В полированном боку купе отразились фонари на площади Бастилии, шины прошуршали по Аустерлицкому мосту. Вобер свернул на набережную Сен-Бернар и заявил:
- Я передумал.
- Что?! - возмутился Артем.
- Передумал ехать домой, - с улыбкой добавил Клод. - Если они вычислили мою машину, то и дом - наверняка. Придется поселиться пока в отеле, но прежде мы заедем перекусить. Что скажешь?
- Согласен, у меня на нервной почве что-то аппетит разыгрался.
Автомобиль остановился у ресторана с вывеской "Свиная ножка". Через проёмы окон на тротуар лился приглушенный свет, грубый облицовочный камень напоминал кладку средневековых замков. Рядом с массивной дверью, укрепленной полосами железа, висел на цепи медный гонг с колотушкой. Вобер ударил в него, через мгновение дверь открылась, и на пороге возник одноглазый вышибала.
- Привет, Густав! - сказал Клод по-русски. - Этот юноша со мной.
- Доброй ночьи, месье Вобер. Проходьите.
Артем переступил порог и огляделся. Напротив дверей висит огромное зеркало в позолоченной раме, составленной из множества рук. Стены закрывают потемневшие от времени дубовые панели, декорированные щитами, перекрещенными алебардами и головами различных животных, порой и вовсе фантастических. На мозаичном полу стоят резные стулья и круглые столы под клетчатыми скатертями, расцветкой напоминающие шотландский килт. Прикрепленные цепями к потолочным балкам висят кованые люстры в форме колес. В большом камине исходят жаром толстые поленья, языки пламени лижут дверцу из огнеупорного стекла, тщась вырваться на свободу. С небольшой эстрады льются звуки лиричной баллады.
Из-за стойки вышел подтянутый мужчина и, расставив руки, пошел к Воберу.
- Клод, дорогой, давненько тебя не было!
- Здравствуй, Анри! Ты же знаешь, какой я занятой человек. Познакомься, это Артем Любимов, талантливый русский художник. Артем, перед тобой хозяин этого замечательного заведения Анри Булон.
- Рад встрече, юноша!
Рукопожатие нового знакомого оказалось довольно крепким, но тот вовремя ослабил хватку и сказал заговорщицким тоном:
- Если уж Клод привёл вас сюда, то вы не только талантливый художник, уж поверьте мне.
Он провел их к свободному столу. Зачарованный убранством ресторана, Артем не сразу обратил внимание на посетителей.
Двое бородатых мужчин через проход с энтузиазмом поглощали фирменное блюдо заведения - свиные ножки с гарниром из картофеля и зелени. Рядом красовались прислоненные к стене топоры. Одежда бородачей состояла из шкур, перетянутых кожаными ремнями, засаленных штанов и теплых плащей с блестящими пряжками. Один из мужчин опорожнил внушительную кружку и подмигнул Артему. Тот поспешил отвести взгляд.
В соседней кабинке сидел молодой человек в стильном костюме. В ухе мигал огонек клипсы "блютуза", пальцы порхали над клавиатурой ноутбука. В перерывах между работой юноша одновременно ел, разговаривал по телефону и просматривал газету, мечтая, видимо, о славе Цезаря. Артем покачал головой и обернулся на смех.
В дальнем конце зала компания подростков в блестящих одеждах веселила подружек. Один бросал через стол жареную фасоль, другой старался поймать её ртом. Остальные хором считали удачные попытки, промахи сопровождались безудержным хохотом. На компанию стали оглядываться. Градус веселья понизил Густав - под его тяжелым взглядом подростки собрали обронённые бобы, в это время девушки с завидным мастерством строили вышибале глазки. Посоветовав употреблять, а не кидать еду, Густав вернулся к двери.
- Ну, как тебе тут? - спросил Вобер, с интересом наблюдая за реакцией Артема.
- Впечатляет. Здесь что, рядом театр?
- А, вот ты о чем. Нет, эти люди в повседневной одежде, просто они из разных мест... разных отражений.
- Откуда?
- Хм, может сначала поедим?
