Увы, я в то время была страстно влюблена - в того самого Володьку Смирнова, которого мы недавно похоронили. Он как раз тогда закончил «Щуку», к нему пришёл первый успех, и я страшно гордилась тем, что первая разглядела его талант, ещё когда он был никому не известным студентом. Мне казалось, что я даже в какой-то мере создала его успех - своего верой в него и постоянной поддержкой. Ни о ком другом я и слышать не хотела. Я была уверена, что папа, никогда ничего мне по-настоящему не запрещавший, пойдёт у меня на поводу и на этот раз. А если и нет - что ж, гордо заявила я, я готова вообще отказаться от наследства. Володя заработает на нас обоих, будем жить не хуже, чем сейчас.
В чём-то я оказалась права - спорить со мной отец действительно не стал. «Что ж, я подожду», - только и сказал он. Я ушла, чувствуя себя победительницей, но... Через полгода оказалось, что мой мудрый папа как в воду глядел. Войдя как-то не вовремя в Володину гримёрку, я убедилась, что его отношение к крутившимся вокруг него экзальтированным поклонницам, которых мы, случалось, вдвоём высмеивали, меняется как по волшебству, стоит ему остаться с кем-то из них наедине. Я в ярости дала ему пощёчину и после непродолжительного, но бурного выяснения отношений вылетела из гримёрки. Но при этом я ещё сначала думала, что это ненадолго. Что мы ещё помиримся, что он придёт просить прощения, и я, помытарив его для порядка, прощу, разумеется, при условии, что он больше ни с кем и никогда... Три ха-ха. Кажется, Володька, обретя свободу, только обрадовался. Во всяком случае, после этого он отбросил всяческий стыд и принялся менять пассий чуть ли не ежедневно. Подруги, бравшиеся с ним поговорить - сама я из гордости приближаться к нему отказывалась - докладывали, что он подвёл под свою неразборчивость целую философию: дескать, творческому человеку необходимы новые впечатления, застой губителен, и так далее.
В это время папа снова начал приглашать в наш дом Макса. Вежливого, предупредительного Макса, готового красиво ухаживать и ни словом не заикавшегося о моём фиаско в личной жизни. И когда я в конце концов окончательно убедилась, что с Володькой мне ловить больше нечего, я согласилась пойти на свидание с Максом. Главным образом для того, чтобы не чувствовать себя такой оплеванной и доказать всем, и Смирнову в первую очередь, что у меня и без него всё будет зашибись.
С той поры прошло уже несколько лет. Макс всегда был рядом, но о его матримониальных планах напрямую речь не заходила. Все ждали, когда я закончу обучение. Но вот универ остался позади, и мне, видимо, следовало в скором времени ждать предложения. Возможно, уже завтра. И я, честно говоря, уже почти приняла эту перспективу, почти уже считала Макса своей собственностью. Ну да, особой любви нет, но и без любви люди живут, среди состоятельных людей брак-договор - это норма. Мы стали друзьями, мама говорит, что это уже немало, что брак, основанный на дружбе и уважении, прочнее брака по страстной любви, а её житейскому опыту я привыкла доверять...
И всё же мысль, что Макс фактически женится на «ДомКвартВопросе», а меня возьмёт в качестве неизбежного приложения, моё самолюбие изрядно царапала.
Расстались мы у подъезда. Подходя к лифту, я встретила соседку с нижнего этажа.
- Так виделись же, - сказала она в ответ на моё приветствие, хотя я была уверена, что сегодня её ещё не встречала.
Я повернулась перед зеркалом и окинула себя пристальным взглядом. Нет, пожалуй, это платье слишком парадное, нужно что-то поскромнее. Маленькое чёрное я уже надевала неоднократно, ещё одно, чёрное с кружевами, пожалуй, слишком открытое - в нём будет просто холодно, особенно в холле. Знаю я этот Дворец Молодёжи, где ставят мюзиклы, там прямо из холла выход на улицу, и там же будет устроен и гардероб, и буфет. По той же причине я забраковала ещё несколько вариантов. Висевшие у меня в шкафу подходящие платья кончились, и я решительно направилась в родительскую спальню, к которой примыкала небольшая гардеробная. Многое из своей то и дело пополняющейся коллекции одежды и туфель я хранила там.
