Больше он ее никогда не видел.
Алексей вогнал в рукоятку пистолета новый магазин, несколько раз выстрелил наугад и затаился.
Справа от него, сдерживая натиск боевиков, отстреливались Кавлис и Орешин. Вот уже несколько минут Алексей не слышит автоматов Славы Михайлина и Касарина. Гриша, может быть, жив, а вот Славка... Если у него кончились патроны, он бы вел огонь из пистолета. Значит... Слава тоже убит.
Боевики, заслышав пистолетные выстрелы, уже не таясь, лишь слегка пригибаясь, двинулись к Ремезу.
– А вот тут вы не угадали. – Алексей вскинул автомат, и девятимиллиметровые трассирующие пули вспороли несколько тел.
Атака захлебнулась, боевики снова залегли. Они были в десятке метров от Алексея. Он прикинул: их осталось не больше пятнадцати.
Ремез перевернулся на спину, несколько секунд смотрел в звездное небо; дыхание частое, тяжелое, глаза влажные. Потом снова принял положение для стрельбы лежа. Внезапно насторожился. Чуткое ухо отметило: «бизон» из четырех точек. Причем два автомата стрекотали без передышки.
Алексей улыбнулся: вот и подмога пришла. «Ах, молодец! Да я тебя расцелую, Мишель! Дай только выбраться. На Катунь тебя свожу: обещал – сделаю».
Ремез снова поднял пистолет. Стреляя, он воодушевленно, но нервно бросал в ночь слова:
– «Коля, жми, а я накрою. Ваня, бей, а я прикрою». Нет, сволочи, я вас не пущу.
Вдруг слева от себя Алексей уловил движение. Выбросив руку с пистолетом, выстрелил.
И тут же почувствовал острую боль в шее. Машинально схватился рукой за простреленное горло. Несколько пуль впились ему в руку, в лицо. Ремез закричал – страшно, пронзительно. Его предсмертный крик услышали товарищи. А горячие пули, словно осы, продолжали жалить его. Последней мыслью, которая коснулась его угасающего сознания, была: «Не успели...»
Он не слышал мерного звука приближающихся вертолетов. Мертвые глаза Алексея смотрели в чужое небо.
76
«Хеликс» прошел над местом боя на высоте двух метров. Сделав заход, он повис над землей, далеко освещая впереди себя пространство. Вертолет прикрытия завис чуть в стороне, поводя грозной мордой. Спрыгивая на песок, «беркуты» сразу включились в работу.
Но им мало что осталось. Спустя три минуты с бандой Безари Расмона было покончено.
Из девяти бойцов отряда Кавлиса в живых осталось только четверо: он, Зенин, Костя Печинин и Женя Ловчак. Саша Гвоздев умер за пять минут до прибытия помощи, так и не дождавшись товарищей.
Обессиленный Орешин смотрел в землю и плакал. Пять лучших бойцов отдали за него свои жизни. Лучшие из лучших...
Аносов накинул на голые плечи командира куртку, но тот даже не поднял глаз.
Рядом с ним сидел Зенин. На его развороченное пулями плечо накладывали повязку. Ловчак тоже получил ранение в ногу. Они с Зениным в открытую появились перед боевиками Безари, отвлекая внимание на себя.
На северо-западе показалась вторая пара вертолетов.
Кавлис бросил на них короткий взгляд и перевел его на Зенина.
– С Костей все в порядке?
Михаил мотнул головой направо. Костя стоял рядом с Аносовым.
– Вижу... – Кавлис помолчал. Из «разгрузки» Гвоздева он вынул три шнека и вложил в карманы своего жилета. – Олег, начинайте загрузку. Оружие тоже соберите.
Кавлис подошел к телу Ремеза и долго стоял над ним. Потом присел и ладонью закрыл его глаза; как молитва, в памяти всплыло стихотворение Алексея:
Эпитафия.
