«Заря» подала апелляцию, и суд высшей инстанции приостановил решение Тарского арбитражного суда. Приватно Белявский намекнул Санычеву, что готов снять все свои претензии, если тот занесет Белявскому в кабинет семьсот тысяч баксами, и дешевле нельзя никак, потому что уж больно давит на него губернатор. После тройственной встречи Белявский — Чердынский — Нестеренко главный энергетик области, видимо, расстроился и суд отложил, но как только Колун примирился с губернатором, Белявский опять вылез.
— Энергетики, со своей стороны, поддерживают позицию ФСФО, — сказал он. — Господин Щанев — независимый кандидат, в отличие от Ивяника или Чердынского…
— Да какое, к черту, независимый! — заорал Гаибов. — Он для Колуна еще Шакиру банкротил!
— Да ты-то уж молчи! — сказал Белявский. — Довел завод до ручки…
— Я? Я до ручки…
Санычев, казалось, сидел безучастный к оглушительному бардаку. Только под седой, коротко стриженной челкой выступили крупные капли пота.
— Не растили, не строили, суки, — прошептал Санычев.
Нестеренко положил ему руку на плечо.
— Ничего, Демьян Михайлович, пусгь повякают. Это ж кабаре…
С места внезапно поднялся доселе молчавший Фритьоф Гертцки.
— Ваша чьесть, — сказал швед, — я представлять крупный международный концерн «Ланка-Гештальт». Я впервые присутствовать в арбитражном суде, где каждый участник ссылается на уголовные обвинения. Я должен сказать, что я и наш русский партнер, адвокатское бюро «Смальков и К», снимать свой иск и отказываться участвовать в этом цирке, устроенном по приказанию двух гангстеров.
И с этими словами, величественно кивнув, доктор Гертцки покинул зал.
— У кого-нибудь есть еще заявления по существу?
Все глаза почему-то обратились на Семку Колуна, сидевшего в самом конце зала, у центрального прохода. Тот усмехнулся и встал. Деревянные скамьи в зале суда слишком близко стояли друг от друга, а по старости кое-где рассохлись и пошли трещинами. В тот момент, когда Семка вставал, правый карман его щегольского пиджака невзначай зацепился за одну из таких деревянных заусениц. Послышался треск рвущейся ткани, карман оборвался, и в проход между скамьями, на обозрение всем присутствующим, шлепнулся дорогой иностранный ствол, который Колунов на всякий случай притащил в кармане.
Все повернули головы и уставились на ствол. Колун неторопливо наклонился, сцапал ствол и сунул его за пазуху.
— Ну что, — проговорил Семен Семеныч, — я свое слово, считайте, уже сказал.
В зале воцарилось мертвое молчание, а потом судья Гланская откашлялась и произнесла:
— Суд удаляется на совещание. Всем просьба покинуть помещение.
Когда Валерий вышел в коридор, тот уже напоминал муравейник. Напротив, привалившись к стене, беседовали двое — доктор Гертцки и Михаил Краснов. Краснов был крупный в городе бизнесмен, у которого еще с сычевско-корзуновских времен осталось пять процентов акций «Зари» и целая куча ее долгов. Краснов ни то, ни другое не продал, а просто ждал, какая из сторон выиграет, чтобы примкнуть к победителям. При виде Валерия Гертцки пошел было прочь, но Нестеренко его опередил, заступив дорогу.
— Привет, док, — сказал Нестеренко, — давно не общались.
— Но я вряд ли могу общаться с вами, — вежливо ответил иностранец.
— Почему?
— Потому что вы убиваете людей, Валерий Игоревич.
Краснов слегка развел руками, как бы извиняясь перед москвичом за наивность своего собеседника, а Валерий разинул рот и так и стоял, пока доктор Гертцки плавно повернулся и исчез за поворотом коридора.
Спустя полчаса всех позвали обратно в зал.
Елена Петровна Гланская, стройная еще дама пятидесяти лет в строгом деловом костюме и блестящей кофточке, поправила взбитые, как безе, волосы, откашлялась и произнесла:
— Временным управляющим завода назначается Алексей Юрьевич Чердынский.
Представитель ФСФО схватился за сотовый телефон, как за коробочку с валидолом. Юристы Колуна обреченно переглянулись. Шавки Молодарчука аж вспискнули. Колун встал, улыбаясь, как будто ничего не произошло.