В конце концов выбор был сделан в пользу синего, довольно закрытого платья, к которому хорошо подошла жемчужная нитка и серьги, привезённые мной из Черногории. И чёрные лодочки из Праги. Парикмахера и маникюршу я посетила днём, так что возиться с причёской и руками нужды не было. И хорошо, потому что едва я закончила краситься, в дверь позвонили. Открыла мама, я услышала приглушённые голоса из прихожей, потом в мою комнату постучали.
- Отлично выглядишь, - оценил Макс.
- Спасибо.
- Марина Борисовна, - Макс повернулся к задержавшейся в прихожей маме, - вы не против, если я украду вашу дочь на сегодняшнюю ночь? Под мою ответственность.
- Да уж крадите, - рассмеялась мама. Я промолчала, хмыкнув про себя, как ловко Макс повернул дело, выставив его уже решённым. Впрочем, если бы я не хотела, мне ничто не мешало бы запротестовать. Однако зря я, что ли, столько времени прихорашивалась?
На лифте мы спустились на подземную парковку. Макс припарковал свой «БМВ» там, где я раньше ставила свой «фольксваген». Парковка была пуста, только вдали маячила одинокая фигура, быстро, впрочем, скрывшаяся за рядами машин. Макс галантно распахнул дверцу, и я попыталась нырнуть внутрь с подсмотренной в зарубежных фильмах элегантностью - сначала сесть на сиденье и лишь потом забросить ноги в салон. Получилось, честно говоря, не очень.
Машина тронулась и поползла к выезду на улицу. Свет фар зашарил по подземному помещению и на какой-то миг в него снова попал человек - скорее всего, тот же самый. Вернее, та же самая, потому что, хотя она резво отпрыгнула в сторону, я всё же разглядела, что это была женщина. В брюках и коричневой кожаной куртке.
- Тьфу ты, чёрт! - ругнулся рядом Макс.
- Что такое?
- Просто мне показалось... А, ладно.
- Что тебе показалось?
- Что это была ты.
- Интересно. А кто же тогда сидит рядом с тобой?
- Да не обращай внимания, - Макс смущённо усмехнулся. - Такое бывает, мерещатся знакомые люди там, где их нет и быть не может. Я, когда отец умер, потом ещё несколько месяцев его на улице узнавал. Вот он идёт! А присмотришься - чужой человек, и не похож даже.
Я сочувственно покивала. Отец моего уже почти жениха умер от инсульта в шестьдесят с небольшим, оставив вдову и сына старшеклассника - Макс был поздним ребёнком. Когда он уехал учиться в Москву, его мать осталась в провинции и в столицу носа не казала - чему я, откровенно говоря, только радовалась. Макс время от времени её навещал, но не слишком часто. Ещё у него была сводная сестра по отцу, но она уже давно уехала в Америку и теперь с мужем и двумя дочерьми жила в Сан-Франциско.
Когда мы подъехали к Дворцу Молодёжи, оказалось, что для входа надо отстоять довольно длинную очередь, протянувшуюся по террасе Дворца почти до самого угла, за которым был вход в метро. Похоже, спектакль шёл с аншлагами, что, впрочем, было неудивительно, учитывая, что с премьеры прошло меньше месяца. Помнится, Макс упоминал, что билеты пришлось заказывать через интернет, и были только самые дорогие места, а в кассе уже и тех не найдёшь. Наконец мы прошли контроль на входе и оказались в холле, битком набитом народом. По лестницам к гардеробным, устроенным тут же, высоко вдоль стен, змеились новые очереди. Макс встал в одну из них, прихватив и моё пальто, а я пошла покупать программку и занимать место в буфете. Перед началом мы ещё успели выпить по бокалу шампанского.
Места были у самой сцены, что, как по мне, было даже слишком близко - во всяком случае, я ясно видела, что происходит во время затемнений, чего, по идее, быть не должно. Сам спектакль меня не особо увлёк, но в целом понравился - романтичная история о любви, спетая неплохими голосами. Мюзикл больше напоминал оперу, и постановка была качественной. Я почитала о ней в интернете, и там писали, что её скопировали с зарубежной без каких-либо изменений. Особенно выделялся высоченный актёр, исполнявший заглавную роль.
- Иван Озеров, - уверенно сказал Макс в антракте, хотя в программке исполнители сегодняшнего спектакля отмечены не были. - Я уже видел его, когда ездил в Петербург. Отлично играет, и голос неплохой.
- Всё-таки это дурацкое обыкновение - не писать, кто сегодня участвует.
- Где-то в фойе должна быть доска, там указаны все участники спектакля.
- И мы должны обыскивать всё фойе, чтобы это узнать?
Макс пожал плечами.
После окончания занавес поднимался дважды, прежде чем зрители начали расходиться. Говорят, в былые времена это случалось до десятка раз и больше, но я такого никогда не видела. Возможно, на премьерах, где собираются самые-самые ценители и знатоки? К гардеробным опять выстроились очереди, но Макс получил нашу одежду мгновенно - он специально для этого взял бинокль, не пригодившийся нам на спектакле.
Жил Макс в обычной двухкомнатной квартире в отнюдь не престижном районе и пока не торопился её продавать, хотя, зная папу, я не сомневалась, что он наверняка потребует, чтобы молодую жену Макс привёл во что-нибудь получше. Мне уже доводилось бывать здесь, а потому большое количество альбомов по искусству меня не удивило. А вот мольберта в углу большой комнаты я до сих пор не видела.
- Да, вот, рисую помаленьку, - довольно сказал Макс, проследив за моим взглядом.
- Покажешь?
Готовых работ было немного, да много за столь краткий срок нарисовать бы никто и не успел. Пара пейзажей в японском стиле, нарисованные тушью и раскрашенные бледным красками, только вместо скал там были утопающие в зелени городские дома. Чей-то карандашный портрет, оказалось - отцовский. Я оценивающе перевела взгляд с рисунка на Макса, но сын на отца внешне походил мало. И по всем правилам написанный масляными красками на холсте натюрморт: тарелка с яблоками, одно из которых скатилось за край, кофейник, кофейная чашка, маслёнка, хлебница с кусками хлеба, а на заднем плане - керамический кувшин с несколькими стеблями крапивы.
- Крапива? - я рассмеялась.
- А что? Очень красивое растение. Вот настанут весна и лето, можно будет выехать на пленэр, а пока приходится по памяти рисовать.
Я снова посмотрела на картину. Яблоки блестели румяными боками, и мне захотелось надкусить то из них, что лежало на столе. О чём я Максу и сказала.
- Так зачем же дело стало? - он широко улыбнулся.
Яблоки ждали своего часа в холодильнике. Вместе с остальным угощением и бутылкой вина, да не простого, а из шелковицы.
- Знакомый из Турции прислал, - объяснил Макс. - Ты, кажется, не была в Турции?
- Ни в Турции, ни в Египте. Я как-то всё больше по Европам.
- Вот и опробуем. Держи, оп-па! - и Макс кинул мне жёлтое яблоко. - Кстати, это вино и у нас делали и делают, на Украине и на югах. И не «пьянства окаянного ради», а в лечебных целях!
- Вот и полечимся.
Вино было тёмным и куда менее сладким, чем я ожидала. Макс оживлённо рассказывал о своей встрече с художником Гривичевым, тем самым, что написал пейзаж в квартире Смирновых. Оказывается, Макс успел показать ему свои работы и удостоился от мастера снисходительного похлопывания по плечу - способности есть, молодой человек, совершенствуйтесь... Потом разговор как-то увял, и мой почти жених просто сидел напротив меня, с улыбкой меня разглядывая, и я почему-то смутилась, хотя к его вниманию давно привыкла.
- Ты чего?
- Ты очень красивая, - сказал он, я и фыркнула, потому что никогда не верила таким комплиментам. - Знаешь, мне очень хочется тебя нарисовать. Ты не откажешься мне попозировать?
- Когда?
- Да хоть прямо сейчас.
- Так ты заманил меня к себе, чтобы я тебе позировала?
- Я извращенец, правда?
- Почему?
- Потому что мне нужно от хорошенькой девушке не то, что нормальному мужчине. Нет, правда, Женя. Пара набросков, не больше.
Отказываться я и не подумала, мне уже стало любопытно. Макс поднялся и походил вокруг меня, потом попросил сесть вполоборота, положив локоть на спинку стула. Чуть поправил мне голову, удовлетворённо кивнул, попросил не двигаться и достал альбом.
Позирование оказалось занятием довольно скучным. Макс что-то увлечённо черкал, бросая на меня короткие взгляды и время от времени командуя «подбородок выше!» Когда он закончил, у меня уже стала затекать рука. Разумеется, я немедленно сунула нос в альбом, полюбовалась на собственную физиономию, а Макс проворчал, что он ещё подумает над позой и нарядом. Я закатила глаза и сказала, что он действительно извращенец и что ему пора вспомнить, чем с хорошенькими девушками занимаются нормальные мужчины.
Утром Макс разбудил меня рано, мы позавтракали на скорую руку, и он усадил меня в машину. В пути я снова заснула, ему пришлось опять будить меня, я, зевая, попрощалась с ним поцелуем и отправилась домой досыпать.
Глава 4
На знакомых интернет-площадках не было ничего интересного. Несколько новых сообщений и фото со стены «Вконтакте», несколько занятных, но бессодержательных обновлений во френд-ленте... Некогда любимое сообщество также не баловало. Тонны слэшных фиков, и ни одного приличного джена или хотя бы гета.
Телефон зазвонил, когда я рылась на ютубе в поисках хороших клипов. Остановив просмотр, я, не глядя, протянула руку к трубке.
- Алло?
- Привет, - сказал женский голос. - Ты где?
- Дома. Привет, Мэл.
- Раз дома, что тебя не видно и не слышно? Про Володьку знаешь уже?
- Конечно, знаю. Даже на похоронах была.
- А вот меня не пригласили, - грустно сказала Мэл.
Мэл, она же Мелюзина, состояла в той самой культурной тусовке, в которую я некогда попала благодаря Володе. Она была певицей, солировала в фолк-группе, потом группа распалась, и она продолжила выступать сама по себе. Её настоящее имя было Дарья, но оно всегда казалось ей слишком обыкновенным и не соответствующим исполняемой ею музыке, а потому она взяла себе псевдоним в честь сказочной феи. Теперь Мелюзина, помимо выступлений, вела и довольно известный музыкальный блог в интернете под этим ником, и требовала, чтобы знакомые обращались к ней так же и в реале.
- Помянем? - сказала она. - Придёшь в «Сопрано» на вечер его памяти? Там я буду, и «Зверики»...
- Приду, разумеется. Когда?
Мэл назвала дату и время, и мы ещё немного поболтали. Она рассказала, что записывает новый диск, я - о своём новом увлечении физкультурой. Мы обе поахали по этим поводам, пожелали друг другу успехов и распрощались.
- Вот! - с гордостью сказал отец в тот же вечер. - Пытался я приучить тебя к здоровому образу жизни и думал, признаться, что ты безнадёжна. А, оказывается, тогда просто время ещё не пришло.
Я пожала плечами, скромно опустив глаза. Да, было дело, пытался. Но я, тогда старшая школьница, так и не оценила прелести ранних подъёмов и холодных обливаний. Напоминанием о тех днях остался только турник в моей комнате, который я теперь с удовольствием использовала по назначению.
- Лучше бы выбралась куда-нибудь, - проворчала мама. - А то сидишь в последнее время либо в своей комнате, либо в своём спортклубе. Скоро совсем с людьми разговаривать разучишься.
- Ну вот, меня на той неделе пригласили в ночной клуб, - сообщила я. - Это подойдёт?
- Вполне. Только не напивайся там.
- Не буду. И, мам, раз так, я возьму твою машину?
- Когда это будет?
- В четверг.
- Хм-м...
- Это вечером, - быстро сказала я. - Начало в восемь.
- Да бери уж, - мама вздохнула преувеличенно тяжко.
Я благодарно кивнула. Без машины всё-таки было непривычно и неудобно. Конечно, есть такси, но необходимость каждый раз заказывать машину и иметь при себе наличные напрягала. Я уже подъезжала к папе с намёками, что не оставит же он меня безлошадной, раз уж так получилось, и папа проворчал что-то насчёт моего дня рождения. До которого - ещё полгода!
Клуб «Сопрано» находился на задворках торгового центра, и ехать до него было полчаса. К счастью, мама в своём ресторане в этот вечер задерживаться не стала, так что я успела почти за час до начала концерта и заказала нормальный ужин в зале внизу. Танцпол, он же концертная площадка, находился на втором этаже. Я села сбоку, близко к сцене, так что смогла помахать рукой проскользнувшей через зал Мелюзине.