На прощание Эннобар поцеловал свою королеву, которая стояла на крыльце, держа за руку Лорну. Малышку Финелу королева Блэйр прижимала к груди. Та с любопытством смотрела круглыми голубыми глазками на величественную фигуру отца.
Эннобар поцеловал жену, чуть ущипнул за пухлую щечку Финелу. Погладил по голове насупленную Лорну. Потом перевел взгляд на стоявшую рядом Рону и обнял старшую дочь.
— Надеюсь, до моего возвращения вы все будете слушаться королеву, — сказал Эннобар, особенно строго глядя на Финелу. Та испугалась и заморгала глазенками, готовясь захныкать.
— Да-да, твое поведение должно быть достойным, — стараясь сдержать улыбку, сказал дочке Эннобар. — Обещаешь слушаться мать?
— Да! — пискнула Финела, начиная тереть глаза кулачками.
— То-то же.
Эннобар взял ее на руки, крепко расцеловал в обе щечки.
Блэйр протянула руки, чтобы принять ребенка обратно. Финела сразу же вцепилась в нее и спрятала лицо, уткнувшись матери в шею.
— Возвращайтесь скорее, мой лорд, — прошептала королю Блэйр, которая сама была на волосок от того, чтобы разрыдаться. — Нам еще надо родить мальчика, чтобы наследовал ваш престол.
— Я сделаю тебе еще не одного пухлого мальчишку, — выдохнул Эннобар ей в ухо, а потом жадно, не стесняясь, поцеловал при всех. Блэйр прильнула к нему всем телом, так же жадно и откровенно. Так, что многие опустили глаза или отвернулись.
Эннобар оставил жену и вскочил в седло. Боевые трубы запели сигнал «Я здесь», поднялись и заплескались на ветру боевые знамена трех войск.
Над войском горцев расправляли крылья черные вороны, над гвардейцами Эннобара трепетали алые флаги с вышитыми золотыми всадниками, а над воинами Приморья вились синие знамена, по которым «плыла» вышитая серебром боевая ладья.
Миледи Воронов стояла на крыльце и смотрела, как войска покидают столицу. Вот прошли королевские гвардейцы, которых возглавляли два ее сына. За ними ехали лорды Серых гор, принимавшие участие в пире. С ними — еще три ее сына. Младший с грустным видом сидел в седле, а его конь плелся в хвосте у коня Дикого Ворона.
Прошли воины Приморья, арбалетчики Тамврота, прошли копейщики и пехота. Среди пехотинцев глаза миледи Воронов наконец заметили того, кого так зорко высматривали: возвышаясь над всеми, среди них шел Ройле. В кольчуге, прикрытой спереди нагрудником, со щитом и мечом он смотрелся странно посреди легко одетых пехотинцев, вооруженных палицами или короткими мечами.
Ройле вертел головой, высматривая свою госпожу. Когда они друг друга заметили, Ройле расплылся в улыбке, тщетно стараясь скрыть гордость.
Миледи про себя усмехнулась. На лице влюбленного мальчишки было написано все, словно в открытой книге. Он ужасно гордился своим видом, воображая себя героем из легенд, который отправляется в поход, чтобы принести возлюбленной голову дракона.
Впервые в жизни ее вдруг обуяло нестерпимое желание выразить гордость за своего мужчину: кричать ему, махать платком, плакать, чтобы он видел ее слезы, слышал ее крики и знал, что она его будет ждать всем сердцем и ему есть за что проливать кровь и к кому возвращаться.
Миледи так испугалась своего порыва, что даже покраснела. Подобное поведение женщин всегда казалось ей верхом глупости. Всю свою жизнь миледи Воронов стремилась контролировать свои чувства и эмоции, держать себя в узде так же строго, как всех Других.
— Старею, что ли, — отвернувшись, пробормотала миледи себе под нос. — Правду говорят, что от молодых любовников старухи теряют последний разум. С чего я так расклеилась? Вернется, никуда не денется.
Но внутри все равно сидела тонкая стальная заноза, которая никак не давала успокоиться.
Глава 15
Поскольку война была объявлена, Эннобар направлялся к границе не скрываясь. Войско шло по главной дороге, соединявшей Тамврот и Лугайд, причем двигалось довольно неторопливо. Всадники не подгоняли коней, пехотинцы перешучивались и шли ровным дружным шагом. Так же спокойно плелись полевые кухни и обоз с лекарями.
