«Уазик». И сквозь стекла видно, как торчат в разные стороны автоматные стволы у сидящих там людей.
Автоматными стволами местных жителей не удивишь. Здесь почти каждый имеет такой ствол. Но медленное передвижение машины его насторожило.
Кто-то мог наблюдать из-за пригорка за Спартаком.
А вел себя осведомитель словно специально так, чтобы вызвать подозрения. А теперь из машины осматривают окрестности дороги. Хорошо, что. Сохно не вышел и не показал себя.
Он быстро перекатился за другие камни, чуть подальше, потом, змеей извиваясь, переполз за кусты.
И умело пользовался моментами, когда из машины его не могло быть видно. Уже через минуту Сохно оказался в лесу на склоне горы. Там остановился. Посмотрел вниз. Машина тоже остановилась. Люди с автоматами осматривают каждую пядь земли в том месте, где он только что лежал.
Его самого они не видели. Это ясно. Иначе не дали бы уйти так свободно. Но они видели, как Спартак остановился перед этими кустами. Очевидно, думают, что здесь какой-то тайник и он что-то сюда бросил. Какое-то сообщение. Именно в кусты, рядом с которыми остановился, а потом развернулся и заспешил домой. Что-то будет дальше. Пора поспешить и Сохно. Через гору, напрямик. Эти парни, что следили за Спартаком, не проходили хорошей школы. Не пожелали покинуть машину. А попрыгали бы по горам, гораздо больше увидели бы. Меньше неприятностей бы получили. А так неприятностей им, похоже, не избежать.
Верткой ящерицей скользнул Сохно в берлогу.
Согрин встретил его вопрошающим взглядом. Уже по внешнему виду Толика командир понял, что есть сведения и, кроме сведений, что-то еще.
— Ну?
— Похоже, тревога!
Тут же, словно и не спал, молча поднялся Кордебалет. Бронежилет был у него под рукой, винтовка тоже. И точно такой, как у командира, вопрошающий взгляд.
— Мальчик содержится на бывшей военной базе по дороге из Кеньюрта в сторону Надтеречной. Мой стукач пожелал сдуру его выкупить. Естественно, за ним приставили «хвост». Давайте смотреть, что будет дальше. Если его будут брать, он сразу сознается, что передал мне эти сведения. Правда, я сказал, что хочу мальчика выменять. Но они все равно могут перевезти его куда-то. Действовать следует без болтовни.
Согрин кивнул, понимая ситуацию, и достал бинокль. Сохно пользовался своим. Двор просматривался хорошо, но машина в село пока не въехала.
— Чего они ждут?
— Не знаю. Следят.
— Тебя не могли засечь? По дороге сюда?
— Исключено. Не первый год замужем...
— Я на всякий случай на гору сбегаю, — вызвался Кордебалет.
— Сверху дорогу не видно. Придется спуститься метров на полета, — подсказал Сохно.
Сам он продолжал наблюдать за двором.
— Вон там, посмотри, в саду, — подсказал подполковник. — Два человека.
Сохно перевел окуляры чуть в сторону.
— Это люди из чужого тейпа. Все ясно. Они только ночью рискнут напасть. Надо им было на дороге Спартака захватывать. Там чуть-чуть не успели подготовиться. Теперь придется ждать темноты.
— Зачем ждать? — не согласился командир. — Ты уверен, что это они?
— Да, одного я узнал. По кустам шарил, меня искал.
— Отлично. Твой правый, мой левый. — Согрин высунул в «окошко» ствол «винтореза», Сохно пристроился на выходе из норы, в неудобном положении. Но расстояние было слишком невелико, чтобы промахнуться даже в условиях подступающего вечера. Прицелились.
— На счет «три»! — скомандовал Согрин. — Раз!
Дальнейший счет шел молча. Два сухих щелчка.
И люди, ползущие в саду в сторону дома, больше не пошевелились.
— Это скорее всего только прикрытие. На всякий случай. Скоро к дому подойдет машина, — сказал Сохно и убрал ствол винтовки подальше от выхода.
Вернулся Кордебалет. Принес трофей. Снайперская винтовка Драгунова.
— Еще один?
— Недалеко от нас пристроился. Для прикрытия.
Тоже двор осматривал. На ваши выстрелы среагировал, но только поздно. Я уже рядом прохлаждался.
— Недурно. Сколько человек было в машине? — спросил Согрин.
— Семеро, включая водителя.
