– Не то! Пока не поцелуишь-ик! Не слезу! – и стала там танцевать. Движения, конечно, были так себе, но какие ножки! Темный встряхнулся и пошел проверить, как там братишка.
– Живой? – он присел перед Шардаком. На лбу брата наливался фиолетовым цветом огромный шишак! – Будешь целовать?
– Я еще жить хочу…
– А ты Вилли? – заяц сделал попытку слиться со стеной. Ну, цветом они стали практически идентичны: изжелта – зеленые.
– За это Гилли, – и он многозначительно промолчал. Гилли обреченно подал Глаяду свиток, где тот не дрогнувшей рукой вписал просто сказочный гонорар.
Принц зашел в комнату, где на столе танцевала фея из Мухоморовки. Если б она была Темной феей! Женился бы, не глядя! Эх!
– Иди сюда! – позвал он Зольду. Она так быстро спрыгнула со стола, что он и не уследил. Подошла, откинула волосы за спину.
– Смелый? – прошипела как змея.
– Нет, просто очень богатый, – ответил принц и схватил ее в охапку.
Малые мухоморы* – несортовые мухоморы, главные феи продают их по низкой цене на всякие притирки.
ГЛАВА 9
– Брат! Бра-а-ат! – долго звал их Шардак. Устав ждать, он распахнул дверь лаборатории и тут же получил туфлей в лоб!
– Ай! Зольда! За что?
– Не за что, а почему! – нагло поправил его брат, отпуская фею.
– Идем, там уже собрались сливки общества! Гилли принес свои лучшие крапленые карты!
Пошатываясь, Шардак тащил бидон со священным напитком. За ним шли Глаяд и Зольда. Она уже немного протрезвела, все – таки практика распития Мухоморовки у нее была. Старший принц шел какой-то задумчивый, не заметил даже, как они вошли в круглую комнату с большим круглым же столом.
– Заходите! Представляю вам мою почетную гостью Зольду из Мухоморовки! – гости зашумели, зашуршали.
Рогатая улитка от восторга перепутала глазки, и теперь левый глаз смотрел направо, а правый – налево.
На стуле нагло раскачивался рыжий тролль, возле Гилли сидел то ли дворецкий, то ли официант.
– Наша гостья сделала нам подарок! Вот! – и его пушистая лапка ткнула в бидон, жидкость булькнула, вызывая голодные спазмы у присутствующих.
– За знакомство! – тролль раскупорил сосуд и разлил жидкость по стаканам. Выпили, помолчали. В считанные минуты с лиц исчезло хмурое выражение. Рыжий тролль ударял себя по ляжкам и пел срамные частушки, улитка слюнявила Шардака, тот отбивался. Глаяд посадил фею на колени и сделал знак Гилли сдавать расклад. В стекло что-то постучало, кролик открыл люк.
– А! Не, мы не забыли про вас! Как можно! – возмущался он, передавая лично в щупальца, то есть в ветки, копию бидона, стоящего на столе. Фея играючи сварила еще две порции, за что получила еще два поцелуя.
– Начнем турнир!
– А больше никто не придет?
– Не знаю, – почесал дубиной спину Вилли.
Партия шла весело: улитка играла своим липким языком. Когда она выкладывала на стол карту, все дружно морщились. Наконец, она выбыла, и все воспрянули духом. Гилли протер карты, попутно прощупав крапы.
– Бью! – Шардак возбужденно подскочил, навернулся на том месте, где стояла скользкая участница, и влетел прямо в бидон. Из сосуда хлюпнуло, все затаили дыхание. Успокоилось вроде.
– Молодой фей! Будьте аккуратнее, вы могли опрокинуть священный сосуд!
Тот виновато понурился. Победил Глаяд. Гилли скорбно поджал губы и предложил сдать еще. Все махнули еще настойки и сдали по – новой. В конце гости уже не в состоянии были различить какую карту держат в руках, но все были так довольны! Деревья два раза еще стучали, им сказали, что сосуд пуст, после чего продемонстрировали гладкое железное дно.
– А мы, ик, улитку ищем! – сказала Зольда.
Деревья снова стали ломиться в окно.
– Они, ик, проводят? – спросила она зайца. Тот махнул пухлой лапкой, мол, конечно проводят!