Жители выходили смотреть на войско, редкое и великолепное зрелище в их обыденной жизни. Горели золотом на солнце перевязи, блистали украшения на доспехах лордов и их коней, развевались флаги со всевозможными гербами. Воздух дрожал от звучных, сильных голосов запевал.
Эннобар не спешил, надеясь, что гонец от Рода Озерного успеет догнать его по пути к границам. И действительно, стоило войску встать на вечерний привал, как Роланд привел в королевский шатер запыленного всадника, едва стоявшего на ногах от усталости. Гонец привез письмо, в котором Род Осторожный со всеми витиеватыми извинениями и расплывчатыми причинами сообщал, что никак не успевает присоединиться к своему «Дорогому Королевскому Другу в его Законной и Победной войне».
— Жалкий трус, — презрительно скривил губы Эннобар, закончив читать письмо. — Вот уж правда: храните меня, Небеса, от таких друзей, а от врагов я как-нибудь сам избавлюсь.
— И что теперь? — спросил Лиран, который тоже находился в шатре Эннобара.
— Продолжаем поход, — проворчал Эннобар. — Хороши бы мы были, если бы повернули обратно, поджав хвосты, как побитые собаки.
— Надо ускорить продвижение, — возбужденно заявил Роланд. — Раз Озерное королевство не держит своего слова, ждать нам больше некого.
— Да, ты прав. — Эннобар скомкал письмо. — Что ж, забудем об этом. Теперь нас занимают только Брес из Лугайда и его армия.
Объединенное войско достигло границы за три дня. Здесь почти не было жилья, только убегала вперед пустынная дорога да лежали в тишине бескрайние поля. Эннобар остановил коня и долго смотрел на чужую землю. Лицо его было задумчивым, а глаза — настороженными.
— Не мы затеяли эту войну, — наконец сказал он. — Но нам ее начинать. Чем скорее встретим войско Лугайда, тем лучше.
Эннобар первым пересек границу: его вороной тяжелый жеребец перешагнул невидимую черту, и след подкованного копыта отпечатался в мягкой дорожной пыли Лугайда. Следом потянулось войско, и тысячи копыт и подошв затоптали этот первый след.
Часа через два решено было встать лагерем. Кругом простирались поля, редкие рощицы взбегали на холмы. Тишина висела над полями, только мелкие птички перепархивали туда-сюда. Нигде не поднимался дымок из деревенских труб.
— Мы отправили разведчиков, — сказал королю Роланд. — Они разъехались в стороны и ищут местных жителей или войско Лугайда.
Эннобар велел располагаться лагерем, пока не вернутся разведчики. Разбили шатры для знатных лордов, развели костры полевой кухни, выставили часовых. Эннобар лег спать и приказал не будить его до возвращения разведчиков.
Красный и Дикий Вороны сидели возле шатра Кайси и играли в карты. Красный выигрывал.
— Какое скучное дело — война…
Красный зевнул во весь рот.
— Рано соскучился, еще только день воюем, — ухмыльнулся Дикий, смешивая карты. — Чует мое сердце, что скоро пойдет веселье. Больно тихо кругом, не к добру.
— Будь я королем, ни за что не потащился бы в чужую страну, — заявил Красный. — Если кому надо, пусть сами приходят и получают сполна.
— Вот потому тебе никогда не быть королем, — обидно рассмеялся Дикий. — Брес, видать, тоже так думает, раз спрятался и носа не кажет, пока чужие сапоги его пшеницу топчут.
— Это мы еще посмотрим, — обиделся Красный. — Королю не только кулаки и бычья глотка нужны, но и вот тут кое-что.
Красный постучал себе пальцем по виску, а Дикий фыркнул.
— А что? — прищурился Красный. — Род Озерный оказался трусливой задницей, и вряд ли Эннобар после войны отдаст за него Рону. А за кого ее тогда отдавать, как не за Ворона? И не надо ждать, пока Лорна подрастет. Главное, проявить себя в бою, и дело сделано.