На бойца спецназа Алексея Ремеза. На Сашу Сапрыкина, Сашу Гвоздева, Славу Михайлина, Гришу Касарина.
Кавлис разжал пальцы Алексея, освободив пистолет.
К ним подошли остальные бойцы, плотным кольцом встав у тела погибшего товарища. И – тишина. Ни звука. Даже шум работающих двигателей вертолетов перестал существовать для спецназовцев.
Николай положил руку на плечо Гулевича:
– Несите его, Сергей. Все.
Майор отошел от них, на ходу поздоровался с Яруллиным. Рассеянно выслушал Аносова.
Игорь Орешин не изменил позы. Кавлис присел возле командира.
Как же так, думал он, все девять человек, включая и его, шли на риск, на верную смерть. Но отчего-то именно сейчас, когда их командир в безопасности, вызволен из плена, избежал смерти, в душе растет осуждение. Сердце по-своему, в какой-то степени справедливо, расставляет все по своим местам, каждого по ранжиру. На первом месте – бойцы, павшие. На одной ступени с ними – Мишка Зенин, Женя Ловчак, Костя... Остальные места заняли Аносов, Яруллин, сам Кавлис. А вот Игорь Орешин оказался на последнем месте. Кощунственной воспринималась нагота его изувеченного тела. Было жаль командира. Душа в высохшей плоти Игоря устала от мук и уже поглядывала в небеса.
Цель достигута. Измученная радость; оказывается, бывает и такая. В улыбке – боль, в смехе – рыдания, ее веселье – вечные муки.
Цена, заплаченная за достижение цели, сейчас заслонила небо крепкой фигурой Алексея Ремеза, невысоким, но коренастым телом Саши Гвоздева.
Почему такая резкая перемена во взглядах? Почему еще вчера муки Орешина казались невообразимыми, они не отпускали ни на минуту. Сопереживание... Теперь оно куда-то исчезло, и совпало это со спасением командира. Вот он, живой, хотя и измученный.
Почему, черт возьми, в душе возникают сомнения? Стоило ли спасение одного гибели стольких людей?
Зенин: «Я назову вам три... нет, четыре причины: Орешин, Аня, Стас и... Безари Расмон. Достаточно для ответа?» В тот момент Михаил смотрел на Кавлиса, а видел перед собой другого майора, Орешина. А тот в свою очередь смотрел на изверга-чеченца, который глумился над телом русского солдата. И его короткое: «Он ваш».
Ремез... Причин столько же, но они более глубокие и расставлены в ином порядке. «Я без Безари не уйду».
Однако в конце его повести стоит многоточие, раны на теле Ремеза никогда не затянутся.
Нет, нельзя допустить, чтобы они продолжали кровоточить.
Николай положил руку на плечо командира и тихо заговорил с ним.
Орешин не отвечал. Он всегда ставил рядовых бойцов выше себя, иначе не был бы командиром. Именно таким, о котором в спецназе слагали легенды.
Что он мог ответить своему боевому товарищу? Протянул ему руку и крепко пожал.
77
К отлету все было готово. Олег отдал распоряжение, и «Хеликс» с командой Яруллина поднялся над землей. На его борту находился полковник Орешин. Вслед за «Хеликсом» взлетела пара «Ка-136».
Аносов предпоследним взошел на борт и протянул руку Кавлису, стоявшему на земле.
– Давай, командир!
Винты машины поднимали тучи пыли, Николай, заслоняясь ладонью, сделал шаг назад.
Лейтенант, держась одной рукой за турель, другую протягивал майору.
– Нельзя, Коля! Ты с ума сошел! – Аносов, спрыгнув на землю, подошел к Николаю.
– Поднимай машины, Олег, это приказ.
– У меня другой приказ. От Осоргина.
Шум двигателей не давал разговаривать. Они кричали друг другу в лицо.