– Тыгда я иду! – и она по кривой дуге стала пробираться к выходу. По пути она наступила на тролля, мирно съехавшего на пол после третьего стакана. Слабак! У них в Мухоморовке если парень пьет меньше двух литров священного напитка – он лузер!
– Мы с табой! – прополз по скользкому полу, не рискуя подняться, Шардак.
– Да, с тобой! – встал Глаяд из-за стола, попутно запихивая монеты в штаны. Те тут же выпадали, потому что катание на ежах не способствует их целостности. Принц не сдавался и совал их в совсем уж непотребные места. Теперь он, как заправский стриптизер, был полон всякой мелочи в трусах.
– Я жду вас завтра, друзья! Тем более, что нам нужно еще зелья! Вилли! Беги к старому Уроллу, скажи, что мы покупаем его мухоморы! Даже если они уже старые, трухлые и червивые! – Большой брат сорвался с места и с глухим хеканьем широкими шагами побежал к лепрекону, что жил недалеко от них.
Тем временем три тени, шатаясь, ходили от дерева к дереву. Пьяные деревья не соображали, кто это их трогает, и пинались корнями. Зольда дважды врезалась в землю носом, потом встала, воинственно уперла руки в бока.
– А кто здесь ноги потерял? – и как дернет за ближайший корень! Визг ударил по ушам. Пострадавшее дерево полетело вперед, сбивая как кегли своих собратьев.
– О! Дорога! – принцы подперли фею с двух сторон, и несвятая троица ушла по этому лесоповалу прямо на поляну с улитками.
– А где, ик! Где улитки —ик! – фея нагло шарила руками в рубашке Глаяда. Тот отбивался, опасаясь расплескать выручку из своих вместительных (как оказалось) трусов.
– Так вот же! – ткнул младший прямо в склизкий зад ближайшей, которую фея приняла за холмик.
– Она? – Зольда пнула холм. Улитка издала странный звук, не то чих, не то хрип, – Что с ней? Сдохла?
Ухватив ту за шею, фея стала ее трясти. Улитка стала обильно потеть, отчего феи стали зеленеть прямо на глазах.
– Фу! Бе! Пусти ее, Золя! Она от страха нам сейчас такое наслюнявит!
– А куда собрать это? – спросила Зольдя, зажимая нос рукой и в экстренные сроки учась дышать любым органом кроме природного.
– Дуда! – прогундосил младший, показывая фее бидон, который так и не выпустил из рук. Правда, нашел он его только благодаря испуганным деревьям. Те полегли очень удачно, освободив место собственной пьянки, где и валялся сей священный сосуд.
– А чем? – растерялась она. Огляделась, увидела что-то плоское, подняла.
Если и успела что-то подумать по этому поводу Плоская улитка, то нам это неизвестно, поскольку ее тут же утопили в вонючей слизи Шершавой улитки. Фея сноровисто собрала всю гадость до капли, немного не хватало до целого бидона. Тогда она еще раз пнула улитку, та и так была вся в стрессе и тяжело дышала.
– Давай, отслюнявь еще грамм сто! – та вытянула глазки на ножках, в них стояли самые настоящие слезы обиды. Зольда притихла.
– Да что ты в самом деле! Жалко тебе? – Шардак стал стыдить огромную гору с панцирем – рулькой на спине, – мы к тебе шли, знаешь сколько? Нам еще Славноморку искать!
Глазки моргнули, передвинулись с парня на фею. Обреченно кивнув, улитка немного сцедила своего слизистого продукта. Точняк! По самое горлышко!
– Ты ж моя лапа! – пьяно закричала фея и полезла в сумку. Что ей тут ведьмы давали? Может чем угостить такую хорошую улитку выйдет.
Нитки. Не то. Золотой. Нет! Тараканы? Она вытащила одного, спинка блеснула отсветом от любопытного глаза дерева. То тут же сделало вид, что оно просто прогуливается!
Улитка мигом скинула свой трагический образ и превратилась в собаку! То есть вывалила язык и стала подпрыгивать в нетерпении. Фея даже протрезвела.
– Так это тебе? У меня еще два есть! – все тараканы были заботливо слизаны с ее руки и бережно прилеплены на панцирь.
– Это она что, девочка что ли?
– Наверно. Идем за пыльцой? – спросила фея, – А где Глаяд?
Они стали искать старшего принца. Тот обнаружился под деревом в странной позе. И Зольда с Шардаком, и дерево, и даже улитка – все с интересом стали следить за разворачивающимся действом. Фей то нагибался, то ставал прямо и резко подпрыгивал. После прыжка сразу слышался звон.
– Э, брат? А что ты делаешь?
На миг прыжки прекратились, а затем стали судорожными и частыми. Наконец, куча монет выросла до неприличных размеров, и до младшего дошло, что его брат носил с собой.
– Га-га-га! Бра-ат! А казну так можешь унести?
– Если ты поможешь, – зло прошипел старший.
– Монетки! А откуда столько? – Зольда еще плохо соображала.
– Он их на себе нес!
– Но я ж его щупала, почему не нашла?
Младший принц согнулся от хохота, деревья, уже не скрываясь, ржали тоже.
– Значит, не там щупала! Ы-ы! – просипел он.
– Я верну отцу то, что унес два года назад и буду свободен!
– А я? – младший тоже хотел свободы. Их невесты были просто чудовищами в красивой оболочке.
– Чтоб и тебя вытащить надо столько же! – оба, не сговариваясь, повернулись к Зольде. Та задумалась и накручивала рыжую прядь на палец. Ее пухлые губы сложились в бантик. А, так о чем мы?
– Золи? Сваришь нам зелья? Тогда мы будем свободны!
– Сварю…
Бурная радость и пляски!
– А что мне за это будет?
ГЛАВА 10
Феи вернулись к Гилли, ведь Славноморку надо искать при свете дня. Она так прячется, что найти ее очень сложно. Как сказал старший темный, выманить ее можно только на цветочный мед или пыльцу из Грушевого сада. Зольда закопалась в торбу.
– Вот! Это подарок цветочного принца! – ей было жаль отдавать столь ценное приобретение, но найти бабочку было просто необходимо! Куда деваться? В Мухоморовке ее дом.
– Ого! Что ж ты ему такого сделала, что он тебе такое подарил? – по тону младшего можно было предположить разное, в том числе и не особо приличное.
– Я отдала его сестре плащ из Стройнонога! Это был мой выигрыш…
– Так это ты была? – уже более внимательно глянул на баночку старший, – Мы слышали, что на Стрекозодроме кто-то рассмешил Жалкую манту, но даже не думали, что путешествуем с героиней!
– Я! – ткнула себе в грудь фея, от чего та гипнотизирующее колыхнулась. И старший, и младший прикипели к зрелищу, оторвавшись от него только с приходом Гилли.
– Моя панна! Вы просто мое спасение! Мои друзья нашли еще грибов, сварите же нам еще вашего живительного священного напитка!
Кролик едва хороводы не водил вокруг феи, он тряс мешком старых, трухлявых, давно покинутых даже червями мухоморов, с трудом выбитых у старого, скаредного лепрекона. Тот тоже был здесь. Разве мог он пропустить такое священнодействие? Его ручонки подрагивали в предвкушении дегустации, а глубоко посаженные глазки выдавали неслабого профессионала в литрболле.
– Сварю-у, но за это! – она потрясла изящной ручкой перед носом у зайца, – За это вы мне поможете ловить бабочку!
– Словим! – решительно пообещал Гилли, Большой брат только кивнул и стиснул дубину своими мохнатыми лапищами.
На том и порешили. Зольда отправилась в лабораторию, туда же просочился, воровато оглядываясь, старший темный принц. Поминутно за дверью что-то взрывалось, билось, рушилось, заставляя сердца заинтересованных лиц обмирать от страха.
– Это – последние! – простонал кролик, прижимая пухлую лапку к груди.
– Еще есть, – проскрипел лепрекон, скорчив гримасу, задуманную как улыбку, а на деле похожую на разлом коры на Марсе.
– Так что же ты, старый пень, мне врал? Фея найдет бабочку и уйдет! Пока она здесь, мы должны взять из ее присутствия все возможное!
