- Уходи Аслан, я задержу их здесь.
Аслан, вывалился из машины и прижимая к себе левой рукой сумку с деньгами пополз между деревьями.
Пока шла перестрелку, он смог уйти на несколько километров в глубь зелёнки. Его не преследовали. Может быть решили, что далеко не уйдёт, или побоялись нарваться ночью на растяжку.
Теряющий сознание от боли Аслан, левой рукой достал из кармана разгрузки промедол, как мог замотал раны бинтом.
Под корнями дерева в излучине ручья он спрятал сумку.
Всю оставшуюся ночь он пробирался домой, сжимая левой рукой заряженный ПСМ. Под утро силы почти оставили его и он уже полз.
Несколько дней он лежал в бреду. Температура жгла его изнутри, заметая пепельным тленом восковое лицо с жидкой порослью щетины.
Женька постоянно находился с ним рядом. Когда Аслан пришёл в себя, он открыл глаза.
- А-ааа, солдат это ты?! Я вижу ты ещё жив. Но ты правильно сделал, что не пошёл в ординарцы к моему брату. В последнее время нас слишком часто стали убивать.
- Кто тебя ранил, Аслан?
- Ты знаешь, солдат, в последнее время в Чечне появилось такое желающих меня убить, что их точное число не знает даже Аллах. Прибавь сюда ещё и моих кровников.... Кадыровцев, желающих поквитаться со мной, гоняющихся за мной ямадаевцев. Так что не знаю. Знаю только одно, рано или поздно я встречусь с ними перед Аллахом.
Этим же вечером он попросил Женьку наклониться поближе к себе.
- Ты вот что солдат. Меня будут искать и скоро мне надо будет уходить. Завтра, рано утром пойдёшь по ручью вверх и под корнями старой орешины заберёшь сумку. Там деньги. Очень много денег. Спрячешь сумку в надёжное место и будешь ждать, пока я не скажу кому её передать. Понял?
Почему я прошу об этом тебя?.. У чеченцев есть такая притча. После смерти пророка наступили смутные времена, когда истинные мусульмане начали воевать с людьми, отступившими от веры, и амир Халид ибн Валид разбил войска лже-пророка. Но однажды он приказал отрубить голову уважаемому среди нохчей человеку, который был на стороне лже-пророка. И за этот поступок нохчи очень обиделись на Халид ибн Валид и потребовали, чтобы его освободили от должности амира войск.
На что, халиф Абу Бакр – человек, который был наиболее близок к Посланнику Господа и по своей богобоязненности уступал лишь пророкам и посланникам Творца, ответил молитвой к Аллаху - "Аллах со цена вукх оцу халидс динчух " и не тронул Халид ибн Валид потому, что пользы от него исламу больше, чем причинённого вреда. За причинённый вред он будет отвечать сам, а польза от него будет всем...
Отцу о моей просьбе не говори, он старый. Его надо пожалеть. Но не вздумай меня обмануть. Иначе я найду тебя и под землёй.
* * *
Следующим утром Женька нашёл сумку и спрятал её в старой крепости. Подошёл к Аслану, сказал:
- Всё в порядке, спрятал в надёжном месте.
Аслан попросил его присесть на кровать рядом.
- Ты не думай солдат, что мы дикие горцы и можем только резать горло друг другу. Я до войны тоже жил в Москве, как и Ризван. Только он бизнесом занимался, а я учился в институте.
Война меняет людей и я из книгочея превратился в воина. Судя по твоим поступкам и умению выживать, ты станешь таким же.
Аслану было тяжело говорить, он задыхался, но стремился выговориться.
- Но запомни, солдат. Человека можно научить стрелять, ползать, работать ножом, ставить мины. Можно научить драться и убивать и через две-три недели это будет уже человек- машина. Если его обкатать в бою, где он будет убивать и где будут убивать его, он научится ненавидеть и тогда получится- человек зверь. Но это не воин. Это будет просто зверь, готовый рефлекторно вцепиться врагу в горло. Чем отличается зверь от воина?
Воин, это тот, кто на войне не поддаётся эмоциям. Когда он убивает, то не испытывает к врагу никакой ненависти, он просто делает свою работу. Чувство ненависти мешает трезво думать. Однажды в Москве меня начали бить трое амбалов. Я ничего не мог с ними поделать, они были сильнее. Тогда я сделал вид, что сломался, даже заплакал. Когда они отвернулись я подобрал кусок стекла и начал резать их на куски.
Если я буду убивать, ненавидя, я перестану быть воином, я стану убийцей. Если ты обучил не воина и зародил в нём ненависть, ты сломал его. И эти искалеченные духовно люди с оружием — стадо баранов, но с ненавистью. А ненависть погасить невозможно, как и чувство мести. Утолить это чувство невозможно. Поэтому, постарайся не стать бараном с рефлексами зверя, а воином.
Иди...я устал. Мне надо отдохнуть. Запомни мои слова.
И Аслан откинулся на подушки, хрипло дыша.