Анри как раз принес две порции фирменного блюда и запотевший кувшин. От свиных ножек шел такой одуряющий аромат, что Артем немедленно согласился с Вобером. В кувшине оказалось терпкое вино. Пока они ели, бородачи закончили трапезу и, расплатившись с хозяином, вышли из ресторана. Артем поперхнулся - на миг в проеме показался лес, сквозь зеленые листочки просвечивало солнце... Густав закрыл дверь. Артем вытер салфеткой рот и буркнул:
- Я сыт.
* * *
Париж. Авеню Рей. Дом Вобера.
Двухэтажный особняк прятался от любопытных глаз за высоким забором. Ворота состояли из железных прутов, которые сплетались по краям в лилии, а в центре складывались вензелем "CV". Тускло поблескивала начищенная ручка в виде оскаленной морды дракона. На заборе отсутствовали таблички, предупреждающие о злых собаках, высоком напряжении и прочих сдерживающих факторах, но дом ни разу не грабили за всю его почти трехсотлетнюю историю. Авеню Рей вообще редко попадало в сводки жандармерии, здесь жили серьезные и состоятельные люди. Место считалось престижным, рядом располагался парк Монсури с озером, вдоль дороги росли каштаны. Шум и суета большого города оставались в центре Парижа, на авеню же текла спокойная и размеренная жизнь. Два грохочущих мотоцикла совсем не вписывались в эту идиллию.
Оставив байки в тени деревьев, мужчины подошли к воротам. Один достал бинокль с множеством кнопок. Второй подергал калитку ворот.
- Заперто...
- А ты думал, он для тебя её открытой оставит? - хмыкнул Рене, плавно поводя биноклем. - В доме никого. В саду бродят три пса. Здоровые.
- Собак не люблю, - признался Жак.
- Ха, они тебя тоже! Помнишь, как ты ротвейлера хотел покормить? Жалко, что он тебе всю руку не отхватил, знал бы тогда, как в меня стрелять!
- Я же случайно!
- Ага, а я теперь два дня ничего жрать не смогу, пока кишки не срастутся. Дьявол, да где этот Вобер шляется?! Машины тоже нет...
- Чего будем делать?
- Снимать штаны и бегать. Ждать будем, вот чего!
Они отступили к мотоциклам. В доме напротив зажегся свет. Жак достал пачку "Галуаз", меж ветвей каштана заструился дымок. Рене покосился на приятеля и буркнул:
- Никотин тебя убьет.
Жак ухмыльнулся избитой шутке, огонек сигареты вспыхнул ярче. Когда последний столбик пепла упал в траву, в начале улицы показались фары, а свет в доме напротив погас. Рене достал из мотоциклетного кофра короткоствольный автомат - больше рисковать он не хотел. Фары медленно приближались. Вскоре стали видны синие полосы на боках автомобиля. Патрульный "Пежо" остановился неподалеку от дерева, под которым спрятались бандиты. Пронзив ночную мглу, вспыхнул прожектор. В ослепительном свете Рене почувствовал себя голым, пальцы стиснули оружие. Жак потянулся к наплечной кобуре.
- Поднимите руки и выйдите к машине! - приказал усиленный громкоговорителем голос.
- Ага, щас! - крикнул Рене и спустил курок.
Пули защелкали по металлу, посыпались стекла. Лопнул с громким хлопком прожектор. Прячась за дверцами автомобиля, карабинеры открыли ответный огонь. Жак выругался - левая рука повисла плетью. Укрывшись за деревом, Рене огрызался одиночными выстрелами.
- Смываемся! - крикнул он. - Сейчас еще набегут!
Жак кивнул. Пустив в сторону патрульных длинную очередь, Рене завел мотоцикл. Из-под колес полетели клочья дерна. Бандиты рванули вдоль забора и, выскочив на дорогу, прибавили газу. Хлопнули дверцы, взвыла сирена. Рации жандармерии заголосили о помощи.
Рев двигателей вспорол тишину ночного Монсури и вспугнул спящих голубей. Рене сообразил, что на пешеходных дорожках парка погоня отстанет - так и вышло. Вспышки маячков вскоре поблекли. Петляя между деревьев, бандиты достигли бульвара Журдана.