***Валерия Нестеренко арестовали спустя три часа. Он с Санычевым и Викторией Львовной сидели в ресторане «БизнесменЪ», отмечая удачное окончание процесса, когда к ресторану подъехала беленькая гаишная «шестерка». Из «шестерки» высадился толстенький капитан в сопровождении группы автоматчиков и прошел в ресторан.
— Ты Нестеренко? — спросил капитан.
— Ну?
Вместо ответа капитан ударил его кулаком в рот. Валерия отбросило к стене, и тут же двое омоновцев заломили ему руки и принялись чистить им пол. Оставшиеся стражи порядка в том же духе обрабатывали случившихся рядом братков.
После этого Валерия на глазах любопытствующей публики выволокли из здания и усадили в «шестерку». Та взвизгнула и полетела по улицам, вереща мигалкой.
На пустыре за часовым заводом «шестерка» притормозила, менты вылезли из нее и вытащили Валерия. Его подтолкнули к дереву, и напротив Валерия оказался толстый и низкорослый, как пень, милицейский капитан. От капитана несло, как от бочонка с прокисшей капустой. Он был явно и давно пьян.
— Тебе начальство велело передать, — сказал капитан, размахнулся и крепко и страшно саданул Нестеренко ногой под ребра. Слегка оттаявший пустырь был забросан мусором вперемежку с заледеневшей грязью. Валерия отбросило спиной на капот «шестерки».
Пьяный капитан наклонился над ним и сцапал его за воротник.
— Ты, сволочь бандитская, — сказал капитан, — мы вас давили и давить будем! По нашим домам шастают, наших детей грабят, а ты думаешь, мы вас будем терпеть?
Валерий лежал, закрыв глаза.
— Все понял? — сказал капитан.
— Ага, — отозвался Валерий, — а правда, что Демьян вам два джипа подарил?
— Ну, правда.
— А правда, что вы один по пьянке разбили, а другой Спиридону отдали?
Капитан снова ударил Валерия.
Что было после этого — Нестеренко плохо помнил. Его пнули ногами еще несколько раз, посадили в «шестерку» и повезли. «Шестерка» дурно ревела двигателем, подскакивая на ухабах, кровь из рассеченной щеки Валерия капала прямо на модный, изгвазданный на пустыре плащ, и в какой-то момент Валерий ненадолго потерял сознание.
Очнулся он уже в небольшом кабинете, на стуле со скованными за спиной руками. Перед ним был простой стол и канцелярская лампа на гнутой шейке, а за столом сидел тот самый капитан.
Капитан (которого, как выяснилось, звали Родин), потребовал от Нестеренко добровольного признания в убийстве оперуполномоченного Лесько.
— Позови Молодарчука, — ответил Нестеренко.
Но поговорить с Молодарчуком Валерию не дали, а вместо этого, привязав к стулу, нахлобучили ему на голову противогаз и пережали шланг. Дважды Валерий терял сознание, а на третий раз его вырвало морским гребешком и крабом, которыми московский бандит угощался в «Бизнесмене».
Валерия заставили вытереть за собой пол и сводили умыться, а после этого его опять усадили на стул, и капитан зачитал с листа следующее:
"Я, Нестеренко Валерий Игоревич, добровольно признаюсь в нижеследующем:
28 февраля, в 23.47, я подъехал на джипе марки «хаммер», государственный регистрационный номер р-777-ну-77, к общежитию завода «Заря» на улице Корсуновская, дом 4. Когда я остановил машину, ко мне подошел сотрудник 7-го отдела милиции Лесько Андрей Никитич, представился и попросил проверить документы.
Результатами проверки Лесько А. Н, не был удовлетворен и приказал мне выйти из машины, с тем чтобы он мог осмотреть салон автомобиля Так как при мне находилось несколько доз наркотика героина и пистолет «ПМ», права на ношение которого у меня не было, я не мог допустить этого обыска. Ударив Лесько, я вынул пистолет марки «Стар» и выстрелил в Лесько А. Н. Убедившись, что Лесько от полученных ранений скончался на месте, я отнес труп Лесько под кусты, окружавшие общежитие, и вложил в его руку незарегистрированный пистолет «ПМ», предварительно произведя из «ПМ» два выстрела в направлении крыльца общежития Впоследствии я заявил, что Лесько стрелял в меня первым безо всякой причины, и вручил капитану Царькову Я.И, десять тысяч долларов США за прекращение дела в связи с необходимой самообороной".
— Перепиши от руки и распишись, — велел капитан Родин.