— Значит, осталось четверо. Вон и они... — Согрин рассматривал машину в прицел «винтореза». — Двое остались в машине. Двое входят во двор. Собака лает. Женщина зовет хозяина. Разговаривают. Хозяин зовет сына. Пора. На счет «три». Раз!..
Еще пара щелчков. Пришедшие упали. Из автомобиля сразу же ударила автоматная очередь. Упал старик. Сын выскочил с автоматом в руках. Из-за косяка дал очередь по «уазику». Машина газанула, круто развернулась и помчалась по дороге. Спартак послал вдогонку еще несколько очередей.
— Все? — спросил Согрин.
— Нет, — Сохно был категоричен и винтовку не опустил. — Они вернутся с подкреплением и заберут Спартака. Он обязательно выдаст.
Щелкнул последний выстрел. Спартак выронил автомат и упал рядом с отцом.
— Вот теперь все. Уходим быстрее. Смотрите, что там творится... Сейчас начнут во, все стороны стрелять.
Действительно, по селу забегали вооруженные мужчины. Женщины, до этого снующие тут и там, вдруг пропали, словно и не было их во дворах.
— Будут гору обыскивать, — констатировал Кордебалет. — Нору найдут.
Сохно на правах хозяина покидал свое жилище последним. И протянул поперек входа прутик, привязанный к стальной тусклой проволоке. Проволока шла к взрывателю противопехотной мины, установленной на подходе к норе. В нору полезет только один.
Остальные будут ждать. И дождутся.
— Пусть находят. Больше искать будет некому.
Внизу поднялась интенсивная, на бой похожая стрельба. Согрин обернулся, с биноклем в руках высунулся из-за дерева. Обстановку оценил сразу.
— Тех двоих в саду заметили. Думают, что они просто залегли. Со всех сторон поливают.
— Им сейчас разборок надолго хватит, — Сохно хорошо знал местные нравы. — Под шумок и уйдем незамеченными. На гору они, конечно, поднимутся.
С собаками. Собаки, возможно, нору мою найдут.
Если с горы раньше времени не свалятся. Гора — это угроза нового обстрела. Но в лес они не сунутся. Побоятся засады.
Они выбрались в лесок, окружающий гору с трех сторон. Двинулись быстрым маршем. Но уже шагов через пятьдесят Согрин поднял руку и замер, как статуя, в неестественной позе. Так же замерли и Сохно с Кордебалетом. Все вслушивались в тишину. Но слышался только шепот ветра в свежей, недавно вылезшей на свет листве. Но вот стукнул камень. Теперь другой. Кто-то поднимался в гору. Командир сделал движение рукой — рассредоточиться.
Двое вооруженных чеченцев прошли между ними, не заметив. Явно торопились.
— Стоять, ребята. Оружие на землю. — Согрин вырос у боевиков за спиной.
Чеченцы остановились, переглянулись, не оборачиваясь, и одновременно прыгнули вперед, в кусты.
Еще два сухих щелчка. Пули «винторезов» достали их раньше, нежели они сами успели скрыться. Спецназовцы подошли.
— Это те, что оставались в машине. Хотели поинтересоваться, что с их парнями стало, — понял Сохно.
— А своим уже, возможно, сообщили, — предположил Кордебалет, вытаскивая из нарукавного кармашка чеченца трубку телефона спутниковой связи.
— Все, уходим, — скомандовал Согрин:
— Времени у нас в обрез.
Он посмотрел на часы.
— Отставить. Двадцать ноль-ноль. Сейчас звонить будут. Придется ждать.
И сразу же трубка в кармане подполковника дала о себе знать.
— Подполковник Согрин, слушаю! Да, товарищ генерал. Все в порядке. Имеем сведения. Приступили к реализации конечного этапа. Сейчас выдвигаемся на место. Там будем разбираться. Одну минутку, — Согрин разложил на коленях карту, повернул ее так, чтобы удобнее было смотреть при свете поднимающейся луны. — По дороге от Кеньюрта до Надтеречной раньше стоял танковый полк. Там. Охрана неизвестна. Целый отряд — точно. Пусть сидят наготове.
Если что, я сообщу. Да, Нефедову. Но, возможно, без этого будет лучше. Вот после операции вертолет не помешал бы. Есть. Спасибо. Сделаем, что сможем.
Большего не обещаю.
И нажал на кнопку отбоя.
— Теперь — вперед.
Внизу, прямо под горой, в кустах ждала машина.
— Рискнем? — спросил Сохно.
— Нет, — Согрин покачал головой. — Если пропадет машина, сразу подумают на людей, которым Спартак передавал сведения. А если машина на месте, то непонятно, кто и с кем воевал. Пока разберутся, мы будем далеко...