Уролл пошевелил лопухами ушей, покопался в своих закромах, выбрасывая на поверхность совершенно удивительные вещи, вроде сушёных крыс, длинных косичек из дождевых червей. Кроликов сложно было удивить чем-то, но и они от зрелища едва не ползали в обмороке.
– А я говорю – вали к своей прынцессе! – заорала фея, после чего об дверь так грохнуло, что все даже присели. Глаяд вышел с достоинством, а надетый на голову ушат даже придавал ему вид этакого уличного короля.
– Абыдно, слюшийте! – шепелявил он, выплевывая два мухомора, которые Зольда приспособила как кляп.
– Чего ты с ней не поделил? – взвыл младший, хватаясь за голову. Фея из Мухоморовки сейчас была их самым реальным шансом на свободу!
– Предложил идти со мной в Темные пещеры. Она сразу вроде согласилась, а потом спросила, как это быть женой темного фея. Спросила сначала у себя, потом ко мне с этим повернулась. Ну, я и сказал, что, мол, не знаю, да и зачем ей это? Разве я ее замуж зову? – он потер здоровенную шишку, которая этаким кокетливым рожком выглядывала из черной шевелюры.
– Во дура-ак! – протянули все в один голос.
– М-да. Ну, брат, все! Накрылись наши с тобой планы медным тазом! – кивнул младший на тот самый медный предмет.
– Я ее уговорю! Я найду Славноморку и принесу ей пыльцу!
Все недоуменно переглянулись. Или принц надышался паров мухоморовки, или ему сильно прилетело по голове! Кто ходит в Черный лес за пыльцой бабочки в одиночку? Только толпой! Пока толпа шуршит на полянах и деревьях, один охотник высматривает малейшее движение!
– Брат, давай подождем! Вот оскоромимся напитком, тогда и выйдем все на охоту!
Уломали принца быстро. А может и не хотел он один идти.
– Г-тово! – выплыла из алкогольного тумана фея. Сей таинственный дымок тут же стал подниматься вверх, сильно ударяя в носы и мозги всех без исключения.
– На охоту! – носился Вилли, размахивая дубиной и только чудом не убив своих гостей.
– Милая дама, вы прекрасны! – признавался в любви Гилли, поглаживая старого лепрекона по коленке.
– Я жених хоть куда! – вертелся перед зеркалом Глаяд, стреляя глазками в расплывающееся отражение, кокетливо надувая губы, принимал он позы безмозглых качков на турнирах по бодибилдингу.
– И хоть чем! – заявила Зольда, кокетливо пнув своей изящной ножкой вероломного целователя! Тот влетел в зеркало, набил вторую шишку для симметрии и сполз на пол.
Младший принц хохотал без остановки, тыкая пальцем то в окно, где торчали ветки уже всех похмельно страдающих деревьев, то в брата, уже вставшего на карачки и совершающего тактическое уползание с поля боя.
– У-у! – восторженно завывали деревья, упоенно закатывая желтые глаза.
– Мне надо баб-чку! – выдала фея, повиснув на мягкой тушке Вилли, который сгоряча запустил дубину в иллюминатор, тем самым лишив себя оружия, а трактир – двери.
– Все отдам! Всех прибью, – пообещал пушистый кавалер, и, взвалив фею на плечо, шатаясь как матрос после года плавания, ушел в ночь.
– К-куда? А м-мы? – всем как-то сразу стало скучно и одиноко, все захотели поучаствовать в славном бабочко – бое.
Глаяд и Шардак обнялись, и такой вот четырехногой конструкцией пошли на выход. Выход не хотел их пропускать. Они присели, думая, что это из-за роста. Потом обнялись и таким вот бутербродом вывалились на свежий воздух.
За ними вышли под ручку Гилли и старый лепрекон. Кролик нежно прижимал к себе свою даму, дама щерилась беззубым ртом и все время косила глазом на бидон священного напитка, который катил за ними железный помощник Гилли. Крупные капли слюны едва не стали причиной подскользновения идущих за ними деревьев.
– Милая! Чего ты такая грустная? – спросил пушистик, нежно заглянув в глубоко посаженные глазки лепрекона.
– Пить хочу! – проскрипел лопоухий, да и вообще страшный как черт, лепрекон.