничего говорить не собирался и не собираюсь, – тяжело сказал Шатов.
– Серьезно? – Климов наклонился к Шатову и положил правую руку ему на плечо.
Пальцы больно впились в мышцу, Шатов дернул плечом, но Климов пальцев не разжал. Климов хотел разборки. Очень хотел, это читалось в его глазах, это сквозило в каждом его слове. Он невзлюбил Шатова сразу и теперь получил подтверждение своей прозорливости.
– Расскажи нам, Женечка, нахрена ты затеял всю эту историю? Думал, не всплывет правда? Ошибочка выш…
Климов хотел спровоцировать Шатова. Климов был уверен, что Шатов все-таки сорвется, если не из-за разоблачения, то хотя бы от боли. Но Климов не знал, что этим вечером Шатов уже имел достаточную разминку.
Вставать и пытаться сбросить руку Климова Шатов не стал. Голова была кристально чистой, а мысли холодными и твердыми. Значит так? Значит, все это было нужно только для того, чтобы прижать Шатова? Застать врасплох?
Значит, сейчас Шатов по замыслу Сергиевского должен расколоться и начать рассказывать всю правду?
И снова время застыло. Медленно Гремлин поворачивает тяжелую голову к майору, майор тягучим движением приподнимает руку, на лице Пирога и Таранова проступает то ли удивление, то ли интерес… Климов продолжает тянуть бесконечное «вышла»…
Один удар. Не вставая со стула. Костяшками пальцев. Мерзкий удар, Шатов использовал его в жизни пару раз и хотел больше не применять. Но Климов слишком хотел, Климов давил, Климов исчерпал ресурс терпения Шатова за неделю знакомства. Резкий удар в горло.
Время пошло с обычной скоростью.
Майор хлопнул ладонью по столу, Гремлин произносит какой-то неразборчивый звук… Только Климов ведет себя так, будто все еще находится в том, замерзшем времени.
Хрип. В глазах – Шатов видит их всего в нескольких сантиметрах от своего лица – изумление и боль. Климов начинает медленно оседать на пол.
– Твою мать! – произносит ошарашено Балазанов и бросается к Климову.
Тот хрипит, заваливаясь на бок, кажется, что он хочет что-то сказать, но на самом деле просто пытается дышать.
Вскакивают Таранов и Пирог, Климова подхватывают и укладывают на диван. А Шатов просто сидит и смотрит на это. Отстраненно и безучастно.
Через несколько секунд Климов снова сможет дышать. И что-то произойдет с Шатовым. Что будет происходить. Ему вспомнят все. Ему предъявят бумаги, и он ничего не сможет доказать. Что будет дальше? Что?
Шатов потер костяшки пальцев. Хватит. Он сегодня уже достаточно искалечил людей. Он выполнил свою многолетнюю норму по дракам. Хватит. Теперь он будет держать себя в руках что бы не случилось.
– Все нормально? – не вставая из-за стола, спросил Сергиевский.
– Сейчас отдышится, – ответил от дивана кто-то из оперов.
– Тогда по местам. Продолжаем разговор.
– А этот? – Таранеов мотнул головой в сторону Шатова.
– А что этот? – поинтересовался майор. – Продолжим.
Опера сели на свои места. Никто из них не взглянул на Шатова.
– Дима прервал меня на том месте, когда я рассказывал о недвижимости Евгения Шатова. Так вот, – Сергиевский открыл папочку и извлек лист бумаги, – экспертиза утверждает, что на всех документах по этой сделке почерк гражданина Шатова Е.С. – подделан. И отпечатков пальцев гражданина Шатова на документах также нет.
Климов надсадно закашлялся.
– Пользуясь случаем, я хочу извиниться перед Евгением Шатовым за невыдержанность моего подчиненного, а своему подчиненному… – майор потер подбородок, – … своим подчиненным напомнить, что имею право вышвырнуть любого провинившегося из группы с такой скоростью, что звезды с погон встречным ветром снесет к чертовой матери. Понятно?
Все промолчали.
– Повторяю вопрос. – Сергиевский повысил голос, – Понятно?
– Понятно, – почти хором сказали опера.
Климов тоже попытался что-то сказать, но снова закашлялся.
– Так вот, – Гремлин развел руками, – денег у Дракона много и тратил он их широко. А где брал? Как зарабатывал? Киллерствовал потихоньку? Фигня. Почти никто из убиенных драконом не мог быть выгодным клиентом. Во всяком разе – если брать на них заказы даже пучком, то вряд ли они перекроют стоимость дома в лесу. Так?