— И что будешь делать потом? — скривился Дикий. — Сидеть за столом у Эннобара и ждать наследства? По мне, лучше вернуться домой и…
— И получать затрещины от миледи, — завершил фразу Красный. — Нет, спасибо, этого добра мне хватает.
— Что сразу — затрещины? — уже всерьез начал злиться Дикий. — Еще можно…
— Гонять по горам на коне и трахать крестьянок и дочек мельников, — закатил глаза Красный. — Это тебе надо сходить в рощу Кернунна да попроситься водить его Охоту.
— Я бы не отказался.
Дикий Ворон как-то по-особенному ухмыльнулся, и глаза его загорелись волчьим блеском.
— О Небеса, ну и братьев вы мне послали, — притворно вздохнул Красный. — Одному мечтается скакать по горам с троллями, второй сам одичал хуже всякого тролля…
— Это ты про Младшего, что ли? — уточнил Дикий, оглядываясь через плечо туда, где сидел, обняв колени, Седьмой Ворон и задумчиво смотрел на бескрайние поля. — Что это с ним?
— «Любовь отерла краски с лика», — запел Красный, нарочито фальшивя.
— Думаешь, сохнет по той селянке, что миледи притащила с собой ко двору? — поднял бровь Дикий.
— Думаю, да, — кивнул Красный. — И воображает в своих мечтах всякие интересные картинки с ее участием. Но поскольку брат наш благороден и целомудрен, думаю, светлая мысль попросту задрать ей юбку и завалить на сеновал в его голову не приходила.
— Придет рано или поздно, если ему хорьки кое-чего не отгрызли, когда он в лесу ночевал, — хмыкнул Дикий. — Тем более что миледи заберет его с собой в горы, едва закончится война. А девчонка, скорее всего, останется при дворе.
Красный снова посмотрел на сидящего в отдалении Младшего брата. Строгое лицо Седьмого Ворона было задумчивым, голубые глаза исполнены мечтательности. Ветер шевелил длинные черные пряди, а лучи солнца блестели на ножнах лежавшего рядом меча.
* * *Разведчики вернулись к вечеру. Они нашли маленькую деревню всего в часе ходьбы от лагеря Эннобара. Взрослых сильных мужчин среди жителей не обнаружилось: только женщины, дети, старики и калеки.
Другой отряд разведчиков принес новости о том, что видел вооруженных людей, скорее всего, авангард армии Лугайда. По словам капитана разведчиков, лугайдийцы заметили врагов и некоторое время следили за ними, но потом поспешно отступили. Разведчики сначала последовали было за неприятелем, но затем отстали, опасаясь ловушки.
Выслушав все донесения, Эннобар решил выступать на рассвете и идти в ту сторону, где скрылись воины неприятеля.
Ночью пошел ливень. Когда на рассвете был дан сигнал к подъему и построению, с неба еще моросило. Войско мокло. Лучше всех было всадникам, которых везли по размокшей дороге лошади. Им оставалось только покачиваться в седлах, надежно укрывшись плащами.
Арбалетчики, лучники и пехотинцы месили грязь, мрачно мечтая о тепле и сухих кроватях. Более опытные воины не разделяли восторга новичков и ворчали в усы, что поход можно было бы отложить и до весны.
Разведчики между тем доносили, что отряды солдат Бреса только показываются издалека, но не задерживаются для стычек. Войско Эннобара шло по дороге, забирая все глубже внутрь страны. Начали появляться деревни и поля с озимыми.
Разведчики схватили нескольких крестьян и попытались добиться от них сведений об армии Лугайда. Но деревенские жители ничего не знали, разговорить их не могли даже зуботычины и палки. По разрозненным сведениям, полученным в ходе таких допросов, стало ясно, что население Лугайда в курсе, что началась война и что армия соседнего короля вторглась в их земли. Но где находится сам Брес и куда подевалась его армия, никто не знал.
Роланд угрюмо приказал повесить нескольких старост для острастки, но и это не помогло. Крестьяне перепугались, но по-прежнему ничего вразумительного поведать не могли.
Мучительный день прошел в противостоянии с дорогой. Бесконечные поля и захолустные деревни навевали тоску и вызывали ненависть. Случилось несколько стычек, одну деревню подожгли.
Эннобар резко высказал Лирану, Роланду, Кайси и маршалам свои претензии, веля приструнить солдат. Ему вовсе не улыбалось оставлять за спиной озлобленных жителей.