– Скажешь, что не нашел меня. Поднял только живых и трупы. Анну не воскресишь, но я дал ей слово, пойми. И Стас рядом был. Его тоже нет. И Лешка убит. А он пришел сюда, чтобы поговорить с Безари. Кто теперь с ним поговорит?
– Коля, не дури! Ты ничего никому не докажешь. Даже самому себе.
Кавлис взял Аносова за плечи и заглянул ему в глаза.
– Слова, Олег, слова. Ты так не думаешь.
Лейтенант в бессилии промычал что-то нечлеленораздельное. Николай обхватил его за плечи. Аносов едва выдерживал взгляд майора.
– Мы не имеем права бросить тебя, Коля. Ты выполнил задание, командир на борту, чего тебе еще надо?
– Это мое личное дело и Алексея. Выполняй приказ директора, Олег, но выполни также и мою просьбу. Я прошу тебя, как друга. – Кавлис придвинул свое запыленное лицо к Аносову. – Ну, Олег? Даже не за себя, за Лешку прошу. Я бы для тебя сделал то же самое, окажись ты на моем месте.
Николай отпустил руки и слегка оттолкнул от себя лейтенанта.
– У тебя нет времени, Олег.
– Коля, подумай!
– Я должен рассчитаться с Безари. Уходи, Олег. У тебя раненые на борту.
Кавлис схватил Аносова за рукав и почти насильно втолкнул в салон. От бессилия лейтенант скрежетал зубами.
– Я с тобой.
– Назад! – Кавлис глазами пригвоздил Аносова к месту. Махнул рукой и отбежал на несколько шагов. Обернувшись, крикнул: – Удачи вам!
Олег закрыл глаза. Он не вправе так поступать, чувствовал себя предателем, но рядом, истекая кровью, сидел Мишка Зенин, морщился от боли Женя Ловчак. Как поступить? Как, черт побери? Тут даже на час нельзя задерживаться, а Безари появится неизвестно когда. Не подчиниться? Расформируют бригаду к чертовой матери.
– Тьфу! – Аносов выругался. Майора уже не было видно. Никогда он себе этого не простит, до гробовой доски будет мучаться. «Слова, слова...» Ну почему не он сейчас на месте майора! Почему! Тогда все было бы... правильно. Поставить себя на место Николая? Попробуй поставь.
У Аносова был единственный вариант решить сложнейшую задачу.
Он отдал распоряжение командиру экипажа:
– Значит, так: дуй в Умуджкант. Может, Безари уже объявился там. А вторая пара вертолетов останется здесь. Потеряем полчаса, не больше.
Пилот полуобернулся в кресле. Взгляд его стал жестким.
– Теперь, лейтенант, ты будешь слушать только меня. Это приказ Осоргина, понял? Теперь ты можешь выстрелить мне в затылок, потом – второму пилоту. Затем взять управление машиной на себя. Но не забывай о вертолетах сопровождения. У летчиков определенные инструкции на этот счет.
Аносов закрыл глаза. Теперь он понял все.
Впрочем, нетрудно было догадаться. Если бы «беркуты» подобрали группу Кавлиса, а Орешин находился еще в плену, ничего бы не изменилось. Их под конвоем вертолетов сопровождения доставили бы на базу под Термезом. И можно было бы воспользоваться советом летчика – продырявить пилотам головы. Но воспользовались бы особой инструкцией Осоргина летчики вертолетов сопровождения? Вряд ли. Скорее всего, у них был единственный вариант в этой ситуации: ракеты класса «воздух – поверхность». Пара выстрелов в сторону Умуджканта решили бы все проблемы. Расстояние в десять километров ракеты пройдут за считанные секунды. Летчики, конечно же, люди Осоргина, они профи, и ракету пустят точно в цель. Вертолеты напичканы электроникой, навигационной системой наведения, для них не требуется ни прицельных вех, ни таблиц огня. Безари расценил бы это как ответный удар со стороны силовых структур России на его террористический акт. В его положении второго залпа ждать было бессмысленно, и первое, что бы он сделал, это расстрелял своего пленника, не догадываясь, что силовая акция закончилась, едва начавшись.