По пустынной улице проехал одинокий мусоровоз. Рене махнул Жаку, они выбрались из прикрытия кустов на асфальт. Миновали стадион, свернули к кладбищу. Ворота оказались приоткрыты, темные окна часовни равнодушно наблюдали за вторжением живых в обитель мертвых. Остановившись у склепа с изображением крылатой женщины, Рене прислушался. Вой сирен прокатился дальше по бульвару. Жак баюкал раненую руку, из пробитого бака на траву лился бензин.
- Приехали, - констатировал Рене и медленно достал телефон. - Господин, это я. Нас засекли ажаны*, мы еле ушли. Мотоцикл Жака сломался. Да... да... готовы понести любое наказание. Мы раскаиваемся, простите нас. Да, я понял. Всё сделаем!
Рене вытер вспотевший лоб. Беседа с хозяином всегда отнимала у него много сил, гортанный голос сковывал мысли и подавлял волю. Рене нисколько не сомневался, что в один прекрасный момент этот голос может приказать ему - и он сам вырвет у себя сердце, столько силы и власти было в речи господина. Сегодня повезло - осталась возможность загладить вину, но впредь судьбу лучше не испытывать.
Рене бережно достал из специального кармана куртки испещренный рунами контейнер размером со стакан. Даже через толстую сталь руки ощутили жар узника. Рене приложил к выемке медальон, висящий на шее; контейнер завибрировал мелкой дрожью. Бандит поставил его на землю и поспешил отойти.
- Что ты делаешь? - шепотом спросил Жак.
- Выпускаю саламандру, - так же тихо ответил Рене, не спуская глаз с раскаленного контейнера.
* * *
Париж. Бульвар Сен-Жермен. Ресторан "Свиная ножка".
Артем смотрел на Вобера и медленно свирепел. Клод с видимым удовольствием пережевывал мясо, забрасывал в рот пучки зелени, не забывая запивать всё это вином. Крепкие зубы перемалывали хрустящий картофель, раскусывали хрящики, и Вобер вновь прикладывался к бокалу. Внушительное блюдо пустело, но не так быстро, как хотелось Артему. А Клод опять дегустировал вино! Булон одобрительно поглядывал на него из-за стойки и по необходимости менял кувшины. Наконец, Вобер подчистил лепешкой последние капли соуса и благодушно откинулся на спинку стула.
- Как я соскучился по кухне Анри! Нигде так вкусно не готовят! И заметь, все окружающие полностью разделяют мое мнение.
- Кстати, об окружающих, - процедил сквозь зубы Артем.
- Oui, retournons a nos moutons,* - сказал Клод и продолжил: - Сюда приходят люди из разных отражений. Отражения - это слепки одного мира, но живут они по собственным законам. В определенные моменты развития, чаще всего при сильных потрясениях или катастрофах, от изначальной прародины отпочковываются новые реальности. Природа - а это главный бог, в мудрости своей дает право на существование многим видам. Слабые вымирают, сильные остаются. Ты не представляешь, Артем, сколько отражений сгорело в термоядерных войнах, вымерло в результате глобальных эпидемий или изменилось настолько чудовищно, что Природа сочла за благо очистить скверну вулканами и наводнениями.
- И где все эти миры помещаются? - спросил Артем, уже перестав злиться на Вобера.
- Да прямо здесь, вокруг нас! Все отражения находятся в одной точке пространства, но разделены барьерами. Если проще, это та же матрешка, только все фигурки в ней одинаковы.
- Все равно не понял, - признался Артем.
- Хорошо, представь планету Земля. Скажем, на Америку падает огромный метеорит. Бац, и практически все американцы исчезают как нация. Представил?
- Еще как!
- Это отражение "один". В момент удара, а возможно и до него, возникает отражение "два", где никакой катастрофы не было. Американцы живут дальше, продолжают устраивать войнушки за нефть и насаждают свое виденье демократии по всему миру. Природа переиначивает систему измерений и сущности отражения "два" не видят и не чувствуют реальностей отражения "один", как тень не видит своего хозяина.
- Допустим. Тогда как люди из разных отражений пересекаются в этом ресторане?