Вечером встали на привал, но отдохнуть как следует не удалось: всю ночь разведчики и караульные докладывали о шныряющих вокруг небольших вооруженных отрядах, а утром снова заморосил дождь.
На совете было решено расположиться на отдых в ближайшей деревне, но тут разведчики спешно принесли вести о том, что впереди появилась вся армия Бреса, которая стояла на холме за ближним полем.
Роланд сам лично возглавил отряд разведчиков, в который вошли арбалетчики и королевские гвардейцы. Действительно, на холме впереди стояли конные и пешие воины, а над ними развевались королевские знамена: вставший на дыбы конь, из ноздрей которого вырывалось пламя.
Роланд велел отправить вперед лучших разведчиков и остался дожидаться их возвращения. Уже в темноте возвратившиеся доложили, что впереди действительно военный лагерь Бреса, и, по всей видимости, бой армия Лугайда примет здесь.
Ночью совет собрался снова. Решено было начать атаку утром, пока боевой дух воинов еще сохраняется на высоте.
* * *На заре Роланд отправил гвардейских капитанов проводить разведку местности, а сам остался на совете. По всему выходило, что Брес занял очень выгодную позицию: его войска стояли на двух близко расположенных холмах, за которыми темнел лесок, и подойти к нему можно было только по открытым полям, раскисшим от дождя.
Эннобар злился и отвергал все планы, которые ему предлагали. Наконец решено было, что лучники и арбалетчики займут позиции на флангах, а атаку начнет конница, которая прикроет копейщиков и пехотинцев. Предполагалось разбить войско на две части и окружать войска Бреса до тех пор, пока они не окажутся в «клещах». Тогда королю Лугайда не останется ничего другого, как выйти на битву, выпустив свою кавалерию. В том, что гвардейцы и конные лорды растопчут противника, никто не сомневался.
Но присутствующий на совете Гордый Ворон указал, что есть вероятность ловушки, и предложил оставить часть войска в арьергарде для внезапной атаки, если дело пойдет плохо.
Эннобар и Роланд согласились с его доводами, и вскоре трубачи затрубили сигнал к построению. Небо прояснилось, даже выглянуло неяркое осеннее солнце. Было слышно, как у Лугайда играют сбор.
На пространстве голых, словно ладони, полей началось движение людских масс. Роланд и Эннобар разделились: король возглавил правый фланг, где встали арбалетчики, а главнокомандующий — кавалерию.
Слева командование на себя взяли Лиран и Кайси, так как их войска выстроились там. Кайси расположил своих лучников параллельно арбалетчикам Эннобара, чтобы они прикрывали атакующих.
Войска Бреса не спешили спускаться с холмов, видимо, выжидая. Роланд дал сигнал к атаке и повел кавалерию вперед: гвардейцы скакали почти вплотную Друг к другу, а за ними под бой барабанов шли копейщики и пехота.
Роланд забрал правее, чтобы обойти холм. Слева такой же маневр совершали всадники Серых гор и Приморья. И тут с обоих холмов взвились в серо-голубое небо тучи стрел, обрушившихся на лордов железным смертоносным ливнем.
Стрелы были длинные и тяжелые, они насквозь пробивали кольчуги и кожаные доспехи, а местами даже и стальные. Гвардейцы не сразу сообразили, что надо спасаться за щитами, и атака замедлилась. Падающие кони смешали ряды кавалерии, но Роланду удалось выровнять строй и отвести гвардейцев за пределы досягаемости стрел.
Тем временем добежали до рубежей арбалетчики и заняли свои позиции. С холмов хлынули пешие воины, которые неслись вперед, размахивая мечами и топорами. Арбалетчики дали залп, но оказалось, что из-за дождя многие арбалеты заржавели и утратили дальность и силу выстрела. Арбалетчики не нанесли почти никакого урона, оказавшись бесполезными.
Роланд решил продолжать атаку на холм, надеясь, что арбалетчиков прикроют подоспевшие копейщики. Главнокомандующий не мог видеть, что происходит на левом фланге, и в атаке ему некогда было смотреть, как разворачиваются дела вокруг. Роланд надеялся, что Лаувен и Рейстед смогут скоординировать их движение.