— У тебя карта есть, майор?
— Так точно, товарищ генерал.
— Разверни.
— Уже развернул. — Ломоносов открыл планшет, где под целлофановой обложкой была заложена карта этой части ущелья.
— А теперь раскрой на два листа выше. Оба верхних листа открой.
Карту майор Ломоносов получал в оперативном штабе контртеррористической операции, следовательно, она была точно такая же, как и у генерала.
— Готово, товарищ генерал.
— Видишь, куда твое ущелье выходит? — генерал говорил требовательно, но и с какими-то загадочными нотками в голосе.
— В другое ущелье.
— А потом?
— На плато. А плато плавно теряет высоту и дальше тремя рукавами спускается к реке на границе с Грузией.
— Вот-вот. Есть сообщение от пограничников. Где-то в том месте скапливается большая группа бандитов с оружием. Ведут себя тихо, маскируются. Стараются внимания не привлекать. Это не та толпа, что рядом, в Азербайджане. Эти умело прячутся.
— Готовятся к переходу?
— Есть такое предположение. Вполне обоснованное. На азербайджанской границе, как мы думаем, сконцентрирована группа отвлечения. Сначала небольшой отряд границу перешел, тоже с целью отвлечения, чтобы мы подумали, будто за отрядом двинется большая группа. Туда стянуты силы пограничников, задействована вертолетная авиация. Но там, скорее всего, пошумят и разойдутся по домам. Но только после того, как из Грузии банда пройдет. Обыкновенная многоходовая комбинация, чтобы нас запутать.
— Грузинские пограничники скооперировались с азербайджанскими? Странно мне это слышать, товарищ генерал. По моим сведениям, с нашими пограничниками у грузинской стороны отношения лучше, чем с азербайджанцами.
— А куда они денутся, пограничники и прочие, когда есть приказ общего координатора? Кто может приказывать пограничникам Азербайджана и Грузии одновременно? Понимаешь?
— Догадываюсь, товарищ генерал. Приказ из-за океана.
— Скорее всего. «Аль-Каидой», по нашим сведениям, по-прежнему руководят оттуда, хотя и стараются показать, что воюют с ней.
У Ломоносова сразу возник естественный вопрос:
— Сила банды известна? Этой… На грузинской границе.
— Предположительно, около тридцати человек. Это то, что смогли определить пограничники.
— Если учесть потери нашей банды, то у них, даже в случае соединения, не хватит сил на прорыв. Мы их не пропустим. Трудно будет, но не пропустим. Сумеем выстоять, товарищ генерал, обещаю. У меня парни неуступчивые. А если еще и спецназ ГРУ прибудет…
— Повторяю! Это то, что смогли определить пограничники. В действительности сил может быть и в два, и в три раза больше, но не меньше.
— У меня, к сожалению, нет связи с командиром взвода спецназа ГРУ. В их ущелье полностью отсутствует сотовая связь. Если спецназ ГРУ присоединить к моему отряду, мы бандитов полностью запрем в ущелье. Никто не прорвется. Даю гарантию.
— Через полчаса над границей с Грузией будет курсировать самолет-разведчик радиоэлектронного слежения. Конечно, Грузия завтра напишет протест о нарушении ее воздушного пространства. Пусть пишут, обычное дело. Но связь между двумя бандами должна быть, и мы постараемся ее перехватить. Еще, в дополнение к сказанному. Если перейдет границу банда с грузинской стороны, мы, пожалуй, сможем снять вертолеты с азербайджанской границы. Тогда и тебе легче будет.
— А как нам быть со взводом старлея Шаха?
— Послать кого-то в соседнее ущелье не можешь, чтобы поискали «грушников»?
— У них там обстановка опасная. Одна лавина сошла, старшего сержанта придавила, могут быть и другие. Ночью лучше никого не посылать. Рискованно. А днем тропа ко мне и от меня бандитами простреливается. Не знаю, где риска больше.
— Без риска жизнь идет только там, где нас нет. Сам ориентируйся. Я на связи. Будут изменения, звони. У меня информация появится, я позвоню.
— Вопрос, товарищ генерал.
— Давай.
— Время для пешего перехода от границы до нас.