Включаться в марш с ходу, без настроя, они умели. Сначала темп задавал командир. Время от времени сверяясь с компасом, он то двигался быстрым шагом, то переходил на легкий бег. Стандартный спецназовский марш-бросок в полной выкладке.
Только выкладка у них была сейчас более полная, чем бывает обычно. Продукты питания они брать не стали, в каждой норе у Сохно содержался некоторый запас. Но вместо продуктов запаслись патронами и гранатами к подствольнику. Кроме стандартных для спецназа пистолетов Стечкина и автоматов, каждый нес еще и «винторез». В условиях той войны, которую они обучены вести, бесшумная стрельба часто решает половину дела. Помимо этого обычный для диверсантов комплект — два разовых гранатомета «муха» — один у командира, второй у Афанасьева.
Сохно, как самый сильный физически, настоял на том, чтобы вместо «мухи» тащить более тяжелую «иглу» с парой ракет. «Игла» и для самолета не подарок, особенно если он летит достаточно низко. А попадание в вертолет стопроцентное. При возвращении их могли преследовать с воздуха.
Дорог они избегали, чтобы не нарваться на чеченские посты или патрули. Большей частью по склонам гор и по холмам, в обход деревень и поселков. Дважды откуда-то со стороны, из темноты слышался лай собак. Но хозяевам было, конечно же, не до незваных гостей. Люди с автоматами часто и для своих представляли такую же угрозу, как недавно для врага. Поэтому в ночное время жизнь в Чечне стихает. Никто не выйдет всмотреться в темноту — на кого там еще разлаялась собака. Недолго схлопотать пулю.
Через час командира на месте ведущего сменил Кордебалет. Этот, как бывший спортсмен, задал такой темп, что Сохно и Согрин задышали тяжелее. За двадцать километров они сделали только два пятнадцатиминутных привала. Третий привал будет, когда подойдут к объекту вплотную.
В ночной темноте незаметно вышли в равнинные районы. Здесь в случае опасности, бывает, и укрыться почти негде. Поэтому Согрин решил двигаться медленнее и осматривать местность в бинокль с ПНВ. И это сразу же дало результат. В стороне, прямо по степи, без дороги проехал закрытый «КамАЗ».
На таких, Сохно это хорошо знал, разъезжают чеченские пограничные патрули.
Кеньюрт они обошли левее на несколько километров, вдоволь поспотыкавшись на пашне, и приблизились к хорошо утрамбованной грунтовой дороге только на три километра дальше. Последний привал сделали как раз в этом месте. В дальнейшем приближаться к объекту следовало осторожнее. Приборы ночного видения должны быть и у чеченской стороны, если они так дорожат своим пленником.
Переводили дыхание молча. Лежали, рассматривая звезды в просветах неба, которое все больше и больше затягивалось тучами. Поднимался ветер и приносил с востока — с Каспия, сырость. Чувствовался близкий снегопад, хотя на дворе уже разгулялся апрель и в полях уже вовсю шли посевные работы.
Последний привал Согрин сделал на пять минут дольше.
Дальше двинулись уже шагом. Через каждые сто метров — остановка и внимательный обзор окрестностей. Не только впереди, но и по бокам, чтобы не подкралась оттуда опасность. Да и в тылы несколько раз бросались инфракрасные «взгляды».
Сборный забор из стандартных бетонных звеньев вырос неожиданно в трехстах метрах впереди, как только они поднялись на очередной холм. Оставалось только удивляться, как «хозяйственные» жители окрестных сел, которые всегда высматривают, что лежит плохо, не разобрали его на собственные нужды. Видимо, война помешала.
Не подходя ближе сорока-тридцати метров, медленно двинулись по периметру, внимательно все осматривая и изучая. Конечно, установить сигнализацию для охраны такой большой площади невозможно. Да и надобности такой, судя по всему, у чеченцев нет. Это же не ракетная база. И даже не государственная граница, чтобы провести вдоль нее КСП. Даже колючая проволока, когда-то «украшавшая» забор тремя рядами, во многих местах была срезана — кому-то сгодилась. Естественно было бы поставить по углам вышки для часовых. Но и их не было. Вообще ощущения обжитости не создавалось, если бы не легкий дымок, который ветер приносил со стороны забора. И запах чего-то жарящегося. Скорее всего кухня готовила завтрак.
Это запустение, с одной стороны, было и понятно. Существуй здесь серьезная система защиты, объект привлек бы внимание российских спецслужб.