— Капитан, — сказал Валерий слабым голосом, — я тебя по стенке размажу. Я из тебя компот сделаю. Ты не понял, во что лезешь, чмо болотное…
Валерий не успел докончить фразы — капитан поднялся со стула, обошел стол и ударил Валерия ногой в грудь. Бандит отлетел в угол, а капитан навалился на Валерия, в руке его блеснул одноразовый шприц.
— Знаешь, откуда мы это взяли? — жарко зашептал капитан, обдавая пленника вонью изо рта, — из притона спидюшников, вчера, ясно? Ща вколем эту штуку тебе и недельку на ней подержим. И будешь ты у нас наркоман конченый и со СПИДом, въехал?
— Тебя закопают раньше, чем я умру от СПИДа, — пробормотал Валерий.
Капитан ударил его так, что Валерий потерял сознание — и на этот раз всерьез и надолго.
***Когда Валерий очнулся, он обнаружил, что лежит лицом вверх на шконке в маленькой трехместной камере и по противоположной стене ползет бледный, как корешок спаржи, луч от высоко стоящего солнца. Валерий поднял руку, чтобы посмотреть, который час, и обнаружил, что его «лонжин», естественно, кто-то помылил.
Лежал Валерий недолго: дверь камеры отворилась, в нее вошли два мента, подхватили Нестеренко под руки и поволокли наружу Пока его тащили по переходам, Валерий успел заметить свое отражение в косом зеркале: мятые брюки, небритая рожа и отодранный рукав рубашки от Версаче. Щетина была явно однодневной, так что валялся без сознания он, по крайней мере, не двое суток…
В небольшом кабинете, чуть просторней вчерашнего, стоял такой же стол и лампа на гнутой ножке, а за столом сидел полковник Молодарчук. Валерия посадили напротив. Тот сел и, чтоб не упасть, откинулся к стене.
— Ты чего-то сказать мне хотел, козлик, — проговорил Молодарчук, — так я слушаю.
Валерий сидел, закрыв глаза.
— Воды дай, — хрипло сказал московский бандит. Молодарчук встал, подошел к раковине в углу кабинета, напустил в стоявший рядом стакан воды и поставил eго перед Валерием. Вода была ржавая и с какими-то белыми пятнышками, плававшими среди пузырьков.
Валерий жадно воду выпил, раскрыл глаза и стал смотреть на Молодарчука. Молодарчук кивнул, и приведшие Валерия омоновцы зелеными крысами выскочили из кабинета.
— Много о себе воображаешь, да? — усмехнулся Молодарчук.
Валерий безразлично улыбался. Полковник резко нагнулся к его лицу.
— Ты бандит, понял? Ты кусок дерьма! Я тебя буду иметь так, как хочу! Ты застрелил мента! Я мог тебя посадить, понял? Но я дал тебе шанс, а ты этот шанс спустил в сортир! И теперь ты будешь сидеть! Или лежать — ясно?! А ваш гребаный завод я возьму через неделю!
— У тебя есть проблема, начальник, — с трудом усмехнулся Валерий.
— Да? Это у тебя есть проблема…
— Верховцев жив…
— Какой Верховцев? — не понял Молодарчук.
— Который «Приска-Стройкомплект». У которого ты изъял векселя «Зари».
— Я не изымал никаких векселей, — сказал Молодарчук.
— Он жив и дает показания, — повторил Сазан, — он говорит, что он не продавал векселя никакому «Бенаресу». Если на векселях есть передаточная надпись, значит, она фальшивая. Векселя были у него в конторе, а в контору пришли с обыском и векселя изъяли. Акт составили об изъятии…
Валерий снова закрыл глаза и откинулся к стене. Ему было трудно говорить.
— А через час после обыска, — тихо сказал Валерий, — за Верховцевым снова приехали. Двое ментов. Твой штатный киллер Лесько и еше один капитан. Безо всякого ордера. Они надели на Верховцева наручники, посадили в машину и повезли. На полпути капитан вышел, а Лесько с Верховцевым поехали дальше.
Они приехали в какую-то заброшенную деревню, там был проезд и канализационный колодец. Лесько снял с Верховцева наручники, спихнул его в колодец и пару раз выстрелил вниз.
Но Верховцев уцелел. Его ранило, но он сильный мужик, он растопырился и выполз. Грузовик увез его в Кострому, а оттуда он перебрался к родственникам в Москву. Он понимал, что его могут убить, и поэтому он сидел тихо и не высовывался. Когда его нашли, он как раз только-только начинал ходить…