— Если хорошо пойдут, могут за половину ночи уложиться. И если не побоятся риска ночного прохода через горы…
— Понял, товарищ генерал. Подожду немного, потом посылаю пару человек к старлею Шаху. Пусть в темноте до перевала доберутся, чтобы за перевалом идти уже в светлое время. Так, мне кажется, будет безопаснее…
— Каменоломня здесь, что ли, была! — возмутился специалист МЧС, в очередной раз наступив на камень, который перевернулся под его ногой. — С детства помню какой-то французский художественный фильм. Не помню о чем, не помню названия, помню только, как каторжники на каменоломне кувалдами камни крошат. Наверное, на щебень. И здесь, похоже, что-то такое же было. Иначе как эти камни так раскололись?
— Они не раскололись, они рассыпались. Большие слоистые камни рассыпались на более мелкие. Со временем и мелкие рассыпятся. А здесь нет ни воды, ни сильного ветра, поэтому они не обтачиваются, как наверху, и такие острые, — пояснил ефрейтор Худоносов. — Такие камни во многих пещерах.
Конечно, фонари выручали при сложном подземном переходе, когда вся тропа изобилует камнями разной величины, о которые легко сломать ногу. Так, по крайней мере, еще в самом начале пути сказал специалист МЧС с анализатором воздуха в руках. И хотя это было опасно в случае встречи с бандитами, отказаться от использования фонарей старший лейтенант Шахамурзиев не захотел. Опасность, конечно, могла исходить только от тех двух бандитов, которые прятались, предположительно, где-то здесь же. Но они тоже, хотелось надеяться, с головой хотя бы время от времени дружат и умеют контролировать свой горский темперамент. Должны понимать, что с топором на танковую колонну не бросаются, то есть, если фонарей горит много, значит, людей идет много, и от такого количества преследователей уйти невозможно. Передние будут преследовать, задние вести заградительный огонь, не давая подняться. И кончится все быстро, когда преследователи сядут на шею и заломят руки за спину. И потому бандиты, заметив фонари, несомненно, пожелают вести себя тихо и убраться подальше. Они ведь для того и бежали, чтобы спрятаться. Может быть, при самом рисковом для себя варианте, попытаются пропустить два отделения, а потом за их спинами рвануть к выходу. Но там их уже будут ждать с наручниками. И потому Багдасар Давлетбаевич, поразмыслив над ситуацией и оценив предполагаемые действия бандитов, разрешил пользоваться фонарями.
У половины солдат фонари были не ручные, а наствольные тактические. Они располагались сбоку от ствола, чтобы не мешать ни стрельбе из автомата, ни стрельбе из «подствольника». В бою это удобно: наставишь в темное время суток фонарь на цель и сразу стреляешь. До того, естественно, как в тебя выстрелят. А когда на одного бандита светит одновременно множество фонарей, и не разберешь, какой из них именно в тебя светит и кто из бойцов в тебя целится. Да и при таком сложном для прохождения маршруте эти фонари удобны, не надо руку для ручного фонаря освобождать. Держишь в руках оружие и одновременно путь освещаешь.
Шли быстро, несмотря на сложность пути. Темп перехода, как обычно, задавал командир взвода. Так и добрались до грота, из которого выходило несколько галерей. Специалист МЧС сразу заявил старлею Шаху:
— Что бы вы без меня делали? Все проходы поочередно проверяли? Вот так вот! А еще брать меня не хотели…
— У нас у всех носы на месте, хотя кое у кого они сломаны, — старший лейтенант Шахамурзиев почесал свой сломанный нос. — Но и сломанные тоже различают запахи. А дым пахнет резко. Определяли всегда, определим и сейчас. — И, не дожидаясь подсказки специалиста, который смотрел на указания стрелок и заглядывал в свои таблицы, двинулся в нужном направлении.
Теперь уже не просто быстро пошли, а побежали, причем и специалиста МЧС бежать заставили несмотря на то, что он, не такой натренированный, заметно задыхался. И бежали, пока не наткнулись на тело бандита, лежащего навзничь. Характерная рана на лбу наглядно показывала, каким оружием воспользовался старший сержант Чухонцев. Малые саперные лопатки имеются во всей армии, но только в спецназе ГРУ они выведены из категории шанцевого инструмента и возведены в категорию оружия, только в спецназе ГРУ, как особая дисциплина, изучается фехтование на малых саперных лопатках, только в спецназе ГРУ малые саперные лопатки положено затачивать до такой степени, чтобы ими можно было без проблем побриться. И брились. Не только в походных условиях, но, порой, даже в казарме, где есть горячая вода. Сам командир, проверяя вооружение солдат, брал у любого лопатку, чтобы побриться. Простой испытательный вариант.