А «Черные беркуты» должны были понять это сразу, увидев яркие вспышки из-под пилонов вертолетов. Эти вспышки стали бы их поражением. Тогда оставалось лишь вымещать злобу. На пилотов? Они выполняли приказ. На Осоргина?..
Вот именно.
Олег ничего не ответил пилоту. Чуть помедлив, он снял с плеча снайперскую винтовку. Прикладом вниз бросил ее на землю.
Теперь старшим группы «поддержки» стал (да и всегда был) летчик, пилотирующий «Хеликс». Он отдал короткий приказ и взялся за штурвал. Вертолет поднялся и, задевая правым колесом землю, резко сделал разворот. Вслед за ним устремились остальные машины.
Пилот снял наушники. Теперь его голоса в эфире никто не слышал.
– Эй, лейтенант! – крикнул он. – Без обиды, ага? Я вижу, ты человек с понятием. Я тоже. И напарник мой. Мы не видели твоего человека, которому ты бросил винтовку. В рапорте напишем, что подобрали всех. А «наверху» пусть решают: погиб ли он, пропал без вести. Лады?
«Что ж, и на том спасибо».
Пилот продолжил:
– У меня нет полномочий обшаривать местность в поисках трупов и раненых, но если твоего дружка поймают таджики, его представят российской стороне в качестве вещдока. Вполне вероятно, что мертвого. Но ты не дрейфь, лейтенант. Может, вернется твой дружок.
* * *Николай остановился и посмотрел им вслед. Четверка вертолетов уходила на минимальной высоте. Он вернулся и поднял винтовку Олега, с которой тот не расставался долгие годы.
Кавлис все еще чувствовал рукопожатие Игоря Орешина. Командир даже не поощрял поступок майора, а напутствовал его, наверное, просил прощения, одобрял. «Давай, солдат. Ты поступаешь правильно, это я тебя воспитал таким, и сам поступил бы так же».
Глава двенадцатая
78
Николай шел в сторону Умуджканта, его путь был устлан трупами берберийцев. Он торопился: к поселку он должен подойти раньше Юсупа. Полевой командир Худойкулов мог наведаться в кишлак. Юсуп по сути хищник, но не стервятник, как Безари. Однако, идя по трупам боевиков своего собрата, мог запросто перевоплотиться и поквитаться с Безари, который до того ослаб, что его можно взять силами десяти человек.
Да, Юсуп никогда не простит Безари его участия в грязном деле с судьей Кори и обязательно придет к старой крепости, чтобы свести личные счеты с Расмоном.
Надо опередить полевого командира. Вряд ли он в курсе отъезда Безари. С рассветом его люди начнут переворачивать каждый труп, покуда не доберутся до кишлака, где для Юсупа все встанет на свои места. Если в Умуджканте остались люди Безари, Худойкулов развяжет им языки и устроит на их командира засаду.
Придется Николаю сместиться дальше к границе и выбрать подходящее место для встречи с Безари. Потом... можно будет отойти на юг, к пограничникам. Как они его встретят и встретят ли вообще, приходилось только гадать.
Николай остановился у ручья. Напился, поменял воду во фляжке.
Его мутило, голова слегка кружилась, рана горела огнем. Винтовка Аносова на плече казалась пудовой.
Отдохну минут пять, решил Николай, закуривая.
Слева от него кто-то застонал. С трудом поднявшись, майор приблизился.
На него смотрела перекошенная злобой физиономия монгола. Истекая кровью, он пытался поднять автомат. Николай взвел курок пистолета и выстрелил боевику в голову.
Наверняка были и еще раненые, но Николай не собирался выискивать среди тел подающих признаки жизни и добивать их – это дело Юсупа. А прямой угрозы со стороны раненых пока не было.