- Природа никогда не бросает свои творения. Она перекидывает людей, события, объекты из одного мира в другой, тасует отражения как колоду карт, чтобы добиться нужного результата. В точках перехода возникают аномальные области, где разные системы измерений уравновешиваются, и эти порталы остаются неизменными на протяжении многих веков. Например, в отражении Земля самой известной областью перехода является Бермудский треугольник. В таких местах часто пропадают люди и даже целые города, как, например, град Китеж, ушедший от людской несправедливости в другой, лучший мир. Ну, а отставной военный Анри - замечу, по моей подсказке - когда-то открыл в зоне портала ресторан. Здание существует одновременно в большинстве отражений и открыто для любого человекоподобного существа.
- Здорово! Но почему люди всегда попадают именно в свой мир? Я видел, как те охотники вышли в солнечный лес, хотя у нас тут центр города и вообще ночь на дворе.
- За это отвечает механизм на входе в ресторан. Кстати, уникальное в своем роде устройство и стоит столько, что за эти деньги можно скупить на корню весь Париж... да и Францию в придачу. Впрочем, Анри давно оправдал затраты.
- Получается, мне в другие отражения путь заказан? - разочаровался Артем.
- Absque omni exceptione*, иная система измерений порвет тебя в клочья, - подтвердил Клод и, помолчав, добавил: - Если только ты не перехитришь природу.
- А такое возможно?!
- Этим и занимаются мастера иллюзий.
* * *
Ажаны жарг. - прозвище французских полицейских.
Oui, retournons a nos moutons фр. - Да, вернемся к нашим баранам.
Absque omni exceptione лат. - Без всякого сомнения.
Глава 7
Санкт-Петербург. Улица Мытнинская. Клуб "Бразилия".
Отвратительное настроение не покидало Глеба с утра, когда Смолин вернулся с планерки мрачнее тучи. Начальник в коротких, но ёмких выражениях высказал всё, что думает о ФОС в целом и о Ломове - в частности. Оказалось, федералы ничего не накопали по взрыву Казанского собора и уцепились за материалы, собранные полицейскими.
Между маленьким отделом и могучей спецслужбой отношения не сложились с момента возникновения "Сигмы". Охранители никогда не считали нужным делиться информацией, но плодами чужих трудов всегда пользовались с удовольствием. Отчасти они были правы: прежде всего безопасность страны, а уж какими способами она обеспечена - вопрос десятый, но когда твои наработки нагло берут и используют, забывая даже сказать спасибо - такое отношение не способствует плодотворному сотрудничеству.
Несмотря на большие возможности ФОС, команда Смолина часто обыгрывала разветвленную, но медлительную службу на своем поле - городе на Неве. Глеб с удовольствием вспомнил про недавнее задержание банды чеченских боевиков, собиравшихся взорвать стадион имени Кирова прямо во время футбольного матча. Федералы еще только раскачивались, а Шаврин уже нашел и обезвредил все три устройства кустарного изготовления. Здесь ведь главное что? Нужно быстро разобраться в конструкции и понять принцип действия - только голливудские злодеи используют синие и красные проводки, а в жизни, тем более в России, "адские машинки" изготавливают из того, что бог пошлет. Или Аллах.
Приятное воспоминание истончилось под грузом черных мыслей. Глеб допил пиво и заказал еще кружку. Ему не давал покоя взрыв Казанского собора. Какое вещество использовали террористы? Что за устройство способно развалить огромный храм на равные кубики, точно детский конструктор? Глеб ответов не знал и от этого мучился еще больше. Ни разу за всю карьеру взрывотехника у него не случалось таких осечек. Как говорится, сапер ошибается один раз, но тут и ошибаться не в чем - наплюй на профессиональную гордость и распишись в собственном бессилии, что он и сделал в ответ на вопрос командира. Глеб вспомнил, как беспомощно мямлил перед лицом начальства, скривился и залпом опорожнил кружку. Бармен уважительно посмотрел на крупного мужчину, официант отнес за столик новую порцию пива - бывают, значит, и у таких гигантов черные полосы в жизни.
Правильно Павел Аркадьевич сделал, что послал меня отдохнуть, подумал Глеб. Чем я могу помочь команде? Да ничем! Даже с прямыми обязанностями не справляюсь, чего уж тут говорить о выдвижении версий и анализе ситуации? Это прерогатива Кузьмина, а его только Ланочка и может переспорить.