Вечером Женька помогал Марьям загонять коз в сарай, Аслан спал после укола, отец в доме молился.
Раздалось несколько коротких автоматных очередей. Из окошечка сарая Женька увидел вооружённых людей. Женька понял, что они пришли для того, чтобы забрать жизнь Аслана, и жизни всех, кто был ему близок.
Он вытолкнул из сарая Марьям.
- Беги! Спрячься в лесу!
Группа людей вошла во двор Ахмеда Хаджи.
Они были усталые, в пыли, но сильные и агрессивные как звери. Женька насчитал шестерых. У каждого в руках оружие. Несколько человек расположились во дворе. Они внимательно осмотрели подвал, сараи, чердак. Двое вошли в дом, и почти сразу же раздались выстрелы.
Женька выскочил во двор и бросился на крыльцо дома. Путь ему преградил бородатый мужчина с автоматом.
- Стоять русский! Ты кто такой?
Женька не успел ответить. Ему на голову обрушился приклад автомата.
Через несколько минут он очнулся от боли, почувствовал, как слабеет тело от близости смерти. Он лежал на спине, в грудь упирался ствол автомата. Беспомощность вызвала чувство стыда. Его сознание балансировало на грани потери воли. Женька чувствовал, что ещё секунда и ему станет безразлична собственная судьба. Ещё мгновение и единственное, о чём он будет думать с мукой, о том, чтобы всё закончилось как можно скорее. Жизнь его висела на самом краешке пропасти и он сумел осознать это всей своей перепуганной человеческой природой. Тонкая струйка пота покатилась по груди и животу.
Время торопливо жгло невидимые минуты. Оно словно чувствовало запах будущей крови, спешило утолить свое кровожадное любопытство.
Словно в полусне Женька видел продолжение страшного спектакля. Старика за ноги вытащили из дома. Белую бороду заливала кровь. Актёры двигались медленно, как в замедленном кино и стояла зловещая тишина ни криков, ни лая собак, ни щебетанья птиц. Хрипящего от напряжения Ахмеда Хаджи бросили во дворе, рядом с убитым псом.
- Жаль, что твой сын уже сдох, но мы сожжём твой дом вместе с тобой!
И что то коснулось Женькиного лица, и он снова услышал голос:
-Ты стоишь на Пути воина... и ты должен знать это. На этот Путь могут встать только те, кто пережил своей жизни большую боль и нашёл в себе силы не мстить, а только лишь защитить себя и своих близких ... Взгляни внутрь себя, своей души - может, становясь на этот Путь ты что-то упустил в своей душе? Война рано или поздно кончится, но не для тебя. Потому что ты будешь воевать всегда, всю жизнь.
И он захрипел:
- Не убивайте старика! Я знаю где спрятаны деньги, много денег! Я отдам вам всё.
Его подняли на ноги и подвели к старшему.
- Говори! Какие деньги? Откуда?
- Не знаю откуда деньги, но видел, что их много. Здесь недалеко. Случайно увидел, что их прятал Аслан.
- Ну тогда неси. Леча, сходи с ним.
Бородатый Леча кивнул головой, передвинул автомат себе на живот и мотнул головой.
- Пошли, русский!
Женька ещё ничего не успел не решить, не придумать, когда перед ним возникла каменная стена старой крепости. Чеченец остановился в двух шагах от него. В правой руке, - автомат, предохранитель поставлен на автоматический огонь, указательный палец с грязным ногтем угрожающе лежит на спусковом крючке. Если прыгнуть или сделать хотя бы шаг навстречу, то за долю секунды чеченец успеет чуть приподнять ствол и нажать на курок. Пули калибра 7,62 отбросят тело к стене. Уже мёртвое тело...
Чеченец стоял к Женьке лицом и смотрел ему ему в лицо.
- Лезь наверх и тащи сюда деньги. Если ты пошутил и денег не найдёшь я брошу тебе гранату. Ты всё понял?
Женька молча кивнул головой.
Женька пополз к стене, срывая ногти вытащил кирпичи, вытянул из ниши маячок и активировал сигнал. Потом открыл сумку, надорвал упаковку на нескольких денежных пачках. Волоком потянул сумку к краю, закричал:
- Лови!
Сумка кувыркаясь полетела вниз.
Ворох разноцветных купюр, кружась словно осенние листья, начал осыпаться на землю.
Женька увидел изумлённое лицо чеченца, его раскинутые руки, которыми тот пытался удержать денежный листопад.
Легко, словно птица взмыл над крышей, и его тело с растопыренными крыльями- пальцами упало на чеченца. Ему показалось, что падал он очень долго и вот уже сейчас свинцовая струя ударит перережет его тело.
Но ногти уже впились врагу в лицо, - кожа на горле чеченца Лечи вдруг стала мокрой и скользкой от пота. Женька рвал и царапал пальцами кадык.
Женька задыхался, его силы кончались и хотелось вцепиться зубами в горло. Другая его рука нащупала глаза истекающего смертным потом человека и под веки воткнулись пальцы, выковыривая закровяневшие глазные яблоки...
Женька услышал хрип. Однажды в детстве он слышал, что так хрипела соседская сука, которую сосед вздёрнул на дереве в собственном огороде.
Кто-то из поселковой шпаны прострелил собаке позвоночник. И она, перебирая передними лапами, с воем ползла домой, безжизненно волоча за собой задние лапы и оставляя кровавый след на снегу.
А через неделю у неё началась гангрена и от неё начало вонять гнилым мясом.
Тело под ним дёргалось в конвульсиях, слабело и наконец затихло...
Несколько секунд Женька без сил лежал на груди убитого им человека. Пальцы правой руки судорожно, насмерть сжимали смятое, сломанное горло. Ободранные пальцы левой руки болели, были в крови и какой то слизи...
К горлу подступила тошнота, и Женьку вырвало прямо на лицо мёртвого человека.
* * *
Где -то вдалеке послышался рокочущий звук. Он пульсировал и дрожал, сила его нарастала и приближалась.
Женька повернул голову в сторону, откуда набегала звуковая волна.
Из-за изломанной кромки горы, тускло отсвечивая лопастями винтов, в нежный простор раннего утреннего неба вырвались сразу два вертолета. Пара Ми-24 "Крокодилы" - со скошенными вниз хищными мордами, с цилиндрическими кассетами ракет под грязно зелёным брюхом, свирепо и яростно полосуя винтами горячий воздух, пронеслись над зелёнкой и разошлись в разные стороны.
Серо- зелёные хищники, развернувшись, вдруг ударили стрелами сизого дыма. Ракеты, вырвавшись из подбрюшья машин ушли в сторон только им видимой цели. Одна из них попала точно во двор Усмановых. Другая.......
Тяжелый грохот взрывов слившийся в один прокатился над горами. Показалось,что рухнули заснеженные вершины.
Взрывная волна ударила по барабанным перепонкам, оторвала Женьку от земли и бросила грудью на камни. Перед глазами закрутилась звёздная карусель.
И вдруг он увидел себя со стороны. Его сознание как бы вырвалось из тела и приподнявшись над землёй увидело горящие обломки, чёрные, обгорелые тела.
В голове застряла одна и та же мысль.
- Господи! Это же ведь по мне, а где же десант?..
Посеяв смерть вертолёты улетели в сторону Моздока.
На месте, где стоял дом, Женька увидел огромную яму с краями, запорошенными красной кирпичной пылью. Все остальное, что здесь когда-то было, испарилось, превратилось в красную кирпичную пыль.
Окаменев, стоял Женька над воронкой и смотрел в одну точку, не в силах
сдвинуться с места. Он вдруг ощутил в себе глубокую пустоту, и все, что еще полчаса назад делало его живым человеком, потеряло смысл, стало ненужным.
Ты сам сегодня, твоя жизнь- это настоящее.
Твои дети, внуки и правнуки — будущее. Но ничего этого уже не будет, потому что ты уже умер. И будущего не будет.
- Всевышний, я согласен со своей судьбой. Смилуйся над ещё живым. Возьми меня к себе, Всевышний!
И что- то вдруг коснулось его лица. Он почувствовал лёгкое прикосновение женских рук.
- Мама!.. Марьям!..
- Нам с тобой надо жить...
Женька молча копал могилу. Сухая, каменистая земля плохо поддавалась, была тяжела, но Женька копал и копал, боясь, что если остановится, то сойдёт с ума и повторял как заклинание:
- Надо жить!.. Надо жить.
Затем он сделал в яме с правой стороны боковую нишу- лэхет, как в настоящей могиле.
Аккуратно уложил окровавленные останки, и засыпал землей. Выйдя со двора, он неожиданно остановился и вернулся обратно. Постелил на землю платок и стал молиться.
* * *
Шоссе было забито идущими людьми. Беженцы двигались в сторону Ингушетии, мужчины и женщины несли на руках маленьких детей, катили за собой ручные тележки с каким-то скарбом, домашними вещами. Дул холодный ветер, небо периодически проливалось холодным дождём. Женька ёжился в своей куртке, болели переломанные рёбра, и он опирался рукой на плечи Марьям.
Люди шли уже более двух суток. Вечером, когда темнело, останавливались и разжигали костры. Тогда кормили детей, стараясь посадить их поближе к огню, чтобы согреть.
Днём над колонной пролетали военные вертолёты. Грязно-зелёные стрекозы зависали над дорогой, и люди боясь, что лётчики пустят ракету или откроют огонь из пулемётов, как снопы валились на землю. В чёрном, открытом проёме двери вертолёта всегда сидел солдат с пулемётом, который внимательно рассматривал лежащие навзничь человеческие тела. Снизу были отчётливо видны огромные подошвы его сапог, а лицо терялось.
Люди отворачивали в сторону головы, боясь хоть на секунду встретиться с ними взглядом.
Взрослые закрывали своими телами детей. Женька прижимал Марьям к земле, накрывая её своим телом, и чувствовал, как испуганной птицей бьётся её сердце.
Пятигорск- Грозный- Бонн.