Старший лейтенант, наклонившись, при свете фонаря обыскал убитого, забрал документы и, не считая, пачку долларов, стянутую резинкой. Обычно такие находки, как доллары или рубли, идут в общий фонд, из которого выделяется помощь пострадавшим спецназовцам и их семьям. Иногда и закупается что-то необходимое для всех. В тот же карман, куда сунул деньги, положил и бандитскую трубку сотовой связи. Сразу проверил автомат убитого бандита и удовлетворенно хмыкнул, когда увидел, что затвор с оружия снят.
— Слава свое дело знает…
Но остановка у тела была недолгой, переведя дыхание, дружно побежали дальше. Галерея заметно отклонялась влево, спуск стал более пологим, а потом в свете множества фонариков открылась картина сказочного грота со сталактитами и сталагмитами. Не грех было бы здесь хотя бы на трубку сфотографироваться, что кое-кто из солдат и хотел сделать. Но специалист МЧС остановил их:
— Здесь существенно повышено содержание метана. Я это еще в галерее заметил. Туда газ выходит. Метан не имеет ни вкуса, ни запаха, ни цвета и потому особенно опасен. Не вздумайте курить… Взорвется, мало не покажется…
— У меня во взводе курящих нет, — категорично сказал командир взвода. — А я нюхаю не газ метан, а дым костра. Ищу, из какой он галереи идет. И уже нашел…
Багдасар Давлетбаевич первым двинулся к входу в следующую галерею. Дымом пахло все сильнее, чувствовалось, что подземный поход приближается к завершению.
— Сильно повысилась влажность воздуха, — сообщил специалист МЧС, глядя в анализатор. — А метана здесь совсем нет, разве что в минимальных дозах, которые даже стрелку прибора пошевелить не могут. Но где-то впереди подземное водохранилище.
— Поторопимся на пляж… — ответил командир взвода и поднял за спину руку с раскрытой ладонью, призывая всех к тишине. — Подходим…
— Воду до анализа рекомендую не пить, — громко сказал эмчээсовец. — Под землей вода всякая встречается. Бывает даже облученная.
Играющий бликами костра свет падал только на одну из стен галереи. Старший лейтенант Шахамурзиев шел на цыпочках и по-прежнему держал руку с открытой ладонью за спиной. Только перед выходом в пещеру переложил руку под цевье автомата и вдруг услышал спокойный голос старшего сержанта Чухонцева:
— Проходите, товарищ старший лейтенант. Эмир спит, и он вообще без оружия.
Старший лейтенант смело шагнул вперед. Первая часть операции, вернее, первая операция и основная, ради которой задействовали спецназ ГРУ, была завершена. Но Багдасар Давлетбаевич хорошо понимал, что добровольно ввязался в другую операцию, может быть, даже более опасную, начавшуюся спонтанно, тем не менее, весьма и весьма ответственную, и принять участие в боевых действиях придется в любом случае. Тем более что два паспорта из трех, попавших в руки командира взвода, принадлежали гражданам другого государства. То есть, попросту говоря, наемникам. А борьба с наемниками — это уже работа спецназа ГРУ. Профессионалов могут победить только более высокие профессионалы…
Снайпер, старший прапорщик Разин, со своей уютной скалы все же позвонил майору Ломоносову. И, как и полагается по закону вредности, позвонил сразу после того, как майор опять задремал.
— Слушаю, товарищ генерал, — спросонья рявкнул «краповый» майор Миша в трубку так, что это услышали, наверное, даже бандиты и вообразили, что против них действует какое-то элитное подразделение во главе с генералом.
— А что, у генералов пенсия бывает хорошая, я бы, честно говоря, не отказался стать генералом, — засмеялся в ответ снайпер. — Командующим снайперскими войсками, к примеру. Если такие когда-нибудь создадут.
Ломоносов не сразу сообразил, что снайпер шутит, и рассердился.
— Тьфу ты, приснится же… — в сердцах пробасил он, но не стал пересказывать свой сон подчиненному, чтобы не расслаблять в боевой обстановке. — И вообще, при чем здесь толстые генеральские жены? Что у тебя, Разин?
— Опять там, за стенами, какое-то шевеление, товарищ майор. У меня, честно говоря, складывается впечатление, что снова отступать будут. Тем же манером, но уже с оргвыводами после первой неудачи. Думаю, будут бежать, не останавливаясь. А раненых нам на заклание оставят или приказ им дадут: остановить преследование любой ценой. Головы сложить, но остановить. И сбегут, невзирая на потери. А потери у них уже есть. Я тут постреливаю в свое удовольствие, и другие снайперы постреливают, а эти… все бегают и высовываются. Очень уж непонятливые…
— И как стреляете? — Майора, конечно, интересовал результат. Он впервые зачислил в свой отряд сразу четырех снайперов. Раньше всегда одним старшим прапорщиком Разиным обходился, но тут посоветовали люди, только что из командировки вернувшиеся и от чужих снайперов пострадавшие. А со снайперами бороться лучше всего своими снайперами. Командование не возражало. И Ломоносов дал себя уговорить, зачислил четверых. Хотя контактировал плотно только с одним, своим прежним. Остальные вроде бы сами по себе работали, хотя и подчинялись своим командирам взводов.
— Я, кажется, удачно. Троих точно «сфотографировал». Одного, мне показалось, ранил, но он за камни отскочил. Или упал за камни, не знаю. А вот с правого фланга, честно говоря, не так стреляют…
— Мажут?
— Нет, там два ствола залегли. Но опыта парням не хватает — молодежь, сержантики… Они в первой командировке, бандитские хитрости еще не изучили. И им одну за другой «куклы» подсовывают. У меня впечатление такое, что бандиты их позицию точнее определяют. Наверное, своего снайпера «зарядить» хотят на охоту или гранатометчика. У наших парней позиция высокая. Немного ниже, чем у меня, но тоже достаточная. Камней натаскали, стенку выложили. Тонковатую, на мой взгляд. Если долбанут бронебойным из РПГ-7, парней просто завалит камнями. Может, не убьет, но руки-ноги может переломать.
— И что ты предлагаешь?
— Ничего. Я их страхую. Сам пока больше не стреляю, хотя три возможности было. Но страхую от гранатометчика или от снайпера. Если появятся, буду по ним работать.
— Старлей Шах из спецназа ГРУ говорил, что его снайпер бандитского снял пулей в голову через прицел. Такое бывает?
— Это классика. Так снайперов в основном и бьют. Но, может, у них и другой есть, кто знает? Может, у них быть второй номер, товарищ майор?
— Не подскажу ничего, у меня с ними связь не налажена. Еще что интересного?
— А что может быть в нашей лежачей жизни интересного! Я же говорю, шевеление пошло. Много бегают, активизировались, словно не знают, что ночью лучше спать. Все точно так же, как в первый раз, когда отступать пробовали. Наверное, надо всем нашим «подствольники» подготовить. Как двинутся, я сообщу. Чтобы успеть накрыть.
— Я плохо помню… — признался Ломоносов. — Подскажи… Сколько им пробежать до скал, если во все лопатки рванут?
Скалы полностью не перекрывали ущелье, но создавали новые стены, разрезаемые тем же ручьем. Но и в самих скалах можно было укрыться, потому что это были не два монолита по обе стороны ручья, а скопление небольших скал, и трещины между ними порой достигали полуметра. То есть между этими скалами можно было и укрыться, и даже пройти сквозь них, не выбираясь на открытое место. А дальше уже само ущелье круто поворачивало и совсем лишало преследователей возможности обзора.
Старший прапорщик Разин пейзаж помнил.
— Метров восемьдесят. Это для них примерно двадцать пять — тридцать секунд бега. Из них пять секунд для наших автоматчиков будут закрыты своей стеной. «Навесными», гранатами надо, товарищ майор… А мы уж, со своей стороны, постараемся свою скорострельность проверить.
— Ты прав. Продолжай наблюдение. Если не сможешь дозвониться, трубка может быть занята, кричи крайним в цепи. По цепи передадут.
— Понял, товарищ майор. Слежу внимательно.
Майор Ломоносов убрал трубку, достал собственную гранату «ВОГ-25-П»[6], чтобы зарядить «подствольник», и негромко передал по цепи в обе стороны: